Вопрос: мастерство в расследовании преступления – это
умение быстро изобличить и поймать преступника
или способность не подставить собственную
задницу под удары судьбы?
Ответ: – это умение быстро поймать и
изобличить преступника
(Правильный ответ: пятьдесят на пятьдесят)
- Задача, поставленная перед нами министром хоть и сложная, но двуединая. – Гордо прочитал замполит мудреную фразу, сдаётся мне тот, кто написал замполиту этот бред, здорово его не любит. - С одной стороны необходимо снижать количество регистрируемых преступлений, с другой стороны строго настрого указано на недопущение случаев нарушения учётно-регистрационной дисциплины. Вот такая задачка с иксами и игреками, результат решения оной…
Замполит на некоторое время замолкает, смакуя понравившееся ему слово: «Да-да, оной»,- произносит он, затем продолжает:
- Так вот, решение оной задачи, должно существенно повлиять на процент раскрываемости!
Пугая мирно дремлющих в зале сотрудников РУВД, замполит весело хлопнул в ладоши. Почему именно ему руководство РУВД поручило довести до нас эту теорему Ферма непонятно, наверное, потому что он весёлый, а может быть, потому что умеете задорно бить в ладоши, или на худой конец, потому что по должности он ещё и красноречивый.
- Некоторые несознательные сотрудники спросят меня – а как? И будут правы, но только от части, а я им отвечу – а так!
Замполит в лучших традициях Станиславского выдерживает театральную паузу, по Ленински хитро, то есть с прищуром, глядя в притихший зал:
- С потерпевшими надо работать, что бы неповадно было им подавать заявления по всяким малозначительным пустякам. И каждый из здесь сидящих, на своём рабочем месте должен сделать всё от него зависящее, так сказать, встать единым агломератом на пути….
- У меня от них рак мозга будет. – Преданно глядя на замполита, грустно вздыхает Егор.
- Пятьдесят на пятьдесят, или будет у тебя рак мозга или нет, впрочем, ты это уже говорил. – Напоминаю я ему.
- Значит, точно будет.
- Да ладно тебе! Завёлся! Надо создать видимую иллюзию благополучия на фронте борьбы с преступностью – создадим, в первый раз что ли. Нам-то, какое дело до идей, рождаемых в маргинальном кружке полу политического гей-онанизма именуемом МВД? (Хорошо сказал! Жаль не я!) Наши с тобой потерпевшие, как правило, уже мёртвые, нам с ними так и так работать. – Прошептал я в ухо напарнику. – А насчёт агломерата замполит лихо ввернул, интересно он понимает, что говорит?
Процесс полоскания мозгов продолжился ещё пол часа, после чего замполит спросил: «Понятно»? И обязал всех начальников подразделений до восемнадцати часов сдать ведомости о принятии зачётов о том, что до каждого сотрудника дошло, и он усвоил требования министра. На том и расстались, разбредясь по рабочим местам.
В кабинете Петька, опоздавший на общий рапорт, сидит за столом и высунув из о рта кончик языка с усердием достойным Стахановца , выковыривает грязь из-под ногтей.
- У нас сегодня что, санитарный день?
- Точно! – Кивает Петька.
- Как закончишь не забудь позвонить в морг, узнай результаты вскрытия БОМЖа из колодца.
- Ага! – Не отрываясь от своего занятия, кивает головой Петька.
Я сажусь за свой стол, и делаю вид что думаю как распланировать свой день. Должность у меня такая делать вид что я думаю. На самом деле я решаю, что не плохо бы сгонять к ветеринару решить вопрос о стерилизации своей кошки. Давно пора это сделать, жалко конечно скотинку, да что поделаешь, у меня закончились знакомые, кому бы я ещё мог пристроить её приплод.
«Высокий» полёт мысли прерывает появившийся в кабинете зам начальника ОУР Семечкин.
- Мечтаешь? Витаешь в облаках? - Глядя на мою задумчивую рожу, говорит он.
- Составляю меню на твои поминки. Кстати, ты как любишь, чтобы кутья была с белым изюмом или чёрным?
Семечкин в сердцах плюёт на пол.
- Эй-эй! Поосторожней! Не нарушай хрупкий сангигиенический баланс в нашем кабинете. – Предупреждаю его я.
- Принимай практиканта из школы милиции, будет у вас проходить придипломную практику. – Говорит он.
- А на кой хрен он мне нужен, у меня и без него лоботрясов девать некуда.- Возмущаюсь я.
- Ничего, не знаю. – Мотает головой Семечкин. – На все «зоны» и «линии» по два человека, вам одного, так что принимайте и не кобеньтесь.
Семечкин уходит, а его место, вернее добрую половину кабинета занимает громадный курсант метра под два роста и килограмм под сто пятьдесят весом.
- Экий ты большой! С тобой хорошо картошку воровать, ты много унести сможешь. – Говорю я ему. – Ну, давай, рассказывай, что ты знаешь о нашей работе. Погони и перестрелки опусти и сразу переходи к делу.
- Я много знаю, вы у нас лекцию на курсе читали. – Бормочет смущённый курсант.
- О!– Не отрываясь от чистки ногтей, восторженно восклицает Петька. – В наших рядах ещё на одного поклонника Михалыча прибыло!
- Я хочу быть как вы! – Запальчиво выпалил юноша, которому ещё только предстояло пройти все круги ада в нашем «гадюшнике».
- Михалыч! Я даже не подозревал что ты такой раскрученный брэнд! Да и глагол у тебя какой-то жгучий, прожог парню дырку в сердце, чем законопачивать будем?! – Хихикает Петька. – Надо бы значок заказать с твоим ликом внутри красной звёздочки по типу «октябрятского».
- Для того чтобы стать такими как мы, парень, надо много работать, - Давясь смехом, произнёс я, а потом почесал затылок и хотел добавить, но Петька меня опередил:
- Много пить и рано умереть.
Что, собственно говоря, не так уж и далеко от истины, ведь я болен, смертельно болен, алкоголизмом, конечно.
- А пока давай решим, на что ты годен. У тебя знакомого ветеринара нет?
- Есть. – Пожимает плечами курсант. – У меня отец главный врач городской ветлечебницы.
- Та-а-а-ак! – Потираю я ладони. – Ещё не успел приступить к работе, уже принёс пользу. Петя, дочищай когти, бери мою машину курсанта и шуруйте в морг, а на обра…
- А на обратном пути мы должны заехать к тебе домой, поймать твою кошку и отвезти её к папе твоего нового поклонника, чтобы он, в порядке шефской помощи, раз и навсегда решить проблему размножения твоего несчастного животного. – Заканчивает за меня предложение Петька.
- Всё правильно.- Киваю я головой.
- Кто бы сомневался. – Хмыкает Петька. - Я ведь тоже хочу быть похожим на тебя, по этому и научился читать твои нездоровые мысли.
В принципе, если не считать, дурного сквознячка повеявшего из министра, день начался хорошо.
На волне хорошего настроения я открываю сейф намереваясь сделать что-нибудь однозначно хорошее внеся посильную лепту в дело борьбы с преступностью, но не успеваю ничего сделать потому что потому что дверь открывается и в бесформенной форме одежды в кабинет задом заползает Макс. Макс сегодня дежурит по этому и обряжен в милицейскую униформу, он судорожно ржёт уперев башку в косяк двери.
- Макс! Что стряслось! – Задаю я вполне резонный вопрос.
- Открылась! Истинна открылась! Портрет… - И Макс снова закатывается в гомерическом хохоте.
Крохотное отступление в историю вопроса.
В нашем РУВД по типу вяло текущей шизофрении, также вяло протекает ремонт, длиться он долгие годы и все к нему давно привыкли. Так вот неспешными темпами он добрался до фае первого этажа. Рабочие содрали со стен панели из горючих материалов для замены их на более эстетичные и не горючие плиты из ГВЛ. На фоне ободранных стен открылась миру фреска кисти неизвестного художника оформителя с изображением служебной собаки «Мухтар», напряженно стоящего рядом с ней с пистолетом в руках сержанта милиции, милицейского «бобика» с работающей «мигалкой», группой граждан с красными повязками и надписью на красном кумаче «Всегда на страже»! Венчал групповой портрет борцов за социалистическую законность, портрет Феликса Эдмудовича свет Дзержинского с неизменной бородкой клинышком и фуражкой без кокарды. Не шедевр конечно, в Лувр такое вряд ли купят и ценители не станут останавливаться рядом с этим произведением восторженно цокая языками. Наверняка в каждом РОВД есть что-то подобное. Но наш-то Феликс «мираточил»! Из его глаз из-под штукатурки вытекали и катились по впалым щекам туберкулезного героя революции самые настоящие слёзы, они сбегали по стене и исчезали где-то в подвале. Народ оторопел! Глядя на это, председатель совета ветеранов РУВД, стянул с головы шапку, и изрёк: «Нехорошо это…. К беде»! Весть быстро облетела здание и на чудо сбежались посмотреть все сотрудники РУВД, некоторые тайком крестились. Короче чудо. Как издревле заведено на Руси, поглазеть на диво съехались паломники из других РУВД. Некоторые тайком промокали носовые платочки в слёзы Феликса Эдмундовича и собирали в разную подходящую тару живительную влагу, только вот непонятно что они хотели оживить слезами этого нечеловеческого человека. История получила размах, и даже САМ, в тот же день, на городском селекторе уделил ей должное внимание, вызвал начальника РУВД и велел ему прекратить бардак к чёртовой матери. Некоторые «горячие головы» даже хотели пригласить батюшку, из «Свято-петровского собора», поделиться так, сказать нежданной радостью, для чего в срочном порядке отрядили к нему замполита. Однако батюшка напомнил замполиту про Ленина, про Сталина, про ГУЛАГ, про судьбу русского народа в общем, и судьбу митрополита Тихона в частности, недвусмысленно покрутил пальцем у виска и послал замполита толи на х**, толи в 3,14*у, в том смысле, что, очень посоветовав ментам самим разбираться со «своими святыми». Время шло, заботливой рукой председателя совета ветеранов возле портрета был поставлен горшочек с геранью и помыта стена, обрамляющая лик. Попытка начальник РУВД решить проблему тайком от общественности, натолкнулась на группу агрессивно настроенных ветеранов которые свирепо матерясь, побили рабочих попытавшихся по приказу начальника РУВД забелить плачущего председателя ВЧК. Борьба грозила перерасти в открытое противостояние между правящей верхушкой РУВД и ветеранами МВД, что не регламентировано ни каким положением о «совете ветеранов» и начальник РУВД сдался. Вернее плюнул на ветеранов и перевёл рабочих на другой объект, поручил им, пока суд да дело, ремонтировать старые камеры давно закрытого ИВС, куда планировалось со второго этажа перевести архив следственного управления, а освободившиеся комнаты переделать под кабинеты. Ремонт шел как всегда неспешно, все успели привыкнуть к плачущему Феликсу и даже по утрам с ним здоровались, задавая один и тот же вопрос: «Всё ревёшь? Ну-ну»! А сегодня на общем рапорте начальник тыла РУВД объявил, что ремонт спец.хранилища закончен и можно переносить архив. Пригнали солдат из подшефной части, и началось. Под звучные матюги начальника тыла работа закипела, в процессе большого переселения обнаружилось, что все дела насквозь мокрые, стали разбираться, оказалось, что вода бежит по стене и та вода что не впитывается делами уходит вниз. Думаю не трудно догадаться, что старый архив располагался прямо над фае первого этаже. Сбежав под штукатуркой, вода нашла себе выход где-то в районе глаз нарисованного Феликса, а дальше уходила в подвал, пока портрет, на радость совета ветеранов, тихонько мироточил, никого это не беспокоило, но теперь возник законный вопрос - откуда вода? Представительная делегация возглавляема председателем совета ветеранов, и зам по тылу, поднялась на третий этаж и что они обнаружили? Женский туалет! С зам по тылу случился конфуз он нервно начал блевать, народ недоумевал, а в перерыве между рвотными позывами он признался что, будучи человеком, безоговорочно верящим в дело борьбы с преступностью, он собирал слёзы Феликса и заваривал на них чай. Услышав это признание блевать начал, председатель совета ветеранов, потому что любил в свободное от воспитания молодёжи время, забрести к зам по тылу и пропустить с ним по стаканчику чая.
