История, которую я вам расскажу, невероятная, но… реальная. По крайней мере, так утверждает один мой давний знакомый. И я склонен ему верить. Ну, хотя бы наполовину…
Впрочем, мы знаем об окружающем мире только то, что на данном этапе нам дано знать. А чего не знаем, тому не верим. Как не верили наши далекие предки, что Земля - круглая; как еще совсем недавно не верили в полеты в космос и клонирование…
К сожалению, приятель запретил на него ссылаться:
– Да ты что?! Хочешь, чтобы я работы лишился! Скажут, твое место в психушке, а не на приличной фирме отделом руководить.
Еле уговорил его эту историю обнародовать. И то с условием, что имени приятеля я в это дело никогда не впутаю.
Итак, сидели мы с приятелем на рыбалке… Кстати, надо же как-то его называть – пусть будет Сергеем.
Так вот, Сергей, рассказал, что где-то в этих местах, в Аксайско-Донской пойме, он лет десять назад наткнулся на «летающую тарелку». Я, было, подумал, что приятель шутит – десять лет молчал, а теперь решил вдруг «вспомнить». Розыгрыш, не иначе. Но Серега произнес это слишком печальным тоном.
– Дату я хорошо запомнил – 32 августа, – Сергей с грустной усмешкой посмотрел на меня. – Ты скажешь: такого числа не бывает? Я тоже так ответил, когда Она мне сказала, что дает два дня на раздумье, а 32 августа за мной прилетит.
– Кто – она? «тарелка» что ли? Брось финтить…
– Нет уж, – перебил меня Сергей, – если зацепил, то выслушай. Она – это женщина, которая отпустила меня из НЛО. Точнее, даже помогла сбежать: обманула своего отца – командира корабля; он с командой в нижнем отсеке ремонтом был занят. Так вот, Она (не она, а это у нее имя такое: Она, с ударением на первом слоге) сказала: «Отец, я гостю корабль покажу». Тот махнул рукой. Не до вас, мол.
– И сколько же у него рук было? – съехидничал я. – И на каком, интересно, языке вы с ним разговаривали: русском или английском? Ты ведь больше никаких не знаешь. Или, может, на тарабарско-космическом…
Сергей замолчал. Я жалел, что перебил его. Клева все равно нет, пусть «заливает». Все занятие.
– Вот потому я десять лет и молчал, – сказал Серега печально. – Ты и то мне не веришь! Мы ведь с детства знакомы, я тебе когда-нибудь врал?!
– Ладно, Сережа, не обижайся. Рассказывай.
– Мне не надо одолжений. Я давно хотел рассказать и расскажу. Ты знаешь, меня это столько лет мучает. С того случая вся жизнь моя пошла наперекосяк. Так что слушай, деваться тебе все равно некуда.
– Извини, брат, – я приложил руку к груди, – больше не буду.
Сергей покачал головой: прикалываешься, мол. Но после непродолжительного молчания сказал:
– Только я, пожалуй, пояснить кое-что должен. Ты же помнишь, мне мой тогдашний шеф частенько поручал заезжих «тузов» на природе «выгуливать». Я терпеть не мог таких поручений, но что поделаешь, «специфика производства».
В тот день мы тоже отправились на рыбалку, сюда же, в пойму. Далеко я их не повез, какие из них рыбаки? Было у меня одно местечко: и уху там люди уже подготовили, и к ухе, соответственно…
Обычно я не пью на таком мероприятии больше двух стопок, но в тот вечер уж очень муторный тип попался. Пижон столичный. Я психовал, но виду-то подать нельзя. Вот, чтобы нервишки поддержать, я еще пару стопок сверх нормы накатил. Только зря. Потом и вовсе не выдержал. Ушел от костра в сторону железной дороги…
Но это мне уже после рассказали. Что со мной было в тот вечер, я совершенно не помнил. Пришел в себя дома. Точнее, на подходе к дому в четвертом часу ночи. Босиком, без рубахи. Подошвы горят: отшагал по железнодорожной насыпи все пятнадцать километров. Башка разламывается, но не с похмелья; ощущения совсем не те. Да и что мне 350-400 грамм под хорошую закусь…
Но это все пустяки. Что мне дома женушка устроила – отдельный разговор. На работе – тоже неприятности. Но главное, я два дня ломал голову: где был, и что произошло со мной после того, как отошел от костра?
Полный провал в памяти. Пустота. Такого со мной не было ни до, ни после.
Так, вот, через два дня после этой злополучной «рыбалки», в десять часов вечера я вышел во двор нашей пятиэтажки. Ну, ты помнишь, где я тогда жил. Перед подъездом стоит толпа: бабы, мужики, детвора. Думаю, сход какой? Нет! Они все в небо уставились. Галдеж стоит, руками размахивают.
