Нечаянный поцелуй

 
               

« Как служил солдат службу долгую,
 службу трудную, службу ратную,
двадцать лет служил, да еще пять лет…»

Ну, двадцать, не двадцать, как в этой старинной песне, а  свои два года армейской службы мне светили  уже не за горами.
В начале восьмидесятых годов армия переходила на двухлетний срок службы, и мне “повезло” менять трехгодичников, злых  по этой причине  и отыгрывающихся на нас, как  будто мы были в этом виноваты. Кстати,  эти два года сыграли со мной  еще более  злую шутку! И лучше всего, если  бы на  службу я не уходил совсем…

После десятого класса, почти за год до армии, я пошел на  трехмесячные курсы водителей в автошколу ДОСААФ, хотя  всю свою жизнь  мечтал об авиации. На медкомиссии в военкомате я попросил направить меня в летную школу. Для меня не было разницы на чем летать: на реактивном истребителе, на винтовом транспортнике, на вертолете. Нет, мне бы только парить над землей, в облаках и, как можно, больше.
Но на роду было написано другое, когда после медосмотра, держа перед собой мой рентгеновский снимок, врач сказал, что о небе и полетах мечтать не запретишь, а летчиком мне никогда не стать. Тыкал пальцем в снимок моего черепа и объяснял что-то об искривленных  перегородках и каких то пазухах носа, что я  уже не воспринимал, оглушенный этим сообщением. Если честно сказать, для меня жизнь в тот момент потеряла любой смысл, это был для меня  удар,  сродни нокауту!  Не  рассказываю, как мне удалось все это пережить и стараюсь не вспоминать. Но всю свою жизнь я все равно летаю, пусть во сне,  и почти каждую ночь! Даже сам удивляюсь такому постоянству.  До сих пор, после полетов во сне, я просыпаюсь с ощущением счастья и легкости, как  будто это происходило на самом деле.
Я закончил  курсы водителей  еще до Нового года,  в феврале следующего года мне должно стукнуть 18 лет, и в июне - призыв в армию. Что делать в  оставшееся время? Водительских прав еще нет, зимой в поселке глухо и скучно, так что начала службы и отъезда  я ждал с нетерпением, что было и  не удивительно.
Вдруг случилось чудо! Мне это показалось спасением от мрачных фантазий и мыслей.
Да не показалось, а так, наверное, и было.
Председатель колхоза  предложил моему отцу уговорить меня сесть на машину  и поработать до призыва. Когда я пришел к председателю в правление, он сразу сказал мне об этом, а я в ответ, что мне исполнится 18 лет  через  несколько месяцев, и только тогда я получу права.  Он непререкаемо изрек, что это его проблемы, нужно лишь мое согласие, а с ГАИ, если меня остановят, он все вопросы решит. В те времена  для молодого парня это было событие важнее даже  поступления в летную школу! Сразу воспрянув, забыв мрачные мысли, я тут же дал согласие и на следующий день вышел на работу. Какое же это счастье, почувствовать себя нужным, в первую очередь своим родителям, потому что они работали, не покладая рук, что бы нас, четверых детей, одеть, обуть и  накормить. А теперь и я вношу посильную помощь и чувствую себя   взрослым человеком.
На следующее утро механик показал мне стоящий около забора с сиротливым видом молоковоз ГАЗ-63 с двумя ведущими мостами. Он был в исправном, более или менее, состоянии, просто некому было на нем работать. Кто мог, тот работал, кто пил, того  уже и не хотели принимать на работу, каждый раз увольняя за прогулы и загулы.. За несколько дней, приведя машину в порядок, я был готов на любые подвиги  и был горд сам собой,   даже походка стала важной и неторопливой.
Детство кончилось! Пришла пора и мне  зарабатывать!
