Карл Иванович проснулся в плохом настроении. Одновременно хотелось ещё немного поспать и позавтракать… Поёжившись, Карл Иванович, наконец сделал выбор в пользу завтрака, встрепенулся, сладко зевнул и стал размышлять: отправиться ли за едой в соседний магазин или навестить Калерию. Позавтракать у подруги проще, она не скупится, кормит сытно и вкусно, но ведь снова будет тормошить, трогать, гладить, Карлушенькой называть и вообще всякие глупости говорить. Не то, чтобы Карлу Ивановичу это было так уж неприятно, отнюдь…, но он не любил фамильярности.
С Калерией он дружил давно, лет двадцать, не меньше, ему понравилась эта яркая женщина и ее тонкие руки с кольцами и перстнями. Когда она играла на пианино, от колец разлетались в стороны яркие блики… Карл Иванович был очарован и постепенно приручил девушку – с тех пор она в нём души не чаяла.
В последнее время подруга сильно постарела, редко выходила гулять, волосы на голове топорщились, как у птенца, видеть стала плохо, и колец на руках, ставших узловатыми, словно ветки старого дуба, больше не носила. Карл Иванович жалел Калерию, она была очень одинокой и все время просила погостить подольше, а то и вовсе перебраться к ней. Но свободу он любил больше всего на свете.
Карл Иванович еще долго сидел, размышляя над тем, как непростительно быстро стареют женщины… А он все еще очень даже хорош. Глаза не потеряли с годами зоркости, а нос…О, нос особенно был хорош – большой, сильный. Карл Иванович покосился на него, еще раз встряхнулся для придания бодрости телу и, расправив большие черные крылья, вылетел из дома. Да, красота и плавность полёта у старого ворона была отменной. Обозрев окрестности хозяйским взглядом, он заметил движение возле старой липы и, спланировав, увидел маленького пушистого котенка, который трясся от холода и пытался спрятаться.
- Съесть его, что ли? - с сомнением спросил сам у себя Карл Иванович, и склонил голову на бок, рассматривая потенциальный завтрак.
Котенок был крошечным, с голубыми бусинками глаз и черной, стоящей дыбом, шерсткой. Карл Иванович вспомнил, что таким вот пушком были покрыты воронята, которых он любил, хотя воспитанием чад никогда не занимался. Он толкнул котенка клювом, и тот отчаянно пискнул. Совсем умилившись, Карл Иванович решил не есть малыша, а отнести Калерии, пусть порадуется. В последний раз он принёс ей золотой браслет, но подруга отчего-то стала ругаться и топать ногами. А потом потребовала отнести «туда, где взял». Карл Иванович обиделся и подарков больше не носил.
Котенок попятился и зашипел. Не обращая на его возмущение никого внимания, старый ворон крепко обхватил крошечное дрожащее тельце лапами, пристукнул легонько клювом – чтобы не дрыгался – и полетел к Калерии.
Котенку Калерия была рада больше, чем браслету, и Карл Иванович, сытно откушав, покровительственно взирал со шкафа на то, с каким удовольствием подруга возилась со своим новым подопечным.
- Ну вот, - подумал Карл Иванович, - я сыт, котенок тоже доволен и Калерия теперь не одинока, есть кого руками трогать, гладить и глупыми словами называть. Хорошо получилось!
И взлетев на открытую форточку, он строго сверкнул глазом на Калерию и котенка.
- Смотрите, чтобы без глупостей тут у меня! Я проверю.
Каркнул на прощание и полетел в сторону дуба, где и квартировал в старом просторном дупле последние пятьдесят лет.