Старый номер National Geographic за октябрь 1939г, еще довоенный или уже военный, это смотря с чьей точки зрения вести отсчет, попался мне в библиотеке маленькой ведомственной гостиницы, устроенной в бывшей усадьбе Альстрёма, основателя известной шведско-финской фирмы. Вместе с фотографиями различных мировых диковин редактор счел возможным подпустить в конце журнала прямо перед рекламой вечной кока-колы немного европейской экзотики в виде нескольких снимков Вольного города Данцига. War Clouds Over Danzig.
Предвоенная атмосфера над Данцигом.Призрак надвигающейся войны. Сегодня немного тех, кто вообще что-либо слышал о Данциге, а ведь это совсем рядом и по времени, чуть менее семидесяти лет и по расстоянию – порт на Балтике. Под фотографией написано: Заголовки! Мир или война, а еще ниже мелким текстом: "Немецкие граждане Данцига с тревогой просматривают ежедневные газеты в окне свежевыкрашенного табачного магазинчика" Почтенный город на левом берегу Вислы, в четырех милях от Балтийского моря , был столицей Западной Пруссии в завершении Мировой войны.
В соответствии с Версальским Соглашением, в 1919, город и окружающая территория приобрели статус Свободного города, которым управляет Лига Наций, но в таможенном объединении с Польшей. Требование Адольфа Гитлера, чтобы Данциг был возвращен в Германию, и отказ Польши согласиться на такую передачу, ускорил мировой кризис августа 1939.
Первая мировая названа просто Мировой, потому что еще никто не знает, что грядет Вторая, которая и даст отсчет и упорядочит иерархию мировых войн.22 июня 1941 года для советских людей навсегда останется в памяти днем начала войны, той самой страшной, где погибло по разным версиям от двадцати до двадцати семи миллионов наших соотечественников. Для многих помнивших войну, как часть своей жизни или знавших о ней из рассказов родных и близких, книг, кинолент, учебников истории, Великая Отечественная и Вторая Мировая были по сути одной и той же войной.
В бытовом сознании большинства послевоенного поколения, если и имелись какие-то сведения о начале Второй Мировой еще без нас, без СССР, то большого значения им не придавалось из-за отсутствия масштаба битв и краткосрочности событий. Кроме того, в свете уже сегодняшних попыток западных историков создать иную, параллельную версию хода и значения тех или иных сражений на театре военных действий, а так же причин и итогов WW2, становится ясен крайне субъективный подход многих национальных военных историков к интерпретации событий.
Это можно было бы объяснить элементарной человеческой пристрастностью, если бы война закончилась тогда в сорок пятом, но, к сожалению, она продолжалась в холодной фазе и продолжается сегодня, как в реальном пространстве, так и в виртуальном в виде войны образов и смыслов. Если считать точкой отсчета начала войны тот самый первый выстрел, который послужил сигналом к началу военных действий, то война началась с выстрела корабельного орудия крейсера-ветерана «Шлезвиг- Голштейн».
Но этому залпу предшествовала плотная череда событий, в ряду которых и Аншлюс и Судетский нарыв, закончившийся Мюнхенским сговором и разделом Чехословакии. И если Аншлюс был делом в какой-то степени добровольным, как стремление к объединению германской нации, то Судетский кризис, продолжившийся дальнейшим расчленением и аннексией Тешинской Силезии поляками, привел к исчезновению государства Чехословакия с карты Европы.
В этом году исполняется ровно семьдесят лет с начала, как самой войны, так и предварительных дипломатических и других закулисных маневров, сжавших военную пружину до предела к августу 1939г.
Что за чудный месяц такой - август в современной и новейшей истории? С одной стороны, как на дворе август, так миллионы отпускников устремляются к теплым морям и песчаным пляжам, но с другой стороны, с этим месяцем связаны какие-то тревоги и подсознательные ожидания. 19 февраля 1772г. ровно 237лет назад в Вене было подписано соглашение между Австрией, Пруссией и Россией, а в начале все того же августа три черных орла прилетели пощипать перышки польскому белому орлу и разделить Речь Посполиту в первый раз.