Была зима, и я до мельчайших подробностей помню свой первый рейс. Надо было отвезти  цистерну воды на ферму в 15 километрах от нашего колхоза и потом вторым рейсом на другую, немного поближе. Заливать в бочку воду послали к бане, где временно работал мой отец, там из водопровода насос очень быстро наполнял цистерну за полчаса. С шиком подкатил я к бане и, поставив машину под шланг, подошел к отцу, который внимательно за мной наблюдал, посасывая самокрутку с махоркой.  Я сказал ему, что нужна вода на ферму. Он как-то неловко, наверное, смущаясь моей непривычной серьезности, засуетился, забегал, чем и мне добавил малость смущения. Как  бы то ни было, а через полчаса я уже катил, гордо и небрежно крутя баранку одной правой рукой, а левую положил на  дверцу с приспущенным, несмотря на морозец, стеклом, через весь поселок. Как я мечтал встретить знакомых девчат и похвастаться перед ними!  Но только несколько крохотных старушек- гномиков, замотанных по самые глаза пуховыми шалями, в огромных валенках и длинных фуфайках до самых пят, с трудом катили свои санки, медленно, но терпеливо преодолевая снежные заносы по пути к сельпо.
На полях было мало снега, его сметало и прибивало к дороге с разных сторон, превращая ее в неприступную преграду для машины. 
Ехал  я по голому заледеневшему полю, разгонялся и пробивался поперек дороги на другую сторону. И  такими гигантскими зигзагами,  медленно и неумолимо, продвигался к цели своей поездки. Через два часа после этих бесконечных разгонов и таранов  прибыл на ферму. Я  не ожидал такого приема и внимания к моей скромной персоне со стороны доярок, молодых, пышущих паром на морозе от молодости и задора,  но  даже от женщин среднего и старшего возраста, делающих вид, что им безразличны их солененькие шутки и веселое чирикание. Обступив меня со всех сторон, начали выведывать, чей я сын и сколько мне лет.   «Так, ты сын Алексея и Маруси значит!- пожилая  доярка, видимо бригадирша, вытирая руки о полу заношенного халата, одобрительно покачала головой. - Хорошие люди, знаю их, работящие, и ты парень, наверное, пошел по их стопам!»
«Дашутка! – повернувшись, она позвала кого-то сзади меня, – вот и нашелся тебе жених, смотри какой! Пользуйся случаем!»
Пока я поворачивал голову к Дашутке, она успела полыхнуть таким пламенем, что, когда я разглядел ее лицо в полумраке фермы, то увидел симпатичного рыжика, уже по природе своей огненного окраса, во всю рдеющую щеками и сверкающую двумя глазенками, затмившими бы, наверное, блеском любые бриллианты на  аукционе Сотби. От этого пламени на ферме вмиг стало даже жарко, так как я почувствовал, что у меня  вдоль позвоночника побежали почти весенние ручейки пота. Наверное, и я распустил во всей красе пунцовые сполохи огня, потому что все  доярки,  как по команде, согнулись пополам.  От  их хохота шарахнулись жующие свою бесконечную жвачку  в полудремотном  забытье костлявые коровы. Пока они смеялись от души, я, успев немного прийти в себя от смущения, постарался принять  деловой вид.  Потом постучал по колесам, проверяя по- хозяйски, накачаны ли шины, и, обойдя машину вокруг, успел рукавом незаметно стереть обильный пот со лба. В ту же секунду ко мне стремительно подкатилось кругленькое  румяное яблочко в огромных резиновых сапогах, схватило меня за раскаленные уши и с такой силой и  смаком впилось в губы, что я на мгновение потерял сознание и всякую способность соображать. Запомнились сочные губы, влажные и горячие, и пушистые ресницы над огромными бездонными глазами, да еще так близко от меня.
« Девки, вы совсем уже рехнулись! – бригадирша, сватовавшая  Дашутку, звонко шлепнула пониже спины ту, которая повисла на мне. - Парень- то сомлел совсем, Галка, тебе не стыдно? Ну, прямо, как кобылки необъезженные! Быстро все за работу!»
«Милок, извини их, соскучились девочки по хорошим парням ,– бригадирша махнула обреченно рукой куда- то  в сторону. – Что у нас  в деревне? 
Нормальные парни  по городам  работать разъехались, остались пьяницы да калеки со стариками, а девчатам уже за тридцать и никакого просвета, да еще при такой работе.
Ну ладно, езжай, еще весь день впереди, у тебя, наверное, работы тоже хватает?»
Завел машину, стал выезжать с фермы на улицу, чувствуя всей спиной и затылком взгляд Галки, которая напросилась закрыть ворота. И видел в зеркало заднего вида, как  долго- долго она стояла и провожала взглядом мою машину, пока  я не скрылся за поворотом.