Вот это всё мне и рассказал Макс, до икоты гогоча стоя на карачках в нашем кабинете.
- Ни знаю, какой уж он был железный при жизни, но и после смерти он остаётся настоящим подлянщиком. – Честно признался я.
- И не говори! – Икая, согласился со мной Макс. – Девушка заходите.
Только сейчас я обращаю внимание что у косяка входной двери жмётся смешливая девушка. Коленки её сведены, вмести и ладошками она прижимает юбку к промежности.
- Я не могу. – Говорит она.
- Почему?
- Я описсалась.
- Я то же! – Лупит ладонью по полу Макс.
Забегая вперёд, скажу, что в тот же день туалет закрыли. Высвободившуюся бригаду рабочих кинули на его ремонт, а переставшего «мироточить» Феликса густо забелили весёленькой масляной краской салатного цвета.
Егор в кабинете появился какой-то задумчивый, выслушав историю с Феликсом, он лишь слегка улыбнулся.
- Забавно. – В конце рассказа говорит он.
- В общем, да. – Кивнул я.
- Тогда, поехали, у нас, кажется опять убийство.
- А больше тебе ничего не кажется? Лучше бы тебе девки голые повсюду мерещились.
- Ладно тебе. Кстати, я в фальшивые слёзы Феликса никогда не верил.
- Ага! Не верил! А кто свою бабушку приводил показать великого милицейского святого?
- Так то бабушка! – Разводит руками Егор. – А сам-то я того! Пятьдесят на пятьдесят.
После пережитого крушения воспрянувшего из пепла кумира, прежде чем ехать на происшествие, возникла насущная необходимость посетить туалет. В общем-то, рядовое событие и не стоило бы на нём останавливаться, если бы на выходе из туалета мы, нос в нос, не столкнулись с начальником РУВД. По обыкновению даже в туалет наш босс ходит с серьезным, и я бы даже сказал загадошным лицом, собственно говоря, точно с таким же лицом он и выходит оттуда. Видимо в этом есть какой-то глубокий смысл, какой именно я не понимаю, но могу высказать пару догадок. Ну, во-первых, загадочное лицо помогает ему скрыть от посторонних, а иже с ними и сотрудников, зачем он вообще ходит в туалет, а во-вторых, чтобы ни кто не смекнул, что он там делал. Егор посторонился, пропуская начальника, а когда за ним закрылась дверь, поднял вверх указательный палец, и с интонацией полной сарказма грубо замешанной на глубоком пиетете , произнёс:
- Загадочный человек!
Глядя на Егора, я понял, что ни я один догадываюсь, что в туалет наш начальник ходит просто мочиться.
В последнее время нам необыкновенно «везёт» на всякие необычные места происшествий. Стали забываться наши «любимые» завшивленные БОМЖи, сильно убивающиеся и переживающие потерю любимых ревнивые мужья убийцы, опять же, мы практически перестали распутывать «сложнейшие» клубки хитросплетений бытовых пьянок приводящих к фатальному исходу. Если так поёдёт дальше, можно и квалификацию потерять.
Вообще-то сейчас я шучу, дело не в квалификации просто на всякие преступления совершенные в необычных местах выезжает куча зевак из числа руководителей УВД и ГУВД которые своими бестолковыми советами не только мешают работе но и тормозят её, потому что они с молоком матери впитали ленинскую фразу: «Социализм – это учёт и контроль». Однако чтобы совсем уж, не выглядеть закостенелыми ретроградами они «социализм» заменили на «раскрытие преступлений», и ленинская фраза заработала с новой силой: «Раскрытие преступлений – есть учёт и контроль, учёт и контроль! Ё* твою мать»! Заклинание про «учёт и контроль» обязательно повторяется два раза, а для усиления акцентов и повышения ответственности конкретного исполнителя за порученное дело, непременно добавляется «Ё* твою мать». Вот это самое «Ё* твою мать» - больше всего и заё**ет, потому что «большие боссы и мелкие босячки», неукоснительно следят за исполнением своих, ни кому кроме них, не нужных, а зачастую и просто безумных указаний. На этом сложном и извилистом пути они не гнушаются ни чем, даже мелким шантажом, хныкая в ухо САМому: «Эти териториальщики, эти земляные червяки ни во что, даже в х** собачий нас с ВАМИ не ставят и наши распоряжения не выполняют». Такая постановка вопроса обычно САМому не нравиться, плевать ему на босячка рангом поменьше, чем он САМ, но вопрос поставлен, что не выполняются «НАШИ с ВАМИ указания», а это уже точно не порядок и даже совсем другой коленкор.
По этому не люблю я выезжать на разного рода происшествия в необычные места или где потерпевшие, до того как почить в бозе, занимали какое-нибудь мало-мальски «эпохальное» положение типа «депутат» или «вор в законе». Кстати Егор утверждает, что это почти одно и тоже, но я с ним категорически не согласен, потому что в отличие от скептика Егора, я «чистый» и наивный как дитя. В доказательства своих слов Егор однажды уселся за компьютер в дежурной части и по базам ИЦ «пробил» по списку от А до Я, всех депутатов города на наличие судимости. Картина получилась удручающая и как любит говорить Евгений Гришковец: «А зачем я это знаю? Но хуже всего, что с этим теперь как-то нужно жить»!
Короче не люблю я…., а впрочем, это я уже говорил.
На этот раз путь лежал в развлекательный центр «Анталья». Раньше-то это был вполне приличный, очень небольшой и очень уютный двадцати пяти метровый плавательный бассейн в одном из рабочих кварталов города. В период недоразвитого социализма когда судьба пролетарских детей ещё кого-то интересовала, бассейн работал исправно с завидной регулярностью выдавая «на гора» мастеров и кандидатов в мастеров спорта. Но всё изменилось, когда социализм внезапно сгинули и из трёх необходимых для нормального функционирования бассейна компонентов: вода, отопление и электричество, один постоянно и, даже, с завидной регулярностью куда-то исчезал. То есть вода и отопления, но нет электричества; то есть вода и электричество, но нет отопления; то есть отопление и электричество, но куда-то таинственным образом исчезает вода. Короче всё это не способствовало прогрессу спорта, и бассейн захирел. И захирел бы совсем, если бы один вельможный депутат из «демократов первой волны» не купил его на всякий случай или из жалости, а затем не подарил его своей любовницы чтобы впоследствии превратить его в завуалированный бордель. Ну а раз уж, руководит этим знатным бардаком вторая, но любимая жена одного из ветеранов депутатского корпуса, следовательно, всё будет окутано тайной, и почти наверняка, задачу перед нами поставят практически невыполнимую, своим «грязными» методами расследования мы не должны запятнать честь «порядочного» заведения.
Машина, громко заскрипев тем, что когда-то называлось тормозами намекая, шарахнувшимся от неё пешеходам, что тормоза когда-то у неё были, и остановилась неподалёку от входа в заведение являющимся конечным пунктом нашего путешествию.
- С этим надо что-то делать! – Засунув указательный палец правой руки в ухо, и активно совершая кистью, поступательные движения вверх вниз, говорит Егор.
- С чем? – не понял я.
- Со свистом.
- Вату в уши затолкай и делу край. – Советую я.
Выбравшись из машины, мы направляемся к дверям заведения, и естественно, дорогу нам преграждает здоровенный детина швейцар-терминатор. На морде у него надеты стильные солнцезащитные очки капли в позолоченной оправе, что ещё больше подчёркивает его сходство с полусказочным, полуфантастическим героем американских былин.
- Куда прём, молодые люди? – Почти интеллигентно интересуется у нас андроид.
- Всё как всегда. – Грустно вздыхает Егор, протягивая терминатору своё удостоверение.
- Ребята! Тут и без вас ментов дофига, причём не ниже полковника.– Человеческим голосом говорит бугай. – Погуляли бы вы пока.
Толи с нотками жалостью, толи интонацией сильно унижающей человеческое достоинство в голосе, советует нам швейцар-терминатор.
- Ты светодиоды-то свои разуй и посмотри что тут написано. – Тычу я пальцем в удостоверение Егора. - Макс Отто фон Штирлиц, истинный ариец, старший оперуполномоченный уголовного розыска Вятского РУВД. Он мощен и грозен, к тому же член! Но это так, для прикрытия, «Центр» и близкие друзья знают его как доброго самаритянина носящего другое имя - полковник Максим Максимович Исаев, так что не кочевряжься и от греха подальше, отползи в сторону.
- Так вот ты какой, полковник Максим Максимович Исаев! – Поднимая очки, говорит детина, затем щёлкает каблуками и вскидывает руку в фашистском приветствии. – Хайль!
- Ну-ну! – Отечески похлопывает его по щеке Егор, и мы входим внутрь помещения.
Несмотря на самые что ни наесть чрезвычайные обстоятельства, бордель продолжает работать, откуда-то из глубины помещения слышатся весёлые девичьи голоса, помещение не оцеплено и вообще всё здесь делается против правил, то есть через жо*у.
- Как вы лодку назовете так она и поплывёт. – Грустно вздыхает Егор, видимо ему припомнились знаменитые слова не менее знаменитого капитана Врунгиля из мультфильма о приключениях этого замечательного морехода.
- Куда нам? – Представившись, спрашиваю я у администратора.
- Туда. – Машет она куда-то в сторону дальнего коридора. - В зал ренессанса .
- Куда? – Не понял Егор.
- В зал эпохи возрождения. Эпохи подарившей человечеству таких титанов литературы как Петрарка, Рабле, Сервантес и конечно Уильям так сказать, Шекспир. Но и это ещё не всё, в эту эпоху мир узнал о таких художниках как Леонардо да Винчи, Рафаэль и Микеланджело. Оставили свой неизгладимый след в философов Николай Кузанский, Марсилио Фичино, Пико делла Мирандола, Парацельс, Джордано Бруно….
- Он плохо кончил. – Перебивает меня Егор.
- Ну, да. – Киваю я. – Однако это не помешало ему, остался в истории не только горсткой пепла на Кампо де Фиори .
По коридору мы доходим до большой двустворчатой двери без надписи.
- Может это здесь? – Задаёт вопрос Егор.
- Пятьдесят на пятьдесят. – Пожимаю я плечами. – Или здесь и ли не здесь, но пока мы не войдём внутрь мы этого не узнаем.
Егор толкает дверь, и мы попадаем «Г»-образное помещение искусственного солярия. В зале никого не видно, но откуда-то из-за угла раздаётся нечеловеческий богатырский храп. В принципе нам это до лампочки, но любопытно! И мы с напарником заглядываем за угол. Картинка я вам скажу! Под искусственным солнцем в трусах типа «стринги», которые к слову сказать ей совсем не идут, растеклась здоровенная толстая тётка лет пятидесяти. Сразу и не догадаешься, загорает она или сало топит, вот она-то и выдаёт в эфир неповторимые рулады, и залихватский заливистый свис «Соловья разбойника». По цвету, кожи тётка давно готова, если конечно она не любит загар до хрустящей корочки.
- Как думаешь, на ней уже можно яичницу жарить? – Спрашивает меня, Егор.
- Пятьдесят на пятьдесят, или можно или нельзя….
