«Я забыл, когда я спал,
Я устал в ночи тебя искать...
Черный ангел тьмы - мой приятель.
Мы одной струны, мы с ним братья.»
(А.Розенбаум)
Мои родители проявили заботу. Как же, как же… я постоянно болею ангиной. - «Ребенку нужен океанский воздух и солнце. Он должен обязательно недельки три провести на островах…» Ребенку… Да уж… ребенку… 23 года, ребенку… Для родителей мы всегда остаемся детьми… И мне, похоже, от их опеки смыться достаточно трудно будет… В одном мне повезло – зная мою нелюбовь к шумным сборищам и многолюдной толпе отдыхающих, родители все же сняли для меня бунгалку. Правда, она на две семьи – но это не страшно. За это я их клятвенно заверил, что буду есть все, что будут мне доставлять, плавать только в тихую погоду и никогда, обязательно подчеркнуть, никогда, ночью, и особенно, особенно подчеркнуть два раза, в ветреные дни. Я не буду болтаться по увеселительным заведениям и не ввяжусь ни в одну драку с местными, я не буду гонять на машине и т.п. и т.д. Фффффффффффффф – я обещал. И, в общем-то, все, кроме еды – вполне выполнимо. С едой – разберемся как-нибудь… Но главное, главное, что есть здесь – это одиночество и тишина. Побережье… Песок, волны, небо. Одиночество, о котором я так давно мечтал. ТИШИНА, которая нарушается лишь шумом волн, криком птиц, шелестом листвы… Мне не надо будет вести беседы и улыбаться-улыбаться-улыбаться… Я – рад. Нет, я - счастлив!
Как же меня достали перелеты. Я не боюсь летать – но… слишком часто летаю. Это выматывает. Бесконечные часы – машина, аэропорт - таможня, самолет, таможня - аэропорт, машина. Да… Надоело летать. Правда – быстро оказываешься на месте. Но… все равно. Устал. Может быть из-за жары… Лично мне – жара не нравится и солнце тоже. Но родителям этого не доказать. «Ах солнце, ах побережье, ах, как там тепло…»
Вот я и на месте. Сопровождающий показал мне мою половину, отдал ключи и сообщил полезную, на его взгляд, информацию… Замечательно. Я бросил сумку у шкафа, огляделся. Вполне сносно. Очень даже. Телефон, комп, телевизор (наверняка, с местными программами и парочкой чужих), бра над кроватью, маленький бар, столик, небольшая кухонька, душевая… Все, как всегда. Кондиционер прекрасно работал, было прохладно, и царил полумрак. То, что мне сейчас необходимо. Так, в душ.
Выйдя из душа, я достал из бара бутылку минеральной, выпил почти половину. Остальное – поставил назад. С удовольствием бухнулся на кровать. Белье было свежим и приятно пахло сандалом. Потянулся и вслух заявил своему временному дому – «Я счастлив видеть тебя». Как заснул – я не заметил. Когда открыл глаза – полумрак комнаты сменился на густую вязкую черноту. Я подошел на ощупь к окну и чуть приоткрыл плотные шторы. На улице было темно. Ночь. Замечательно.
Что же, пора здороваться с океаном. Я ведь не уточнил родителям, в какое время ночи – местное или их, я не буду болтаться на пляже. Вышел из домика и направился в сторону воды. Было тихо. Только шум близких волн нарушал тишину. Иногда раздавался стрекот какой-то живности ночной или вскрик птицы. Песок был теплым. Сегодня новолуние и небо было усыпано яркими, мерцающими звездами. Тихо. Ветра нет. Океан мерно дышал. Я остановился.
- Здравствуй, мой Океан. Я вернулся. Я скучал по тебе.
Океан ласково лизнул мои пальцы ног. Ночной океан. Он почти черного цвета и сливается на горизонте с ночным небом. Создается чувство, что дрожащие звезды бегут вниз, к воде или вода заполняет небо. Океан пахнет ветром и звездами, жаркими дневными лучами и криками чаек. Я стоял и слушал шепот океана, пытался различить в его звуках то, что он видел за время моего отсутствия. Потом медленно вошел в воду и поплыл. Вода ласково обнимала меня и дарила мне свою силу и текучесть. Через какое-то время я нырнул, развернулся в воде и поплыл к берегу. Искры звездного света играли с волнами. Океан подарил мне вновь свою частичку силы, смешанной с силой звезд.