Сделав еще один рейс с водой на другую ферму, но уже без приключений, я поставил машину в гараж и ушел домой.
Уже поздной ночью, измученный от бессонницы, навеянной дневным приключением, все вспоминал, как во время этого сумасшедшего поцелуя в низу живота забился бешеный пульс, сродни ударам африканских тамтамов. Вспомнил, как ослабли ноги, когда я почувствовал жадное  прикосновение пухлых губ девушки к моим губам, ее огромные глаза. Потом я, наконец- то, забылся в лихорадочном сне, который прерывался много раз, до самого утра вспышками огня и жара от невиданных мною чувств и желаний.

С каким страхом на следующий день я ехал по знакомому маршруту! Меня била и колотила какая-то неведомая дрожь, поднимающаяся, откуда -то изнутри, как  гигантская волна цунами. Наверное, все мальчишки в этом возрасте прошли и будут проходить через первые настоящие поцелуи, когда  кругом идет голова  и, кажется, что весь остальной мир знает об этом и говорит только о тебе!
Пусть  всегда так и будет, может быть, от этого мы быстрее взрослеем и мужаем.

Первой меня увидела Дашутка,  раньше всех услышав подъезжающую  к ферме машину, на секунду сверкнула двумя бриллиантиками, тут же занялась огнем на щечках и испарилась в полумраке фермы, оставив ворота нараспашку. Я же ждал Галку! С замиранием сердца, унимая с трудом  дрожь в коленках, двинулся  в оставленный проход искать бригадиршу, а в мыслях, шел навстречу, как мне казалось, своей судьбе.
Но, мы полагаем, а Господь располагает!
Видимо, на моем лице было все подробно написано, потому  что бригадирша, мельком посмотрев на меня, на полном серьезе сказала, что Галки сегодня нет, она повезла в  районную больницу приболевшую накануне мать. Если честно, то я внутренне вздохнул с облегчением, встреча с ней откладывалась до следующего раза, и у меня было какое- то время хоть немного подрепетировать и подготовиться, как мне казалось, к важному разговору.
Осмелев и приободрившись, я спросил у бригадирши, куда это так быстро исчезла Даша? Она заулыбалась и сказала, что это её одиннадцатилетняя дочка  на зимних каникулах приходит помогать, ей  нравится ухаживать за животными.
»Ты ей, наверное, понравился! – бригадирша выстрелила глазами, -  Все уши прожужжала мне,  кто он и откуда, и сколько лет ему, наверное, приняла за правду тогда мои слова!»
«А вот Галину жалко! - она глубоко вздохнула и пояснила. - Тридцать два года ей, красивая девушка, порядочная, заботливая, а муж был полный дурак, пил безбожно и пьяный постоянно приезжал на тракторе с работы домой, чуть ли не каждый день за полночь, да  и побивал изредка. Вот однажды и не дождалась!  Проезжал через маленький мостик через неглубокую речушку, упал вместе с трактором вверх колесами и утонул, был бы тверёзый, выбрался бы!  Третий год уже одна!». 
Помолчав немного, спросила, сколько мне лет и удивилась, что  нет и восемнадцати. 
« Так права дают с 18 лет, а как же ты на машине без них?»- и  она вопросительно посмотрела на меня.
Пришлось ей рассказать о разговоре с председателем.
« Вот, молодец, мужик! Если бы все председатели так поступали с молодыми ребятами, некогда было бы им пить, и девчата одни не оставались бы! Значит, скоро в армию, весной или когда?» 
Я утвердительно кивнул. - « Да, где- то в июне »
« Ну, у тебя все впереди, а Галке опять не повезло, уж очень ты молоденький, хотя шибко ты ей понравился! Тоже  вчера все расспрашивала, а сама- то я, что знаю? Только твоих родителей. Я думала, что тебе больше лет и у вас с ней что- нибудь получится! – с улыбкой сказала бригадирша,  вогнав меня в краску. – Надо же! За один день влюбил  в себя сразу двух девок, даже  не ухаживая! Да ладно, не смущайся, я пошутила! Но, что правда, то правда, был бы ты с ней одного возраста и не в  армию, хорошая пара бы  образовалась! Я все  же разбираюсь в людях! Эх,  запала подруга на тебя, сразу видно!«

Я ехал назад со смешанными чувствами. С одной стороны, я был рад, что на какое- то время у меня передышка, а, с другой - жалко, что у нас такая разница в возрасте, все  же Галка мне, если откровенно, тоже очень понравилась, хоть я её, как следует,  и не разглядел. Долгожданная встреча с ней, наконец- то, состоялась на следующий день.
