Картина № 7.
Смена декорации. Город Первоуральск. Осень. Варе семь лет, и она ученица первого класса. Пытливые большие глаза, волнистые золотистые волосы, очаровательное личико. Она похожа на маленького ангелочка. Девочка уже сейчас прекрасно знает, что хороша собой, и учится использовать это в своих целях.
Утро. Настя шагает с дочерью в школу. Она горда и счастлива тем, что чувствует на себе заинтересованные, а иногда и завистливые, взгляды. Женщина довольна своей жизнью, тем, что у неё есть любимая работа, крыша над головой, тем, что у неё такая прелестная дочурка.
Светит ласковое осеннее солнце, поют птицы и на душе у Насти так же хорошо, радостно и гармонично, как в природе. Анастасие Михайловне кажется, что именно сейчас её жизнь перешагнула на светлую полосу, которую она должна пройти неспешно, с достоинством: нужно постараться использовать время для того, чтобы впитать в себя, как можно больше света, как можно больше добра, насытить душу хорошими впечатлениями, поступками, мыслями, чтобы потом этого хватило надолго.
Всё бы, казалось, хорошо, но иногда поступки дочери удивляют Настю, заставляют задуматься. Настырность её маленькой девочки, чувство превосходства над другими детьми, вседозволенность - смущают любящую мать, но Настя приписывает это нежному детскому возрасту, уверяя себя в том, что девочка вырастет из всего этого, как из прошлогоднего детского платьица: поймёт, что платьице, хоть и смотрится очаровательно, но явно стесняет движение, и поэтому, от него нужно поскорее избавиться.
Варя гордиться тем, что её мама — учительница, и не упускает случая козырнуть этим перед ребятами. Взять хотя бы вчерашний случай, оставивший у Насти неприятное ощущение.
Дочь играла вечером во дворе с соседскими ребятишками, по праву занимая место принцессы с безоговорочного согласия всех обитателей двора. Что произошло потом Настя так и не поняла. Услышав пронзительный крик дочери, она выскочила во двор с ужасным предчувствием беды. То, что она увидала, привело её в ужас: Варя с растрёпанными волосами, грязным лицом, вся в песке, била новенькую девочку, недавно вселившуюся в их дом и кричала:
-Гадина! Гадина! Гадина! Я расскажу всё маме, и она тебя поставит в угол прямо перед всем классом!
Настя, всплеснув от изумления руками, попыталась оттащить дочь от поверженной на землю девочки, но Варя вцепилась в неё, как клещ, и не хотела отпускать свою жертву. Мать уговаривала дочь , пыталась отцепить руки, но та никак не могла успокоиться:
-Она сама виновата! Эта замарашка хочет занять моё место! Я не позволю этого! Не позволю! Это моё место! Моё,! А не её!
Анастасия Михайловна начала уговаривать дочь:
-Варенька, ну что ты, милая? Отпусти девочку — она больше не будет.
-Будет! Будет! Я знаю, что будет! У неё на лице написано, что будет!
Насте всё-таки удалось отцепить ручки дочери от перепуганной девочки, и утащить Варю домой. Дома были слёзы, причитания, неизвестно откуда взявшаяся злость. Когда девочка успокоилась, мать спросила:
-Что произошло у вас во дворе? Почему моя девочка поступила так плохо?
-Это не я поступила плохо, - убеждённо, без тени раскаяния произнесла Варя. - Это замарашка поступила плохо...
-В чём это заключается? - как можно спокойней поинтересовалась Настя, стараясь не поддаваться обаянию дочери.
-Она... Она назвала меня … Безотцовщиной! Какая я безотцовщина?! У меня есть папа! Папа Толя! У нас и фотографии его есть... Это Танька с Лидкой — безотцовщина! Потому что у них нет никакого папы.
Мать начала сердиться:
-Какая Танька, какая Лидка? Ты что, забыла, как нужно произносить имена?
-Не забыла! - запротестовала Варя. - Но я не буду называть их Таней и Лидой, потому что они дразнятся. Называют меня щукой...
-Почему щукой? - удивляется Настя.
-Не знаю! - зло бросает Варя. - В басне Крылова есть лебедь, рак и щука — вот они и называют меня щукой.
-Странно, - говорит мать, - тут больше бы подошёл лебедь, ведь твоя фамилия — Лебедева...
-Я им тоже так говорила, но Лидка сказала: - «Никакая ты не лебедь — ты самая настоящая — щука... А я... Я ведь совсем не похожа на щуку, мама?»
