1.
Редактор пригласил меня к себе домой, в свой домашний кабинет. Очень редко, если ему нездоровилось, он приглашал сотрудника в этот кабинет, о котором на интервидении ходили легенды. В самом деле, - в углу кабинета под стеклом находились с десяток марсианских минералов, в том числе большой матовый кристалл красного цвета, который в народе называли «камень разочарования». Такой кристалл привозил с собой каждый, кто в надежде сохранить любовь, бежал на Марс, и возвращался оттуда разочарованным. Больше ничего примечательного в кабинете редактора я не заметил.
- Мистер Трофимов! У меня для вас несколько странное задание.
Редактор нашего, 11-го канала интервидения, был человеком обстоятельным, как и подобает человеку, жизнь которого переступила столетний рубеж. Это на его памяти число мировых каналов уменьшилось в десятки раз. В передачах по нашему каналу совершенно исключена реклама, а познавательные программы готовились очень тщательно. Малейшая ошибка, и канал окажется в списке нового сокращения. Редактор понимал это лучше других, и поэтому я настороженно отнёсся к вызову в его кабинет. Честно признаюсь, я ожидал увольнения под каким-нибудь благовидным предлогом, или вовсе без него. Зачем нужен каналу такой молодой неопытный репортер, как я? И вдруг – предложение. К тому же, встречая меня, редактор вышел из-за стола и протянул мне руку. За что это вдруг я удостоился такой чести?
- Я хочу, чтобы вы пролили свет на ту возню, которую устроил институт стратегических исследований вокруг имени вашего предка – художника Михаила Осипова.
- Художника ХХ века? Зачем он институту?
- Самые интересные свои портретные галереи Осипов систематизировал на рубеже XX и XXI веков. Причём современные ему живописцы объявили его работы если не совсем бездарными, то всего лишь соответствующими кисти ремесленника. Так написано в мировой электронной энциклопедии. Но учитывая, что материал в эту энциклопедию подавали критики конкурирующих школ, то верить вслепую данным энциклопедии весьма рискованно.
- Нужен репортаж? Мне связаться с ИСИ ?
- Ни в коем случае! Более того, никто не должен знать о вашем задании! Иначе может случиться так, что вам не позволят довести его.
- Даже так? Исследование события трехсотлетней давности может быть опасным?
Редактор посмотрел на меня как-то загадочно, словно решал дилемму - говорить, или не говорить. Очевидно, решил говорить, но не всё:
- Не думаю, что есть опасность лично для вас. А вот для 11-го канала - вполне! Более того, боюсь, что как только там, - он поднял глаза кверху, - узнают, что мы занялись этой проблемой, канал тут же прикроют!
Вот так-так! Это он так своеобразно блефует, чтобы настроить меня на важность задания? Пожалуй, нет. Судя по входному рукопожатию, всё говорилось на сурьёзе.
Вышел я от шефа вполне озадаченным. Радовал тот факт, что на ближайших пару месяцев я не подвержен риску пополнить корпус безработных. Однако, прежде чем окунуться в исследование по столь странной и почему-то таинственной теме, следовало осмотреться, и, как говорится, прикрыть свой зад.
Итак, что мы имеем?
Портретные галереи Михаила Осипова, до последнего времени занимавшие только снобов от живописи, внезапно оказались в поле зрения историков-исследователей. Я, молодой репортер 11-го канала интервидения, получил задание заняться собственным изысканием какой-то неведомой истины. Тут сыграло роль то обстоятельство, что художник Михаил Осипов оказался моим прямым предком. То есть, я – праправнук его дочери. Расчет редактора покоится на том безусловном факте, что только я могу порыться в своих семейных архивах, и выудить оттуда то, до чего прежде меня не должны добраться агенты ИСИ.
Сейчас, в конце XXIII века, дотошные историки догадались, что той точкой на земном шаре, откуда пошла «зараза», ставшая причиной снижения численности людей на планете до уровня одного миллиарда человек, был городок в России.