Зашел на ферму сказать о своем приезде и открыть ворота и сразу ёкнуло сердце, Галка  стояла спиной ко мне и разговаривала с другой дояркой, размахивая руками.
Подруга, увидев меня, видимо толкнула её в бок и кивнула головой в мою сторону, о чем - то еще говоря. Галка, повернувшись, легким кивком поздоровалась со мной и продолжала свой разговор с подругой, как ни в чем  не бывало, и как будто меня нет! 
И это все?!
После всего, что мне довелось пережить и прочувствовать? Так обыденно и  до обидного просто?!
Начался такой сумбур в голове, что я встал, как вкопанный, не зная, как себя вести в таких случаях.  Потоптавшись в растерянности какое- то время, я догадался  все-таки заняться  сливом воды в огромный бак и переварить в душе сложившуюся ситуацию. Обиженный, трудясь  и разматывая шланг, почувствовал чье-то прикосновение к своему плечу и, обернувшись, увидел стоявшую рядом смущенную  с виноватым видом Галку.
« Извини за позавчерашнее, ладно?»- опять она убила меня наповал своими глазищами.
Что я проблеял в ответ,  даже не могу вспомнить, но помню, что на барана я походил стопроцентно, а  все мои репетиции провалились с треском. Я  только стоял и разглядывал это маленькое пухленькое сокровище, которое, ну  ни капельки, не соответствовало своим видом тридцатидвухлетнему возрасту. Недаром, она  тогда показалась круглым румяным яблочком, чуть не сбившим  меня с ног.
Ведь есть на свете  люди, которым  небольшая полнота не только не помеха, она их  украшает, и представить, что может быть иначе, невозможно. Наверное, у меня был настолько глупый вид, что она, не выдержав, звонко захохотала, игриво щелкнула меня по кончику носа своим, таким же пухленьким пальчиком и резво покатилась по проходу, оставив меня с отвисшей челюстью от неожиданности и растерянности.
« Что  ж я такой неотесанный дурак!- с силой колотя ногой по колесам машины, я распсиховался не на шутку.- Мог ведь и поговорить, спросить о чем–нибудь, или  шутливо и непринужденно прижать её,  поцеловать! Вот, на самом деле, Буратино в стружке! Даже промямлить ничего не смог, стыдоба!»
Так и ругал себя по дороге до  гаража, выдумывая самые нелестные эпитеты в свой адрес, представляя в красочных картинках, как Галка, хихикая, рассказывает обо мне, таком нерешительном  и неловком, своим подружкам. А  я  стою, похожий на  каменного истукана с острова Пасхи,  и ни бэ-э-э, ни мэ-э-э! Тьфу!
Сочиняя про себя все более нелестные отзывы, не заметил глубокий сугроб, ехидно поджидавший такого растяпу, как я, в самый неподходящий момент. Машина протаранила его правым колесом с такой силой, что  в поворотном кулаке полуоси что- то хрустнуло, машину резко бросило вправо, и, вертанувшееся с огромной скоростью,  рулевое колесо ударило меня по большому пальцу правой руки, выбив его из сустава. Заорав белугой от боли, я вмиг забыл и о Галке и обо всех её подружках, а мои фантазии насчет поцелуев окончательно заглушила страшная боль в руке. Палец моментально распух и посинел. С трудом сдерживая слезы, добрался до гаража, руля одной рукой, заглушил мотор и пошел в диспетчерскую, где уже во всю резались в  домино после работы  чумазые водилы и трактористы, изредка  попивая украдкой вонючую самогонку.
Сочувственно качая головами, они  принялись все вместе  оживленно советовать, чем  же мне можно в настоящее время помочь.
Чем- чем, а советчиками наша страна богаче любой другой! Что и было доказано одним доброхотом из ближайшего моего окружения в этой диспетчерской.
