Сколько себя помню, я всегда был не таким как все: ребячьим забавам и играм предпочитал одиночество в палисаднике или на полянке, где заворожёно наблюдал за удивительной, сказочной, как мне виделось, жизнью насекомых. Мне хотелось быть причастным к этому таинственному, волшебному миру. Я восхищался муравьями, без устали таскающими соломинки и добычу в муравейник и удивлялся: каким непостижимым образом они отыскивают дорогу к дому среди этих травяных джунглей? Меня приводил в восторг безжалостный хищник-богомол, что, притворившись травинкой, может часами поджидать зазевавшегося кузнечика для своего молниеносного, смертельного броска. Я трепетал, глядя на лёгких, порхающих, разноцветных бабочек, разворачивающих свой длинный, скрученный в спираль хоботок, чтобы достать из недр цветка желанный, сладкий нектар. В такие минуты мне виделись странные сказочные видения, которые непостижимым образом иногда случались в дальнейшем.
В неполные двадцать лет я осознал, что могу чувствовать наперёд события, которые произойдут: они всплывали предо мной мимолётными картинами красочных видений. Но эти ощущения всегда касались только меня лично и никого больше.
На вокзал они добирались поодиночке с разных концов города. У каждого из них было по дорожной сумке с небольшим набором вещей необходимых в пути. Конечным пунктом путешествия значился курорт на черноморском побережье города Пицунды. Встретились они уже в купе радостные и возбуждённые, ведь впереди их ждали целых две недели счастья, где были солнце, море, пляж и любовь!
- Ты не смеешь меня бить! - закрываясь двумя руками, завизжал я.
- Ещё как смею! – возразил отец и опять хлестанул меня чуть пониже спины.
- Нет! Не смеешь! Ты не мой папа! – заверещал я.
- Как это не твой? А тогда чей же? – на миг, опешив, отец опустил ремень, никак, не ожидая от меня подобной наглости. Воспользовавшись спасительной паузой, я быстро юркнул в туалет, где закрылся на щеколду.
Позже, мне всегда было стыдно пред отцом за свои слова. И откуда они только взялись? Сам не представляю. Может из глупой детской хитрости, или от страха наказания? Всё может быть…
Видения…, кто бы мог мне сказать, что это такое? Как это вообще возможно видеть то, чего ещё не случилось? Нет, это точно невозможно! Хотя…, может быть будущее – это уже чьё-то прошлое, и мы способны улавливать всего лишь чьи-то воспоминания? Возможно, что существует точно такой же мир, но по времени он немного впереди нас и поэтому, то, что там настоящее и прошлое, для нас ещё в будущем! Но вот сами воспоминания уже существуют.
- Я хочу от тебя ребёнка, - еле слышно сказала она.
Он ничего не ответил. По его виду трудно было определить, понял он сказанное или пропустил. Думая о чём-то своём, мужчина молчал.
- Я хочу от тебя ребёнка, - чуть громче и настойчивей произнесла женщина.
- Послушай, что ты говоришь! – взорвался он. – Ты ведь замужем, а я женат! Как это будет выглядеть?
- Никак! Это навсегда останется между нами и об этом никто никогда не узнает.
"Господи, как же сильно она меня любит!" – подумал он. – "Наверное, это самое большее, что может дать женщина мужчине: произвести на свет ребёнка от него, продолжателя его рода. Да, она действительно способна на поступок! И действительно меня любит! Я в ней не ошибся…"
- Жаль, что я не могу, - прошептал он и уткнулся, словно кутёнок ей в шею.
- Что ты не можешь? Почему? – не поняла она и попыталась отстраниться.
- Не могу по физиологии родить от тебя себе ребёнка, - обиженно сказал он, сделав большие грустные глаза.
Взглянув на эту убитую горем физиономию, женщина не выдержала и прыснула со смеха. Прижавшись к нему гибким, горячим телом, она принялась проворно расстёгивать на нём пуговицы…
Почему так? Порой из нашей памяти вылетают неизвестно куда огромные куски времени, года и даже десятилетия, а какая-то нелепая фраза или ничего не значащее событие остаётся навечно, до самого смертного одра? Почему некоторые моменты своей жизни человек навсегда оставляет в себе, забирая их в вечность небытия?! И почему этих мгновений так мало?
- Ты куда? – недовольный тем, что его разбудили в такую рань, спросил мужчина.
- Сегодня мы уезжаем, это последнее утро здесь и мне хочется увидеть восход солнца, - ответила она.
Ничего не сказав на это, мужчина перевернулся на живот и засунул голову под подушку. "Вот же ненормальная", - отругал он женщину про себя. - "Что может быть дороже, чем здоровый сон? Выспаться гораздо важнее, чем встречать рассвет в пять утра – очень сомнительное удовольствие. Попробуй теперь уснуть".
Поворочавшись ещё минут десять, чертыхаясь, он встал, прошёл в ванную, наскоро покончил с утренним туалетом, оделся и поспешил на пляж к молу. Он появился вовремя, из-за горизонта пробивался первый, яркий луч пунцового солнца. Поднимая вверх свою округлую, огненную спину, светило стало быстро, заметно расти. Он тихо подошёл, обнял стоящую женщину за плечи и, оставаясь сзади, тоже устремил взгляд вдаль. Восхитительное зрелище заворожило людей. В их глазах разгорались кроваво-красные сполохи рождающегося солнца. Зачарованные, они молча смотрели на величественное зрелище и думали каждый о своём. Ещё несколько минут и вот уже рубиновый диск поплыл вверх, набирая высоту и яркость свечения.