- Но этого мы никогда не узнаем, если мы её не разбудим. – Заканчивает за меня фразу Егор.
- Верно. – Киваю я.
Егор подходит к даме и легонько потряхивает тётку за плечё:
- Женщина! Вам, по-моему, пора поменять позу и повернуться лицом к вашему районному дерматологу.
Женщина с трудом разлепила глаза, по-моему, так и не поняв, что она шибко переборщила с загаром, перевернулась на спину, и пьяно произнесла: «Храни вас господь, добрые люди»! – после чего захлопнула глаза и снова захрапела.
О том, что тело было побеспокоено, напоминали только груди, которые стекли с груди дамы и теперь плавно покачивались с обеих сторон её дородного тела, как качаются уши у спаниеля с высунутым языком и выпученными глазами в знойную жару отдыхающим в тенечке под деревом.
Времени убеждать тётку, прекратить бессмысленную и опасную для её жизни процедуру, у нас нет, поэтому, выдернули из сети «гриль» под которым она жариться, мы отправились дальше по коридору, в поисках «ренессанс» зала.
Зал оказался огромным. Отделанный мрамором, с большущими репродукциями картин средневековых художников на стенах и небольшим, но очень уютным бассейном посередине в который ведёт полукольцо водной горки. Помещение большое, но воздух от скопившихся здесь каракулевых шапок, по уставу ровно сидящих у них на головах стоит тяжёлый и спертый. Плюс к нему добавляется запах, хорошо проведённого времени, то есть марихуаны, перегара, жареного мяса и женского парфюма, да к тому же кто-то из присутствующих не совладал с собой и предательски пукнул, что сделало атмосферу ещё более рабочей, вернее почти такой же тяжёлой и невыносимой как у меня в кабинете.
- Как дома. – Поведя носом, говорит Егор, потом, заметив с каким удивлением я выпучил на него глаза, соображает, что сморозил чушь и добавляет. - Я имел ввиду воняет как у нас в кабинете.
- Ага. – Киваю я, оглядываясь по сторонам. – А где покойник-то?
Стараясь не привлекать к себе внимание, мы оглядываемся по сторонам. То, что по началу мы приняли за плотную толпу руководителей города, на самом деле оказалась очередь, которая одним концом упирается в дверь в какое-то помещение, а из другой двери выходят уже озабоченные люди, которые, подходя к САМому, и докладывают о результатах экскурсии в «тайную» комнату.
- Заказуха. – Снимая с головы каракулевую шапку, говорит зам начальника МОБ города. – Однозначно заказуха, вариантов нет!
Со стороны эта процедура прохождения через «тайную» комнату с последующим докладом главному начальнику о полученных впечатлениях, больше смахивает на какие-то комедийные похороны в стиле театра пантомимы «Маски- шоу».
- Во бля! Уже и диагноз поставили! – Глядя на весь этот театр, восторгается Егор. – Нам-то куда идти?
- Куда, куда! На галёрку, в хвост очереди, кто нас без очереди пустит, рылом не вышли. – Говорю я.
Степенно в траурном марше без суеты и ни куда не спеша, мы добираемся до «тайной» комнаты. Идущий впереди нас какой-то малозначительный подполковник из свиты САМого с почтением стягивает с головы ещё не успевшую пока закаракулиться цигейковую шапку. Мы с Егором переглядываемся еле-еле сдерживая хохот. Его полный трагизма жест рождает у меня какое-то ощущение дежавью, как будто я снова пятиклассник который выиграл какую-то олимпиаду и за это премирован поездкой в стольный град Москву. Там в Москве прямо с поезда, даже не покормив завтраком, нас отвезли в Александровский сад, где поставили в бесконечно длинную очередь. Учительница дико радовалась, что главную историческую достопримечательность столицы, мы увидим в первый же день нашего приезда, но мы не разделяли её восторга, потому что хотели, есть, пить и курить. Через двенадцать часов стояния мы еле-еле доползаем до гранитной усыпальницы вождя мирового пролетариата, для идеологически грамотного и политически взвешенного почтения мощам основателя Советского государства. Вспоминая те ощущения которые я тогда испытал, должен признаться что, глядя на тушку самого человечного человека на земле, я испытал значительно меньше эмоций чем, глядя на труп нашего соседа Исаака Абрамовича Шимановича, которого схоронили незадолго до моей поездки в Москву. Тогда это меня очень удивило, может быть, это произошло, потому что Исаак Абрамович был очень добрый, сколько я его помнил, он всегда чинил наши поломанные игрушки, вступался за нас дворовых сорванцов перед родителями, если мы чего-нибудь нашкодили. Наверное, я его любил, да все пацаны в нашем дворе его любили. Исаак Абрамовича, как мы тогда думали, не любил только персональный пенсионер дядя Валера, бывший личный водитель первого секретаря обкома партии. Но дядю Валеру мы тоже любили, потому что у него был настоящий фашистский мотоцикл «BMW» цвета хаки, который он отбил у врагов и привёз с фронта. На этом мотоцикле, в синих облаках дыма дядя Валера катал нас по двору и на нём же, с Исааком Абрамовичем, они вместе ездили на рыбалку. Много позже мы поняли, что, в общем-то, они были, большими корешами, наши дядя Валера и Исаак Абрамович. Когда дядя Валера напивался, а Исаак Абрамович, чтобы хоть как-то успокоить расшалившихся сорванцов, рассказывал нам о Джованни Беллини, Тициане и Паоло Уччелло, а надо сказать, Исаак Абрамович был очень увеличенным и хорошим рассказчиком да к тому же ещё и очень большим поклонником и знатоком венецианской школы Высокого Возрождения. Так вот именно в этот момент у пьяного дяди Валеры в башке начисляла гулять пуля, которую, как и мотоцикл, он принёс с фронта. Что-то у него в мозгах замыкало, в нём засыпал человек и просыпался антисемит, и бывший водитель первого секретаря обкома партии, дядя Валера высовывался в окно и орал что за сионскую пропаганду место Исааку Абрамовичу на Соловках. Исаак Абрамович на слова дяди Валеры не обижался, а только загадочно улыбался.
Много лет спустя, моя мама рассказала мне, что раньше, когда-то очень давно, Исаака Абрамовича жил в Ленинграде и работал экскурсоводом в Эрмитаже, а потом двадцать лет просидел на тех самых Соловках, куда его грозился отправить пьяный дядя Валера.
А товарищ Ленин был мне до лампочки, живым-то я его не застал и знал о нём со слов взрослых которые сами его никогда не видели и знания о нём черпали из книжек которые мне никогда не внушали доверия. Что поделать, так получилось, что жизнь меня рано научила слепо ни кому не верить на слово.
Выходя из мавзолея, мой друг детства Толян сказал: «Я такой голодный, что готов был откусить сушеное ухо Ильича и с хрустом его сожрать». Я с ним согласился, что сожрать хрустящее ухо было бы совсем не плохо. Конечно, предложи Толян слопать ухо Исаака Абрамовича или даже дяди Валеры, я бы категорически отказался, но Толян предложил слопать ухо Ленина, потому что не мог он предложить уши ни Исаака Абрамовича, ни дяди Валеры, потому что он их то же любил.
Новость о нашей политической незрелости и нарождающейся тяге к каннибализму, быстро облетела нашу группу, и шипящей змеёй, заползла в ухо учительницы. За что, в этот вечер, нас оставили без ужина и больше ни куда кроме как в колхоз на сбор картофеля не брали, это обстоятельство тоже не добавило нашей с Толяном любви к Ильичу.
Я трясу головой, возвращаясь к действительности.
В комнате на огромной кровати сексодроме лежит совершенно голый, тощий мужичонка больше похожий на синего бройлерного цыпленка времён развитого социализма, исключительно неестественного синего цвета рожа покойника, ещё больше подчёркивает это комичное сходство. Возле кровати стоит огромное блюдо с фруктами поверх которых валяется использованный презерватив.
- Сука! – Говорит Егор, потянувшийся было за яблоком, но вовремя заметивший использованную резинку.
Я наклоняюсь к синей морде покойника и поднимаю ему веки. Так и есть! Вся роговица испещрена мелкими кровавыми точкам. Однако возле головы покойного полно косточек от винограда, но нет и капли блевотины, и на шее не видно следов асфиксии. Дабы проверить свою внезапную догадку я раскрываю рот покойнику и сую туда палец.
- Что вы делаете! – Орёт от двери давешней подполковник, который в очереди шел впереди нас.
От его крика я даже вздрагиваю.
- Чего?! – Таращу я на него глаза.
- Что вы делаете! Это ведь кощунство!
- Нет. – Мотает головой Егор. - Кощунство это если бы Вова ему палец сунул в жопу покойнику, а так это банальная проверка версии. Следственный эксперимент, так сказать.
- Следственный эксперимент? – В раздумье произносит подполковник, видимо вспоминая курс «уголовного процесса» мимо которого он успешно прошел в школе милиции. – Если это следственный эксперимент то где понятые?
- Во, как! – Искренне восторгаюсь я глубиной его познаний. – Да вы батенька извращенец! Вы что же хотите, чтобы я при посторонних людях лазал пальцами в рот покойнику? Извините, на такое я пойти не могу, воспитание не позволяет.
- Вон! – Багровея лицом, орёт подполковник и очень заметно, что он совсем не шутит.
- Ну, вон, так вон. – Пожимаю я плечами. – Пойдём Егорушка, пусть товарищ подполковник сам раскрывает это гнусное злодеяние.
- А вы собственно кто? – На всякий случай проявляет любознательность подполковник.
- Вот! – Назидательно говорит Егор. – С этого и следовало начинать. Мы те, кого вы все без устали будете драть, если преступление останется не раскрытым.
- Районные опера что ли? – С интонацией брезгливости и одновременно очень раздраженно спрашивает подполковник.
- Старшие опера. – Подняв вверх указательный палец, назидательно произносит Егор, и немного подумав, добавляет. – Оба.
- А ну за мной.
Следом за разъяренным подполковником мы выходим из «тайной» комнаты и он сразу же ведёт нас к САМому.
- Эти двое чинили беспридел! – Чётко докладывает подполковник САМому.
- А поконкретнее.
- Вон тот …- Тыча в меня пальцем ябедничает подполковник.- … покойнику палец в рот совал!
- Ты чего так разнервничался. – Равнодушно пожимает плечами САМ. – Совал и совал, в конце концов он ведь свой палец совал,а не твой и не в жопу, а в рот. Значит так надо.
- Я ему тоже самое говорил. – Стоя за моей спиной, поддакивает Егор.
Лишившись поддержки, подполковник как-то весь сник и, напялив на башку свою цигейковую шапку, постарался затеряться в толпе остальной свиты.
В последнее время САМ почему-то изменил ко мне своё отношение, меня это пугает. Не люблю я милости «миромрулящих», по мне опала и игнор лучше, жизнь легче и понятней.
- Тут такое дело, Савранский. Вот тут некоторые «горячие» головы утверждают, что это заказное убийство, кстати, ты знаешь, кто там лежит? – Кивая в сторону «тайной» комнаты спрашивает САМ.
- Нет. - Мотаю я головой.
- Сапфиров.
- Да?! А кто это? – Мне это имя говорит многое, но я старательно напрягаю морщины на лбу, стараясь ни как не проявить свою осведомлённость….
- Ну, как же! А помнишь заправку, которую ты обещал сжечь? – Не очень удачно приходит мне на помощь Егор.
- Я обещал сжечь заправку? – Делая страшную гримасу, в упор гляжу я на Егора, но Егор ни какого внимания не обращает на мою ужасную физиономию и продолжает:
- Ну, да. Ты ещё сказал, что у них на заправке не ослиную мочу добавляют в бензин, а наоборот мочу разбавляют бензином.