« Надо поставить сустав на место!- многозначительно изрек доморощенный костоправ, в коего неожиданно для меня превратился, при  всеобщем  одобрении окружающих, мой сосед по дому Боря Нехаев, работающий трактористом в этом же колхозе.
« Садись на стул, я тихонечко - тихонечко дерну за палец, и  все будет в порядке!»- Как тут поспоришь со знающим человеком?
Сел, выставил палец,  закрыл глаза. Боря рад помочь, но, видимо, привык общаться не с пальчиками подростков, а с увесистой кувалдой, которую ласково называл ” Машка”, загоняя ею совсем другие пальчики  в гусеничные траки своего боевого стального коня.
Ну,  он тихонечко и дернул!» 
Хорошо, что я успел ринуться вслед за своим пальчиком, а то бы он его, этот соседский  “умелец” папа Карло с тупым колуном,  при  таком усердии, вырвал бы к чертям собачьим вообще из сустава, если не вместе с рукой!
С громким воплем я пролетел, чуть ли не по воздуху, мимо всех сочувствующих мне через всю  диспетчерскую и влип лбом в угол этажерки с путевыми листами, развалив её на несколько составных частей.
Когда очухался от незабываемых ощущений, с огромной шишкой на лбу, первое, что увидел, так это склонившегося надо мной с заинтересованным видом своего дражайшего соседа Боречку.
 « Как пальчик- то?- и  у него хватило наглости еще спрашивать! 
Но, кстати, ощущая все больше и больше растущую шишку на лбу, я заметил, что, палец, странным образом, перестал ныть и дергать!
Новоявленный Гиппократ предложил это дело обмыть, что было воспринято всеми окружающими меня чумазыми ассистентами от медицины радостными возгласами, и все дружно достали свои кружки и стаканы.
Нахлобучив шапку по самые глаза, чтобы не виден был красочный рог, я, Аника – воин  заснеженных полей и нив, пришел домой залечивать раны, физические и душевные.
Отец, по всей видимости, побывавший раньше меня в этой самой диспетчерской, что было видно по неуверенным движениям и блестящим глазам, сидел на кухне около плиты и терпеливо ждал, когда заварится чай. Предложив и мне попить чайку, все же увидел мои ссадины и шишки.   
«Три дня на работе, а как будто с фронта!- блеснул глазами многозначительно. Пришлось все выложить по порядку, только лишь умолчав о Галке.
 « Чепуха!- категорично изрек он.- Это все мелочи, но поосторожней, сын!». И показал, как надо держать пальцы на руле, как-будто это он, только сейчас, открыл для меня Америку!
Почти три дня мне пришлось простоять на ремонте,  так как не было запчастей, и эти дни растянулись в целую вечность!
Перед выходом на работу я туго перебинтовал палец, еще опухший, чтобы он не задергался при встрече с Боречкой Нехаевым, и,  выставляя его  вперед, с несчастным видом,  вызвал у этого Айболита  такое чувство вины и жалости, что это подвинуло его добровольно  сделать ремонт от начала и до конца  вместо меня. Мой палец еще целую неделю напоминал о себе этаким странным хрустом и поскрипыванием, наверное,  папа Карло Нехаев чуток переусердствовал при возвращении его в сустав.
Я гнал машину в сторону фермы, выжимая  из мотора последние крохи лошадиных сил, чуть не потеряв бочку на полдороге. Я был героем, пострадавшим при выполнении важного государственного задания!  Как, однако, выгодно бывает выглядеть перед девчатами  пострадавшим, при защите их чести и достоинства, и  в драках, и в управлении сложнейшей техникой, какая сейчас несла меня, взбрыкивая на многочисленных ухабах, прямехонько к Галке!  Говорю это с полной уверенностью, интуитивно догадываясь, как к этому относятся представительницы прекрасного пола, когда перед ними красуются павлинами, распушившими яркий хвост, их рыцари с боевыми шрамами на  физиономиях!
Стараясь потише подъехать к ферме, поставил машину поодаль от ворот. Сунул голову в приоткрытые ворота, и ничего не видя после ослепляющего блеска снега, сходу уткнулся во что- то мягкое и пахнущее парным молоком. Подумал, что это отлынивающая от доильной процедуры корова.