Я вышел из воды и неожиданно увидел на берегу фигуру. Интересно, кто это еще может по ночам ходить к океану? Подойти или нет? Вроде, сидит спокойно. Просто сидит, просто смотрит на воду… Нет. Не хочу. Пусть сидит, мешать не буду. Я еще раз глянул в сторону незнакомца и пошел к себе.
Утром меня разбудил стук в дверь. Хотя… какое это было утро… Самый настоящий жаркий полдень. Наверняка, оставленный утром завтрак у двери на террасе приказал долго жить… Я с недовольной миной открыл дверь и увидел стройного, высокого парня с полотенцем на плечах. Он внимательно оглядел меня и смущенно улыбнулся.
- Hi. – брякнул спросонок я, и с ужасом стал лихорадочно вспоминать, на каком языке я это ляпнул.
- Sorry, your breakfast, mmm…- он указал рукой на оставленную корзинку - please…
- Thank you, you speak with an accent. are you Russian?
- Yes I am, does it alter the situation?
- Да. Мне удобней говорить по-русски, а Вам, я так предполагаю, удобней слышать русскую речь – я попытался изобразить улыбку во все свои 32 зуба. Потом понял, что ляпнул явно не так. Надо бы не так сказать, не «говорить-слушать», а скорее всего – «общаться»… Этот его взгляд в упор и смущенная улыбка – не вяжется что-то… Ай, ладно, фигня. Как сказал – так и сказал.
- Вы правы – он смущенно улыбнулся – общаться лучше по-русски.
- Кирилл – я протянул руку – Для друзей – Кир. Вы с пляжа или на?
- Дмитрий. – он пожал мне руку – С пляжа.
- Может, хотите выпить? Сок, вода, джин со льдом?
- Сок, если можно. Апельсиновый.
Я посторонился и пропустил Дмитрия. Что-то упорно не давало мне покоя. Что-то, что мешало мне сосредоточиться, что-то, скользящее, уплывающее … Я бросил в стаканы несколько кубиков льда и налил апельсинового сока.
- Присаживайтесь… Может, на «ты»? Вроде бы возраст у нас одинаковый… - подавая стакан с соком, спросил я.
- Хорошо. - ответил он.
Он внимательно оглядел комнату, улыбнулся. Интересная у него улыбка… Чуть-чуть смущенная и в то же время, какая-то добрая, обаятельная. Темные волосы рассыпаны в беспорядке, темные глаза миндалевидной формы внимательные, слегка улыбаются, но в них таится на самом дне легкая грусть, печаль… Он создавал впечатление хрупкости и силы одновременно, счастья и печали, света и тьмы… Где-то я это уже видел… Где-то…Где-то… Ладно, потом вспомнится… Если вообще, вспомнится… Я сделал глоток сока. Не нравится мне апельсиновый сок. Но… с какого-то я себе тоже налил его. О чем с ним говорить? Абсолютно не представляю… Но ведь не молчать же… И он молчит… Нет чтоб, хоть слово вякнул… Молчаливый и печальный…
- Ты, Дим, в России где живешь? – с трудом выдавил я из себя…
- В ***.
Странно, но он не чувствовал никакой скованности. Напротив, его молчание было естественным… Я же - молчать не мог. Но и что-то сказать… Что? Я не знал. И где этот ***? Где-то на севере…
- Красивый город? Давно там живешь?
-Да.
- На оба вопроса «Да»? – я удивленно взглянул на него
- Да.
Уж я вам скажу… И что мне делать? О себе рассказать? Не люблю…Да и не хочу.
- Это… тебя? я видел ночью на берегу? – вспомнил я ночного наблюдающего.
- Да.
- Тебе нравится океан?
- Мне больше знакомо море.
- Расскажи мне о море… - попросил я Дмитрия.
- Зачем, если рядом океан?
- Просто. Я хочу нарисовать тебя, можно?
- Тогда зачем тебе мой рассказ?
- Когда человек говорит, он вспоминает, думает, потом… голос, мимика… лучше можно понять человека, увидеть его настоящие глаза. Рисовать легче.