Дочь плакала, размазывая слёзы по лицу, а Настя думала: - «Что в этой вспышке ярости: детское самолюбие, желание любым способом отвертеться от наказания, или неизвестно откуда появившаяся вздорность?
Мать с дочерью долго разговаривали, лёжа на кровати. Настя спокойно и настойчиво объясняла Вареньке, что так вести, уважающая себя девочка, не должна, что крики, истерики, делают её неинтересной, некрасивой, и что завтра же она должна извиниться перед новенькой девочкой и позволить ей играть с ребятами, потому что она не имеет права командовать.
Варя, наконец, согласилась, что была неправа. Обещала, что такое больше не повториться, и что она завтра, непременно, попросит у Ниночки прощения. И конечно же больше никогда не станет устраивать истерики.
Это было вчера. Минула ночь, а утро вновь всё расставило по своим местам: мать и дочь снова в согласии, они вместе, они счастливы и веселы.
Картина № 8.
И вновь листок книги под названием «жизнь» перелистывается на иную страницу. Настя идёт по Ленинграду, в котором не была почти двадцать лет. В воздухе слабой концентрацией ощущается весна, всё кажется до боли знакомым и родным: и прохожие, дома, мосты, улицы. Женщина вдруг явно ощущает себя блудной дочерью, вернувшейся, наконец, домой.
Шпиль адмиралтейства, Дворцовая площадь, Зимний дворец, памятник Петру — всё здесь, всё близко её сердцу, всё говорит, дышит, навевает. Слёзы наворачиваются на глаза при виде этой красоты, желания припасть, обнять город, как родное существо, ведь встреча с родным городом, как встреча с самым близким другом.
На память Насте приходят слова соседки Лебедевых тёти Кати: - «Чтобы жить в Ленинграде — нужно тут родиться».
Настя улыбается своей дерзкой мысли:
- «О, нет, дорогая тётя Катя, Ленинград — это один из немногих городов, в котором чувствуешь себя, как в своём родном доме!»
-Здравствуй, Ленинград! - говорит Анастасия Михайловна вслух. - Вот я и вернулась!
Она бродит по городу больше двух часов, но никак не может насытиться его атмосферой, его духом, теплом открытой навстречу ей души. Набродившись до боли в ногах, Настя садиться в трамвай и едет знакомым маршрутом в сторону госпиталя, не столько от нестерпимого желания немедленно видеть его, сколько от внутреннего импульса. Это именно тот случай, о котором говорят, что ноги сами привели.
Глядя в окно трамвая, Настя безотчётно констатирует: вот здесь на углу, она ожидала Толика, когда они шли подавать заявление в Загс, по этой улице — они счастливые и радостные возвращались уже мужем и женой. Вот здесь они работали с Варей большой, здесь — учились, сюда бегали в кино, на танцы... А вот сюда она шла, не видя дороги от слёз, чтобы проститься с Анатолием...
Настя прижимает руку к груди, словно опасаясь, что сердце разорвётся от тоски, костлявой рукой сжимающей это вместилище не угасшей до сих пор любви, памяти и боли..
-Боже мой, - шепчет женщина. - Прошло столько лет, но всё живо, не пропало, не зарубцевалось: словно только вчера я умирала от невыносимой потери единственно родного человека, единственной своей любви... Только вчера...
Картина № 9.
Ночь. Поезд мчится в темноту, набирая ход. Анастасия Михайловна уезжает из Ленинграда назад в Первоуральск. В купе все спят. Тишина. Она лежит на второй полке, уставившись невидящими глазами в одну точку, слёзы беззвучно текут по её щекам, и Настя не вытирает их.
Мысли её не здесь, а там, в небольшой коммунальной квартирке, недалеко от Московского вокзала, где когда-то она зачала свою Вареньку, ставшую спустя двадцать лет причиной этого отчаяния, непреодолимого желания исчезнуть, пропасть, не жить.
-Что я сделала не так?! - твердила мысленно Настя. - Где допустила ошибку? Почему дочь такого мягкого, доброго человека, как Толик, стала жестоким, меркантильным существом? Почему?... В чём моя ошибка?... В том, что я слишком любила её, баловала, старалась дать всё, что она не пожелает?... Не подумала о том, что человек, привыкший только брать, не способен отдавать что-то взамен, становясь бессердечным эгоистом... Я воспитала эгоистку?...
