Теперь, разменяв очередной десяток жизни, Эля жила в призрачном мире, как все. "Как все" - значит есть, пить, ходить на работу и даже лечь спать "как все", словно жизнь это дорога, по которой все обязаны ходить маршем с одной и только той ноги. Впрочем, нельзя сказать, что она добровольно надела на себя елейную маску жить «как все» И дело не в возрасте: она все еще была стройной и красивой женщиной. Про таких говорят: "женщина без возраста". Просто это была попытка приспособиться к предрассудкам, чтобы не подвергать себя ехидным усмешкам соседей, которые, она знала, до сих пор шепчутся о ее бурном прошлом. И хотя она говорила: «О, к этому привыкаешь!» - все было не так просто. Ее дневник был пересыпан намеками: «От тоски умираю» - писала она, или: «жизнь моя - сплошная мука, становится просто невыносимо.» А вот еще более проникновенные строчки: «как хочется, обольщаться, очаровываться, чтобы хоть на миг, на секунду испытать трепет души.» Подсознательно она, конечно, ощущала, что в ней жили двое: один - компромиссный и подневольный, а рядом другой - чувственный, терзаемый изнутри. И оба они уживались в своих ипостасях, пока "хозяйка" не давала волю каждому из них утвердиться в воображении.
Воображение! Оно у Эли, если и страдало, то только от избытка. Ну все, пойдем дальше и расскажем, как наша героиня попала в западню этого коварного зверька, именуемого воображением, а для этого надо оторвать ее от дневника, и отправить погулять на чистый воздух.
Эля долго слонялась по центру города, заглядывая то в один, то в другой магазин, без всякой надобности простукала каблуками по вымощенному пристанищу художников - бакинскому "Арбату". После двух часов бесцельного гуляния, изрядно утомленная, она медленно пробиралась сквозь пеструю толпу прогуливающихся. Неожиданно на плечо ей легла чья-то рука. Она живо обернулась.
- Эльдар! - радостно воскликнула она. – Неужели ты?!
- Как видишь, - улыбался он. – А я тебя сразу узнал по твоей походке. Такая только у тебя.
- Какая? - даже волнение не помешало Эле поинтересоваться тем, что относилось к ее женской чести.
- О! Особенная, неотразимая! - не без пафоса произнес Эльдар.
- Брось! - рассмеялась Эля. - Лучше скажи, где ты? Я так рада тебя видеть. Ты все еще в Москве? Женат?
- Все наоборот, живу и работаю в Баку. Не женат.
- Как? А я слышала...
- Разошлись, - не дал он договорить. - А ты, как ты поживаешь?
- Как приходится, - пожала Эля плечами. - Живу одна.
- Слышал, интересовался.
Взяв ее руку в свою, Эльдар пожал ее. Ощущение его удивительно теплой, гладкой руки заставило сердце Эли забиться.
- Что ты здесь делаешь? - спросила она, головой давая понять, что ее вопрос чисто географический.
- Я? - Он смущенно пожал плечами, потом оглянувшись на рядом расположенный дом, тихо произнес: - Жду.
- Кого?
Эльдар ответил не сразу. Он продолжал сжимать ее ладонь. Взгляд его был таким нежным и ласковым, что ей казалось, что он не молчит, а говорит с ней, говорит многое, что она так рада слышать.
- Так ты не сказал, кого ждешь?
- Ты ее знаешь, - как-то глухо ответил он, и мотнув головой в сторону того же дома.
- Знаю? - удивилась Эля и в тот же миг что- то взвизгнуло у нее в мозгу ли, в сердце ли, словно задвижкой задернулась какая-то дверца.
- Вот как? И кто же она?
Он торопливо выпустил ее руку. Эля удивленно обернулась и увидела направляющуюся к ним ее давнишнюю подругу, Зюлю.
- Зюля? – распахнула Эля глаза.
- Элюша, дорогая, какая встреча! - бросилась к ней Зюля. - Я так рада тебя видеть - приговаривала она, целуя Элю в обе щеки.
- Ты приехала? – порывисто спросила Эля. - Ты в Баку, не в Москве?
- Да. Соскучилась ужасно, решила приехать.
- С мужем? - спросила Эля, не вполне осознавая, что цеплялась за вопрос, как за соломинку.
- Ну что ты! - рассмеялась Зюля. - Он у меня работяга. Ни минутки без работы. - Став вдруг серьезной, она смерила Элю взглядом.
- Слу- у-шай, - протянула она, - а ты ничуть не меняешься. Как тебе это удается? Такая же красивая, элегантная. Ты просто чудо. Правда, Эльдар?
От Эли не ускользнул ее искоса-птичий взгляд на него.
- О. да! - поспешно подхватил Эльдар. - Я всегда говорил, что Эля самая красивая женщина из всех наших бакинок.