- Я не знаю, что тебе рассказать и нужно ли тебе уже это. – немного подумав произнес он. – Ты ведь уже увидел то, что хочешь нарисовать. Просто нарисуй это и все.
- Ну хорошо. Молчи. – согласился я. Он был прав. Я уже знал, что я нарисую, я уже понял это, еще тогда, ночью. Именно этот рисунок и не давал мне покоя, когда я увидел Дмитрия сейчас. Я встал и нашел лист бумаги, карандаш… Что еще? Еще… Цвет. Обязательно будет цвет… Значит… Нет. Потом. Цвет я найду потом.
Дмитрий… Нет, это имя не вяжется с ним, с тем, что я вижу… Скорее… Дима… Дим. Да, Дим. Именно в этом сочетании звуков есть то, что может быть спокойно-молчаливым и озорным одновременно. Интересно, а бывает веселая грусть? Странное сочетание слов, но в нем, в Диме, это странное сочетание присутствовало. Я медленно вылавливал свои мысли о странном соседе, а рука в это время рисовала образ, что возникал там, за мыслями, за чем-то неуловимым, что присутствует в каждом из нас и скрывает от нас самих то, что мы часто называем шестым чувством, интуицией или еще как… Постепенно мысли затихали, оставалась лишь пустота, заполненная блестяще-черным нечто. Это нечто становилось мной, заполняло меня, растворяло и заставляло рисовать на листе бумаги то, что считало нужным, то, что было этим парнем. Пастель, краска, распылитель… Я не думал, зачем именно эта пастель и эта краска, зачем мне распылитель и уголь… Это было не важно. Совсем не важно. Важным лишь был рисунок и он. Дима.
Прошло время. Дима молчал. Он не мешал мне и не смотрел, что я там рисую, не спрашивал – почему так, и вообще, он был идеальной моделью.
Вот и отпустило меня это нечто. Я взглянул на лист вновь. Ночное небо и ночной океан сливались в одно. Словно ветром, серебряные капли звезд рассыпались по небу и воде. Из точки слияния неба и воды выходил мальчишка с невероятно глубокими, понимающими и знающими все глазами. Темными, как ночь. За его спиной виднелись сложенные серебряные крылья. Одной рукой он пытался откинуть упавшие на лоб волосы, а на ладони другой руки у него сидел маленький дракончик. Серебристо-черный дракончик, пытающийся взлететь…
Я устало протянул ему лист, руки дрожали. Добрел до кровати и упал в ее прохладную, нежную свежесть. Рисунок вытянул из меня все силы. Я закрыл глаза и провалился в желаемое нечто, что давало не только рисунок, но и восстанавливало мои силы после него.
***
Появилось четкое ощущение чужого взгляда. Взгляда в упор. Я резко открыл глаза. Рядом со мной сидел Дима. Он спокойно смотрел на меня и улыбался.
- Ты чего не ушел к себе?
- Просто.
- Мне не кажется, что ты делаешь что-то просто так. Долго я спал? Извини, я нечаянно заснул. Так почему-то получается. Не после всех. Только тогда, когда приходит темнота и заставляет рисовать. – я не знал, как ему объяснить происходящее.
- Перестань оправдываться. Ты же ни чего не сделал.
- Сделал. Я заснул в присутствии гостя. Это не является признаком хорошего тона… И мне… честно сказать, мне стыдно.
- Перестань. Все нормально. Я остался, потому что захотел остаться. Ты здесь ни при чем. – он поморщился и глянул на меня своими темными глазами. – Не будь занудой.
- Ладно. Оставим. Может, сходим к океану? Или что-нибудь поедим? – улыбнувшись, произнес я. – И я … совсем не зануда.
- Ты хочешь есть?
- Нет. Но если ты хочешь, я могу…
- Не надо ничего. Все в порядке. Пойдем, прогуляемся. – вставая, перебил меня он.
Я быстро поднялся, пригладил волосы и, найдя свежее полотенце в стенном шкафу, пошел за ним следом. Он открыл дверь, оглянулся и улыбнулся.
- Диииииииииииииим, я забыыыыыыыыыыл, я забыл, что принесли обеды… - неожиданно вспомнил я
- Я их поставил в холодильник.