Варя даже не попыталась остановить меня... Просто выпроводила, как ненужного больше, постороннего человека! Ни о ком не думая — только о себе... Даже Виктор ей нужен, как средство достижения цели... А как же я, её мать? Ведь я люблю её — она моя дочь, моя милая, родная девочка?!... Как жить дальше?... Для чего жить?.. Моя жизнь была только ради неё, только для неё...
Картина № 10.
Летит перевёрнутая страница в иное время, иные события, иную жизнь. Воронеж — год 93-й.
Лето в самом разгаре. В школе каникулы. В квартире на третем этаже душновато, и Анастасия Михайловна открывает окно на кухне, с видом на её подъезд. По дороге к подъезду идёт группа людей, о чём-то весело беседуя и пересмеиваясь. Старая учительница провожает их взглядом до самого подъезда и улыбается, думая вслух: - На до же, в такое трудное время, есть ещё люди, способные быть весёлыми, жизнерадостными! Хочется прямо позавидовать такому безудержному веселью...
А затем, чуть помолчав, добавляет:
-А, собственно, почему бы и нет? Не у всех сейчас трудные времена: кое у кого, напротив, всё очень даже замечательно.
Произнося эти слова, Настя имеет в виду сына соседки по площадке: Анаис Арутюновны, сынок которой заправляет большими делами, контролируя почти все рынки города. Женщина не успевает довести свою мысль до логического завершения, потому что раздаётся звонок в дверь.
-Кто бы это мог быть? - думает она. - Сегодня я никого не жду.
По привычке, ничего не спрашивая, Настя открывает двери, и первое, что бросается в глаза — это букет прекрасных цветов, протянутых ей навстречу.
-Это мне? - удивляется неожиданному сюрпризу женщина.
-С днём рождения, Анастасия Михайловна! -произносит хор голосов.
-Господи! - пугается Настя вслух. - А я и забыла совсем, что сегодня мой день рождения!
И, отступая в сторону, говорит:
-Ну, что же вы стоите за порогом?! Проходите, дорогие мои! Проходите!
Весёлая компания вваливается в комнату, наполняя её шумом и гамом. Высокий, интересный мужчина, с лёгкими залысинами на лбу, делающими его и без того не маленький лоб, ещё больше, командует:
-Так, девочки, вы - на кухню, а мы с пацанами — здесь поработаем.
Анастасия Михайловна с улыбкой смотрит на своих учеников, соображая какого года это выпуск.
- «Семьдесят восьмой год? - предполагает она, присмотревшись внимательно к одному из них с худощавым лицом, широкоскулому, с носом горбинкой, узнав в нём Леман Андрея. И уже в совершенной уверенности произносит:
-Да, именно семьдесят восьмой!
-Андрюша, - обращается она к худощавому мужчине, колдующему у праздничного стола, - там в комоде есть белая скатерть, возьми её, пожалуйста.
-Михаил! - говорит высокий с залысинами, - Тебе на попечение цветы — их в ванную с водой, чтобы не завяли.
-Сейчас. Андрюха!
-«Так, понятно — соображает учительница, - высокий — это Андрей Викентьев, с цветами — Миша Переланин... Кто же четвёртый?... Леонид?... Константин?... Александр?... Нет, на Леонида не похож — у того были мягкие, волнистые волосы... Константин?... У этого серые глаза, а не карие... Виктор!»
- «Ну, конечно же, Виктор! Виктор Шафранников — балагур и бедокур Витя — любимец педагогов в девочек!».
Опознав всех мальчишек, Анастасия Михайловна отправилась на кухню, опознавать девочек, чтобы потом не попасть впросак. У раковины моет овощи интересная, даже можно сказать красивая, интеллигентного вида дама (вот тут уж у Насти не поднялся язык назвать — девочка)... Старая учительница пытается подобрать ей подходящую фамилию: Берестенева, Вилевская, Камелюк, Строева, Огуреева... И не может выбрать ни одну из них.
От кухонного стола доноситься до боли знакомый голос:
-Анастасия Михайловна, это ничего, что мы тут хозяйничаем без спроса?
Настя поворачивает голову и встречается взглядом с весёлыми, озорными девчачьими глазами.
- «Клава! - сразу же узнаёт она. - Клава Погосина!»
-Ну, конечно, Клавочка: я не против, - отвечает она раскрытым до самой души, глазам.
-Узнали! - радуется Клава. - Узнали меня. А я думала, что не узнаете, ведь столько лет прошло со дня нашей последней встречи!... И мы все так сильно изменились... Я так сильно изменилась.