Первого августа 1914г. Германия объявила войну России и, хотя, строго говоря объявление войны Австро-Венгрией Сербии пришлось на 28 июля, все же точку отсчета следует принимать за 1 августа, когда конфликт перестал быть делом только австрийцев и сербов. Вторая мировая официально началась первого сентября 1939г, припозднились на день, хотя до широкого наступления по всей Польско-Германской границе имели место ряд пограничных инцидентов и провокаций, случившихся, скорее всего как водится, с обеих сторон, но после победы союзников в 1945г отнесенных исключительно на немецкий счет.
Правда, стоит признать, что поляки особо в бой с немцами не рвались, но пограничные стычки, бывает, не подпадают ни под какие логические объяснения и причинно следственные связи, взять хотя бы случай с товарищем Бендером на советско-румынской границе, произошедший незадолго до описываемых событий. А может быть, и нет никакой мистики, августа, а просто одолевает об это время охота к перемене мест не одних только отпускников, а заодно и политиков с военными? Только карты, по которым они путешествуют, несколько отличаются от тех, что в туристических путеводителях, да перемещаться на местности сподручнее, чем в осеннюю распутицу и в зимние холода.
После Судетов проблемой номер один германской внешней политики стал Данциг. Германии необходимо было обеспечить сухопутный транзит, связывающий разделенные территории и следовательно, проложить экстерриториальныe коммуникации: автобан и железную дорогу через Польское Поморье (из Померании насквозь через Западную Пруссию (Померанский коридор) в Пруссию Восточную(Кенигсберг). Свои соображения по решению проблемы Данцига и польского коридора рейхсканцелярия доводила до польских лидеров довольно жестко и даже в ультимативной форме.
Любопытно, что аналогичная проблема возникла у современной России, после развала СССР и возникновения Калининградского анклава. Родина Эмануила Канта в двадцатом веке дважды оказывалась отрезанной от тела Империи, сначала 1919-1939 Германской, а затем – с 1991по настоящее время – Российской. Но территориальными проблемами вопросы германо-польских отношений не исчерпывались. Увы, но участь лимитрофных образований в мировых шахматах не завидна. Помните Маяковского: «На польский глядят, как в афишу коза, на польский выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости: откуда, мол, и что это за географические новости?»
Сильные мира зачастую используют их, как разменную монету, а то и того хуже, в качестве гигиенических протекторов, прокладок или просто туалетной бумаги. Разумеется, новая Польша с ее миллионной армией на роль классического лимитрофа не очень подходила, особенно, если учесть, что Версаль ограничил немецкую армию численностью в 100 тысяч человек. Но уж очень прокладочное географическое и геополитическое положение Речи Посполитой между основными игроками искушало завсегдатаев Евроказино разыграть польскую шестерку. У англичан и французов были одни виды на Польшу, у немцев другие, а у русских третьи.
Кто и как хотел использовать специфические черты польского национального самосознания - вопрос десятый для пользователей, но никак не для самосознания. Кроме чисто территориальных притязаний немцы также требовали, чтобы Польша присоединилась к антикоминтерновскому пакту и стала стратегическим противником СССР. Многие в сегодняшней Польше сослагают, проживи Пилсудский подольше, может, и сбылись бы вековечные мечты шляхты вернуться в Кремлевские палаты, пусть в коммунальные, даже совмещая с немцами места общего пользования.
Юзефу Беку, продолжавшему политику Пилсудского после его смерти, в качестве министра иностранных дел, видимо не хватило маршальской харизмы. Хотя хищнические устремления Польши вполне импонировали Фюреру на определенном этапе, и он даже рассчитывал использовать Польшу на подхвате в схватке с Францией, а потом и СССР. С островной Англией Гитлер рассчитывал на взаимопонимание и даже союз. Сейчас пишут о том, что Бек не очень-то посвящал президента и военных в детали своих переговоров на Вильгельмштрассе 77.