Соседка по площадке поздоровалась:
– Привет, тоже на летающую тарелку вышел посмотреть?!
– Какую «тарелку»?!
– А вон, гляди, – и показывает в сторону недостроенного дома.
– Да это же луна!
– Сам ты «луна»! – довольная тем, что можно кому-то еще сообщить новость, соседка потащила меня за руку на середину двора.
– Вот луна, над домом.
Действительно, луна! Поглядел, куда все пялились – еще одна луна! Но только эта – неправильной формы овал, мерцающий голубоватым светом. Я сразу перестал кого-либо слышать. В голове как вспышка:
- Это Она за мной прилетела!
– Ага! – расхохоталась соседка, – На совещание тебя сейчас повезет!
Я ничего не сказал. Вернулся к подъезду и обессилено опустился на скамью. Окружающее вмиг исчезло. Перед мысленным взором мгновенными вспышками пронеслись события двухдневной давности…
Рев выскочившего из-за холма локомотива, ужас и пустота… Потом тепло ласковых рук, прикоснувшихся к моей голове и сразу – легкость и невесомость во всем теле.
Боли не было, а раз так, значит, я умер…
Жизнь – это ведь всегда боль или желание чего-то недостижимого. Страх, жажда… Я никогда не чувствовал еще такой легкости. Думаю, если я жив, значит боль придет. Но страха почему-то не было.
– Открой глаза. Боль не придет. И ты жив! Я забрала твою боль и залечила раны.
Я так и не смог вспомнить, каким образом мы общались. Хорошо помню только свои ощущения. Я лежал на чем-то вроде обыкновенной кушетки, но не чувствовал своего веса. Мы находились в комнате (или каюте?), окрашенной в тона светлого дерева. А может, не окрашенной, а сделанной из материала такого цвета. Надо мной склонилась женщина необыкновенной красоты. Вот только я ни за что не смог бы описать ее внешность. Запомнил лишь небесной голубизны глаза…
Знаешь, у меня такая особенность, если влюбился – не могу описать внешность. Но там было другое. Я каким-то образом сразу почувствовал, ощутил, что она красива, умна, добра… Впрочем, тебе, наверное, не интересны мои излияния?
– Я с удовольствием послушал бы, чем вы конкретно занимались с «идеальной женщиной» в этой самой «тарелке», что в результате этих занятий ты попал домой под утро, полураздетый и с адской головной болью. Ничего себе, идилия!
– Вы, журналисты, циники! Вам подавай только «жареное» да «клубничку»…
– Нам, милый друг мой, факты подавай, а не ощущения, которые наверняка уже после родились в твоей непутевой башке. Ты же ее идеализировал за десять лет воспоминаний. Кстати, с женой тоже развелся из-за тоски по этому небесному идеалу?
– Вот-вот. Именно так они себя и называли: «небесные люди», – обрадовался чему-то Сергей, но снова погрустнел. – Знаешь, ты даже циничнее уфолога, с которым я как-то ехал в одном вагоне. Из своих-то я тебе первому рассказываю. Да и то, видать, напрасно. А уфолог – случайный попутчик… Так тот все больше техническими деталями интересовался: « А что они там чинили, и как это выглядело?» Я сказал, что похоже на сооружение из каких-то труб, сопел, еще чего-то, датчиков разных…
Он сразу определил:
– Примитив. Космические пираты, а не представители Высшего Разума. Людей воруют для опытов, образцы всякие. А тебя, говоришь, отпустили. Женщина, говоришь, сбежать помогла! – Уфолог так обидно расхохотался. – Чушь собачья, они ведь бесполые. Размножаются клонированием!
Я ему чуть морду не набил, а он только смеется.
– Им через тебя что-то получить надо было. Вот и работали под «бабу». И «побег» устроили. Чудик, запомни: от них убежать невозможно. Наверно, в тебя чего-то вживили и «побег» через «бабу» организовали. Зря, что ли они возле твоего дома два вечера висели…
Нет. Я тогда еле сдержался, чтобы уфолога этого из поезда не выкинуть. А потом у самого сомнения закрались. Если бежать помогла, то зачем прилетала? И ведь сказала, что отпускают только с «провалом» в памяти… Но, я тоже ничего не помнил, пока Она не прилетела на флиттере. Еще говорила, что ее накажут за помощь в побеге…
– И ты сбежал от идеальной женщины, которая из-за тебя жизнью рискнула?!
– Нет, не жизнью, что ты! У них самое большое наказание: «списать на Землю». Такие наказанные -- тоже полностью теряют память и доживают среди нас.