-Но не твои глаза, - говорит учительница. - Глаза всё те же: в них всё те же бесенята.
-Это точно, Клавочка, глаза у тебя, как зеркало души, всегда впереди тебя! - смеётся третья гостья, орудуя кастрюлями.
Настя смотрит на женщину во все глаза, вспоминая лица своих девочек выпуска 78-го года.
-Ну, а меня узнаёте, Анастасия Михайловна, спрашивает она, охорашивая свой чёрный строгий костюм, рассвеченый белой блузкой.
-«Кто же у меня может быть таким строгим и деловым?» - ломает голову Настя и вспоминает Машу Трифонову, которая всегда была главным «финансистом» в классе.
-Да, Маша, узнала, - отвечает Анастасия Михайловна. - Но вот фамилию теперь не рискну назвать — она, наверняка другая, как впрочем, и у Клавы.
-У Клавы -да. Она у нас теперь Бражникова, а я по-прежнему: Трифонова.
-Почему? - удивляется Настя.
-Так получилось... - словно нехотя говорит Мария.
-Она всегда у нас была слишком разборчива! - подаёт голос дама от раковины.
-Кто бы говорил такое, но не ты Елена! - протестует Клава. - Сама меняешь мужей, как перчатки.
-Зато нашла, наконец, кого хотела!
-Ещё бы, - улыбается в ответ Клава. - Ты у нас ещё со школы известна бульдожьей хваткой.
-Девочки, девочки! - вмешивается Анастасия Михайловна. - Опять вы начали пикироваться, как в детстве?
-Ничего, Анастасия Михайловна! - успокаивает её Клава. - Это их извечное стремление доказать своё превосходство - Вы же знаете. Две «подружки-хохотушки»: Елена Прекрасная и Мария Медичи, вечно выясняющие отношения.
-Как же, как же, - в раздумье произносит Настя. - помню. А как же верный паж Вадим... Делане? Где же он?
-Он погиб, Анастасия Михайловна, в Чечне...
-Как же так?! - горестно восклицает старая учительница, выдавая явную симпатию к этому человеку.
-Вы, наверное, знаете, что Вадим стал военным? - не то интересуется Елена, не то просто констатирует. - В январе его подразделение было введено в Грозный... Я не знаю досконально, как это всё произошло — мой муж не вдавался в подробности, он только сказал, что Вадим — погиб.
-Господи! - удивляется вслух Настя. - Почему ты забираешь самых лучших, самых умных, самых достойных?!
-А ему плохие не нужны, - усмехается Елена.
-Ты имеешь в виду себя, или своего мужа? - интересуется Мария.
-Я имею в виду тебя! - почти зло бросает дама, но в это время из комнаты доноситься голос Андрея, принявшего на себя миссию командира:
-Девочки, вы ещё долго будете колдовать на кухне? Я то мы уже заскучали.
-Если бы вы, мальчики, помогли нам, то дело сдвинулось с мёртвой точки, - подала голос Клава.
На голос приходит Виктор:
-Как это с мёртвой точки?! - возмущается он. - Мы уже почти час здесь, а сдвигов — никаких?
-Ну, что ты, Витя? Сдвиги есть и немалые! - отвечает Клава, поворачивая палец, приставленный к своему виску.
-И у кого же эти сдвиги? - смеётся Виктор.
-Как всегда: у царственных особ.
-Да, хватит вам, девчонки, препираться, - пытается наладить отношения мужчина. - Мы же сюда пришли не для этого. Вы не забыли? Мы пришли сюда для того, чтобы...
-Чтобы отметить день рождения любимой учительницы! - подхватывает трио женских голосов.
-Ну, то-то же! - успокаивается Виктор. - Так чем же я могу помочь, милые дамы?
-Будешь носить тарелки на стол! - привычным командным голосом распоряжается Мария.
-И смотри, чтобы твои дружки, раньше времени не опустошили их! - вступает в разговор Елена.
-Слушаюсь, мэм! - козыряет Виктор,смешно вытягивая шею и делая круглые глаза.
-Ладно-ладно, шут гороховый! - в шутку сердится Клава. - Ничуть не изменился! А ещё называется теле режиссёр!
-А по-твоему: теле режиссёр должен быть этаким занудой, хмурым до неприличия дядькой?
-Тебе, я думаю, это не грозит! - успокаивает его Маша. - Ты по своей натуре — клоун.
-Па-а-прашу без оскорблений! - нарочито хмурит брови Виктор. - Вы не в классе, сударыня — Вы на приёме!