- Сапфиров, Сапфиров. – В раздумье говорю я. – Сеть заправочных станций «Сапфир»? Припоминаю, редкая сволочь, я думал после его бензина мне двигатель на машине придётся ремонтировать.
- Савранский! – Предостерегающе говорит САМ. – Да плевать мне на тебя и твою машину! Я бы и на Сапфирова с удовольствием плюнул, да дело в том, что он официально зарегистрированный кандидат на должность мэра города. Честно говоря, шансов занять должность, у него нет, но разве это помешает газетчикам под видом политической расправы, раздуть эту тухлую «утку» до размеров слона, чтобы повысить рейтинг своих желтых газетёнок.
Я смотрю на САМого с интересом, скоро месяц как он в завязки и постепенно к нему возвращается трезвость мышления.
- Это, верно, им не помешает. – Согласно киваю я. - Ладно, придумаем что-нибудь.
- Кстати, насчёт заказухи ты сам-то что думаешь? Конечно в него ни кто не стрелял, но вдруг яд или ещё чего?
- Я вас умоляю! Да какой яд! Какая заказуха… - В запале всплескивает руками Егор.
- Пятьдесят на пятьдесят. – Больно ткнув Егора, локтем в бок говорю я. - Или был яд или не был, да вы не волнуйтесь товарищ полковник, разберёмся.
- Ну-ну! Разбирайся. – Говорит САМ. – Как разберешься, не забудь мне позвонить.
САМ разворачивается и быстрыми шагами направляется к выходу, следом за ним в строго определённом порядке, обусловленном статусом и заслугами, потянулись члены свиты, замыкает колонну, наш новый «приятель» подполковник. По его обвислой гриве и шаркающей походке любому понятно, что день у него сложился неудачно, сегодня он как не старался ни на миллиметр не продвинулся вверх по карьерной лестницы. Прежде чем выйти, подполковник оглядывается, стараясь получше запомнить нас с Егором, таким образом, давая ясно понять кого, он считает виновным в своей сегодняшней неудаче.
Когда мы остаёмся вдвоём я спрашиваю у Егора:
- Слышь ты «Егор Златоуст», ты хоть иногда думаешь, когда рот разеваешь.
- А я чё? Я ни чё!
- Я чё, я ни чё! – Передразниваю я его. - Ты чего разорался, как петух на заборе спозаранку: «Ты обещал ему заправку сжечь»! «Ты обещал ему заправку сжечь»!
- Но ведь не сжег!
- Я нет. Но кто-то, кто умеет держать слово, вскорости после моих обещаний именно так и поступил и сжег три принадлежащие Сапфирову заправки по дороги на Екатеринбург.
- Да ну?
- Вот тебе и ну! Сводки читать надо!
- Да. Неудобно получилось. – Вздыхает Егор.
- Неудобно это мягко сказано, я бы сказал по-другому: своими грязными инсинуациями ты бросил тень на мою, местами, практически не заляпанную репутацию.
- И что теперь делать?
- Выяснить, что тут произошло и снять с меня всякие подозрения. Ты иди, найди официантку, которая тут клиентуру обслуживала и поговори с охранником. А мне пришли сюда администратором, пока я осматриваюсь, я перекинусь с ней парой слов. Кстати вызови кого-нибудь из наших «орлов». И ещё, пусть найдут хозяйку этого заведения, а то как-то неудобно, что мы в её отсутствие пытаемся скомпрометировать честное имя её заведения, потом греха не оберешься.
Егор уходит, а я натягиваю на руки резиновые перчатки и направляюсь искать раздевалку. Их две лева и справа от входа. В левой раздевалки открыт всего один шкафчик, в нём валяется мужская одежда, все карманы вывернуты, нет, ни кошелька не документов, ни сотового телефона, валяется связка ключей видимо от дома или офиса и ключ от автомашины «Ауди» с брелком сигнализации. Я ухмыляюсь, очень характерно для наёмного киллера обшаривать карманы убитого, конечно, если этот труд на себя не взвалил кто-нибудь из членов свиты САМого, что исключать никогда нельзя. Во второй раздевалке я нахожу четыре открытых ящика, три мокрых простыни и забытую кем-то массажную щётку.
Я возвращаюсь в зал, оглядываю стол. Слишком много грязной посуды чтобы можно было определить, сколько за столом сидело человек. Это и не очень сложная задача, опросив персонал, мы это узнаем без труда. Стянув с рук перчатки, я убираю их в карман и присаживаюсь к столу, ругая себя, зато, что трачу время на ерунду, вместо того чтобы заниматься делом. Да ещё что-то совесть не вовремя зашевелилась, вытолкнула откуда-то из глубины памяти образ моей кошки когда она была ещё котенком
Не громко постучав в дверь, в приоткрывшуюся щель просовывается кудрявая голова администратора:
- Можно?
- Нужно. – Киваю я. – Проходите.
Женщина робко проскальзывает в зал, боязливо оглядываясь по сторонам.
- Да вы не бойтесь, не все здесь покойники. Присаживайтесь и ответьте мне на несколько вопросов.
- Да, да. Спрашивайте.
- Вы потерпевшего знали?
Женщина мнется, не зная как ответить и мне приходиться прийти ей на помощь.
- Да вы не майтесь, отвечайте честно. В сложившейся ситуации очень большой круг очевидцев и свидетелей, опросив всех и сопоставив их показания, мы всё равно получим истинную картину происшествия, а если вы начнёте лгать, вы осложните нам работу и дадите повод следователю оттопырить от обиды губу и возбудить против вас уголовное дело за дачу ложных показаний. А теперь вопрос - оно вам надо?
- Спрашивайте.
И я повторяю ей свой вопрос:
- Вы потерпевшего знали?
- Да. Он часто у нас бывал но без системно. Как правило, приезжал в тот же день, в какой созванивался, редкий случай, когда он заказывал номер заранее, я на своей памяти не припомню больше пары таких случаев.
- То есть, как приспичит он к вам.
- Наверное. – Кивает администратор.
- С кем он был сегодня?
- Как обычно. – Пожимает плечами администратор. – С тремя проститутками.
- Во как! А проститутки всегда были одни и те же?
- Нет. Почти всегда разные.
- Он их привозил с собой?
- Когда с собой, когда через местного дилера заказывал, но всегда три.
- Завидное постоянство. – Ухмыляюсь я. – Приходиться надеяться, что почти всегда это были женщины. Но прошу прощения, я отвлёкся, а нынче как всё было?
- Нынче он позвонил очень рано, спросил, есть ли свободный зал, однако приехал один. Дилера на месте не было, телефон у него не отвечал, но, по-моему, наш клиент ни чуть не огорчился, он куда-то начал звонить сам. С кем-то договаривался, и примерно через час приехали проститутки.
- Вы их знаете?
- Нет. – Мотает головой администратор.
- Кого-нибудь из них раньше видели?
Администратор задумывается на пару секунд, затем отрицательно мотает головой.
- На секунду мне показалось,… но сейчас я подумала и точно говорю – нет.
- Ладно. – Киваю я. - Вы видели, как они уходили?
- Нет, не видела. Народу было не много, и пока выдалась свободная минутка, я решила провести ревизию расходных средств в кладовой. Когда подошло время окончания сеанса, я послала официантку узнать, не хочет ли клиент продлить время, проституток уже не было, а клиента она нашла в спальне мёртвым.
- Видео наблюдение у вас есть?
- Нет. Случайных клиентов у нас не бывает цены ни те, а постоянным клиентам это не надо. Даже намёк на возможную огласку, их может отпугнуть, а мы привыкли, дорожить своими клиентами.
В это время дверь в зал открывается и в него быстрыми шагами входит Веня. Веня выходит в центр зала, восхищенно цокает языком, что говорит о том, что ему не часто приходиться бывать в таких местах. Затем он подходит к дивану, на котором я сижу и со словами: «Всего один р-р-разок»! Начинает раздеваться. Администратор с удивлением смотрит на него, затем переводит свой взгляд на меня, в её взгляде без труда читается немой вопрос: «Что за херня»! Я пожимаю плечами. Веня быстро раздевается, подтянул трусы и зашлёпал босыми ногами к горке.
- Спасибо. – Говорю я, администратору. – Если мне что-то ещё понадобиться, я вас найду.
Администратор встала и направилась к выходу, в это время со стороны горки раздался страшный скрип и мат, что должно означать, что Веня в ожидании нечеловеческого удовольствия поехал голой шкурой по сухой горки. Администратор оглядывается от двери и улыбаясь говорит:
- Там, на верху есть кнопка, запускающая насос, качающий воду на горку.
- Я знаю. – Киваю я головой.
- А он? – Кивает она головой в сторону выбирающегося из бассейна и матерящегося Вени.
- А он не спрашивал.
- Слышь ты, идиот! – Окликаю я Веню, когда за администратором закрывается дверь. - Между прочем, там, на верху есть кнопка, запускающая насос, качающий воду на горку, чтобы такие идиоты как ты своей немытой шкурой не портил пластиковое покрытие аттракциона.
- Д- да?!
- Я почти в этом уверен. – Киваю я.
- А-а-а-а, раньше т-т-ты это знал?
- Догадывался.
Веня забирается на горку, я слышу, как зашумел насос, и по горке побежала вода.
- С-с-сука! Счастье есть!
Минут через пять в сопровождении Егора и двух понятых в махровых халатах с надписью «С лёгким паром», в помещение входит следователь прокуратуры, эксперт криминалист и судебный медик. Взглянув на Веню, Егор зло сплюнул и ушел, оставив на меня членов следственно-оперативной группы. Я объяснил криминалисту, что его задача изъять как можно больше отпечатков пальцев и не только с посуды на столе, но и из спальни, раздевалки, а если понадобиться, то и с унитазов и беде. Эксперт морщится, но не спорит, один раз он со мной поспорил, я его переубедил, с тех пор только морщится. Затем следователя и медика с понятыми я веду в полутёмную «тайную» комнату. Веня продолжает кататься с горки.
- И как я его в такой темноте буду осматривать? – Спрашивает медик.
- Пусть, понятые посмотрят, как лежит труп, эксперт сделает несколько снимков и можешь вынести его на свет. – Говорит следователь.
Так и поступили и минут через десять я и медик, как пёрышко, вытащили тщедушную тушку полового гиганта Сапфирова из тёмной комнаты и положили возле бассейна.
Веня продолжает кататься с горки. Перекурив и повертев труп туда сюда, медик взял длинный пинцет, засунул его в рот покойнику, поковырялся там и вытащил на свет божий крупную виноградину, видимо, одну из тех, что лежат на блюде возле кровати.
- Вот и всё. – Говорит медик. – Если бы он тщательно пережевывал пищу, а не глотал её целиком, мог бы жить да жить.
Я беру телефон и отхожу в сторону, чтобы посторонние уши меня не слышали, и набираю номер САМого. Выслушав доклад, САМ спрашивает:
- Проституток нашли?
- Пока нет, но и без них ясно, что это несчастный случай.
- Надо найти.
- Хорошо.
- И вот ещё что. Ты ещё не придумал, как отмести версию политической расправы?
- Чего тут придумывать и так всё ясно, поручите кому-нибудь дать комментарий в прессу и нет проблем. – Говорю я, предчувствуя что таким простым решением дело не ограничиться и САМ заставит именно меня что-нибудь придумывать чтобы выкручиваться из неприятной, совсем не для меня ситуации.
- Так-то оно так, да вот не хотелось бы бросать тень на заведение. Сам ведь знаешь с чьим именем оно связано.
- Что истинный владелиц заведения, вам друг?
- Ни то чтобы друг, но мне уже звонили.
- Понятно.