Вдруг это, пахнущее и мягкое, сразу и неожиданно так закружило и затормошило меня, как  будто я попал в эпицентр торнадо…
Когда этот смерч, перемежающийся  каким - то милым попискиванием и подергиванием, утих на  мгновение, я почувствовал, что кто- то  повис на мне, обхватив за шею, и ощутил тот самый  поцелуй, от которого перехватило дыхание, замерло сердце, и я смог только хрюкнуть от удовольствия.
Оказалось, что это Галка каким- то своим женским чутьем почувствовала заранее о моем прибытии на поле битвы за колхозное благополучие,  не смогла сдержать свои эмоции, видимо, выслушав историю о моих приключениях на дороге от другого водителя. 
Господи, какая она все- таки симпатяшка, несмотря на то, что я видел её только в халате и огромных резиновых сапогах! А  про всё, что под халатом,  мне приходилось только додумывать  и домысливать, мучаясь всю  ночь от бессонницы.
Привыкнув к темноте, я увидел, что поодаль, разинув рты, стоят кучкой все доярки во главе с бригадиршей  и молча пялятся на нас.
Первой пришла в себя от растерянности начальница женского и коровьего подразделения, зычно скомандовавшая разойтись по рабочим местам таким голосом, что, когда его раскаты затихли, на ферме остались присутствовать только те, которых  с легкостью можно было пересчитать  по пальцам, даже будучи неграмотным, досчитав до трех и  загибая их,  один из  трех - мой перебинтованный и негнущийся.  Другие объекты  в одно мгновение  растворились в неизвестном направлении, побросав не только  рукавицы и вилы, а даже фартуки.  Галку тоже неведомая сила выдернула из моих объятий, оставив меня с раскинутыми в разные стороны руками и, с целующими пустоту, вытянутыми губами.
Я, по всей видимости, ничем не отличался от многочисленных чучел, стоящих почти на каждом огороде,  когда на меня  с неподдельным интересом смотрели, встрепенувшиеся, от никогда неслыханной  команды, коровы. 
Видимо,  я напомнил и бригадирше  о чучеле, сработанном её собственными руками, более схожего со мной, так как она,   дружелюбно хмыкнув, посмотрела на нас, еще сконфуженных, и неопределенно махнула рукой.
« А я думаю,  кто это с такой скоростью и грохотом проскочил через всю ферму?- хихикнула она.- Ты мне поперемяла все ведра, которые девчата выставили на проход, вот он пусть их и выпрямляет вместе с тобой! Силы им девать некуда…»- все бурчала и бурчала, на вид строгая, а все же  добрая и все понимающая женщина.
Еще какое- то время, решив им помочь, потаскал сено со склада на ферму, а Галка разносила его по загонам.
Со своей стороны, я был уж очень стеснительным, и, что бы не показаться нахалом и не испортить отношения с девушкой, так и не решился в этот день прижучить её где- нибудь в укромном уголке  и вволю насладиться поцелуями.  Может и не только ими, хотя  сценарии в разных вариантах, да еще в фантастических картинках, разработал невероятное множество, мучаясь по вечерам от  неведомых мною чувств.
Да, еще больше страстей и решительности  добавил мой дружбан, с которым я поделился своими сердечными тайнами под клятвой  их неразглашения. Уткнувшись мне в ухо, чуть не затопив его слюной, которую не успевал проглатывать, он надрывным   шепотом  спешно учил меня уму- разуму, стараясь доказать, что у него опыта в амурных делах,  ничуть не меньше, чем у дон Жуана!
Мне, как - то в это не верилось, потому что давно заметил, когда он разговаривал со смазливыми девчонками, то начинал молоть невпопад всякую ерунду и страшно заикаться, хотя заикой не был. Но, из уважения к его стараниям помочь мне, все его советы я прилежно наматывал   на пробивающийся местами светленький пушок под носом, считая себя, все равно более опытным, чем он. Весь опыт и знания, накопленные на частых подростковых посиделках, посвященных вечным проблемам отношений с девчонками, я решил реализовать в самое ближайшее время, благо, что маячившая на подступах  весна,  своими тонкими намеками будоража воображение, уже  заставляла нас, ребят, в полной мере чувствовать себя мартовскими котами. 