Окончательно спутало карточный расклад предложение о военной помощи и гарантиях независимости, сделанное Польше Англией 31 марта 1939г. Полагая, что у них на руках старшие козыри, поляки окончательно перестали кокетничать с Фюрером и отвергли немецкий ультиматум. Его принятие автоматически делало Польшу вассалом Германии, а ведь в англо-французском плане это она должна была сторожить немцев на востоке и одновременно служить основой санитарного кордона от большевистской заразы. И хотя официальный отказ Польши датирован 26 марта, а английское предложение - 31 марта, это не должно никого вводить в заблуждение.
Отвечая отказом Гитлеру на его меморандум, Польша точно знала, что предложение Чемберлена у нее в кармане. У шведов существует выражение «польский парламент», в смысле пустая болтовня, а Бисмарк как-то высказался в том духе, что самым большим наказанием для Польши было бы предоставить ее собственной воле и управлению. Тем не менее, Гитлер не последовал совету Бисмарка. Придавая пакту Молотова-Риббентропа ключевое значение в ряду триггеров Второй Мировой войны, некоторые западные историки сильно лукавят.
Вся логика и хронология событий неопровержимо доказывают: первичность расчленения Чехословакии перед последующим разделом Польши была обусловлена первичностью польско-германских договоренностей перед советско-германскими. Вполне понятно, что Гитлер, уступив Тешинскую область, рассчитывал на территориальный размен с Польшей за счет возвращения Данцига и прилегающих земель и был взбешен польским политическим динамо. В итоге окончательное решение польского вопроса перешло из дипломатического ведомства в Генеральный штаб вермахта и форсированным маршем приблизило августовский кризис 1939г.
31 августа переодетые в польскую военную форму(по другим сведениям в гражданской одежде) группа под командованием штурмбанфюрера СС Альфреда Науйокса захватила радиостанцию в пограничном городке Гляйвиц(Гливиц) откуда они и передали в эфир, что Гливицкая радиостанция находится в польских руках. У Сталина были свои виды на Польшу, но геополитически они вырастали из неизбежной войны с Германией.
“Что значит политически подготовить войну? Политически подготовить войну - это значит, чтобы каждый человек в стране понял, что война необходима. Сейчас, товарищи, вся Европа завоевана Германией. Подобное положение нетерпимо, и мы не собираемся его терпеть. Народы Европы с надеждой смотрят на Красную Армию как на армию-освободительницу. Видимо, войны с Германией в ближайшем будущем не избежать, и, возможно, инициатива в этом вопросе будет исходить от нас. Думаю, это случится в августе” (Из закрытой речи Сталина в начале 1941года.)
И хотя Сталин строил планы, исходя не из мистики августа, а играя на опережение, но фюрер мистик отнюдь не большевистский или православный, а нацистско-языческий тоже сыграл на опережение и в августе 1939г. и в июне 1941.
Но до июня сорок первого, для начала два парии Версаля полюбовно решили пограничный вопрос и пришли в прямое соприкосновение, раздербанив польскую прокладку, мешавшую им задушить друг друга в смертельных объятиях.
Слушая стенания поляков по поводу беспредела «больших хулиганистых пацанов», группой надругавшихся над « маленькой, но очень гордой паненкой», хочется спросить, а когда Гитлер дербанил Чехословакию, зачем паненка присоединилась к беспределу и оттяпала Тешинскую Силезию? Исповедуя в своей поведенческой мотивации те же беспринципные принципы, что и другие более крупные хищники, мелкий рискует стать такой же добычей в цепочке геополитического биоценоза.
С другой стороны, травоядные бывают виноваты лишь в том, что хищникам хочется кушать, и тогда их грустное блеяние: «Ах, в чем я виноват…» хотя бы морально оправдано. Но в том-то все и дело, что Польша только рядилась в овечью шкуру и пусть вот таким уж свирепым волком не выглядела, но пошакалить за счет соседей не упускала случая. После Тешинского блицкрига даже либеральная пресса Европы обещала не сильно убиваться в случае, если Польшу постигнет участь Чехословакии.