Положив трубку, я чешу лоб, непонятно почему именно я должен выкручиваться из щекотливой ситуации как будто мне больше всех надо или она имеет ко мне хоть какое-то отношение! А где Паханкин, прихлебами из свиты, пресс-служба, наконец? Что все вымерли? Нет, не вымерли, затаились суки. Вот если я ошибусь, и что-нибудь сделаю ни так, что рассердит САМого, у меня на башке места свободного не будет от желающих расклевать мне мозг чтобы поскорее добраться до моей задницы и свесить на неё всех собак. Кстати о собаках! Я себя такой сукой чувствую, надо позвонить Петьке, узнать как там дела у моей кошки.
Я достаю из кармана сотовый телефон и в эту минуту в виде двух пропитых рож в синих рабочих халатах и чёрных бейсболках с шитым золотом логотипом «ООО Скорбь» вваливается идея.
- Ну, чё? Кому тут «подфартило» прокатиться на нашем катафалке? – Спросила одна рожа, а вторая радостно заулыбалась «дежурной» шутки своего напарника, щёлкнула пальцами и хрипло добавила:
- С ветерком!
- Эй! – Негромко зову я. – Пойдите-ка сюда, злые духи морга.
Санитары переглядываются и подходят ко мне.
- Зачем ты побеспокоил духов, старый сыскной пёс?
- Заработать хотите?
- Всегда готовы. – Вскидывают руку в пионерском салюте санитары. – Кого надо убить? Учти, за знакомых мы берём больше.
- Почему?
- Друзей тяжело терять.
- Учту. – Киваю я. – Только убивать никого не надо. Просто надо вынести труп так чтобы его рожа попала в объектив телекамеры.
- То есть проявить небрежность?
- Да как хочешь это назови.
- Выполнимо. – Кивает санитар. – Это будет стоить две штуки рублей.
- Договорились.
Я достаю из кармана сотовый телефон и набегаю телефон своего старого приятеля репортёра криминальных новостей с телеканала «Западный локомотив» Вальки Писчикова.
- Здорово! Перетряхатель чужого грязного белья, говорит твой заслуживающий доверия источник близкий к правоохранительным органам. Ты как всегда испытываешь информационный голод и готов за это платить?
- В разумных приделах.
- Хочешь стать обладателем эксклюзивного репортажа о смерти одного из кандидатов на должность мэра?
- А точно эксклюзивного?
- Верь мне!
- После стольких лет нашего знакомства, мне трудно это сделать.
- Ты всё ещё переживаешь, что какой-то дурак тебе сказал, будто ты являешься игрушкой в моих руках? Не верь ни кому, тем более кроме нас с тобой доподлинно об этом ни кто не знает, а я в свою очередь обещаю, «минута славы» тебе как обычно гарантирована.
- Ладно, говори, что надо делать. – Вздыхает Валька.
- Сначала по тексту, начни как обычно: «Из источников близких к правоохранительным органам….» А дальше ты в удобоваримых и политкаретных выражениях обыграй следующую информацию, что сегодня кандидат в мэры города гражданин Сапфиров отдыхая в тесном кругу друзей, лёжа жрал в два горла виноград, одна ягодка попала в непредусмотренное для пищеварения дыхательное горло. От этой неприятности гражданин Сапфиров ахнул, посинел и почил в бозе. Далее в подтверждении своих слов ты покажешь кадры как два богатыря с синими мордашками и синих халатах, не спеша, выносят носилки с трупом, лицо которого за обговоренные три тысячи рублей саваном прикрыто, не будет.
- За пять. – Толкает меня в бок один из санитаров.
Я складываю пятерню в кукиш и показываю его санитару.
- И ради Бога, умоляю тебя, не снимай, откуда его будут выносить. – Говорю я в трубку.
- Почему?
- Ну, зачем тебе к славе, нужны ещё и неприятности? Просто поставь камеру спиной к объекту и сними только лицо покойника.
- Хорошо, куда ехать?
- Развлекательный комплекс «Анталья» знаешь?
- Да.
- Подъедешь с задней стороны, увидишь «санитарный» УАЗик с надписью «ООО - Скорбь», вот возле него и разворачивай свою кинотехнику. Сколько времени тебе понадобиться?
- Так я сейчас совсем рядом. – Говорит Валька. – Через пятнадцать минут я буду готов к съёмке.
- Очень хорошо. Через двадцать минут вынесут труп.
Я убираю телефон в карман.
- Почему ты не сказал корреспонденту об изменившихся условиях сделки? – Спрашивает санитар.
- А как насчёт того, что уговор дороже денег?
- Но мы же не знали что это кандидат в мэры.
- А что это меняет?
- Статус.
- Ах, статус! Если вас не устраивают условия сделки, можете проваливать отсюда. Или вы забыли, что вы не единственная похоронная команда в этом городе. Один звонок и через пятнадцать минут за сумму вдвое меньшую оговоренной, ваши конкуренты из «ООО - Упокоение», руки мне, конечно, целовать не будут, но с радостью снимут пару тройку дублей для вечерней хроники.
- А если мы расскажем кому-нибудь про этот наш с тобой разговор?
- А кто вам поверит? – Пожимаю я плечами.
Санитары переглядываются:
- Михалыч, давай будем считать, вот этот наш последний разговор шуткой?
- Давай. – Киваю я. – Идите, готовьте машину, чтобы на съёмках бассейн не попал в кадр.
Санитары уходят. Я гляжу им в след, несомненно, условия конкуренции на рынке похоронных услуг имеют свои положительные стороны.
Веня, как последний идиот продолжает кататься с горки.
Пока труп не унесли я подхожу к следователю и судебному медику, которые, устроившись за столом, подписывают заполненные протоколы.
- Что думаешь? – Спрашиваю я у следователя.
- Телесных нет, как утверждает медик, пострадавший умер в результате асфиксии поперхнувшись виноградиной. Налицо несчастный случай, но для порядка надо будет найти и опросить проституток.
- Найдём. Опросим. – Киваю я. – Ты опрашивать кого-нибудь будешь?
- Опрошу официантку нашедшую труп, а администратора и охранника вызову на завтра в прокуратуру.
- Ладно.
Чтобы не мешать следователю, я закуриваю и отхожу к бассейну где лежит труп Сапфирова:
- Ну, что? Бог шельму метит? Сколько не ссы в бак автолюбителям – ни копейки денег с собой всё равно не унесёшь.
Где-то на середине фразы дверь раскрывается и в зал входит, нет на высоченных каблуках, влетает обворожительная брюнетка лет тридцати, с распущенными веющимися волосами в элегантных очках в золотой оправе и длинной норковой шубе накинутой поверх лёгкого домашнего халатика.
От неё исходит та волна сексуальной привлекательности, которая будет желание в нормальном мужике овладеть женщиной, а не узнать ее внутренний мир. В ней присутствует всё: общепринятый стандарт 90-60-90, тонкая талия, пышный бюст и равноценные бедра.
Что поделать, на сексуальность ловятся даже самые умные и прозорливые мужчины, чего говорить об о мне, короче будь у меня в загашнике ненужный, купленный на всякий случай бассейн, я бы ей его обязательно подарил.
Я трясу головой, что из своего набора сексуальности могу предложить ей я? Хорошее спортивное телосложение? Вряд ли. Привлекательную внешность? Очень сомнительно. Безупречный внешний вид? Об этом вообще не стоит говорить. Конечно, в качестве альтернативы привлекательной внешности атлета может, попробовать, подсунуть некоторые признаки ума, невеликую толику таланта, невостребованный лидерский потенциал и гипертрофированную харизму. В запасе есть ещё неплохой набор генов для будущего ребенка, но всё это вряд ли её заинтересует.
А тут ещё этот Веня вместо того чтобы работать, с поросячьим восторгом катается с горки.
Идёт она уверенно без тени робости, так что любому за версту понятно это хозяйка.
- Я смотрю, вы себя тут чувствуете как дома. – Кивая в сторону катающегося с горки Вене, без злобы спрашивает она.
- Не совсем. – Мотаю я головой.
- Что вам мешает?
- Вот это. – Киваю я головой в сторону трупа. – Скажите, а вот этот живчик на горке вас не раздражает?
- Меня нет.
- А меня раздражает. – С этими словами я накланяюсь, беру покойника за руку и скидываю его в воду.
- Да, т-т-ты чё М-м-михалыч! – Выныривая из воды орёт Веня.
- Чё-чё, ни чё! Вытащи труп, оденься и начинай работать.
Хозяйка заведения слегка ошарашено смотрит, на то, что произошло:
- Весело у вас тут, мальчики! – Наконец произносит она.
- Стараемся.
Однако она очень быстро берёт себя в руки, что и говорить, в самообладании ей не откажешь:
- Видимо вы здесь старший? – Спрашивает она.
- Пожалуй. – Киваю я. – По крайней мере, до тех пор, пока не появиться кто-нибудь, кто захочет мною покомандовать.
Она подходит и берёт меня под руку.
- Мне это сниться или подошла моя очередь продать душу дьяволу и его устроили мои условия? – Спрашиваю я.
- Почему?- Удивляется она.
- Иначе чем можно объяснить, такое внимание с вашей стороны к моей скромной персоне?
- Обмениваться любезностями нет времени, а мне очень нужна ваша помощь?
- Бескорыстная? – На всякий случай уточняю я.
- С этим позже разберёмся. – Морщиться она.
- Значит бескорыстная. – Киваю я. – Ладно говорите, что вы хотели.
- Сейчас, когда я парковала машину у бассейну, там разворачивали свою аппаратуру телевизионщики.
- Не мудрено, как ни как, а наш покойник на предстоящих выборах должен был баллотироваться на должность мэра.
- Вот и я о том же, поднимется шумиха, что конечно ударит по репутации заведения, а это прямые убытки, конкуренты не преминут возможностью перетянуть к себе клиентуру, да и вообще негативных последствий будет слишком много.
- Понимаю, но я-то вам, чем могу помочь?
- Запретите съёмку.
- А ничего что мы живём в свободной стране, где действует закон о СМИ и граждане имеют право на всестороннюю и объективную информацию?
Хозяйка замолкает, но она молодец! Она не стала пугать своей крышей и его связями в правоохранительных органах, а обратилась к тому, кто находиться здесь и сейчас, и кто хоть как-то может повлиять на ситуацию, что сказать, не глупая дама.
- Ладно. – Говорю я. – Я не обещаю, но постараюсь что-нибудь сделать.
В это время с носилками входят санитары:
- Ну, чё? Грузим?
- Грузите. – Киваю я и выхожу из зала.
Пройдя по коридору, я направляюсь к запасному выходу, где репортёр криминальной хроники Валька Пищиков сидя на багажнике служебной «шестёрки» с логотипом телекомпании «Западный локомотив», изготовился к съемке. Мы здороваемся, и я ещё раз напоминаю ему, что бассейн ни при каких условиях не попадёт в кадр и о нём не слово не быть сказано в репортажи.
- Да, помню я, помню! – Отмахивается Валька.
- Я хочу чтобы ты не просто понял а уяснил, что у всего есть своя крыша и если ты хоть намекнёшь где всё это произошло он не пожалеет пары-тройки баксов, чтобы тебе возле твоего же подъезда проломили чайник. А если ты всё сделаешь правильно, уверен, он найдёт способ тебя отблагодарить.
Валька отрывается от визира видеокамеры и смотрит на меня:
- Савранский, в какие игры ты играешь?
- В политические Валя, в политические. – Вздыхаю я.
- Ладно, я всё понял.
Дверь запасного выхода открывается и высовывается санитар:
- Можно?
- Давай! И не забудьте, делайте всё в точности, как мы репетировали! Поехали! Савранский отойди, в кадр попадёшь. – Командует Валька.