- Согласна. Ничуть не меняется. Всегда была для меня эталоном. – процедила Зюля.
Эля не верила собственным ушам.
«Кого она хочет надуть? Нагло притворяется другой»
- Да ну, ладно ! - махнула она рукой. - Что из того? Живу, как крот в норе. Скука смертная.
- Да неужели? - горячо воскликнула Зюля. – Бери с нас пример. Мы так весело проводим время. Ни минутки не скучаем. Верно? – взглянула она на Эльдара. - Мы прекрасно проводим время. Танцуем, пьем шампанское.
- Да? А я давно забыла, как это бывает, - сникшим голосом произнесла Эля
- Почему? – рассмеялась Зюля. – Приходи к нам. Мы тебе покажем, как надо веселиться.
- Нет, лучше вы ко мне. Я ведь живу одна.
- Ну и замечательно, - подхватила Зюля. – Когда? Давайте завтра. Нет послезавтра, в субботу, - взглянула она на Эльдара, хотя ясно было, что решение принимает сама.
- Что? Ах, да, можно. - Рассеянно произнес Эльдар.
- Приходите. Я буду рада. – заверила Эля.
- Заметано, – кивнула Зюля. - В субботу в шесть вечера. Ты думаю, сможешь оторваться от своих дел,– тот же утвердительный взгляд на Эльдара и склонившись к Эле: - Он теперь большой начальник.
Эля знала, что Зюля всегда была охотницей за влиятельными людьми. Улыбнувшись, она тихо сказала: "Я рада. Очень рада."
- Итак, в субботу в шесть вечера мы у тебя. Жди, - весело прощебетала Зюля, подставляя Эле щеку для поцелуя. – Будет чудесно.
- Что приготовить? – спросила Эля.
- Да что ты, – замахала Зюля руками. - Эльдар обожает покупать всевозможные деликатесы. Ты ведь знаешь, с ним не приходится ни о чем думать. Верно, Эльдар?
- Какие разговоры! – выдавил улыбку Эльдар и взглянув на Элю, протянул: - Вот только, если твой яблочный пирог.
«Помнит!» - радостно шелкнуло у Эли.
- Д-да. - растроганно подхватила она. - Непременно!
- Фантастика! – восклицала Эля. В ней заново, словно ключом, забилась жизнь. Воспоминания, воспоминания, они приходили опять и опять: «Эльдар, Элик, мой мальчик", называла она влюбленного безумца, каким он был. В памяти всплывали все места, связанные с ним. Небольшой скверик на углу возле ее дома, где они назначали свидание; безводный бассейн посреди сквера, увядшая пальма над скамьей, где они целовались чуть ли не до утра… Они танцуют на даче, движения их согласно повторяются, музыка скользит по ним, ведет их. Она просит его ставить одну и ту же кассету "гуд бай, май лав, гуд бай" Д.Руссоса. Она видит его лицо, на котором читается только одно: "Я люблю тебя." Внезапное жаркое желание. Он крепче прижимает ее, голова ее с закрытыми глазами запрокинулась, губы приоткрылись, кончик языка скользнул по его губам. Он осторожно потянул ее к кровати. Это был их первый сексуальный опыт. Потом он повторялся, как полное, настоящее счастье.
«Было» - печально вздохнула Эля. Но воспоминания не отступали, копошась в мозгу: страшное смятение в его глазах, когда она призналась, что изменила ему. Потом сама чуть с ума не сошла, когда узнала, что он переехал в Москву. Он писал ей, писал долго и упорно, но о чем? - о своей работе, о новых друзьях и ни слова о том, что женился. Щадил ее. А что она? Новые увлечения, разочарования, потом, замужество одно, другое. Она помнила, вспоминала его все эти годы. Особенно, когда сравнивала с другими, с той изумительной теплотой, оставшейся там, где прошли самые светлые дни ее молодости! Ах, если бы она знала, что наступит день, сегодняшний день, когда она будет молить небо, чтобы он вернулся к ней. Видит бог, что теперь она другая. Она научилась многому. И ни за что не бросит оземь то истинное, что не умела различать раньше. Нет, нет, сегодняшняя встреча не случайна. Видимо сами боги хотят сказать, что все преграды уже рухнули, и она может вернуть его.
Чем ярче становилась перспектива, тем она была упоительней. Воображение, кружась и трепеща, заставляло думать лишь о том, как это будет. «Надо действовать продуманно и осторожно, чтобы ничто не помешало. Зюля? - словно обжегшись, Эля поморщилась: - Она ведь замужем и по слухам у нее прекрасный муж. Какая она обольстительница? Правда, глаза у нее красивые, но какие злые! К тому же тучная, как шкаф. Вечно ела за двоих. Бывало, угостишь ее чем-нибудь, она попробует и скажет: "Ничего, отравиться нельзя." Это была похвала в ее устах.