Никакие геноциды в истории человечества не наносили такой удар по его численности, как работы скромного программиста Андрея Трофимова, к которым каким-то образом причастны портретные галереи его деда - художника Михаила Осипова, учителя рисования из российской глубинки.
В XXI веке человечество было серьёзно озабочено проблемой перенаселения.
А сейчас мы обеспокоены тем, что столь резкое падение рождаемости может оказаться ещё более опасным, чем перенаселение. Целые отрасли науки не находят продолжения, промышленность разрушается без пополнения рабочих рук, запасы продовольствия и предметов быта, производимые автоматами, превышают потребности, а когда автоматы отживут свой срок, этих запасов будет нехватка. И некому будет ремонтировать или строить новые автоматы.
Вот если бы эти исследователи могли посетить Советский Союз в третьей четверти ХХ века…
И я купил билет на дирижабль до Казани, на родину своих предков, в российскую глубинку. Я улетал в ХХ век!
2.
На берегу Волги в старинном здании – памятнике архитектуры XVIII века разместилось хорошо известное не только в кругах отечественных художников, но и в среде мировой художественной богемы, Чебоксарское художественное училище. Долгих пять лет отмаялся в этом славном училище Михаил Осипов, занимаясь то графикой, то резьбой по дереву, путешествуя по автономной республике в поиске сюжетов, чтобы, наконец, получить назначение на должность школьного учителя труда и рисования в родной город. В бытность пребывания в училище Михаил переболел «левосторонним экссудативным» плевритом. Заболевание совпало с небольшим отравлением парами химикатов при вытравливании каких-то форм. Словом, поражение левого лёгкого избавило его от службы в армии, но не помешало прожить больше восьмидесяти лет.
Школа в чувашской глубинке предоставила новому учителю роскошное жильё – то самое, в котором прошло его детство, и в котором жила его мать Наталья Петровна Осипова до последнего дня своей жизни.
Это была половина довольно большого одноэтажного дома с огородом и двумя яблонями. Дом входил в жилой фонд районо.
Заведующий районо, дядя Павел, воевал вместе с отцом Михаила. Он был свидетелем гибели Валерия Осипова в бою под Ржевом.
В послевоенные годы Павел Альбертович захаживал к Осиповым, помогал, как мог. Был ли дядя Павел любовником Натальи Петровны? Михаил в одном из своих дневников высказывал такое предположение. Но, как говорится – «задним умом». Пока он был ребёнком, он воспринимал друга своего погибшего отца просто как родного «дядю Пашу», который первым заметил способности мальчика и постоянно снабжал его принадлежностями для рисования. Словом, если дядя Паша и был мамкиным любовником, то грешили они настолько аккуратно, что об этом никто даже не догадывался. Иначе бы в маленьком чувашском городке радио ОБС давно просветило сообщество.
После смерти Натальи Петровны Павел Альбертович не позволил бюрократам районо передать квартиру другой семье, придержал жильё до самого того момента, когда Михаил, отбыв свой срок в училище, приехал учительствовать под его начало.
Доставшееся Михаилу «по наследству» (хотя какое там наследство, если настоящим хозяином квартиры было районо) жильё, состояло из двух довольно больших комнат, кухни, кладовки, и во дворе – сарайчика и туалета (того самого, который американцы называют «русским», а русские – «американским»). Газовое отопление снимало с плеч хозяина значительную часть хозяйственных забот. В этом плане ему вполне могли позавидовать соседи, топившие печи в своих домах дровами и углём.
Веранду он сам пристроит уже потом, застеклив её, и превратив в домашнюю фото- и художественную студию.
Директор школы представил дело так, словно он сам был тем благодетелем, который приберёг квартиру для Михаила:
- Мы вам выделили лучшее жильё из возможных, в надежде, что холостяковать вы будете недолго. В нашем городе невест много. Надеюсь предметом вашего… э-э, скажем, внимания, не станут наши школьницы!
Директор как «в воду смотрел».
3.