- Спасибо, - вдруг сказал он, - это было действительно удивительное зрелище! Ради этого стоило не выспаться разок! Ну что? Пойдём в номер, теперь я покажу тебе восход! – весело пошутил он.
- Фи! Знаю я твоё солнышко! – скривив губки, женщина смешно наморщила носик, чем здорово завела и развеселила мужчину. Он крепко обнял её и поцеловал, ему всегда нравились её милые дамские ужимки и гримасы.
В момент, когда я прощался у гроба со своим отцом, я вдруг отчётливо увидел двух обнимающихся молодых людей: мужчину и женщину. Они стояли на морском пирсе и смотрели вдаль на восходящее солнце. Тёплый бриз трепал их волосы, а яркие лучи раскрасили их лица в красный, полыхающий цвет любви. Они были счастливы и едины в этом своём торжестве, и я почувствовал, как будто что-то связывает меня с этими людьми, в этот самый миг. И вдруг в изумлении в женщине я узнал свою мать…
Потянувшись через откидной столик, мужчина отдёрнул сатиновую занавеску и посмотрел в окно. На фоне зелёных, отгораживающих поле от дороги, посадок, мелькали телеграфные столбы с провисшими проводами. Вагон мягко покачивало из стороны в сторону, от чего пустые стаканы в резных металлических подстаканниках мерно позвякивали. К левому плечу мужчины прижалась миловидная, хрупкая женщина. Она нежно обнимала его, словно он был ребёнком, и это могло бы показаться смешным, если бы не её глаза полные безнадежной, безутешной грусти.
Мужчина перевёл взгляд на женщину и, прижав ладонью её лицо к своим губам, поцеловал. Маленькая капелька, блеснув в уголке глаза, пробежала по женскому лицу, оставляя полоску сырого следа, и повисла на узком подбородке. Он смотрел на эту капельку и всё ждал, когда же она сорвётся вниз, но она, немного покачиваясь, приросла к подбородку словно родинка. Не выдержав, он стёр её тыльной стороной ладони. Быть вместе им оставалось чуть больше часа…
Когда час…, всего лишь час отделяет счастье от действительности, то время можно осознать и мысленно прочувствовать, но вот, растянуть и остановить его невозможно. Нам остаётся только расслабиться и прожить этот час так, будто это самый последний и самый сладкий час в нашей жизни! Но одно то, что всё равно скоро конец, уже само по себе способно отравить горечью обречённости радость любого, даже самого лучшего мгновения в жизни! Думаю, что для счастья гораздо лучше, чтобы оно кончалось внезапно, а не к определённо-обозначенному сроку. Верно, счастье может существовать только тогда, когда есть место для малой толики неопределённости.
- Ты меня любишь? – спросила она, глядя куда-то вдаль.
- Да, я люблю тебя! Но… я не хочу, чтобы эта любовь разрушила наши семьи, чтобы она принесла горе и разочарование нашим детям и близким. Есть вещи дороже, чем чувства людей. Ты меня понимаешь? – он посмотрел ей в глаза, а она по-прежнему смотрела вдаль, туда, за горизонт, где восходит немыслимо-красное и удивительно-огромное, завораживающее взгляд и душу солнце.
- Понимаю…, - обречённо сказала она.
Они долго ехали молча, и только стук колёс отбивал ритм чем-то напоминающий пульс встревоженного, взволнованного сердца.
- Мы будем видеться? – пытаясь проглотить комок в горле, на грани слёз спросила женщина.
- Не знаю, ведь солнце уже высоко, - думая о чём-то своём, невпопад ответил он.
Всё имеет своё начало, продолжение и конец: имеет их и мир, и жизнь, и любовь. Когда-нибудь, в далёком-далёком будущем исчезнет этот мир, высушенный непомерно разросшимся солнцем, гораздо ранее исчезну я, сделав свой последний, уже бессознательный выдох и может, ещё при жизни уйдёт из моего сердца, погружая душу в апатичное состояние безразличия, любовь. Всему есть конец, но так хочется верить в бесконечность мира, в бесконечность жизни и в бесконечность любви!
Поезд тормозил очень мягко, несколько последних толчков и он остановился. Стоя возле окна, мужчина смотрел на женщину только что вышедшую на перрон. К ней, улыбаясь, подошёл высокий мужчина с цветами, обнял её и поцеловал. Потом он взял дорожную сумку, и они скрылись за дверями вокзала.
Помедлив ещё минуту, человек взял свой багаж и сошёл с поезда. Его никто не встречал, но дома он знал, что его с нетерпением ждут жена и дочка.
Спустя два года после смерти отца, я как-то спросил:
- Мама, а кто был тот мужчина на морском пирсе, с которым ты встречала рассвет? Ты помнишь?
- Откуда ты…, - изумилась она и осеклась на полуслове.
- Неважно откуда, просто знаю. Так, что вас связывает? Это тайна?
- Да, это тайна и мой великий грех. Но рано или поздно…. В общем, тот мужчина…, он…, он твой отец. Я была безумно влюблена в него, уже, будучи замужем. Прости, если сможешь.
Мне стало жалко смотреть на свою мать, на эту сморщенную и согнутую годами старушку, хранившую ото всех всю свою жизнь эту тайну. Тайну своей юной, безумной, безрассудной любви.
Отдыхая в Египте, из всех экскурсий я выбрал именно эту: гору Моисея. Более всего остального мне захотелось увидеть восход солнца. И стоя там, на вершине горы, я смотрел на алый выкатывающийся диск светила и думал, что именно солнце даёт нам не только свет, но и способность любить друг друга, именно оно зажигает в наших душах огни похожие на маленькие солнышки, с той только разницей, что светят эти солнышки лучами надежды, веры и любви.