Дверь открывается и санитары не спеша и с очень скорбными лицами выносят носилки с Сапфировым, они проносят их мимо Вальки и ставят на землю возле катафалка, давая возможность Вальке снять крупным планом, как бы, небрежно наброшенную простыню на лицо покойного. Один из санитаров открывает катафалк, а второй эмитируя порыв ветра, сдёргивает простыню с лица покойника, давая Вальки возможность сделать хороший план. Затем они ставят носилки внутрь машины, закрывают её и, запрыгнув в кабину, уезжают.
- Всё, снято. – Говорит Валька непонятно кому, снимая камеру с плеча.
- А за деньгами-то они, что не вернуться? – Спрашиваю я.
- Деньги они взяли вперёд. – Улыбается Валька.
- Сколько?
- Три.
- Но ведь договаривались за две?!
- Статус! – Поднимает вверх палец Валька.
- Сука, стяжатели! – Улыбаюсь я в след уезжающей машине.
Попрощавшись с Валькой, я возвращаюсь в вертеп.
- Ну что? – Спрашивает меня хозяйка.
- Всё нормально. – Киваю я. – В репортаже ни слово не будет сказано, где это произошло.
- Спасибо. Я вам должна.
Воображение рисует сладостную картину расплаты. Отгоняя приятные мысли, я трясу головой:
- Найдите способ поблагодарить репортёра за то, что он отнёсся с пониманием к ситуации, в которую вы попали, его фамилия Писчиков,
- Лауреат областной премии «репортёр года» его устроит?
- Думаю вполне. – Киваю я.
- А как отблагодарить вас?
- Ну не знаю! Назначьте меня лауреатом премии «интриган года».
Из-за угла выныривает Егор у него вид собаке взявшей след:
- Михалыч! Проститутки нам ещё нужны.
- Да, - Киваю я.
- Я тут потолковал с моим поклонником на входе…
- С применением старых - добрых методов старика Мюллера?
- Совсем немного.
- Так вот он мне сказал, что они приехали на старой «десятки», в это время на парковки возле бассейна работал трактор убирал снег и они оставили машину у китайской забегаловки напротив. А там со слов швейцара орудует банда шиновредителей , и он видел, что когда девки выскочили из бассейна, какой-то мужик на парковки помогал им менять колесо. А потом он ещё обратил внимание, что они кудахтали, бегая вокруг машины, как будто что-то потеряли.
- А кто проколол колесо, твой поклонник не видел?
- Нет. – Мотает головой Егор. – Не виде, но он говорит там орудуют малолетки. Пойдем, поищем?
- Пойдём, что нам ещё остаётся.
Предупредив следователя, куда мы отправились, мы вышли из бассейна. Увенчается ли наша затея успехом? Пятьдесят на пятьдесят, нет ни какой уверенности, что мелкие варовайки сидят и тупо ждут, когда мы за ними придём.
После душного воздуха помещений, воздух кажется особенно ароматным, если конечно не брать в расчёт вонь идущую со стороны китайской забегаловки.
Возле забегаловки чтобы понаблюдать оставаясь незамеченными, места нет. Через десять минут торчания возле кафешки, все наши старания пойдут коту под хвост, и я и Егор это прекрасно понимаем.
- Может зайдём, поедим? – Предлагает Егор. – Вон у них и «бизнес-ланч» по восемьдесят рублей?
Я не хочу этот «бизнес ланч» и не потому что не люблю китайскую кухню, а потому что в объявлении он у них обозначен как «Бизнисс-ланчь», даже трудно представить, как слово ланч по-русски можно произнести с мягким знаком, но я вынужден принять предложения моего напарника потому что, другого выхода, чтобы понаблюдать не привлекая внимания, у нас нет.
- Кстати ты знаешь самый главный секрет китайской кухни? – Спрашиваю я у Егора.
- Нет.
- Жители «поднебесной» едят практически всё что движется, а то, что не движется, они сначала двигают, а потом жрут.
Внутри помещения стоит жара и всё та же вонь только в концентрированном виде. Народу почти нет, так что мы без труда находим место у окна.
К нам подбегает расторопный официант, почему-то он одет в русскую косоворотку и на башке у него волосы напомажены и расчёсаны на прямой пробор, ни дать не взять, половой из трактира начала прошлого века каких очень хорошо описывал в своих очерках Гиляровский .
- Что господа изволять-с! – Наклоняя башку на бок, произнёс китаец в образе русского полового.
- Слышь, человек ты чё из Харбина что ли? Внук удачно смывшегося от пролетарского гнева белогвардейца и хунвэйбинки ?
- Не я, хозяин наш из тамошних.
- А понятно. – Киваю я. – То-то я смотрю этот отпрыск белогвардейских недобитков обрядил тебя так смешно.
- Это я ему посоветовал. Я ведь в Москве институт Дружбы народов имени Патриса Лулумбы чуть-чуть было, не закончил.
- Что значит чуть-чуть?
- За пьянку с пятого курса выгнали. – Смахивая полотенцем, крошки с клеёнки, вздыхает официант.
- А учился на кого?
- Учитель русского языка и литературы. – Вздыхает официант.
Я ухмыляюсь припомнив надпись у входа в кафе, не иначе туземец раньше чем освоил таинства языка, постиг тайну русской души и пристрастился к «огненной воде».
- Вишь! Пригодился тебе язык-то иноземный! – Оживляется Егор. – Давай, позови нам хозяина.
- Нет его, на родину подался, новый год отмечать, я за него.
Я предъявляю ему своё удостоверение, официант бледнеет, по всему видать прежний опыт общения с органами правопорядка не будоражит в нём тёплых воспоминаний.
- Мне неприятности не нужны. – Бормочет он.
- Мне тоже, - Киваю я. – А с чего ты взял, что мы принесли тебе неприятности, мы наоборот хотим на халяву тебя от них избавить.
- Рассказывай! Я что милицию не знаю! – Ухмыляется китаец.
- Кто у тебя тут на стоянки колёса прокалывает?
- Дети.- Пожимает плечами китаец. - Мы их пару раз ловили, сдавали в милицию, да толку нет, на другой день они опять тут. Да вон один из них.
Тычет пальцем в окно китаец. – Вон тот, в синей болоньевой куртке.
Мы с Егором поворачиваемся к окну. Нам сегодня определённо везёт. За окном, воровато озираясь по сторонам, паренёк в синей болоньевой куртке, склонился над задним левым колесом «тонированной» ВАЗ -2114. Видно как машина вздрогнула и присела на спустившее колесо. Паренёк отбежал от неё и свернул в ближайший двор. Хотелась бы, чтобы удача и дальше оставалась на нашей стороне, и нам не пришлось долго ждать владельца машины. Похоже, что у вороваек система отработана, другой паренёк, с ранцем на спине, на которого мы поначалу не обратили внимания, приняв его за школьника, проходя мимо четырнадцатой, пнул её, и на ней сработала сигнализация, привлекая внимание владельца на возникшие с его машиной проблемы.
- Профессионалы! – Ухмыляется Егор.
- Да уж! Не любители, это точно. – Киваю я.
- Может вам чего принести. – Обозначает своё присутствие официант.
- Чаю принеси, наверняка от него у нас изжоги не будет. – Не поворачиваясь к нему, говорю я.
- Зелёного?
- Да хоть в клеточку! Только не мешай! – Отмахивается от него Егор.
Тем временем ситуация на улицы развивается довольно динамично, откуда-то выбегает хозяин машины, он смотрит на спустившее колесо, машет руками и что-то кричит, по жестикуляции и артикуляции рта несложно догадаться что сейчас он читает не двадцать пятый сонет Шекспира о любви.
В волю наматерившись, он снимает машину с сигнализации, открывает переднюю, дверь машины и багажник, достаёт домкрат, запаску и начинает менять спустившее колесо.
Откуда-то из-за угла появляется парочка паренёк в синей куртки и засраниц с ранцем.
- Кого берём? – Спрашивает Егор.
- Того, кто полезет в машину.
- Ты налево, я направо. – Кивает Егор.
Больше нам не о чём договариваться не надо, ведь мы тоже профессионалы.
Егор первым выходит из кафе и даже не взглянув на машину уходит куда-то направо. Я выхожу чуть позже.
- А чай! – Кричит мне в след официант.
- Выпей за наше здоровье.
Выйдя из кафе, я, как мы и договаривались с Егором, отправляюсь налево, стараясь краем глаза приглядывать за тем, что происходит у машины. Некоторое время ничего не происходит, так что мне начинает казаться, что воришки по каким-то причинам отказались от задуманного, но нет, неожиданно присев воришка начинает красться между машин в сторону «четырнадцатой». Теперь самое главное не упустить, куда он попытается смыться. Воришку я не вижу но мне видно как открывается передняя дверь «четырнадцатой», заем она прикрывается и спустя некоторое время воришка в синей куртки показывается на краю стоянки неподалёку от Егора. Я разворачиваюсь и не спеша, иду в его сторону. Воришка, что-то пряча под курткой, бежит в сторону ближайшего двора и поворачивает за угол, Егор идёт за ним, я за Егором. Я не спешу, потому что хватка у моего как у бультерьера, по этому шансов у пацана уйти от Егора – ноль.
Когда я поворачиваю за угол ни Егора, не воришки я не вижу, и в этот момент у меня в кармане начинает подёргиваться сотовый телефон.
- Он забежал в третий подъезд дома 48, я покараулю у подъезда, а ты обойди дом с другой стороны.
Я оглядываюсь по сторонам и нахожу дом 48, старая пятиэтажка, подъезд с одной стороны, но сам подъезд с лестничными маршами выходит на другую сторону. Отключив телефон я отхожу к соседнему дому и усевшись на лавочку, занимаю позицию чтобы видеть третий подъезд дома 48. Сидеть мне приходиться не долго. Окно между первым и вторым этажом, в подъезде, где скрылся воришка, раскрывается, и из него высовывается давешний варовайка. Оглядевшись по сторонам, он начинает выбираться из окна. Я встаю с лавочки и походкой праздно шатающегося бездельника направляюсь в сторону окошка, благо что практически под ним проходит тропинка и я могу изображать из себя случайного пешехода. На всякий случай я достаю сотовый телефон и набираю Егора:
- Он выбирается из окна. – Говорю я.
Под окном я оказываюсь очень вовремя, а именно в тот момент, когда воришка уже перевесился из окна настолько, что по всем законам физики, обратно забраться он уже не сможет, и путь у него только один, ко мне в руки.
- Привет, шиновредитель! – Говорю я. – Ты давай поаккуратней слезай, ты мне живой нужен.
Воришка затрепыхался, стараясь забраться обратно, но в результате он всё равно, мешком картошки, шлёпнулся в снег под окном.
- Экий ты брат неаккуратный! Ну, пойдём тебя ждёт ответственность перед законом, за делишки твои пакостные.
Но, несмотря на то, что я так толково, хотя и высокопарно, сформировал свои требования, воришка сначала попытался от меня убежать, а когда ему это не удалось, заблажил на всю улицу:
- Люди добрые! Ратуйте! Меня этот маньяк пытается изнасиловать!
- Ты чего мальчик, дурак что ли?
- Сам ты дурак! Я девочка!
- Вона как! Ну, ты всё равно прекратить орать, я из милиции.
Но воришка не прекратил орать, Так что даже мне стало как-то неудобно. Из двора, в котором я недавно сидел, наблюдая за окнами, встали и направились в нашу сторону человек пять полу алкашей, как известно у этой категории граждан очень обострённое чувство справедливости, только этого мне сейчас и не хватало.
- Слышь ты, убогий! А ну отпусти ребёнка! – Подходя ко мне, прорычал, видимо старший из них.