- Да? Ладно. А ты давно на побережье?
- Почти две недели.
- Тебе нравится?
- Да...
- А мне нравится ночной океан. – я улыбнулся – Значит, ты скоро уедешь?
- Боишься одиночества?
- Нет. Не люблю общаться с людьми. Я не знаю, о чем с ними говорить, если они молчат.
- Тогда молчи. – серьезно ответил Дима.
- Но … Но ведь и люди молчат. Как же тогда? Мне просто неприятно становится, неуютно… от молчания. – я растерялся.
- Но ведь ты же рисовал и молчал. Тебе было неуютно?
- Нет. Рисунок – это другое.
- И чем же отличается рисунок от слов между людьми? – он усмехнулся.
Я оказался в тупике… Возникло чувство, что Дима прав. Что весь разговор между людьми – не более, чем рисунок, рисунок из слов. Но ответа на его вопрос я не мог найти… В молчании мы дошли до берега. Я пытался найти ответ, а Дима… Дима улыбался. Солнце уже скатилось к краю неба и, вот-вот должно было исчезнуть в водах. Оно ласково играло своими лучами с океанскими волнами и оставляло им свой неповторимый аромат исчезающего жаркого дня. Океан дышал, и запах его воды был весь пронизан солнечными лучами. Я зачерпнул горсть воды и подбросил ее ввысь. Капли воды в лучах заходящего солнца сверкнули огоньками и вернулись обратно в океан.
- Мой друг очень любит океан. Особенно ночью – тихо проговорил я, и побежал в воду. Нырнув, я распугал стайку разноцветных рыбешек. Проследил взглядом за их бегством. Оказавшись на поверхности воды, я поплыл. Я не хотел, чтоб Дима плыл рядом и я знал, что его рядом не будет. Он прекрасно понимал без слов. Сейчас мне не нужны были ни слова, ни присутствие кого-либо. Только океан, небо и я. Вода и небо всегда успокаивают. Я остановился. Перевернулся на спину и лег на воду. Океан тихо и ласково качал меня в своих руках. Небо незаметными штрихами начинало менять свой цвет. Пора было возвращаться на берег. Я вздохнул и поплыл назад.
Дима сидел на том же самом месте, где я его видел ночью. Он посмотрел на меня с улыбкой и кивнул, приглашая присесть. Я опустился на песок. Волны продолжали свой шепот. Мне стало легко. Молчать рядом с ним мне было просто. Было чувство, что идет бессловесный разговор. Разговор, который выявлял новый рисунок. Рисунок… Стало ясно, что просто сидеть здесь я уже не смогу. Мне надо было домой, туда, где есть бумага и карандаши…
- Я пойду?
- Да. Рисовать?
- Ага.
- И что ты нарисуешь на этот раз? – лукаво взглянув на меня, спросил Дима.
- Увидишь – шутливо проговорил я, - если захочешь узнать – улыбнувшись, я поднялся и пошел к домику.
- Я могу зайти к тебе? – вслед мне сказал Дима.
- Да, только не стучи, дверь будет открыта. – оглянувшись, ответил я
Глаза Димы смеялись сочными коричневатыми каплями света, и внутри меня вдруг стало очень тепло. Так тепло мне не было уже давно. С тех пор, как … С тех пор как…
- Не грусти, все так, как должно быть. Все хорошо. Просто поверь мне.
Я улыбнулся и помахал ему рукой. Легкость, которая пыталась в очередной раз удрать от меня – вернулась на свое положенное место. Я был благодарен Диме за эти слова. И я понял, что этот рисунок я тоже отдам ему. Рисунок, который возник из узора нашего молчания.
