Тревога куда-то отошла. В зыбком мареве качались странные предметы. От них тянулись тоненькие трубочки и исчезали в том же мареве. Ленька закрыл глаза, подождал немного, и открыл их вновь. Белый потолок, белые стены, где-то над ним – капельница. Госпиталь?
- Тамара Николаевна, - тоненький голосок дрожал, - Тамара Николаевна, он глаза открывает.
- Ну, и чего ты, дуреха, перепугалась. Ты ж у нас будущий медик, ко всему привыкать надо. А тут не болтай много. Этот бомж – знакомый Семена Анатолича, - тут голос немного дрогнул, будто запнулся. – Сейчас позову доктора.
- Обо мне что ли? – Ленька удивился. Открыл глаза, повел ими по сторонам. Вроде в палате один, рядом никого. – Кто бомж-то? Я?
- Ну, как вы себя чувствуете? – голос приятный, внимательные серьезные глаза. Доктор взял Леньку за руку, слушая пульс. – Хорошо. Вы говорить можете?
Ленька попробовал открыть рот, но спекшиеся губы плохо слушались. Напрягся было, и, снова улетая в мир видений, услышал далекий голос доктора, - Тамара Николаевна, пить не давать, губы только смачивать…
Окончательно Ленька пришел в сознание только на третьи сутки. Слабость была еще очень большая, голова кружилась и звенело в ушах, но, главное, сознание он больше не терял. В пространстве и во времени ориентировался четко.
- Ну, что, служивый, будем жить! – Григорий Петрович присел рядом с Ленькой на принесенный стул.
- Лежи, лежи, - увидев Ленькино движение сесть, Григорий Петрович похлопал его по руке.
- Ты ж у нас – безымянный. Давай по порядочку вспоминай, кто ты, что ты.
- Берестов Леонид Сергеевич, - голос был слаб, но достаточно уверен. – Капитан запаса, уволен по сокращению штатов. Служил в Абхазии… С 92-го…
- А живете вы где, Леонид Сергеевич? Родные у вас есть? – перебил доктор, заметив чуть уловимое напряжение на Ленькином лице.
- Мать живет с сестренкой в Новосибирске, помогает ей с детьми, племяшки-близняшки, уже по три годика, - чуть заметная улыбка, тронувшая губы Леньки, не ускользнула от зоркого взгляда доктора. - А я живу один. Улица Советская, 24, квартира 11.
- Что ж вы, Леонид Сергеевич на улицу без документов выходите? Время такое, надо при себе паспорт иметь. Документы-то есть у вас?
- Есть, конечно, есть, доктор, - Ленька устало откинулся на подушку.
- Ну, ладно, капитан, набирайся сил. Придумаем что-нибудь.
Через пять дней Ленька выписывался.
Семен проводил странного капитана-бомжа до лестницы.
- Ну, что, капитан, не попадай больше в такие ситуации, - Семен протянул Леньке руку. Крепкое рукопожатие, глубокий взгляд.
- С таким и в Афган можно… - мелькнуло у Леньки.
- А друг, наверное, из него верный… - пронеслось у Семена, и он, улыбнувшись, еще раз крепко пожал руку капитана.
Закрыв за собой больничную дверь, Ленька осторожно спустился со ступенек. Была еще какая-то слабость у него, но Григорий Петрович сказал, что все это пройдет. Нужно питаться нормально и бросать пить. Ленька брезгливо сморщился.
Алкогольное отравление с осложнением. И это у него, у сильного крепкого капитана. Да как же он скатился в эту черную яму? – Леньку передернуло от собственных мыслей. Свежий ветерок залетел к нему за ворот рубахи. Пахнуло больницей и грязью.
- Леонид Сергеевич! – Невысокая, смуглая девушка, сидевшая невдалеке на скамейке, встала, и направилась прямо к Леньке. – Вы меня не вспомните, - сказала она, увидев напряженный взгляд мужчины. - Я – Наталья.
- Наташа..? – Ленька быстро сообразил, - да, да, это же Вы… нашли меня. Сделал шаг навстречу девушке, и тут же замер на месте, мигом представив всю картину. Молодая красивая девушка, пахнущая свежестью и чистотой, и он – небритый, осунувшийся, в грязной рубахе и насквозь пропахший больницей. Наталья заметила его замешательство – Леонид Сергеевич, я просто хочу Вам помочь… я… переживала… вы не подумайте… - и сама замерла в растерянности.
Озорник ветер вовсю раздувал паруса небесных кораблей. Он так разыгрался, шалун, что не заметил и сам, как быстро нагнал вместо белоснежных облаков тяжелые мрачные тучи.
- Ой, - холодная капля упала прямо на нос Натальи. - Здесь беседка недалеко, там можно и дождь переждать.
- Успели, успели, - девушка радовалась как ребенок, глядя на потоки воды, низвергающиеся с небес. – И откуда он взялся, этот дождь? Только что солнышко светило. – Она смотрела на Леньку не отводя глаз.
- Давайте познакомимся, - тонкая девичья ладошка протянута для приветствия, - меня зовут Наташа. Наталья Берестова.
Ленька вздрогнул. – Это я Берестов. Леонид Сергеевич… Он увидел изумление в глазах девушки.
- И я Берестова. Наталья Николаевна… - смущенно улыбаясь, девушка ответила на его рукопожатие.
Дождь шел очень долго. Сначала ливневые потоки сплошной стеной стали возле беседки, где сидели Наталья и Ленька. А они, отгородившись от мира этим дождем, разговаривали. Потом постепенно стало светлеть, и ливень перещел в просто сильный дождь. А они все говорили и говорили. Ленька всматривался в глаза девушки и видел лишь понимание и доверие, он впитывал в себя ее голос, ее взгляд с такой жадностью, как выгоревшая от зноя степь, впитывает в себя живительную влагу дождя. И пока еще нет признаков жизни, предчувствие того, что это произойдет, нарастает с каждым мгновением. А дождь тем временем перешел в просто дождь, и вокруг становилось светлее и светлее. Такой же очищающий дождь прошел и по Ленькиной душе. Бурный поток их речи перешел в эмоциональный мощный поток, а потом плавно перетек в тихое журчание ручейка.
Озорник ветер вспомнил о своих обязанностях, и так лихо растащил ослабевшие тучи по небу, что стало видно уходившее в закат солнце. Его догорающие лучи слились в едином порыве, и над городом встала радуга. Да такая яркая, цветная, завораживающая, как последний аккорд в этой сумасшедшей симфонии.
Продолжение…