-Ну да, ну да, - принимает игру Мария, - Прошу прощения, сударь! Но только потому, что опасаюсь быть вызванной на дуэль.
-Я с женщинами — не стреляюсь, - продолжает шутить Виктор, обнимая Машу за талию, - я их соблазняю.
-Увидала бы тебя сейчас твоя жена! - делает страшные глаза Мария. - Она бы тебя так соблазнила!
Женщины начинают смеяться, зная, что жена у бывшего одноклассника действительно очень ревнива.
-Наверное, ничего своей кисе не сказал? - интересуется Клава. - Иначе она бы тебя не пустила.
-Или сама явилась бы! - предполагает Елена.
-Да, ладно Вам, девчонки, - слегка конфузится Виктор.
-Действительно, девочки, - идёт на выручку учительница, - чего это вы на нашего сердцееда Витеньку напали?
И подавая готовое блюдо, продолжает:
-На, Витя, отнеси, пожалуйста на стол. Вы скатерть уже расстелили?
-Конечно, Анастасия Михайловна. За кого Вы нас принимаете?!
-За моих любимых учеников 10-го «Б» класса — выпуска 78-го года, - отвечает Анастасия Михайловна, глядя на «сердцееда» добрыми глазами старой учительницы...
Потом они сидят за столом: учительница и семеро её бывших учеников. Произносятся, как положено, тосты, вспоминаются события пятнадцати летней давности: интересные, любопытные, смешные случаи. Каждый из присутствующих по очереди рассказывает о себе то, что считает нужным — остальные задают вопросы. О семье, жизни, работе, надеждах, мечтах. Так же, как было раньше, когда они ещё девочками и мальчиками собирались здесь, в этой квартирке, на «сходки», как их называла тогда Настя.
Старая учительница внимательно слушает воспоминания тех, семнадцатилетних девочек и мальчиков, какими они были пятнадцать лет назад. Уже все перебрались из-за стола на диван, кресла, словно компания заговорщиков, продолжая свою беседу.
-А хотите мы сравним то, о чём вы мечтали в десятом классе с вашими сегодняшними мечтами? - спрашивает Настя.
-Как это? - интересуется заводила-Андрей.
-Я сейчас раздам вам всем тетради по русскому языку и литературе с сочинениями, которые вы подарили мне после окончания школы... Там есть одно сочинение... «Кем бы я хотел (хотела) стать?»... Вот мы и посмотрим, что за это время мы смогли сделать для того, чтобы наши мечты воплотились в жизнь...
-Неужели Вы их сохранили? - удивляется Елена, увидев в руках учительницы тоненькие школьные тетради, аккуратной стопочкой хранящиеся в шкафу.
-Вот это -да! - выдаёт восхищение Виктор. - Встреча с детством — началась!
-Давайте, давайте посмотрим, что мы там накорябали! - потирает руки Михаил.
-Попрошу спокойствия! - успокаивает всех Анастасия Михайловна. - Я сейчас буду называть фамилии, а вы - отвечать за остальных... Берестенева Татьяна...
-Погибла в Душанбе, - глухим голосом отвечает Виктор.
-Что ты сказал?! - взвился голос Леман Андрея.
-Погибла, Андрюша, - подтверждает Клава. - Больше года тому назад.
-И вы все знали это?! Знали и не сообщили?!
-Потому и не сообщили, что боялись твоей реакции...
-Эх, Вы... - видно, что Андрей не находит слов, чтобы выразить своё отношение к поведению одноклассников. - А ещё друзья, называется?!
-Мы, действительно твои друзья, Витя, поэтому и не сообщили ничего.
В комнате воцаряется молчание, угнетающе действующее на присутствующих. Каждый из них вспоминает Таню такой, какой запомнили: тонкое нежное лицо, чуть курносый носик, две тяжёлых, почти до пояса, косы... Словом, обычная девочка, каких много, но что-то в ней было все-таки необычное, какое-то несоответствие: весёлый, задорный характер и — печальные глаза.
Анастасия Михайловна берёт в руки вторую тетрадь, произнося следующую фамилию:
-Вилевская Лада...
-Ладка сейчас живёт в Америке, - произносит Елена. - У них там отыскался какой-то родственник.
-Надо же, наша Вилла в Штатах! Кто бы мог подумать? - притворно удивляется Викентьев Андрей.
-Наша Вилла — живёт в вилле!
Наша Вилла — любит «Виллес»
Очень мила — наша Вилла!
