Вместо вступления.
В восьмидесятых годах прошлого столетия работал я в проектном институте. У нас в месткомах ходила кинотеатральная дама, по такому поводу и к вящей радости устраивала она в нашем актовом зале встречи с заезжими знаменитостями.
Почтил наш город своим вниманием Леонид Филатов, и его заполучила.
Как проходят такие встречи? Для тех, кто не бывал на них.
Артист кратенько перечисляет свою фильмографию, киномеханик демонстрирует фрагменты, потом выступающий рассказывает пару анекдотов и сплетен и в конце встречи отвечает на вопросы из зала.
Филатов дополнил программу остроумными литературными пародиями, прочитал несколько своих стихотворений, переходит к заключительной части встречи.
Естественно, первым идет вопрос от женской части аудитории про его семейную жизнь, затем поднимается наш ГИП и просит рассказать о Владимире Высоцком.
Реакция Леонида меня потрясла. Возможно, что его уже достали таким вопросом на других встречах, но тут он сорвался.
Смысл его тирады: «Да что вы нашли в Высоцком? Да, он - хороший артист, но на нем свет клином не сошелся, и в театре Любимова работает много замечательных артистов, и со смертью Володи Таганка не умерла.» И т.д., и т.п.
Почувствовав, что ляпнул что-то кощунственное, скомкал финальные восторги по поводу нашего гостеприимного города, попрощался и ушел со сцены под стук своих штиблет.
Теперь на несколько лет назад.
На гастроли приехал театр "На Таганке". Привез десять спектаклей, среди которых «Пугачев», «Добрый человек из Сезуана», «А зори здесь тихие», «Десять дней, которые потрясли мир».
В те годы "Таганка" был культовым театром. Не скажу, что все газеты писали про него, но каждый, уважающий себя деятель культуры (интересное словосочетание, пожалуй, такое же, как «работник органов») в своих интервью обязательно касался спектаклей этого театра.
По отзывам знакомых, в город налетели родственники-москвичи, которые, живя в Москве, не могли попасть на спектакли по несколько лет.
Конечно, такой «завзятый театрал», как я, не мог пропустить этого события. Душу мне грели билеты, хоть и на последний ряд балкона, зато практически на все спектакли гастролей.
А устроился я просто замечательно – сидел на ступеньках амфитеатра, который подковой окружал партер, так что я был даже ближе к сцене, чем дамы в драгоценностях с пятого ряда.
Из привезенного репертуара к спектаклям в классическом понимании, можно отнести только два - «Доброго человека» и «Зори».
Остальные смело - к монтажам.
Известно ли нынешней молодежи, что такое монтаж, но раньше на концертах школьной самодеятельности это были самые популярные номера.
Представьте – на сцену гуськом выходит с десяток ребятишек, становятся рядком и начинают произносить текст, то по очереди, то хором.
Так вот, Любимовские спектакли мне напомнили именно монтажи. Да, там был игровой момент, актеры надевали театральные костюмы, но каждый из них выходил со своим номером, потом его сменял коллега.
Зрители реагировали главным образом, на персоналии.
То есть Аллу Демидову и Валерия Золотухина встречали и провожали бурей аплодисментов, менее популярных Фараду и Ронинсона прохладнее.
И, конечно, зал ждал выхода Владимира Высоцкого.
Покаюсь, на тот момент я читал отпечатанную на машинке подборку его стихов, был потрясен его ролью в «Служили два товарища» - и всё.
Магнитофона у нас в семье отродясь не водилось, по радио и на пластинках звучало лишь «Если друг оказался вдруг». Так что – не слышал я песен Высоцкого! Я знал о его существовании – не более.
И вот – первая встреча.
«Пугачев»
На сцене – дощатый помост, поднимающийся от авансцены куда-то вверх, к колосникам.
Публика добродушно-приветлива, на сцене исполнители в холстинах произносят текст есенинской поэмы.
Тепло принимают Инну Ульянову в роли императрицы. Еще лет десять до «Покровских ворот», "широкая театральная общественность" её практически не знает, но эпизод путешествия в Крым принимается на ура. В антракте зрители только и ищут в программках: «а кто это играет Екатерину? Ульянова? Кто это? Надо бы запомнить!»
Начинается второе действие. Постепенно зал электризуется. Все ждут! Ждут!