Первого сентября, в пять часов утра, широким фронтом по всей протяженности границы, а также с территории Моравии и Словакии вермахт вторгся в Польшу. Началась операция «Вайс».
А что же с вольным городом Данцигом, находящимся под управлением Лиги Наций и, входящим в таможенную унию с Польшей? С фотографии его немецких жителей, в тревоге читающих газетные новости у табачного киоска, мы начали наше небольшое историческое эссе. Дело в том, что Данциг или Гданьск по-польски, был населен на 90 процентов немцами и имел немецкое городское самоуправление и полицию.
Польская инфраструктура была представлена в основном Польской Почтой и Транзитным таможенным складом на Вестерплатте. Оборона Вестерплатте, небольшого полуострова в Гданьской бухте явилась одним из самых драматических событий сентябрьской кампании. Склад был атакован около 4.45 утра немецким крейсером «Шлезвиг-Голштейн». Выстрелы этого ветхого дредноута сравнивают с залпом «Авроры», в том смысле, что они разделили мир на до и после. Постфактум уже будет осознано историками, что это были первые залпы горячей фазы Второй Мировой Войны.
Одновременно сухопутные войска ворвались в город и, выйдя к площади Яна Гевелия, повели осаду Польской Почты. Только через 14 часов нападавшие овладели зданием. Уцелевших и сдавшихся защитников Почты немцы практически всех расстреляют. В этот же день глава вольного города Альберт Форстер объявил о присоединении Данцига к Германии, а комиссар Лиги Наций Карл Буркхардт вместе с комиссией покинул город.
Сентябрьская кампания вошла в историю под названием «странная война» Гаранты польской безопасности Англия и Франция, объявив войну Рейху третьего сентября, начинать боевые действия не спешили, хотя Франция должна была по условиям договора начать военные действия на суше спустя три дня после объявления войны Германии, а через пятнадцать дней провести полномасштабную сухопутную операцию против агрессора. Англии требовалось больше времени для переброски войск на континент. Но удары авиации и морские операции союзники должны были начать в первый же день войны, т.е 3 сентября.
На тот момент Франция обладала третьей по мощи сухопутной армией в мире после Германии и СССР и третьим флотом после Англии и США. Союзники имели уникальную возможность развить наступление в тот единственный краткосрочный период своего военного превосходства над вермахтом и повлиять на дальнейшую судьбу всех народов Европы, включая собственную. Их совместной мощи вполне хватило бы, чтобы поставить зарвавшегося агрессора на место, но это вовсе не входило в их планы. Правительства Чемберлена и Даладье повели престранную игру. Ими было принято решение о “максимальной мобилизации средств до начала крупных сухопутных операций, а также ограничению действий ВВС” На практике это решение означало прекращение французского наступления и отказ от союзнических обязательств по отношению к Польше.
17 сентября польский посол был вызван в НКИД СССР, для вручения ноты советского правительства, в которой констатировалась фактическая утрата Польской государственности и решение советского правительства по защите братских украинского и белорусского народов в условиях хаоса и ужасов войны. 18 сентября РККА перешла советско – польскую границу. Союзники охарактеризовали такие действия как « удар ножом в спину Польши. Утром 21 сентября войска Украинского фронта должны были начать штурм осажденного еще ранее немцами Львова.
По договору между Германией и СССР Львов должен был отойти к советам, но немцы все же сделали попытку оперативно переиграть ситуация предложив польскому гарнизону Львова выбор: сдаться им и остаться в Европе или сдаться большевикам и кануть в Азии. Но к вечеру пришел приказ фюрера, войскам отойти от города на 10км. После этого в результате переговоров гарнизон Львова сдался Красной Армии.
Конец сентября и начало октября явились завершением существования независимого польского государства. До 28 сентября оборонялась Варшава, до 29 сентября - Модлин. 2 октября завершилась оборона Хеля. Последними сложили оружие защитники Коцка - 6 октября 1939 года. На этом закончилось вооруженное сопротивление регулярных частей Войска Польского на территории Польши, а Вторая Речь Посполитая приказала долго жить.