Нашей Вилле - здесь постыло...- Вспоминает Виктор стишки, посвящённые Ладе. - Помните? Их сочинила Таня тогда — в десятом... Предсказание сбылось.
-Она и тогда не скрывала, что при первой же возможности, свалит отсюда — подаёт голос Леман.
-Андрюша, не хами, - просит Елена.
-Ой, пардоньте! Наши нежные ушки завяли от грубости бытия...
-Ну, всё, хватит препираться! - просит Михаил. - Давайте дальше Анастасия Михайловна.
-Дальше — так дальше, - соглашается учительница, беря в руки очередную тетрадь. - Викентьев Андрей.
Андрей берёт в руки свою тетрадь и начинает её листать, отыскивая нужное сочинение. Наконец, оно найдено. Андрей быстро пробегает по строчкам глазами.
-Не молчи, Андрюха, - говорит Андрей-маленький. - Поделись своими вьюношескими мечтами.
Андрей-большой молчит несколько секунд, отыскивая нужное место и начинает читать:
-Я хочу стать архитектором. Хочу строить дома, чтобы они не были похожими друг на друга, чтобы каждый дом имел своё особо лицо, был украшением нашего города, а не очередной серой коробкой с окнами. Хочу проектировать и строить такие дома, в которых будут просторные, удобные квартиры — светлые, с большой кухней, ванной. Чтобы в этих квартирах жили счастливые, дружные семьи...
Леман замолчал, не отрывая глаз от тетради, зная, что его друзья помнят, почему он написал эти строки: его отец оставил их тогда с матерью и старшей сестрой, и ушёл к другой женщине.
Анастасия Михайловна, прерывая молчание, говорит:
-Твоя мечта, Андрей, исполнилась.
-Лишь наполовину, Анастасия Михайловна — лишь наполовину. Я проектирую именно такие дома, о которых мечтал... Но все ли семьи, живущие в них дружны и счастливы?
-Там живут разные семьи — вступает в разговор Михаил, - и счастливые, и не очень. Это уже не от нас зависит.
-А почему не от нас? - интересуется Виктор. - От нас зависит тоже... Вот, например, я останавливаю утром такси — на работу опаздываю, а таксист мне нагрубил, испортил настроение — и счастья, как ни бывало!
-Раньше вставать нужно, Витя! - смеётся Мария. - И ездить не на такси, а на общественном транспорте.
-Скажешь тоже! - протестует Михаил, - Там-то уж точно настроение испортят, причём — на весь день!
В руках у Анастасии Михайловна очередная тетрадочка.
-Дзюбенко Наталья — объявляет она.
-Наташка сейчас — Фёдорова. Она замужем за Сашкой Фёдоровым из 10-го «А». Помните заядлого футболиста, красавца — Санька Фёдорова? - спрашивает Андрей-маленький.
-Да, - нестройными голосами подтверждают присутствующие.
-И где же они — Фёдоровы? - интересуется Мария. - Что-то я давно никого их них не встречала.
-Так они уже лет пять, как в деревне: говорят, что в тяжёлую годину нужно быть поближе к земле, чтобы выжить.
-Ну что же, - соглашается Настя, - наверное, они правы.
-А о чём интересно мечтала Наташка? - любопытствует Клава.
Анастасия Михайловна находит сочинение и читает:
-Я хочу быть учителем. Хочу учить детей истории, так же, как наша классная руководительница Анастасия Михайловна Лебедева. У меня вызывают большой интерес события, происходившие в далёкие времена, в древней Греции, в Риме. Анастасия Михайловна даёт мне разные книги, рассказывающие о событиях давно минувших времён, о великих полководцах, фараонах, монархах, и я запоем читаю их, представляя события тех времён...
-Жаль, что Натка так и не смогла поступит в институт, и не стала преподавателем! - говорит Клава. - Историю она действительно любила и знала.
-Кем же она работает? - интересуется Елена.
-Наталья закончила бухгалтерские курсы, работала в какой-то строительной организации бухгалтером расчётного стола, - отвечает ей Клава. - А в деревне... Сейчас по-моему не работает: у неё недавно родилась вторая девочка.
-Во даёт Наталья! - восхищается Михаил. - В наше время рожать детей?! Это же просто геройство какое-то.
Девчонки смотрят на него непонимающе, а Елена неожиданно выдаёт:
-Это не геройство, Мишенька — это жизнь...
-Кто следующий? - интересуется Виктор.
Продолжение:http://proza.ru/2009/02/22/563