И вот звучит «Пропустите меня к нему!». Неповторимый хриплый голос.
Он. Он! Высоцкий!
«Я хочу видеть этого человека!»
Невысокий, голый по пояс человек, спускаясь по помосту, яростно кидается на натянутые цепи, ломая на пути все преграды.
Молния! Сгусток энергии!
Весь зал у него в кулаке. Дышит в унисон.
Сижу ошалевший, вспотевший.
Монолог окончен, артист убегает со сцены.
Всё! Чудо кончилось.
Медленно прихожу в себя. Такого просто не может быть.
Читали ли вы когда-нибудь сказку о чистом звуке?
Там мастер-самородок изобрел инструмент, издававший идеально чистый звук. Так вот, после того, как он сыграл на своей самоделке, слушатели не приняли остальных участников концерта – так резал им слух хоть и хороший, но не чистый звук.
Высоцкий так задрал планку, что остальные – хорошая, но самодеятельность.
Потом была буря оваций, море цветов, в котором утопали артисты.
До сих пор у меня в ушах:
«Пропустите меня к нему!
Я хочу видеть этого человека!»
Я увидел этого человека!
«Павшие и живые»
Спектакль по стихотворениям молодых поэтов, участников войны.
Владимир Высоцкий в этом спектакле играет несколько ролей, играет здорово, и «играет на разрыв аорты» - не штамп, это, подтверждаю, способ его существования на сцене.
О том, что никогда не забуду.
По ходу спектакля он играет Гитлера. Плащ, усики, фуражка – точный портрет.
Гитлер берет гитару.
Гитлер и гитара?
Да, какой же это Гитлер?
Это Володя, наш Володя взял гитару!
Зал взрывается.
Аплодисменты то - неуместные, ведь на сцене Гитлер!
Я во все глаза смотрю на актера. А он, свинское мурло, начинает расплываться в улыбке, но гитлеровской улыбке, понимаете. И глазки свинские у него блестят. Нехорошим злорадством блестят.
И зал понимает!
Аплодисменты пропали.
В зале такая тишина, даже тишинища!
Вот в этой, гулкой тишине звучат аккорды и хриплый голос «По выжженной равнине».
В мертвой тишине.
А затем он опускает гитару, снимает плащ, и оказывается в смокинге.
Даже не отворачиваясь ни на секунду, Владимир Семенович превращается в Чарли Чаплина и читает фрагмент его речи, в которой великий комик призывал Америку открыть второй фронт.
И это – действительно милый, интеллигентный, дико обаятельный Чарли.
Зал аплодирует маленькому человечку с огромной душой, уходящему со сцены своей неторопливой фирменно-утиной походочкой.
Для меня спектакль в этот момент кончился. Нет, действие продолжалось, да и Высоцкий выходил на сцену еще не раз. Но этот эпизод - пик, эмоциональная вершина спектакля, после которой уже – просто доигрывание.
Немало я видел хороших актеров, но такого единения артиста и зала – больше никогда.
Могу высказать, подчеркиваю, только свое мнение – Владимир Высоцкий был душой и нервом Таганки. И зритель в первую очередь шел на Высоцкого, и во вторую очередь, и в третью…
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ И ПУБЛИКА.
Закончить я хочу забавным эпизодом, свидетелем которому стал.
Припозднились мы с товарищем, выходя из зала. Он меня в бок толкает:
- Смотри! Высоцкий с Золотухиным!
Напрягаю зрение. Через дорогу, у автобуса стоят два невысоких, измотанных мужика, еле перекидывающихся словами.
- Пойдем, возьмем автографы!
А я, чудило, уперся, застеснялся.
Сзади меня вопль:
- Володя!
Мимо пронеслась мадама солидных размеров, за ней свита восторженных дамочек.
Они окружили артистов.
И опять чудо!
Нет усталого человека – есть АКТЕР, ЛЮБИМЕЦ ПУБЛИКИ! Тут же черные очки на глаза, сигарета и доброжелательные кивки на женский щебет, дает автографы, что-то спрашивает, кивает головой.
Прошло время. Много времени прошло.
Стихли стенания восторженных плакальщиков, заполнивших своими мемуарами и стихами в память о нем всё периодику.
Мусор уплыл.
Осталась чистая река – Владимир Высоцкий, удивительный поэт, но и актер милостью Божей.
Я это видел собственными глазами. Клянусь!