Он стоял у окна и отчётливо видел… Впервые видел себя целиком, заключённым в бесконечность пространства и времени. Он наконец - то смотрел на своё завершение,смотрел в собственные глаза и в скоротечности сотой секунды наблюдал свою последнею надежду, страшную надежду на то, что ничего уже нельзя изменить. И эта надежда оставалась, лишь застывшей надеждой, без воплощения и без возможности быть изменённой.
Вдруг он очнулся. Какой-то странный огонь дежавю охватывал его существо. Он сознавал, что уже умирал так. Сейчас вокруг всё было по-другому. Но оставался тот же самый взгляд во взгляд и та же самая застывшая надежда без изменения. И так он умирал множество раз…
В каждом эпизоде его пронизывал смертельный ужас собственной кончины, всегда нарастающего кошмара прошлого сна. Но ничего не менялось, ни в его судьбе, ни в его жизни, ни в его смерти. От того, что всегда оставалась, всё та же застывшая надежда на изменение… Что являла собой.., да может ли камень что-нибудь являть …
В который раз он падал из окна… И в который раз видел собственные глаза, за которые цеплялся, как за последнею возможность вернуть себя на подоконник жизни. И это сожаление в который раз не имело крыльев. Но если бы ускользая вниз, он смог бы посмотреть на себя с улыбающимся взором. То разбиваясь, он действительно бы разбился. И никогда бы уже не просыпался несчётное количество раз, всё в той же жизни и в той же смерти, и в той же тщетной возможности всё изменить. Когда застывшая надежда, наконец - то утратит закаменелость, и обратится в пыль времён, развеянной в беспредельности пространства.
И снова его чёрные глаза смотрели в глаза синих небес, и снова смерть находила равенство с жизнью и наоборот. И ничего не могло измениться… Как только детство доходило до юности, он вновь с предельной ясностью видел тот же самый безжалостный сон, который являлся к нему в виде неизбежной и реальной смерти. Как всё-таки невыносимо сложно, ему было улыбнуться своей неизбежности, улыбнуться небесному отражению на подоконнике, чтобы всё изменилось и он наконец-то умер; и никогда бы не имел возможность вернуться, в извечный круговорот жизни и смерти.
Кто ты, ведущий диалог? Кто ты, стоящий толстенным стеклом между чёрными и синими глазами. Кто всё же является взглядом и связью между ними. И её же обрывом и непониманием собственных глаз, тех прекрасных пустот, что так и не стали Другим Оком.
Почему я всегда вижу этот нескончаемый сон своей жизни и смерти? Не от того ли, что именно сам запечатлел, эту реальность сна. В которой несчётное количество раз, я вновь рождаюсь и умираю. Когда, даже во сне, я не могу улыбнуться, смотря без сожаления и без надежды в глаза смерти. Я ещё слишком связан двумя величинами. Я ещё слишком зряч, я ещё слишком «я», чтоб ослепнуть от вспышки незримого и Другого Ока.
Он стоял у окна, и уже отчётливо видел; впервые видел себя целиком, заключённым в бесконечность пространства и времени. Он наконец - то смотрел на своё завершение, смотрел в собственные глаза и в скоротечности сотой секунды наблюдал свою последнею надежду, уже бесстрашную надежду на то, что ничего нельзя изменить. И эта надежда оставалась, лишь застывшей надеждой, без воплощения и без возможности быть изменённой. Эта кристальная надежда, наконец-то была его застывшей улыбкой навсегда, теперь он уже не видел сны, теперь он просто жил обыкновенным сном, где вовсе не рождался и не умирал.