Включив свет, я быстренько вытащил лист бумаги и грифель. Посмотрел на него … и решил, что нужна все-таки пастель. Но грифель не отложил. Возникло странное состояние двойственности, даже не двойственности, а одновременности двух картинок. Разных картинок. Я пожал плечами и решил – будет то, что будет. Возможно, эти две картинки очень похожи и потому идет такое странное единое ощущение двух вместе. Одна в другой, или… одна на одной. Ладно, пусть это будет. И я позволил свой руке двигаться так, как ей хотелось. Линии разлетались и собирались в узор, ложились ровно и плавно, рассыпались точками и закручивались вихрями. Постепенно на листе стал появляться океан, заходящее солнце… Небо пронизывали последние полосы солнечного света, и оно постепенно штрих за штрихом становилось темнее. Лучи солнца касались воды, отражались от нее и снова падали в воду. Ласковые ладони ветра уверенно вели в танце черного ангела с серебряными крыльями. Солнце своими лучами обнимало ангела, и капли света срывались с крыльев в воду, оставляя в небе узор танца ветра и ангела. Океан хранил блеск солнца и к берегу протянул дорожку из капелек света. Волны разбивались о берег снежными лепестками фонтанчиков. Все. Я устало отложил рисунок в сторону. Подошел к бару и достал воду. Вода приятно освежила. Я вновь стал чувствовать себя. Взглянув еще раз на законченный рисунок, с удивлением вдруг обнаружил, что в серебристых узорах линий проявился еще один рисунок – поднимающийся из вод океана черный дракон с серебряным узором на крыльях. Его глаз внимательно наблюдал за танцующим ветром и ангелом, и казалось, что дракон оберегает, как собственное дитя, черного ангела. Ангела с серебряными крыльями…
Стукнула дверь. Вернулся Дима.
- Как океан и ветер? Не замерз? – спросил я вошедшего.
- Нет. Я ждал, когда ты закончишь рисовать. Теперь можно смотреть?
- Угу. Вон, на столике. Нравится?
Дима задумчиво смотрел на рисунок. Потом удивленно и настороженно посмотрел на меня. В его взгляде сквозила недоверчивость.
- Ну вот. Тебе не понравилось. – сделал я вывод.
- Я этого не сказал. – его голос прозвучал глухо и как-то задумчиво. Нотки непонимания, удивления и отгороженности от меня оставили во мне неприятный осадок, но… его непонятное поведение меня уже мало заботило.
- Ты можешь мне его подарить? – тихо проговорил он.
- Я рисовал его для тебя. Это молчание. То, что было сегодня на берегу. Так тебе, правда, понравилось?
Вместо ответа – он улыбнулся, но глаза его так и остались настороженно-печальными. У меня возникло чувство, что я его нечаянно обидел или задел нечто, что очень сильно скрывалось. Какую-то печаль, тоску об ушедшем … может быть тоску об ушедшем танце… Мне захотелось что-нибудь сделать для этого странного соседа, что-то такое, чтобы вернуло в его глаза радостные брызги ветра и солнца, полета и … детства. Мне не понравилась его печаль. Она была черной. Черной и больной… Я подошел к нему и осторожно посмотрел на него. Он было задумчивым и грустным. Дима смотрел на рисунок, но мысли его были очень далеко. Я осторожно, чтобы не сделать еще хуже, тронул его за плечо. Он поднял на меня свои внимательные, подернутые дымкой печали, глаза.
- Дим, хочешь, я сделаю тебе чай? – спросил я. – ты какой будешь? Зеленый, черный, белый? Какой? А какой чай ты любишь?
- Не резкий. Черный, с запахом ванили… Но… наверное, поздно, уже… давай его оставим на потом? – опять эта печальная улыбка…
- Хорошо. Потом – так потом.
- Не расстраивайся. Мы обязательно попьем с тобой чай. Но… не сегодня. Мне уже скоро собираться. Я уезжаю. – он взглянул в мои глаза.
Я растерянно посмотрел на него. Вот как… В душе шевельнулась змейка обиды… Но… удовольствие и радость дня были сильнее всяких обид и недоразумений. Я улыбнулся воспоминаниям и … застыл от удивления. До меня дошел смысл его последней фразы…
- А… как?
- Ты слишком много задаешь вопросов – он поморщился, а затем, лукаво ухмыльнувшись, сказал – Увидишь – и тихо рассмеявшись, направился к выходу. – До чая... вечером?
Дверь тихо закрылась за ним. Я остался стоять посередине комнаты в полном недоумении.
Дима уехал рано утром. Он не стал будить меня. Просто исчез, оставив в моей памяти свои странные слова, нелюбовь к вопросам и тихую печаль в своих темных глазах. Печаль, так похожую на печаль в глазах моего друга.