- Сам ты убогий! – Огрызнулся я. – Я старший оперуполномоченный уголовного розыска майор милиции Савранский, так что проваливайте отсюда, пока не наскребли на свою холку неприятностей.
Упоминание о милиции и неприятностях, немного остудили пыл алкашей и они в растерянности остановились, но не ушли.
- Вы что! – Заорала воришка. – Я за что вам плачу? А ну помогите мне!
Вот в чём дело! Продуманая девочка! Оказывается алкаши за определённую мзду её подстраховывают.
- Слышь ты мент! – Оглядываясь по сторонам, говорит старший. – Отпусти её, не доводи до греха.
- Ты чё не понял, что я из милиции?
- Да кто это слышал кроме нас, а мы позже скажем, что ты не успел представиться, а мы тебя за маньяка приняли. Чистой воды отказной материал. – Проявляя необыкновенную подкованность в юридических вопросах, улыбается старший, подходя ко мне.
Что сказать, говно ситуация, алкашей в пять раз больше чем меня, к тому же у меня в руках ещё и трепыхается воришка, которого мне бы совсем не хотелось отпускать.
- Значит, толпой бить будете?!- Проявляю я необыкновенную догадливость.
- Ну, это как получиться. Думаю сначала толпой, а затем по очереди.
- Прошу прощения, за любопытство, а что здесь происходит, граждане? – Раздаётся за спиной алкашей спасительный для меня голос Егора.
- Иди своей дорогой мужик, не вмешивайся, а то и ты получишь. – Не оборачиваясь, предупреждает старший из алкашей.
- Ты представился? – Спрашивает меня Егор.
- Да. – Киваю я. – Они точно знают, что я из милиции.
- Это хорошо.
Конечно, мастер спорта международного класса по боксу Егор Карбитов, без труда в несколько ударов, может раскидать алкашей в разные стороны, но, для начала, в качестве превентивной меры, он просто и от души пинает под зад старшего, отправляя его мордой в сугроб.
- И запомните, милиция это не только мать родная для всяких обиженных и оскорбленных, но и мачеха для таких подонков как вы. А ну, пошли вон отсюда, если не хотите остаток дня провести в камере! – Похрустывая костяшками пальцев, назидательно произносит Егор.
Алкаши от такого хамского к себе отношения поначалу было встрепенулись, но упоминание о камере, и бессмысленно проведённом вечере в трезвом виде, охладило их пыл.
- Ладно, мужики. Пошли отсюда. – Выбираясь из сугроба и смахивая с лица прилипший снег, говорит старший.
- Ну, дядя Вася! – Отчаянно кричит воровайка.
- Что дядя Вася? Сорок лет дядя Вася, лупить ментов договора не было!
- Козёл!
- Да пошла ты!
- Сам пошел, не проси больше у меня на бутылку!
Алкаши уходят.
- Ты откуда такая деловая взялась? – Улыбаясь, спрашивает Егор.
- Из Воронежа.
- Любим этот город и вашего знаменитого котенка с улицы Лизюкова, тоже любим. – Киваю я. – А здесь что делаешь? Или в Воронеже больше нечего украсть?
- К бабушке в гости приехала.
- Ага! Два в одном и доброе дело, и освоение новых территорий. Ну, что поговорим. – Спрашиваю я, у девчонки.
- Не о чем нам говорить.
- Есть о чём. Например, о «десятки» с тремя девками которую ты обнесла утром.
- Не было ни какой «десятки».
- Ты подумай…
- А чего мне думать! Не было и всё!
- Ну, не было, так не было. – Пожимаю я плечами. – Тогда я сейчас для расправы отведу тебя к хозяину только что «обнесённой» тобою «четырнадцатой». Думаю, что ему, и его друзьям, я точно не буду говорить, что я из милиции. Честное слово, даже не хочется знать, что они с тобой сделают.
- Ты этого не сделаешь.
- Интересно, что мне помешает? – Ухмыляюсь я.
- Ладно, спрашивай.
- Меня интересуют документы из «десятки», были они или нет.
- Были какие-то, я их не рассматривала.
- Где они?
- Выбросила.
- Куда?
- Хоть пытай, этого я не скажу.
- Это ещё почему?- Искренне удивляюсь я.
- Если я скажу, мне сто лет сидеть придётся.
- Почему?
- Я туда всё барахло, какое мне не понадобилось, выбрасывала.
- Понятно. Улики значит. – Киваю я. - Ну что же, значит пришло время договариваться. Взяли мы тебя сразу после кражи из «четырнадцатой», вот за неё ты и покаешься следователю, а остальное барахло я сам верну их лоховатым владельцам. Как тебе такой вариант?
- А не обманешь?
- Ты этого никогда не узнаешь, пока не попробуешь, но пока я вроде бы тебя не обманывал.
- Ладно. Там в подъезде на первом этаже, в углу за трубой есть прикрытая фанеркой дыра в подвал, вот в неё я всё и сбрасывала.
- Как выглядит то, что ты утащила из «десятки».
- Розовая идиотская сумочка в виде кошечки, битком набитая презервативами, я из неё только кошелёк взяла на имя какого-то мужика и розовый пушистый кошелек.
- А кошелёк где?
- Туда же выбросила. – Пожимает плечами воровка.
- Так планы немного меняются. – Следователю покаешься ещё и в кражи из «десятки».
- Это уже два эпизода! Я не согласна!
- Не ссы. Хозяйка «десятки» на тебя заяву писать не будет, у неё и без тебя проблем выше крыше.
- Егор. – Говорю я напарнику. – Отправь хозяина «четырнадцатой» в РУВД и пригони сюда нашу машину, а я пока найду дворника, чтобы он открыл подвал и организую понятых.
- Кстати, ты что сперла из «четырнадцатой».
- Кошелёк. – Воровка лезет за пазуху и протягивает мне дорогой портмоне.
- Это всё?
- Да. – Кивает она.
- Изыму вместе с барахлом из «десятки», оформим протоколом добровольной выдачи.
Дворника я нахожу быстро, он же и техник ЖЭУ, назначены мною в качестве «почётного караула», то есть понятыми. В подвале мы находим, десятка два разных сумок, барсеток и полиэтиленовых пакетов, среди них ярко выделяется идиотская розовая сумочка в виде кошечки, её вместе с содержимым я тщательно переписываю в протокол, включаю сюда же кошелёк из «четырнадцатой» и изымаю, а остальное барахло сгребаю без описи в два полиэтиленовых пакета. Отдам их Петьке «творя добро» возвращая людям украденное, он набьет жратвой наш вечно пустой холодильник, у него дар вымогателя по этому ему и карты в руки.
Погрузив изъятое, и задержанную в машину, мы отправляемся в прокуратуру, где передаём воровку следователю, предупредив, чтобы после того как он её опросит, передал её в РУВД, где в это время владелиц «четырнадцатой» пишет заявление о кражи. Сами же переписав, данные владелицы «десятки» отправляемся к ней с визитом «вежливости».
Согласно паспортных данных наша владелица «десятки» прописана на другом конце города, но как это часто бывает, в адресе она не проживает. Однако удача сегодня играет в нашей команде и её узнав что мы поймали вора укравшего сумочку с документами из машины его дочери, называет номер домашнего телефона квартиры которую снимает его дочь. Выяснить адрес по имеющемуся телефону дело техники и на это у нас уходит не больше десяти минут.
Погрузившись в машину, мы отправляемся на адрес. Дорога скользкая и я еду аккуратно, Егора это бесит, ему ещё в гараж надо успеть собрать соленье и варенье для семьи, а неизвестно, сколько мы ещё провозимся с этим, в общем-то, не стоящего выеденного яйца делом.
- Ты можешь ехать побыстрее? – Подгоняет он меня.
- А куда спешить, нам ведь не сегодня умирать. – Пожимаю я плечами, но чтобы успокоить моего заполошного напарника, я немного прибавляю скорость.
Возле подъезда дома, где должна снимать квартиру владелица «десятки» стоит дежурная машина РУВД и скорая помощь.
- Помер кто-то. – Констатирует очевидный факт Егор. – Как думаешь, покойник в данном случае это хорошая примета?
- Егор, ты иногда бываешь такой дурак, что меня это по настоящему пугает. – Отвечаю я, выбираясь из машины.
Егор обиженно засопел, не найдясь, что мне ответить.
Подъезд нас встретил стенаниями и женским рыданием. Мы поднимаемся по лестнице, отыскивая нужный нам номер квартиры, и чем ближе мы подходим к искомому номеру, тем звуки рыданий становятся всё громче. В конце концов, оказывается, что исходят они из нужной нам квартиры.
- Ну что? Покойник хорошая примета или нет? – Спрашиваю я у Егора, прежде чем войти в квартиру.
В квартире находиться дежурный следователь прокуратуры, который давеча осматривал труп Сапфирова, судебный медик и участковый. На кухне убивается молодая женщина, а в комнате обняв, всю трясущуюся девочку лет десяти сидит другая тоже молодая женщина. Женщина стараясь успокоить ребёнка, но даётся ей это с трудом потому что, слёзы наполняют её глаза и сбегают по лицу.
- Тётя Вера, ты меня теперь в детдом отдашь? – Как-то по взрослому спрашивает девочка.
- Ну, что ты! Будешь жить со мной. Я тебя никогда не оставлю. – Поглаживая девочку по голове, говорит она.
- Что тут, стряслось? – Спрашиваю я у следователя.
- Да непонятно. – Пожимает он плечами. – Три женщины снимали квартиру и одна ни с того не сего, повесилась. Оставила дочку сиротой.
- А ты знаешь, что это именно те проститутки, которые были в бассейне с Сапфировым? – Спрашиваю я.
- Да ну?
- Вот тебе и ну? Кто из них Колесова? – Спрашиваю я.
- Та, что на кухне.
- Она и есть владелица «десятки».
- Вот дела! – Сокрушенно качает головой следователь.
С кухни выходит врач скорой.
- Я сделал ей успокоительный укол, минут через десять она успокоиться, кому-нибудь помощь ещё нужна?
- Доктор осмотрите девочку. – Прошу я.
Пока доктор разговаривает с ребёнком, я отвожу в сторону и, представившись, не громко спрашиваю женщину, которую девочка назвала тётя Вера.
- Расскажите мне, что сегодня произошло в «Антальи».
Женщина вздрагивает:
- Значит, вы знаете про «Анталью».
- Знаю. Я выезжал на осмотр трупа Сапфирова. – Киваю я. – Так что там произошло?
- Нелепость.
- Это я понял, а поточнее?
- Коля…- Начинает женщина, но я её перебиваю, сразу уточняя:
- Сапфиров?
- Да, Сапфиров. – Кивает женщина. – Так вот Коля позвонил утром, пригласил нас с девочками приехать в «Анталью».
- Он позвонил вам, потому что у вас давние отношения?
- Да. – Кивает она.- Года три. Платил он хорошо, ни когда не скупился, по этому мы сразу собрались и поехали.
- Давайте опустим подробности и сразу перейдем к тому, что произошло.
- Коля любил, чтобы после секса кто-нибудь из нас кормил его из своих рук фруктами. Вишней или виноградом…
- Короче в этот раз гурман подавился? – Перебиваю я её.
- Нет. – Мотает она головой. – Когда мы уже собрались уходить, Вика, это её мать, - кивает она головой в сторону девочки, - зашла с ним попрощаться и сказать, что мы уходим. Коля спал, она взяла виноградинку и начала водить ему по губам, хотела его разбудить, а он вздохнул, подавился и умер. Всё произошло так быстро, что когда мы пришли в себя, было уже поздно, да мы и не знали что делать, растерялись. Короче, вместо того чтобы вызвать милицию и скорую мы напугались и убежали. Выбежали из бассейна, а тут ещё колесо у машины кто-то проткнул, пока мы меняли колесо, у Маринки украли сумочку.… В общем, когда приехали сюда, у Вики случилась самая настоящая истерика, мы пытались её успокоить.… Отвели её в ванну, чтобы она умылась…. А сами с Маринкой пошли на кухню покурить и подумать, что делать дальше…. В это время вернулась из школы вернулась Викина дочка, пошла, мыть руки, а ванной Вика….