- У, злюка! – вслух вырвалось у Эли, но, помотав головой, она оживилась: – Нет, она нам не помеха. Мы созданы друг для друга!
Был уже час ночи, когда, усталая от раздумий, она легла спать.
Эля проснулась словно от толчка в груди. " Вот, если твой яблочный пирог" - прояснилась она в улыбке. - Надо, надо успеть!
- Бедняжка, – прошептала она -дорогой мой! С сегодняшнего дня ты будешь ежедневно наслаждаться моей стряпней… и не только…
В следующую минуту, присев на кровати и подобрав под себя ноги, Эля остановившимся взглядом уставилась в одну точку. Теперь ее лицо имело выражение решительности, что обычно говорило о ее нерешительности. Не постарела ли она, не начала ли увядать? - прерывисто вздохнула она. Понадобится весь арсенал ее женских чар, чтобы вернуть утраченное.
И тут Эля задышала ровнее, услышав, как ее собственный голос, произнес: "Не волнуйся. Ты в прекрасной форме! А пока за работу, нельзя терять ни минуты»
Оставалось два часа до их прихода. Время от времени в кухню забегала соседка, справляясь, как идут дела и не нужно ли помочь.
- Все прекрасно. – неизменно отвечала Эля.
Соседка оглядывалась и озабоченно спрашивала:
- У тебя все есть необходимое?
- Все. – Улыбалась Эля.
На столе, покрытом белой, праздничной скатертью не было уже свободного места, а Эля все несла и несла из кухни блюда с закусками.
Оглядев стол со всех сторон, она потерла ладошками: "О'кей! Должно понравиться Надо успеть принять душ. Одеться надо просто. Хозяйка не должна щеголять перед гостями, но в тоже время, надо выглядеть достойно. Он непременно заметит и оценит".
Ровно в пять Эля в синей блузочке в горошек и темных брючках вошла в комнату. Отыскав среди кассет ту, которую ей чудом удалось найти среди давно заброшенных, она включила магнитофон. Уносящийся куда-то в небо, ласковый дискант разнес по комнате: "гуд бай, май лав, гуд бай".
Печальные слова, счастливым эхом отзывались в душе: «Непременно буду с ним танцевать, как в прошлом, - пролетало в голове Эли. – Это будет так трогательно!»
Пять тридцать… пять сорок… пять сорок пять. За дверью послышались чьи-то шаги
Эля взглянула на часы. Ровно шесть.
«Они идут» - насторожилась она.
Шаги за дверью удалились в глубине дома. Прошло еще полчаса. По лицу Эли скользнула тень беспокойства. Она подошла к дверям. Через дверной глазок из-за желтоватого света на лестнице, ничего не удавалось разглядеть. Кто- то от избытка чувств, хлопнул дверью и сбежал вниз. Она прислушалась: никого нет. Шорохи за дверью, время от времени разрастаясь, стихали. Никого.
Прошло еще полчаса. Теперь каждая истекшая минута казалась ей вершиной страха. "Не нервничай, он придет» - уговаривала Эля себя.
Между тем, стенные часы неумолимо били каждые полчаса. Эля вскочила и в отчаянии заломила руки.
"Неужели это возможно? Забыли?" шептали ее губы. Метнувшись по комнате в последний раз, она в отчаянии бросилась к телефону.
- Алло - раздался в трубке старушечий голос. - Кого хотите?
- Попросите Зюлю. – требовательно произнесла Эля.
- Зулейхи нет. Я ее тетя. Что ей передать?
- А где она? - упавшим голосом спросила Эля.
- Они с Эльдаром поехали на дачу. Вернутся завтра вечером. Сказала, чтобы я не беспокоились. А что ей передать? Вы скажите, я...
Голос старухи продолжал бубнить в повисшей в воздухе, трубке.
Эля не двигалась с места. "Обманулась? Поверила? Зачем?" Кровь бурными толчками стучала в висках, в запястье, в горле.
Шорох прокрученной до конца пленки, словно чье - то хриплое рыдание, разрезал тишину комнаты. Дрожа от гнева, Эля нажала кнопку "стоп". Нервными пальцами вытягивая пленку, она рвала ее на части. Распахнув оконную раму, Эля бросила обрывки пленки за окно.
«Гуд бай моя любовь. Прощай!» - шептали ее губы.
Щелчком смахнув порхнувшие на подоконник пленочные лоскутки, она вышла и постучала к соседке.
Спокойный голос соседки вернул ее к реальности.
В следующую минуту они вместе сидели за столом.
- Она, конечно, утащила его за сотни километров от тебя, – увещевала соседка. - Такая свое не упустит. О чем ты только думала?
- Ни о чем, – выдохнула Эля. - Теперь, пожалуй, можно открыть шампанское и разрезать пирог, пока он не остыл.
Утром она разнесла соседям нетронутые закуски и оставшийся яблочный пирог.