Пансионат, построенный ещё в XXI веке, пустовал и разрушался. Давно следовало снести эти развалины и освежить этот благодатный край шедеврами современной архитектуры. Но кто возьмётся за такую работу, если поток отдыхающих иссяк настолько, что даже бесплатные путёвки остаются неиспользованными.
Юноша и девушка сидели на берегу лагуны, прямо на песке, взявшись за руки, и глядя друг другу в глаза. От поцелуев у них немного распухли губы, и у каждого из них во рту чувствовалась сухость.
- Любимая!
- Любимый!
- На Марсе мы будем счастливы!
- На Марсе мы будем вместе!
- До конца жизни!
- До самой смерти!
И снова поцелуй. Они сходили друг от друга с ума и целовались так, как будто это был их последний день. Еле оторвались друг от друга.
- Люблю!
- Люблю!
- Я никогда не захочу узнать твоё имя!
- Я тоже! Не буду узнавать твоё!
- Выдумай имя для меня!
- А ты – для меня!
Юноша на секунду посмотрел за плечо любимой. Безлюдье берега подчеркивалось громадой корабля, уткнувшегося в берег и давно ржавеющего в этой лагуне.
- Елена!
- Почему Елена? – девушка подозрительно посмотрела на парня. – У тебя была Елена?
- Ну вот, ты уже ревнуешь! Никого у меня не было! Сама выбери себе имя!
- Ладно, я буду Елена! А ты – Максим!
- Это кто Максим? Тот долговязый учитель из вашей гимназии?
- Ну вот, теперь ты ревнуешь!
Поняв комичность ситуации, они рассмеялись.
- Ладно, я буду Максим!
- И ты никогда не попытаешься узнать моё настоящее имя?
- Никогда! Клянусь! Я хочу детей! У нас будет трое!
- Нет, милый. Я рожу тебе четверых!
- Почему – четверых?
- Надо, что у каждого ребёнка… нет, вообще, у каждого человека были и брат и сестра! А это возможно, если в семье будет минимум два мальчика и минимум две девочки!
- Моя умница! Ты правильно рассудила! Поклянись и ты, что не станешь узнавать моё имя!
- Конечно, клянусь!
Поцеловались ещё и ещё.
Пора возвращаться. Они направились к тропинке.
Девушка вдруг остановилась.
- Нам нельзя проходить на посадку в космобус вместе!
- Почему?
- На контроле у входа в терминал могут назвать наши имена!
- И верно. Но всё просто. Ты подождёшь поодаль. За пару минут я уйду далеко и пройду на посадку. В космобусе займу каюту…
- Конечно, милый мой… Макс!
- Да, родная моя … Алёнушка!
4.
Директор как «в воду смотрел».
Михаил Осипов будет влюбляться в учениц своей школы всю свою жизнь, вплоть до самой старости и пенсионного возраста. Предметами его симпатий будут девочки от пятого класса. Однако будем справедливы. Интерес к отдельным школьницам продлевался и в будущее, когда бывшие симпатии Михаила достигали 20-30-40 и даже 50 лет!
Но сами они об этом не узнают.
По крайней мере, так будет думать сам Михаил, не знавший, как и многие мужчины, о проницательности женского пола, и того, что даже маленькие девочки способны ловить самые мимолётные взгляды мужчин на своих личиках и выпуклостях.
Но мерзких и грешных мечтаний и поступков художника останутся немые свидетели, - неодушевлённые предметы – тысячи портретов, карандашных набросков, и фотопортретов. Особенно - дневники.
Под дневники Осипов использовал обычные школьные тетрадки в двадцать четыре листа. Однажды он взял сорокавосьмилистовую тетрадку, но уже со второй страницы отказался от неё из-за простого неудобства. Дело в том, что в дневник, кроме записей и небольших стихотворений своего и не своего сочинения, он заносил наброски. Причём только линии, и с первого раза. По первому впечатлению. Не используя ластик. Иногда – несколько штрихов. Только нос. Только подбородок. Только губы. Ушко. Локон. Чёлка. Затылок. Коса. И – глаза, глаза, глаза.
Всё это будет потом. После возвращения из училища.
