Серега приехал поздно вечером, когда солнце уже скрывалось за верхушкой окрестного холма, где по гребню, как сказывали местные, проходила «воровская» дорога, по которой ночью гоняли солярку. В справедливости данных слов никто не сомневался, ибо, по словам часовых, некоторыми ночами движение наверху становилось довольно интенсивным. Небо то и дело расцвечивал свет фар, слышался отдаленный звук моторов. Изредка случалось и такое, что транспорт наверху останавливался, и какие то тени в тишине скользили по склону вниз в село и вверх обратно. Кто-то определенно пас нашу службу, взвешивая и прикидывая наши возможности, опасаясь за свой «черный» бизнес. Из транспортных средств одной из популярных моделей в Городке был, как ни странно «запорожец», если по всей стране от него избавлялись, то здесь он жил своей второй жизнью. Тайна популярности была во вместимости переднего багажника, якобы позволявшего установить туда вместительный бак для солярки. В народе представителей советского автопрома ласково называли «бензовозами». Если по всей стране его можно было купить за одну-две тысячи рублей, то здесь он ценился в три раза дороже.
Связист грешным делом начал подумывать уболтать своего отца пихнуть старый «запор» тысяч за девять-десять, чтобы, добавив чуть денег, тот купил машину по цевильнее. Однако, как оказалось в последствии, к старику уже подходил в Нальчике один чеченец и предлагал купить его машину за восемь с полтиной. Отец посмотрел на него как на умалишенного и не стал продавать. Узнав про это, связист промолвил: «А много корова дает молока, устанешь доить, задолбется рука. Такая буренка нужна самому, зачем я машина тебя продаю». Вот и сейчас вначале по дороге вверх пронесся зеленый «бензовоз», а затем к шлагбауму неожиданно вывернул наш «Урал», из кабины которого вылезли Серега и Нохча. Оба явно были навеселе, сразу вспомнилось обещание одного товарища, что он в Чечне ни-ни, ни капли. В кузове обнаружилось две туши мяса и больше ничего, а вернее никого.
- А где все остальные, где жратва, наконец.
Серега в ответ пробубнил что-то невразумительное, дескать, в назначенное время никто не пришел, накладные на продукты не были выписаны и вообще все педерасты.
- А ты что выходит д Артаньян. Что-то не похож.
Промолвил Вован.
- Ты чего лыбишься Валера, личико попроще сделай. Больно рожа у тебя довольная. Мало того, что ты недавно чуть чепе на отряд не принес, так ещё домой катаешься. Вова, давай врежем ему слегка, а то больно он радостный.
- Воду кстати, почему не привезли?
- Как не привезли, а что в кузове ничего нет.
Заглянув обратно в кузов «Урала», связист увидел десятка два бутылок с «нарзаном» весело перекатывающихся по полу и порванные упаковки.
- И это всё, вы, что сдурели совсем. Пить нечего, склад пустой. Осталась только соевая тушенка, ты, что ли её есть будешь.
- Так мы это, мясо привезли.
- Ага, вижу только две ляжки, намного их хватит? Один раз борщ сварить и всё. Картофан итак уже последний подъедаем.
В принципе насчет нарзана связист, конечно, загнул, в кладовке оставалось ещё упаковок десять воды под названием «хабаз», но её народ предпочитал не употреблять из-за плавающего в ней осадка. Хотя русский блок в командировке пил всё, включая эту воду, и ничего с ним не приключилось. Разве что в туалет чаще бегали. Как сказал доктор Далхат, содержание солей в ней предполагало быстрое очищение желудка, что в принципе было полезно для организма, но вредно для службы. Какой часовой с поносом? Правильно, никакой. А Вове для похудания в самый раз. Толстяк отчаянно боролся с лишними десятками килограммов веса, занимался спортом в плащевке, нещадно при этом потея. Вот и сегодня стрелка весов под ним замерла на отметке сто тридцать семь кило, что по сравнению с полтора центнерами на начало командировки было само по себе маленьким подвигом. Впрочем, с такой пищей, заметил он сам, подвиг будет только продолжаться.
- А где посылки с Родины, письма близких и друзей, канистра пива, мешок сала?
- Такое ощущение, что Родина нас не любит. Эх, Родина-мать, где твои чудо-богатыри? Неужели лежат на печи, греют спинами кирпичи.
К говорившим подошли Анзор с Хачимом, оба в спортивных костюмах.
- Серега, ты подполковник или хрен поймешь? Где люди? Где обещанные продукты?
- Нет ну при чем тут я, Хачим? Асланчик на продукты ещё накладные не выписал. А людей они намаячили на послезавтра. Мы хоть и обзвонили по райотделам и селам, но никто в назначенный срок не приехал.
- Так надо было по пути сюда по селам проехать, народ собрать. А то службу нести некому.
- Так мы заехали в Майский, никого дома не оказалось.