Больше и больше влюбляясь, я становился все настойчивее в своих притязаниях, почти ежедневно пытаясь выловить  и затискать до потери пульса этот аппетитный фрукт, который постоянно маячил перед глазами, не давая мне покоя. Наверное, симпатяшке- фрукту  это тоже доставляло огромное удовольствие, раз его губки- бантики становились всё слаще и слаще, а мои руки подбирались все ближе и ближе к соблазнительным округлостям, которые всё набухали и вкуснели по мере приближения  весеннего тепла. Почти наступал тот момент, его в авиации называют “точкой возврата”, перелетев которую, самолету не хватает топлива дотянуть до аэродрома. 
Галка почувствовала, что все заходит слишком  далеко, и решила не допускать катастрофы. Я был для нее желторотым птенцом, который скоро упорхнет на два года, а она останется переживать, не зная, что будет дальше. А я все больше пытался добиться  послаблений в Галкиной защите от моих, учащающихся домогательств на все её аппетитные принадлежности. Она прекрасно все понимала, может быть, тайно желая  того  же самого, но осознавала, что ничего хорошего всё это не принесет. Поэтому, мне никак не удавалось,  хоть на йоту, приблизиться к цели моих  основных  желаний, за исключением некоторых, но не менее приятных...
А весна  вдруг взорвалась неожиданным цветением, как - то сразу, бурно и оглушающе, сшибая и дурманя всех, и молодых и старых!  Старушки, снова  пересыпав  нафталином  фуфайки и шали, сложили их бережно в сундуки до следующих холодов.
Одевшись полегче, повылазили из огромных валенок,  резво перебирая ножками, обутыми в  большие,  наверное, с чужой ноги, ботинки и ботики, старались попасть первыми в сельский магазинчик.
Некоторые из них, ставшие когда-то  счастливыми обладателями редкой обувки с диковинным для них названием кеды, гордо кивая головками налево и направо, здоровались с теми, кого они так прытко обгоняли, спотыкаясь и запутываясь в длинных шнурках.
А по вечерам, усаживаясь на высокие скамейки со своими соседками,  обсуждали  всё, что видели они своими подслеповатыми глазами и хихикали,  закрывая свой беззубый рот ладошкой, когда кто- нибудь из подруг удачно комментировал происходящее вокруг,  весело качали ножками, напоминая первоклашек,  отвечая на вопрос  проходивших мимо, о чем это они воркуют?
Так что, вокруг и везде были видны  большие подвижки и перемены кроме  моего  участка боевых действий.
Видимо, Галка просто боялась влюбиться, как влюбляются взрослые женщины, чувствующие, что это, может быть, настоящая любовь, и, не дай Бог, последняя!
Но, всё пошло не так, как мне хотелось и мечталось, видимо, на небесах, кто-то могущественный все расписал по полочкам и разложил, каждому по своей долечке, никого из нас двоих не пожалев…

За две недели до 1 Мая,  при встрече со своей пухленькой недотрогой, мы сидели на лавочке, около фермы, и мило беседовали   обо всем и ни о чем. Председатель, зная обо мне,  как я отношусь к работе, загрузил меня  еще тем, что, кроме доставки воды на несколько ферм, ближе к вечеру приказал отвозить молоко в райцентр на молочный завод.
Я привозил молоко туда не один, долго стоял в очереди,  и поэтому работа моя заканчивалась уж очень поздно.  Наши встречи,  короткие и редкие,  стали совсем минутными;  но, как ни удивительно, намного слаще.
Так вот, в этот раз Галка сообщила мне, что ей дают отпуск на месяц, так как надо везти мать в Москву, и после операции она какое- то время будет там за ней ухаживать. Увидев мою расстроенную физиономию и посмотрев на меня, почему- то заблестевшими глазами, поспешила успокоить, что, может быть, вернется и  пораньше, если все будет хорошо. И, притянув меня обеими руками за уши, поцеловала своим сногсшибательным поцелуем.
Конечно, я сразу же отвлекся от мрачных мыслей и  спросил - « Почему ты хватаешься за мои уши, словно я ребенок, они у меня уже опухли, а  вдруг не рассчитаешь и оторвешь?». 
«Иди сюда!- и, вскочив с лавочки, она меня потянула за руку в сторону ворот.