Потом – значит в течение всей жизни.
Потом – значит в будущем, в начале XXI века, когда его внук, Андрей Трофимов, талантливый программист, займётся его рисунками, портретами и, конечно, - дневниками.
Потом – когда его работы станут предметом интереса историков конца XXIII века.
Михаил не спеша шел вдоль покосившейся ограды. Ближе к вечеру на улице стало больше людей, в основном - молодёжи. Михаил не пропускал ни одного лица. Не подумайте, он не пялился на них, смущая прохожих. Для художника достаточно мгновения. Несмотря на пять лет учёбы в художественном училище, Михаил до сих пор не знал, что его основной любовью, призванием и хобби станет портрет. Преподаватели училища так и не открыли в нём портретиста, а лишь увидели добросовестного ремесленника.
Здесь, в Чувашии, где смешались татары и русские, предки чувашей – болгары и потомки монгольского гарнизона времён Золотой Орды, попадались лица просто необыкновенные.
Дома Михаил сделал несколько набросков. Достал чистую школьную тетрадку и написал на обложке: «Дневник № 1». Знал ли он, что будет и номер второй, и третий, и – шестьдесят девятый?
Многие люди в молодости пытались вести дневник. Я – тоже. Потом писал в него всё реже, пока совсем не забросил. Мне кажется, надо иметь совершенно цельную натуру, устоявшийся твёрдый характер и силу воли, чтобы вести дневник всю жизнь. Может быть, я ошибаюсь, и достаточно проявить такие качества характера год-другой, а потом ведение дневника войдёт в привычку?
Михаил Осипов вёл дневник всю жизнь. Он мог не открывать его неделю-другую. Но как только в его жизни хоть что-то происходило, - он открывался дневнику.
В дневнике было много записей, которые, на первый взгляд, казалось бы, не имели никакого отношения к портретной живописи. Только позже, вчитавшись в его рассуждения о портрете, я понял, что записей, не относящихся к этому занятию, в дневниках просто не могло быть!
Теперь представьте, что вам удалось приобрести привычку писать дневник. Сможете ли вы быть откровенно-обнаженными перед своим дневником? Писать только для себя, абсолютно отрешившись от мира, не думая, что кто-то когда-нибудь прочитает написанное вами сейчас? Признаваться в позорящем вас поступке, в трусости, в преступлении?
Передо мной дневники Михаила Осипова, добросовестно сканированные кем-то из его потомков, и сохранённые в квантовых глубинах флэш-кристалла.
Боже мой! Как можно так писать о себе, как можно признаваться во всей этой мерзости? Хотя, почему – мерзости? Говорят же – что естественно, то…
Вот он в своей домашней студии рисует портрет девчонки. Она ему желанна, но он понимает, что перед ним ребёнок и прерывает работу, чтобы забежать в чулан и там на несколько минут закрыться. Это можно понять, но зачем об этом писать?
Сколько лет терпела его жена? Всего четыре года… Почему же в его распоряжении оказалась подрастающая дочь? Девчонка, не стыдясь, обнажалась перед отцом, хвалясь растущей грудью и первыми волосками. Девочка любила свое зреющее тело, и гордилась им! Ей и в голову не приходило щадить отца. Ей нужен взгляд мужчины, и он был рядом! Она говорила:
- Папа, посмотри, какая я сегодня!
И Михаил опять скрывался в чулане, а потом брался за дневник и за карандаш. Зачем ему дневник? Описать, как он желает свою дочь?
Пятнадцатилетняя школьница приходит к нему ночью, он её и себя удовлетворяет и снова открывает дневник. Он что, хочет в тюрьму? Нет, вот он пишет, что знает, как в тюрьме обходятся с такими преступниками, поэтому предохраняется сам и учит этому девочку.
Что-то заподозрившие парни подловили его вечером в парке, и он со страху обмочился и заплакал. Для мужика это стыдно! Но Миша упорно описывает в дневнике свой позор.
Он писал для себя – единственного, кому можно доверить такое!