– Как это? Они же не люди! Ну, пусть, как ты говоришь, внешне -- абсолютно похожи, но ведь обладают уникальными способностями и знаниями, до которых мы еще не скоро дойдем! «Теряют память» – так не в одной же памяти дело: эти их способности при определенных обстоятельствах ведь могут «проснуться»… – У меня аж дух захватило от такой простой разгадки феномена появления гениев среди нас, но я решил пока не отвлекаться и продолжил расспросы.
– Ну, ладно, Серега, а если бы ты решился идти к ней, что, на глазах у семьи и соседей выкрала бы? И как тебя забирать-то надо было: трап с НЛО спустить или лестницу веревочную?
– Тебе смешно, а я сидел тогда на скамье, оглушенный воспоминаниями и раздираемый противоречивыми желаниями. Меня, будто магнит, притягивал этот мерцающий свет, и одновременно было жутко не то, что сделать шаг, но даже пошевелиться.
Из толпы зевак выскочил мой младшенький, Данилка, и обрадовано плюхнулся ко мне на колени.
– Па, ты тоже видел? Вот здорово! Смотри-смотри, исчезает…
НЛО и вправду за несколько секунд растаяло, будто его и не было. Не знаю, почему, но у меня в голове сразу же возникла мысль: – Господи! Завтра я этого кошмара не вынесу…
На следующий день я с самого утра вдрызг напился. Наверное, что-то сболтнул жене спьяну. Короче, она не отходила от меня ни на шаг и пригрозила вызвать «психушку», если переступлю порог спальни. Знаешь, давай не будем о том дне. Не могу больше…
– Ладно, Сережа, понимаю. Ну, а расскажи-ка, что они тебе там показывали?
– Да ничего особенного. Я ведь и был там недолго. Она все уговаривала меня остаться, а я отказывался. Мол, откуда я знаю, какие вы, чем занимаетесь; может, меня моей стране вредить заставят… В общем, чушь плел. Мне почему-то казалось, что ее обидит отказ по семейным причинам…
Я ведь тебе не рассказал, ты и так высмеиваешь мою сентиментальность. Да ладно, чего уже там, коли начал говорить. Она ведь «сваталась» ко мне. Да, не смейся. Я тебя, говорит, спасла. Это судьба. Для земных людей ты уже мертвым был. Значит, ты мой, и я беру тебя в мужья. У них, как мне Она объяснила, женщина выбирает себе мужа, потому что женщин мало.
– А почему она была без мужа, погиб, что ли?
– Нет, у нее был муж. Говорила, я от него откажусь. Ты – моя судьба…
– Ну, ты силен! «Небесного» общеголял. Хотя, может, они там квелые все? Но ты-то, Серега, оживлять, читать мысли, их техникой управлять не смог бы.
– Она сказала, что это очень просто: любого землянина можно научить. Они, кстати, все земные науки знают. Да почему бы и не знать, если мне за считанные мгновения впрограммировали в мозг совершенное знание английского языка с оксфордским выговором, да в придачу с широчайшими познаниями в области литературы, истории и культуры всех англоязычных стран. Причем, представь себе, по ошибке! После травмы головы я что-то ляпнул на школьном английском. Фразу начал, а закончить словарного запаса не хватило. Ну, сердобольная Она мигом пришла на помощь, думала, что из-за механических повреждений я утратил свои знания, и быстро «восстановила» то, чем я никогда и не мечтал обладать. Вот так-то, друг, я и стал большим спецом в этой области.
Из чисто внешних эффектов мне заполнилась какая-то, вроде голографической, установка: в ней Хрущев в натуральную величину гопака перед Иосифом Виссарионычем отплясывал…
– А почему именно Хрущева вспомнили?
– Видимо, на рыбалке кто-то про Никиту анекдот рассказывал, я вспомнил, а Она, когда демонстрировала мне эту установку, воспользовалась обрывками моих мыслей, или что-то в это роде, я ведь не спец в таких вопросах.
Я уже говорил, что посадка у них, по-моему, вынужденная была – какая-то поломка. Только Она не была задействована в ремонтных работах; занималась моей персоной, водила по кораблю, всем представляла: «наш гость». Они вежливо приветствовали и больше не обращали на меня внимания. Между прочим, все, кого я там видел, были мужчинами. Это сразу можно было определить. И не только по одежде – все они были одеты в серебристые комбинезоны из очень эластичного материала. Около десятка их было – высокие, стройные, разные по возрасту и внешнему виду. Ее отец – седой, с коротко остриженной бородкой, но были там и блондины и брюнеты. Обычные люди, только малоразговорчивые.
В нижнем, техническом ярусе корабля, куда мы с Оной спустились на лифте из кают-компании и жилых отсеков (к тому времени женщина уже смирилась с мыслью, что я не останусь с ней), большая часть команды занималась ремонтом. Но все это происходило не то чтобы в полной тишине, нет, звуки были: скрежет металла о металл, шипение установки наподобие плазменной сварки. Не было привычной нам, землянам, суматохи, выкриков, гвалта. Все четко, продуманно, по-деловому.