- Скажите проще, вас послали далеко, вот вы сюда и вернулись.
Серега пытался что-то сказать в свое оправдание, но на него уже дружно махнули рукой. Из кузова вытащили мясо, которое пристроили в холодильник на кухне. Воду тут же растащили по комнатам. «Урал» отогнали к дальнему концу здания, где Черкес, заручившись поддержкой ещё трех человек, а именно Вована, Чука и Нохчи, грузил свои окна. Анзор с Хачимом уселись на лавочке и стали грызть семечки, купленные в коммерческом ларьке неподалеку через дорогу.
Серега, какое то время стоял один и нервно теребил автомат, висевший на правом плече. Собственно говоря, ему хотелось звонко и смачно выругаться. Ещё вчера утром он не собирался ни в какую Чечню, а спокойно спал у себя дома, обнимая жену. Внезапный звонок командира нарушил семейную идиллию.
- Ты ещё здесь? Обзвони всех, кто приехал с тобой и дуй обратно.
- А на чем?
- Как на чем? На «Урале» галопом. Сегодня Альберт приехал. Там нет старшего, так что все по плану, Моздок, продукты.
Делать было нечего, пришлось ехать. Хотя если разобраться, в плане длительности, эта полугодовая командировка была первой. Соответственно было оговорено, что по истечении трех месяцев службы каждый сотрудник имел право на десять суток отдыха, чтобы не сорвало крышу над головой, итого за полгода двадцать. Впрочем, некоторые выдающиеся личности умудрялись бывать дома гораздо чаще и дольше, выдумывая каждый раз всё более убедительные поводы для начальства.
Серега, будучи до командировки офицером отдела кадров МВД, занимался в основном наградными и званиями, строчил на компьютере ходатайства и представления. Правда в основном для доблестных «тружеников тыла», протиравших штаны в пыльных кабинетах министерства, а посему мотался домой, чуть ли не через раз по десять дней. Связист по этому поводу шутил, что заведет журнал присутствия в командировке якобы для того, чтобы в конце довести до всего личного состава, кто сколько работал, а кто балду гонял. Шутки шутками, как говорится в народе, но могут быть и дети. Поэтому, забегая вперед, хотелось отметить, что многие материалы, а вернее бумажные отражения о командировке по возвращении тихонько были изъяты и канули в небытие.*
Действительность была такова, что как бы Серега не умасливал свое бывшее начальство, он подспудно ощущал, что обратной дороги в кабинеты МВД у него уже нет. Отряд милиции особого назначения потихоньку засасывал его как мягкая, вязкая трясина. Молодых и перспективных, способных барахтаться он как бы выталкивал наверх, остальных цепко держал в объятиях, высасывая из них силы и здоровье. Со стороны могло показаться, что он тупо рассматривает стенку, находясь во временном ступоре. На самом деле он размышлял с кем поделиться своими грустными мыслями, выходило, что не с кем. Видит бог мы порой одиноки, наша жизнь на могиле скупая строка. Были мысли чисты и высоки, нам судьбу выбирали не боги. Знали б то, как она нелегка.
Тяжело вздохнув, подполковник отправился в общежитие. На входе он столкнулся с Шидовым. Белобрысый омоновец в серой майке с непереводимой белой надписью и синих спортивных штанах, поздоровавшись, пропустил его внутрь, после чего пошел в сторону лавочки, где обычно восседал часовой. За ним сразу увязалась «тигра», которая вертелась вокруг него как юла.
- Ну что, как дела, собака!
Произнес он и ласково потрепал собаку за ухом. Псина блаженно завалилась на спину и выставила брюхо. Бес только собрался почесать ей пузо, как его неожиданно окликнули Хачим с Анзором.
- Послушай Шидов, не в службу, а в дружбу. Сходи до ларька, купи холодного лимонада или нарзана.
Взяв предложенные тридцать рублей, омоновец согласно кивнул и бодро зашагал вдоль забора местной амбулатории вниз к дороге. Дойдя до которой, повернул налево к коммерческому ларьку, где обычно торговала Лейла, миловидная девушка лет двадцати пяти с рыжими как у Шхагоша волосами. При случае с ней можно было поболтать минут десять, выкурив при этом сигарету и выпив баночку пива, что в принципе он и собирался сделать. «Тигра» следовала за ним по дороге, радостно подпрыгивая.
Анзор с Хачимом продолжали сидеть на лавочке, сосредоточенно щелкая семечки и наблюдая за дорогой. Шидов отсутствовал минут десять-пятнадцать, когда по дороге из верхней части села протарахтел темный мотоцикл с деревянным ящиком вместо люльки. На мотоцикле сидело двое, транспортное средство, проехав мимо общежития, заглохло, где-то в районе коммерческого ларька. Через минуту оттуда донесся визг и истошный лай собаки вперемешку с ругательствами на чеченском и кабардинском языках. Почуяв неладное, Хачим подскочил с места как ужаленный и бросился бежать в сторону ларька. Анзор едва поспевал за ним.