У него было много женщин. Большинство – по одному разу. Как будто Михаил коллекционировал свои сексуальные победы.
Но он не воспринимает эти случаи, как свои победы.
Михаил детально анализирует какую-то чёрточку в лице женщины, видит скрытые пороки и желания, видит гордость и унижение, тайную надежду, презрение, неуверенность и уверенность. И только редкие догадки проверяет постелью. А некоторые, наоборот, – проверяет грубым отказом и занимается исследованием реакции, изменения лица, выражения глаз.
Вот он стоит перед педсоветом школы, потупив глаза. За что он так грубо обидел ученика? Михаил молчит. Не может он объяснить учительскому собранию, что ему нужна была слеза…
Предметы его исследований - не только женщины. Много и портретов, и страниц дневника посвящены мужскому полу. Он разгадывал и подвергал анализу лица мальчиков, склонных к неординарной сексуальной ориентации. Этих он не мог проверить лично, но сводил их друг с другом, и таким образом убеждался в правоте своего диагноза или в его ошибочности.
При всём многообразии его работ, подавляющее большинство из них, процентов 80-90, он осуществлял всё-таки с женским полом. В дневниках он писал, что ему не хватит жизни закончить свои исследования в этой области, и что «настоящий» портрет женщины он может так и не написать!
Бесконечные галереи, ленты рисунков и фотографий с изображениями лица одного и того же человека, расположенных в хронологическом порядке, показывают, как изменяется лицо человека от юности до старости. Все портреты и даже зарисовки пронумерованы. Как может художник, творческая душа, быть таким педантом?
Сначала я воспринимал такую откровенность Михаила со своим дневником, как некую странность. Одну из тех, что присущи любимцам Мельпомены.
И вдруг я понял, что это – признак высочайшего профессионализма художника.
Михаил сам открыл мне тайну такой откровенности с дневником, когда на одной из страниц я нашел приведенную автором дневника фразу Альфонса Доде: «художник, обладающий длинным носом, стремится удлинить носы во всех портретах, которые он пишет».
Далее Михаил рассуждает:
ХУДОЖНИК ДОЛЖЕН ОЧЕНЬ ГЛУБОКО ПОЗНАТЬ СЕБЯ САМОГО, ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДОСТИЧЬ СПОСОБНОСТИ ОТДЕЛЕНИЯ СВОЕЙ СУЩНОСТИ ОТ ПОРТРЕТА, НАД КОТОРЫМ ОН РАБОТАЕТ!
Так вот в чём дело! Я ещё раз восхитился своим предком, сумевшем так настойчиво и целеустремленно двигаться к достижению вершин мастерства каждым днём, каждым часом своей жизни.
Дневники Михаила семья Осиповых-Трофимовых сумела уберечь от огласки.
5.
А вот – главное, что заинтересовало программистов.
Миша описывает, как он научился предсказывать лицо человека в будущем, через двадцать-тридцать-сорок лет.
Нужны два рисунка, или фотографии, сделанные в детстве и в возрасте пятнадцать-двадцать лет.
Ему, художнику Михаилу Осипову, этого достаточно.
По натуре восемнадцатилетнего юноши или пятнадцатилетней девушки он нарисует портрет-предсказание, и этот портрет покажет, каким оригинал будет выглядеть через энное число лет. Хоть через сорок.
Осипов не был ясновидящим. Он не предсказывал будущее.
Пусть человек умрёт через год. Портрет, написанный Осиповым – не предсказание судьбы, а всего лишь предсказание внешности человека, каким он станет через указанное число лет, если внешние причины, - болезни, или смерть, - не помешают ему «дожить до своего портрета».
Нет, не только внешность предсказывали портреты Осипова. Вот он пишет в своих дневниках, что, посещая галереи портретистов, он не нашел ни одного стоящего портрета.
Почему же люди стояли перед шедеврами, как завороженные?
Потому, что не было других.
Все портреты, - и лишенные жестов и движения полотна Веласкеса, и полные лиричности портреты Репина, Серова, Шишкина, иконоподобные портреты Аргунова, - все они повествовали о прошлом, о свершившемся.