Так вот, мы с Оной миновали ремонтируемый участок, не вызвав особого внимания команды, прошли по нижней палубе и скрылись за гигантской батареей из каких-то темных блестящих труб. Видимо, это были сопла главного двигателя корабля. Она подвела меня к какому-то люку, открыла его и сказала (я действительно не помню, произносились ли вслух какие-то звуки; главное – я все понимал, и меня понимали):
– Ты хочешь уйти? Это так просто. Спрыгни и иди. Только не огладывайся, – в ее словах была какая-то горькая ирония. – Впрочем, и этого не понадобится. Ты просто забудешь обо всем, что здесь видел. И обо мне тоже… Так надо. Иначе ты не простишь себе этого поступка всю оставшуюся жизнь. Но я помогу тебе. Ты не будешь помнить…
Все время, пока я был на корабле, я только однажды ощутил ее прикосновение: когда Она лечила меня. Но тут вдруг женщина прижалась ко мне всем телом. Сквозь тонкую ткань, а на ней был не комбинезон – обычное земное женское платье, скрывающее ее ноги до носков туфлей, ткань была какой-то причудливой расцветки: узоры из ветвей с листьями и мелкими розовыми цветами на неярком голубоватом фоне – что-то невероятно переплетенное. Но дело не в этом. Когда женщина прижалась ко мне, я мгновенно ощутил – какая это женщина!
Ты не смейся. Не было в тот миг плотского влечения, а лишь неземное блаженство и умиротворение. Я, казалось, растворялся в ней, как в теплом облаке, и одновременно всю мою сущность пронизывало исходящее от нее ощущение тепла и женственности…
Но это был только миг. Она тут же отстранилась.
– Прости. Это запрещенный прием. Я не должна была «давить» на тебя. Решай разумом. Только знай, через два дня – 32 августа я прилечу за тобой…
Вот тут я и залепетал что-то на счет нереальности всего; что это, видимо, сон, а 32 августа не бывает…
Она, как мне показалось, даже расстроилась, и сама легонько толкнула меня в проем люка со словами… А вот какими? Не то «помни», не то «прощай»…
Сергей замолчал, и я долго не решался нарушить его погруженности в воспоминания. Но профессиональное любопытство жгло меня, мешало, как это часто случается, быть тактичным, быть «воспитанным» человеком. И я спросил нетерпеливо:
– Что же дальше?
– Дальше… – Серега, как эхо, но совершенно без интонации, повторил последнее слово. Потом, будто стряхивая с себя минутное оцепенение, сказал: – А дальше ничего не было и не будет. Что было – я тебе уже рассказал. Но я и сам иногда сомневаюсь – а было ли?! А что будет…
Приятель долго молчал. Потом, так же молча, принялся складывать удочки. Сколько я его ни теребил, сколько ни приставал, он больше не возвращался к этой теме. Я оставил бесполезные попытки узнать что-либо еще. Лишь прощаясь, Сергей, глядя куда-то сквозь меня, сказал:
– Ты не вздумай кому-либо трепануть про все, что я тебе тут наплел.
Он как-то криво ухмыльнулся и добавил.
– Слышишь, забудь. Я все это… придумал, – ему сразу стало легче, и он уже уверенным тоном продолжил.
– Выдумал, понимаешь? Ну, как, здорово я тебя разыграл?
Но в глаза он мне так и не посмотрел, и в его бодряческом тоне не чувствовалось настоящей уверенности. А скорее, невысказанный вопрос: – Что это было, друг? Неужто я и впрямь чокнутый? Или… или я действительно отказался от своего счастья…
* * *
Вот и вся история. Хотите, верьте, хотите… Я пошел в библиотеку и попросил подшивки всех местных газет за август-сентябрь 1992 года. Мне пришлось перелистать достаточно много изданий, пока я не наткнулся на маленькую заметку. Привожу ее дословно.
«НЛО на выходные.
В минувшие субботу и воскресенье многие жители микрорайона, прилегающего к аэропорту, могли любоваться очень интересным и загадочным явлением. В течение сорока минут на северо-востоке ночного небосвода находился светящийся бледно-зеленым сиянием овал размером с находящуюся в это же время в ночном небе луну. Объект появлялся и исчезал в одно и то же время, в одном и том же месте два дня подряд: с 22 до 22.40 часов. 1 и 2 сентября. Специалисты, к которым наш корреспондент обратился за комментариями, ничего определенного по поводу этого явления не сказали»
Что ж, и я тоже ничего комментировать, а тем более высказывать свои предположения, не буду.