- Тетя Вера, а ты, правда, меня не отдашь в детский дом? – Спрашивает девочка.
- Правда, правда Сашенька! Я никогда тебя не оставлю. – Гладя девочку по голове, говорит женщина.
- В общем, когда Сашенька вошла в ванную, Вика уже повесилась, видимо не совладала с собой…- Повернувшись ко мне, заканчивает она свой рассказ.
Женщина замолкает, за моей спиной тяжело вздыхает Егор, видимо, как и я, он хорошо представляет, что в этот момент довелось пережить ребёнку.
- Понятно. – В конце концов, прерываю я молчание. - Вас сейчас опросит следователь, расскажите ему то же самое, что рассказали мне.
- Хорошо. – Кивает женщина. – Скажите вы юрист?
- Да. – Киваю я.
- Мне можно будет оформить опекунство на ребёнка? Кроме Вики у Сашеньки никого не было, отец Сашеньки женатый человек, Вика мне про него никогда не рассказывала, а в свидетельстве о рождении в графе отец вписан Викин отец. Бабушек и дедушек у девочки тоже нет, они погибли в пожаре семь лет назад. Сестёр и братьев у Вики не было, в общем, теперь девочка круглая сирота.
- При вашей профессии….- Качаю я головой.
- Нет. – Мотает головой женщина. – Профессия у меня не проститутка, как вы, наверное, подумали, я музыкальный работник. Мы вместе с Викой закончили одно музыкальное училище и даже работали в одном детском саду, а Сашу я знаю с рождения и…. и она для меня никогда не была чужой.
- Ребёнок это очень не просто, одно дело эпизодически участвовать в жизни ребёнка и совсем другое стать частью его жизни, больше того, придётся стать основой её жизни, и не получиться ли так, что в последствии вы пожалеете об этом своём спонтанном решении?
- Нет, не пожалею, и поверьте после сегодняшнего дня я не смогу жить как жила прежде, а самое главное уже не хочу так жить. И вы не сомневайтесь, я понимаю, какую ответственность я на себя беру.
Я достаю из кармана свою записную книжку и записываю на ней свои номера телефонов.
- Возьмите. – Вырвав листок из блокнота, я протягиваю ей клочок бумаги.- Это мои телефоны, я помогу вам оформить опекунство над этим ребёнком, но учтите, вмешавшись в судьбу этой девочки, я беру на себя часть ответственности за её судьбу, не обессудьте, но я буду с пристрастием за вами присматривать.
- Спасибо. – Женщина прячет листок бумаги в карман, и садиться на диван, обняв и крепко прижав к себе девочку.
Наверное, я излишни, и почти наверняка, неуместно, оптимистичен, но мне хочется верить, что у них всё получиться и даже больше, я хочу, чтобы у них всё получилось.
- Пойдём. – Говорю я Егору.
Когда мы выходим в подъезд, Егор предостерегающе поднимает указательный палец:
- Только ничего не говори!
- А я и не собирался. – Пожимаю я плечами.
Хотя конечно я вру, на языке у меня вертелся вопрос – как он теперь считает, хорошая ли примета покойник?
По дороги в отдел мы заезжаем к Егору в гараж и загружаем в багажник моей машины картошкой, свеклой и банками с вареньем и соленьем. Специально для меня Егор набирает пол мешка картошки суёт в него несколько банок со своими знаменитыми огурцами и помидорами в собственном соку.
- Не надо. – Слабо сопротивляюсь я.
- Чего не надо? Наверняка ведь дома хоть шаром покати.
- Это точно. – Киваю я.
-Тогда чего ерепенишься? Кстати у нас ничего выпить не осталось?
- Грамм триста, которые мы в прошлый раз не осилили.
- Стареем. - Вздыхает Егор.
- С чего ты взял?
- После пьянки выпивка стала оставаться.
- Может быть, мы нащупали границу разумного потребления?
- Нет, это вряд ли.
В отделе начальник РУВД не накрыл нас за распитием спиртного не из-за своей нерасторопности, а потому что мы с Егором, слишком долго выкидывали пальцы в игре «камень, ножницы, бумага», решая кому идти мыть стаканы. Так как мы слишком хорошо друг друга знаем, игра до проигравшего обещает затянуться.
- Раз, два, три! – Командует Егор, и почёсывая лоб, констатирует. – Опять у обоих ножницы. Это уже, какой раз, когда мы выкидываем одно и тоже? Восьмой?
- Девятый.
- И как такое может быть?
- Полтергейст. – Пожимаю я плечами. – Плюс совсем немного психологии. Ты не поверишь, но я слишком хорошо тебя знаю.
- Ты меня знаешь! А ну давай ещё раз! Раз! Два! Три!
И именно в этот момент раскрывается дверь и на пороге появляется начальник РУВД.
- Ножницы. - Автоматически произносит Егор.
- Скорее 3,14здец! – тихонько говорю я, делая вид, что двумя растопыренными пальцами беру со стола сигареты.
Моя хитрость не пролазит, начальник-то у нас не дурак, вернее не круглый.
- Играете?! Конечно! У вас есть время играть! Целый день потратить на возню с проститутками по трупу, по которому и так с самого начала всё было понятно, что он просто подавился ягодкой!
- Но, товарищ полковник, мы ведь не сами, нам нача…. - Начинает оправдываться Егор, но начальник РУВД его перебивает.
- Помолчи Карбитов, будешь отвечать, когда тебя спросят, а сейчас стой и молчи! Твой номер пятнадцатый.
- Третий. – Поправляет его Егор.
- Что третий? – В свою очередь не понимает его начальник РУВД.
- Номер говорю у меня третий, если вы имели в виду очередь сотрудников РУВД на расширение жилья.
Начальник как-то странно смотрит на Егора, затем разворачивается и уходит.
- Я что-то не то сказал? – Недоумевает Егор.
- Наверное, говоря о номере пятнадцать, он имел ввиду что-то другое, но не очередь на расширение жилья.
- А что?
- Возможно, что если твой номер пятнадцатый, тебе следует помалкивать в тряпочку.
- А-а-а-а! – Тянет Егор. – Как-то неудобно получилось.
- И не говори. – Киваю я.
- Слушай, Михалыч, а зачем он вообще приходил?
- Хрен его знает! – Пожимаю я плечами.
Дверь открывается и на пороге появляется Петька и утрешний курсант, имеющий безграничные связи в ветеринарных кругах. Вид у курсанта какой-то виноватый, а Петька наоборот не может скрыть ехидной ухмылки.
- Только не говорите мне, что операция по удалению яичников у моей кошки, закончилась летальным исходом несчастного животного.
- Она ни как не закончилась. – Говорит Петька.
- Почему?
- Она у тебя беременна!
- Что?! Опять?! Вот сука!
И тут курсант брякает то, что от него меньше всего можно было ожидают.
- Извините.
- Ты-то чего извиняешься?! – Поднимаю я на него глаза. – Или ты к этой моей домашней беде имеешь прямое и непосредственное отношение?
- Нет! – Протестующе машет руками курсант. – Я в том смысле, что папа отказался вызывать у кошки искусственные роды, знаете ли, он у меня животных сильно любит.
- Да и хрен с ней с кошкой! - Машу я рукой.- Пусть рожает, в конце концов, против природы не попрёшь.
- Так может того….- Щелкает себя по горлу Петька. – По пять капель за очередной счастливый окот твоей кошки?
- У нас ничего нет. – Быстро говорит Егор, прекрасно понимая, что триста грамм на четверых плохо делиться.
- Говно вопрос! У меня есть! – Машет рукой Петька.
- И у меня. - Говорит курсант, выставляя на стол большую почти литровую бутыль конька. – Папа передал, говорит, чтобы мы не пили всякое барахло, обмывая мой первый рабочий день.
- О-о-о-о! – Восклицает Егор. – Когда мы это всё выпьем, ты точно станешь, похож на нас.
Вернувшись, домой, я выгружаю привезённую с собой поклажу которой меня снарядил Егор и устало сажусь на пол в кухне, чего-то я сегодня умаялся. Наверное, Егор прав, старею. Из комнаты выходит кошка, бесшумно ступая мягкими лапами по полу, она подходит ко мне и трётся своей усатой мордой о мою ногу.
- Да в курсе я, в курсе. – Поглаживая кошку по голове, ласково говорю я. – А ты знаешь я даже рад, что так получилось, а то у меня весь день сердце было не на месте, совесть, что ли, грызла. Только ты это… – Грожу я ей пальцем. - ... не злоупотребляй!
Кошка мурлычет и забирается ко мне на руки.
1 ТЕОРЕМА ФЕРМА, утверждение теории чисел, согласно которому уравнение xn+yn=zn при n>2 не имеет целых положительных решений. Справедливость теоремы Ферма доказана для ряда показателей n, но в общем виде остается недоказанной. П. Ферма, высказавший эту теорему, не оставил ее доказательства.
2 Агломерат (от лат. agglomero — присоединяю, накопляю), в геологии — рыхлые скопления неокатанных обломков горных пород.
3 СТАХАНОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ, движение работников в СССР за повышение производительности труда и лучшее использование техники. Возникло в 1935 в угольной промышленности Донбасса, а затем распространилось в других отраслях промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве; названо по имени его зачинателя — А. Г. Стаханова.
4 КУТЬЯ - Крутая сладкая каша (из риса, пшеницы) с изюмом, которую по обычаю едят на поминках.
5 ТИХОН (Белавин Василий Иванович) (1865-1925), патриарх Московский и всея Руси (с 1917). Избран Поместным собором Русской православной церкви. В годы Гражданской войны призывал к прекращению кровопролития. Выступил против декретов об отделении церкви от государства и об изъятии церковных ценностей. В 1922 по обвинению в антисоветской деятельности арестован. В 1923 призвал духовенство и верующих к лояльному отношению к советской власти; выпущен из тюрьмы и находился под домашним арестом. Канонизирован Русской православной церковью.
6 Пиетет - (от латин. pietas - благочестие) (книжн.). Глубокое уважение, почтительное отношение к кому-нибудь или чему-нибудь.
7 Ренессанс (Возрождение) - эпоха в истории европейской культуры 13-16 вв., ознаменовавшая собой наступление Нового времени.
8 Кампо деи Фиори - площадь в Риме где 17 февраля 1600 г., Джордано Бруно был сожжен на костре, как еретик.
9 ИНСИНУАЦИЯ (от латинского insinuatio, буквально - вкрадчивость), клеветническое измышление, злостный вымысел.
10 Шиновредители (милицейский сленг) – воры прокалывающие шину у автомобиля и совершающие кражу барсетки, кошелька, сотового телефона, да всего что подвернётся под руку, из салона машины пока водитель меняет спустившее колесо.
11 ГИЛЯРОВСКИЙ Владимир Алексеевич (1853-1935), русский писатель. Книги очерков о дореволюционной России, нравах и обычаях старой Москвы: «Трущобные люди» (1887), «Москва и москвичи» (1926), «Мои скитания» (1928), «Люди театра» (опубликовано 1941).
12 ХУНВЭЙБИНЫ ("красные охранники"), участники созданных в 1966 во время "культурной революции" в Китае отрядов из учащихся средних школ и студентов. Использовались вместе с цзаофанями для расправы с политическими и общественными деятелями. С 1968 хунвэйбины были убраны с политической арены. Впоследствии преступления хунвэйтинов были осуждены в Китае.