Михаил Осипов в своих работах добился протяженности в будущее. Вот за этим юным прекрасным личиком зритель видел, как вырастает сварливая старуха. За лицом этого весёлого юноши видно, как растёт философ-мудрец. Эта рыжая мордашка станет жестоким истязателем…
Чтобы изобразить лицо персоны в будущем, Михаил сформулировал сто тридцать четыре критерия.
Так вот почему программист Трофимов начал именно с дневниковых записей! Формулировки Критериев Осипова были разбросаны по многим страницам дневников.
А ведь в них, в этих своих критериях, далёкий от компьютерной техники художник изложил АЛГОРИТМ МЕТАМОРФОЗ не только лица, но и самого человека в течение всей его жизни!
Михаил доказал свои постулаты написанными им самим портретами! Особенно - в работах последних лет своей жизни, в женских портретах, к которым он так упорно и целенаправленно шел.
Прикладное значение этого тандема - художника Осипова и программиста Трофимова в конечном итоге явится тем фактором, который повлияет на численность населения Земли.
Но для этого должно произойти ужасное событие – разрушение американских небоскрёбов-близнецов самолётами террористов в самом начале XXI века, которое вызовет к жизни "эффект 11 сентября".
6.
Корабль планировал над поверхностью Марса. Максим и Елена не отрывались от иллюминатора, пытаясь представить себе, как выглядит их новая родина.
А вот и разметка для посадки их корабля – космобуса. Корабль выключил тормозные двигатели, отбросил ленточный парашют предварительного торможения, раскинул огромные крылья, и выдвинул контурную юбку воздушной подушки. С двойным набором тормозных парашютов корабль вышел на посадочную глиссаду .
Как будто клочки пены были разбросаны там и тут на поверхности планеты. Это были приткнувшиеся друг к другу многослойные купола, под которыми беглецов ожидала новая жизнь. Каждый такой «клочок пены» был отдельным городком, или марсианской деревней. И все они были соединены сетью узкоколейных железных дорог. Вскоре можно было рассмотреть и несущиеся по этим рельсам поезда.
На выходе из терминала путешественников ожидал сюрприз. Под сводами огромного зала - пальмы, фонтаны, прогулочные каналы с гондолами и гондольерами, зелень и море цветов. Но не этот антураж, вообще-то ожидаемый, описанный в проспектах, был сюрпризом. Их встречала большая группа музыкантов и певцов. Над залом гремела песня «Здравствуй, планета любви».
Максим шепнул Елене:
- Слышишь? Мы не ошиблись. Это была не реклама! Марс – планета любви!
Глаза Елены тоже светились радостью. В космобусе они ни минуты не оставались наедине. Целых четыре месяца они могли только смотреть друг на друга, сгорая от любви, и мучаясь от невозможности броситься в объятия друг друга. И вот – цель достигнута! Ещё немного времени, и они окажутся наедине!
Второй сюрприз был менее приятен. Им предстоял месячный карантин. Об этом они знали заранее.
Сюрприз притаился в слове «месячный». Прибывших встречала большая группа полиции космопорта. Гостей под плотным конвоем полиции проводили в учебный центр.
Карантин заключался в своеобразном обучении прибывших.
Все 90 человек разместились в большой аудитории и слушали лектора.
- Вы будете учиться ходить. Сидеть, кушать, даже – пить! Здесь ваш вес составляет всего сорок процентов от земного. Первые люди на Марсе с непривычки получали травмы в самых неожиданных ситуациях. Представьте – даже начиная с момента просыпания в своей постели!
Оказалось, что марсианские сутки всего на полчаса больше земных. Поэтому, каждый гость получает часы. На них тоже привычные 24 часа, но они идут чуть-чуть быстрее. Человек разницы не заметит.
Марсианский год люди разбили на привычные двенадцать месяцев. Три летних месяца имеют по 55 дней, остальные, кроме декабря – по 56. А вот февраль в чётные годы имеет 56 дней, в нечётные – 55. Каждый десятый год – високосный, и в этот год февраль содержит 57 дней!