Русско-польские отношения в исторически обозримом времени отягощены многими событиями, отравляющими их и поныне. Особенно это заметно на бытовом уровне, где польскую русофобию можно сравнить разве что с выдающимся польским антисемитизмом. Русские платят братьям славянам той же монетой. Возможно, только в относительно непродолжительный послевоенный период совместного пребывания в соцлагере взаимная неприязнь не так бросалась в глаза, особенно это касалось отношения советских людей к полякам, польской культуре, кино и вообще польской фронде.
Романтика закончилась, когда усатый электрик из Данцига, он же Гданьск(исторический феномен места) перелез через забор судоверфи и возглавил забастовку. Исходя из сегодняшних реалий, трудно представить, что Лех Валенса во времена фонтанирующей «Солидарности»был самостоятельной политической фигурой и имел хотя бы одну степень свободы, а не состоял дежурным электриком при фонтанном насосе. Добрые католики Лех Валенса и Кароль Войтыла, он же папа Иоанн-Павел II имели много оснований недолюбливать Союз и Россию.
Взаимное недоверие во многом подпитывается исторической памятью, но степень обиды имеет обратную хронологическую зависимость в ряду от Смутного времени и польских притязаний на Российский трон к Первому и Второму разделам Польши, восстанию Костюшко, Третьему и Четвертому разделам, вхождению Царства Польского в Российскую империю, войне 1920года и Пятому разделу.
Нынешние нестроения формально связаны с Катыньским делом, в котором до сих пор, как впрочем и в подспудной природе движущих сил Первой и Второй мировых войн много неясного, еще не рассекречены многие документы. Признательные же заявления Горби в свете его подрывной антисоветской деятельности ничего не значат или даже могут пониматься в обратном значении. На встречный российский иск о невернувшихся из польского плена десятках тысяч красноармейцев поляки отвечают, мол, те сами померли в польских концлагерях.
Разумеется, уморить голодом пленных москалей в концлагере гораздо гуманнее, чем расстрелять пленных шляхтичей в Катынском лесу. Да и сам факт НКВДэшного расстрела «убедительно» доказан следователями из Гестапо, а Преступление Гестапо «неопровержимо» доказано НКВД. Реальное сегодняшнее политическое противостояние с Россией обусловлено той особой ролью Польши в ЕС, на которую ее отмобилизовали США.
Уклонившись в 1939г от объятий претендента-берлинца, с восьмидесятых годов 20 века невеста-варшавянка попала в крепкие объятия женишка с Капитолийского бугра. Не похоже, что флирт закончится браком по любви, потому, что любовью здесь и не пахнет, да и пани не первачка. И пусть расчет на лицо, не похоже, что оно закончится даже браком по расчету и отношения оформятся старомодным брачным контрактом. Вероятнее всего банальное сожительство или просто элементарная проституция.
Возможен ли для Польши какой-то менее маргинальный политический статус? Беда поляков в том, что кроме русофобии и антисемитизма они страдают также германофобией. Если верить саморекламе янки, лучшие практикующие специалисты по этим неврозам находятся в США, но лечат они по всему миру. Болезни развились в качестве посттравматического синдрома. Когда пани почти триста лет дерут задницу, как паршивой козе все кому не лень, трудно выйти из роли нимфетки и даже, постарев и надев платье солидной дамы, она временами норовит задрать подол и сорваться в истерику.
В рамках ЕС это приводит к блокированию Польши с другими лимитрофами против так называемой Старой Европы, то есть в первую очередь против Германии и Франции. Так доктор прописал. Разумеется, для Польши есть вариант вести самостоятельную, умеренную, национально ориентированную политику даже в ЕС и тисках НАТО. Но для этого должно прийти поколение политиков без родовых травм и без мазохистских привычек к ковырянию застарелых болячек, способное выписать польское общество из клиники неврозов на свежий воздух.
Строить же какие-то планы в отношении Польши на основе славянской солидарности не представляется возможным в обозримом будущем. Слишком призрачным выглядит этот общий ресурс на фоне того, что разъединяет.