Когда они выбежали из-за угла забора амбулатории, их глазам предстала такая картина. Шидов в ногах которого истошно лаяла «тигра» спиной отступал в сторону общежития. На него от коммерческого ларька, размахивая ножом, надвигался среднего роста безносый чеченец в темной рубашке и джинсах. Оценив обстановку, Хачим, отодвинув Шидова плечом, встал перед нападавшим. Качнув тренированное тело из стороны в сторону, он сделал пару обманных финтов руками. Уловив момент, когда рука противника непроизвольно дернулась вперед, он, изловчившись, ударом правой ноги выбил из неё нож. После чего сочным ударом кулака в челюсть отправил нападавшего отдыхать в придорожную пыль.
К упавшему подбежал второй человек с мотоцикла и начал, отряхивая поднимать. Анзор подобрал валявшийся на дороге нож, взвесил его в руке и, размахнувшись, забросил в придорожные кусты. Поверженный соперник, опираясь на своего помощника, поднялся и прошипел сквозь зубы.
- Мы ещё с вами разберемся.
- Вот завтра приходи и разбирайся, а сейчас вали пока цел.
Ответили ему омоновцы. После чего, забрав выставленную на холодильник с мороженым воду, они отправились обратно в общежитие. По пути Шидов поведал, что когда мотоцикл подъехал к коммерческому ларьку, он разговаривал с продавщицей. «Тигра» подскочила к мотоциклу и поначалу тявкнула пару раз для острастки, а затем начала ластиться к приехавшим. Впрочем, те явно не поняли её движений. Безносый просто дал ей такого пинка, что бедная собака подлетела на целый метр над землей. С визгом она забилась под ноги Шидову, который выступил на её защиту. Несмотря на его увещевания, дескать, с животными так поступать нельзя, безносый просто достал нож и попер вперёд. Бес начал отступать, подумывая о бегстве, но помощь подоспела как всегда неожиданно, а главное вовремя.
- Вечно ты Шидов на свою задницу приключения находишь.
Заметил Анзор, подойдя к месту расположения подразделения.
- Ладно, дуй к себе в хату, завтра дальше туалета ни ногой.
Шидов согласно кивнул и поднялся по лестнице на второй этаж общежития. По пути он столкнулся с двумя Анзорами - Дзагаловым и Сруковым, кравшимся по коридору как ковбои во время охоты на индейцев с двумя детскими винчестерами, стрелявшими пластмассовыми пульками. Дабы не быть невзначай обстрелянным он прошмыгнул в ближайшую комнату, где стоял телевизор и плотно закрыл за собой дверь. На него сердито шикнули, чтобы не шумел, перед экраном сидело человек десять и созерцало передачу «Окна». Ведущий Дмитрий Нагиев ворошил грязное бельё очередной семейной пары, а скорее «шведской» семьи, в которой Вася любит Люду, но спит с Леной её подругой и так далее и тому подобное.
Тем временем Анзор с Хачимом прогуливались вдоль здания, из освещенного окна на первом этаже доносились звуки карточной игры. Русские самозабвенно резались в преферанс. За столом играли: связист спиной к окну, Черкес по левую руку, Хотаб по правую, Вован спиной к дверям. Плюс ещё зрители: Копченый, Чук и сапер. Вован напряженно думал, перебивать мизер связиста девятерной игрой или нет. На руках было семь взяток железных, да ещё одна корячилась при условии, что в прикупе есть нужная карта. То, что у майора мизер он видел по своим картам, ибо у него при раздаче было три туза, а самой мелкой картой была червовая девятка. Не хотелось отпускать товарища, которому до закрытия в пуле оставалось четыре очка. С учетом того, что Черкес был на раздаче, оставшиеся «гуманитарные» шестьдесят вистов автоматически вешались на Вову. Чему он не был несказанно рад, а посему нервно ерзал на табуретке и морщил широкий лоб.
- Ну что Вован, давай девятерную, не последние трусы проигрываешь. Риск – благородное дело.
Начал подзуживать связист. Но тут дверь за спиной толстяка распахнулась, и в комнату ворвались Дзагалов и Сруков в черных масках, сделанных из чулок, на головах.
- Всем стоять. Это ограбление.
После чего начали расстреливать пульками широкую Вовину спину. Толстяк резво подскочил, схватил табуретку и поначалу пытался ей прикрыться. Хотя для этой цели ему стоило прикрываться столом, ибо мишенью был крупной. Редкий стрелок в такую тушу промажет. Секунд тридцать он выплясывал кренделя по комнате, уворачиваясь от выстрелов. А потом, воспользовавшись паузой, вызванной тем, что у нападавших кончились боеприпасы, погнался за ними по общежитию с табуреткой наперевес.
- Всё, скидывай сапоги, приехали.
Произнес связист и бросил карты на стол.