Так вот какой сюрприз ожидал влюблённых: карантин рассчитан на марсианский месяц, который равен почти двум земным!
Увы! Их ожидал ещё десяток сюрпризов, по большей части – неприятных.
Всех прибывших разместили в отдельных мужских и женских общежитиях, объясняя это условием карантина. Общаться мужчинам и женщинам запрещалось до конца карантина.
Занятия проводились либо индивидуально, либо для групп, составленных из одних только мужчин и одних только женщин. Казалось, всё делалось специально для того, чтобы разлучать прибывшие пары.
Начались собеседования.
В кубрик к Максиму вошла молодая красивая женщина в форме марсианской таможни. Она сняла пилотку и по её плечам рассыпались золотистые кудри.
- Давайте знакомиться. Я – командор пятого ранга Эверина Потоцкая. Назовите себя!
- Максим.
- Это Ваше настоящее имя?
- Нет. Но я слыхал…
- Совершенно верно. Вы можете не называть своё настоящее имя и фамилию. Какую фамилию Вы хотите выбрать?
- Я ещё не решил.
- В таком случае, я оставляю вам список фамилий. Если захотите – выбирайте из этого списка.
- Я могу посоветоваться со своей подругой?
- Разумеется! Есть только одно ограничение. Вы с ней до свадьбы не можете иметь одну фамилию. Марс против инцеста! – командор улыбнулась. - Скажу Вам по секрету. За инцест на Марсе – смертная казнь!
- А если просто однофамильцы?
- Всё равно – инцест!
- Ясно.
- Максим! У нас на Марсе запрещено сканирование идентификаторов.
- Я это знаю.
- Но муж и жена могут ознакомиться с образом друг друга без согласия другой стороны. Причём в любое время. Автоматы стоят во всех офисах.
- Мне этого не надо.
- Так все говорят. Вы планируете детей?
- Да.
- Разрешение на первого ребёнка вы можете получить только через год после того, как станете мужем и женой. До этого ваши геномы будут запрограммированы на бездетность.
- Какой год – марсианский?
- Разумеется, какой же ещё!
- Почти два земных года!
Эверина пожала плечами. Добавила:
- И последнее. Процедура развода предельно проста. Достаточно ввести в автомат код вашей семьи и нажать кнопку «развод». Это может сделать любой член супружеской пары.
- Мы не будем разводиться!
Командор продолжала, проигнорировав реплику Максима.
- Хотя никто, ни один чиновник, не может узнать ваш образ, любой автомат сканирует ваш чип идентификатора, как только вы нажмёте любую кнопку. Так что кроме вас самих, вас никто не разведёт. После рождения первого ребёнка попытка развода приведёт к уничтожению всей семьи! В случае развода бездетной пары, один из них должен покинуть Марс.
После Эверины приходил чиновник, который объяснил, что все жители должны работать и предложил список вакансий.
Собственно это известие Максима обрадовало, так как при отлёте с Земли было разрешено взять с собой определённую сумму валюты – не меньше и не больше. Марс не принимал людей с маленькой суммой, а Мировое Правительство Земли не выпускало с большой. Вот они и нашли консенсус. Привезенной суммы могло бы хватить на год проживания, но за карантинные занятия местные чиновники изъяли почти десять процентов от привезенных денег.
Максим выбрал высокооплачиваемую работу машиниста электрички. Переобучение стоило недорого, а он хотел таким образом поездить по разным посёлкам и посмотреть марсианские панорамы.
В таком же ключе прошло собеседование с Еленой.
7.
Какое отношение к этой истории имеет Институт Стратегических Исследований?
Я начал понимать, что пока сам себе не отвечу на этот вопрос, спокойно спать не буду.