Ничего не понимая, я покорно подчинился, думая сразу о чем - то приятном, меня ожидающем. А она, заведя меня в ворота фермы, показала на полкиловаттную лампочку, висящую под  огромной алюминиевой тарелкой, и засмеялась, когда я вытаращил глаза и, ничего не понимая, вопросительно  посмотрел на неё.
«Когда ты первый раз зашел сюда, мы стояли все вон там,- и показала пальчиком на то место,- а ты здесь!» Все равно, до меня не доходило, что она имела ввиду.
Она от смеха начала постанывать - «Глупенький!  Ну, представь, стоишь ты между лампой и нами, у тебя над головой большая тарелка, как медная шляпа  у несчастного дон Кихота, а с боков просвечиваются твои  оттопыренные уши, я и подумала, что это за Чебурашка такой нарисовался?»
Я чисто машинально потрогал свои уши и согласился, что они действительно большие и оттопыренные.
«Мне так захотелось проверить,  как сильно ли они раскалились,  потому что  светились, как два красных фонаря,  ведь сзади находилась яркая лампа! А что поцеловала, так сама не знаю, как вышло»-   она стала понемногу успокаиваться.
 
Она была наблюдательная, потом, через много лет, разглядывая свои редкие юношеские фотографии, я заметил, что уши были, на самом деле, очень сильно оттопыренные, даже очень. Сейчас всё наоборот, что- то они мне кажутся излишне прижатыми, наверное, от скорости проносящихся со свистом мимо меня, лет.

Договорился с Галкой, что я с нетерпением буду ждать её из Москвы и скучать по ней.  В армию обычно забирали  ребят ближе к концу июня, поэтому я рассчитывал, что с нею у меня будет еще достаточно времени  и  повлюбляться, и о чем- нибудь договориться,  и все решить. Вволю нацеловавшись, мы расстались до лучших времен, и через два дня она уехала…

 А 11 мая  мать, вся заплаканная, встретила меня с работы и показала повестку о призыве, оглушив меня этим сообщением.
Отец сразу же перешел с махорки на ядреный самосад и зачадил,  как паровоз, так, что даже соседи, проходя мимо нашей закрытой двери, шарахались, с надрывом кашляли и хватались за горло от неожиданного и крепкого аромата доморощенной и выращенной с большой любовью травки.
И началась беготня и суета, которая совсем не отвлекла меня от такого несчастья. Ставились на всю ночь на газовую плиту пузатые бидоны с брагой, которые ворчали и булькали от натуги, выдавая тонкой струйкой  питье для многочисленных провожающих.
А я просто погибал от своей беспомощности, не имея возможности сообщить Галке обо всем происходящем.
Кто же знал, что, несмотря на планов  громадьё по взятию неприступных бастионов девичьих укреплений, уже много раз ощущая под своими жадными ладонями кое- какие завоеванные трофеи, что судьба- злодейка, так жестоко и скоро подсунет мне под нос недвусмысленную фигуру из трех пальцев, злорадно усмехаясь.
Так  я и ушел в армию, не повидав больше свою недотрогу…

Из письма своего дружка, не попавшего в армию по состоянию здоровья,  с горечью узнал, что, через  месяцев семь, после моих проводов, у Галки умерла мать, и она осталась одна на белом свете. Единственная сестра матери, живущая где-то под Гомелем, приехав на похороны, пожалела её, помогла продать старенький домик и увезла  жить к себе.
Через какое-то время подружкам Галка прислала  коротенькое письмо, где сообщила, что к  ней сватается мужчина, лет на пятнадцать старше её, но хороший и добрый, с квартирой; и она, наверное, согласится выйти за него замуж.
Намеренно или позабыв, не указала  никакого обратного адреса.
Больше писем не было…

Вот так и промелькнуло передо мной  это чудное создание с огромными глазами и тихо, незаметно укатилось куда-то, оставив на прощание неуловимый запах парного молока и еще, чего-то такого щемящего, сохраняемого в самой глубине сердца до сих пор.
Вспоминаешь ли ты меня, хоть изредка, такого лопоухого?
А я вспоминаю и желаю тебе от всей души огромного счастья, мое маленькое наливное яблочко!
Если бы ты опять подкатилось ко мне нежданно- негаданно?
Или чудес на свете не бывает?
                2008г.