При всей полноте всемогущества этой организации, созданной при Мировом Правительстве и впитавшей в себя функции ЦРУ, ФБР, ГКБ-ФСБ и прочих учреждений подобного толка всех стран мира, - поездка какого-то третьесортного журналиста на родину своих предков не должна привлечь её внимания. Если бы не…
Во-первых, тандем Осипов-Трофимов уже в поле внимания этой организации. В таком случае, рано или поздно их заинтересует семейный архив этой семьи. То есть, они пойдут по генеалогический цепи, и придут ко мне. Вопрос – когда?
Отсюда – во-вторых. Есть ли у них информация о существовании дневника Осипова? Если у них такая информация есть, то лучше сразу отдать им кристалл, и бежать на Марс. На всякий случай, хорошо бы заранее найти невесту. Любаша не годится: она наверняка смотрела мой идентификатор, а значит, представляет, каким я буду через 10-20-30 лет!
Это ещё не так страшно. Молодая женщина может найти привлекательность и в пожилом мужчине.
Но вот то, что я видел будущую Любу, - пьяную сварливую бабу с морщинистой красной рожей, готовую лечь по любого мужика…бр-р! Поженимся, а если не уживёмся, и при этом будет жив ребёнок, – запрет на вторую попытку под угрозой «лёгкой смерти». А мне это надо?
Наконец, в-третьих – зачем? Для какой цели ИСИ копает историю создания УИЛов – этих Универсальных Идентификаторов Личности – наночипов величиной с маковое зёрнышко, с рождения внедряемых в позвоночник каждого человека планеты? Двести лет эти чипы работают. Благодаря им человечеству удалось покончить с терроризмом и преступностью.
Может быть - плохо, что один человек может узнать, как будет выглядеть другой спустя десятилетия… Вот и я – женился бы на Любаше, если бы не заглянул в будущее.
Когда-то пытались закрыть всеобщий доступ к базе данных. Это вызвало целое море подпольных услуг, так что пришлось этот доступ легализовать. Самое ужасное – то, что по желанию заинтересованного лица, некоторые фирмы предоставляют программы-спектакли. После просмотра такой программы, показывающей, как будет вести себя интересующий вас человек в различных бытовых ситуациях в будущем, молодые люди отказываются вступать в брак и заводить детей. Хотя многие СМИ критикуют эти спектакли. Обвиняют их в надуманном негативе. Но большинство интересующихся людей верят всё-таки спектаклям.
В дополнение люди разработали и внедрили методики предохранения женщин от беременности путём перепрограммирования генов. Человечество оказалось единственным видом, в котором нарушен закон продолжения рода. А значит и сохранения вида.
В последних дневниковых записях Осипова упоминается об интересе внука Михаила – Андрея Трофимова к портретным галереям своего деда. Михаил пишет об этом с педантичностью учёного, с абсолютной индифферентностью к собственному самолюбию.
Он догадывается о причинах интереса внука. Тот мечтает создать программу-предсказание. Михаил верит в талант внука и думает, что он способен создать такую программу.
Но Осипова беспокоит другая сторона вопроса. Я бы назвал её этической, если бы до этого не перечитал полные цинизма дневники.
Тогда – что? А, вот: Андрей слишком молод. Допустим, программа готова. Каково её применение?
Трофимов откроет агентство предсказателей и начнёт на этом зарабатывать деньги? Тогда – вперёд! Пусть зарабатывает на здоровье!
А если…
Даже в этом вопросе Осипов проявил свою гениальность. Он предвидел те последствия, до которых не додумались учёные, разработавшие впоследствии УИЛ.
Он решил систематизировать свои постулаты, собрать их воедино и передать внуку, когда Андрей достигнет возраста Иисуса Христа – 33 лет.
Сколько же он сам собирался жить со своим больным лёгким?
Из дневников неясно, успел ли Осипов завершить этот свой замысел. Или эту систематизацию осуществил Андрей после смерти деда?
В любом случае, 25-летний программист Андрей Трофимов держал в руках кристалл со сканированными дневниками деда, когда тот был уже кремирован.
8.
Макс так и не пришел на встречу со своей Алёнушкой.
Он сидел в каюте космобуса, летевшего по маршруту Марс-Земля.
Один.
Он не удержался.
Позорно бежал.
Предал.