Картина № 1.
Настя спала и видела во сне, как она, маленькая девочка, босая, в беленьком, ситцевом платьице, бежит по зелёной, ласковой траве навстречу отцу и кричит:
-Папа, папа! Посмотри, что я нашла!
Отец, раскрывая объятия идёт навстречу, широко улыбаясь. Его волнистая шевелюра редкостного пепельного цвета, отливает серебром, а взгляд улыбчив и лукав. Когда Настя подбегает к отцу, он подхватывает её на руки и поднимает высоко-высоко над головой.
-Папка! - кричит она. -Отпусти меня! Я уже не маленькая!
Отец отпускает девочку на землю и говорит:
-Для меня ты будешь всегда моей маленькой, любимой дочуркой.
Картина № 2.
Школьный коридор, заполненный учениками. Перемена. Настя в шестом классе.
Её обступили несколько учеников, пытающихся вырвать из рук девочки обычную школьную тетрадь со, старательно переписанными полу-детским почерком, стихами поэта, запрещённого для изучения в школе.
Настя отчаянно сопротивляется с горящими глазами, растрёпанными волосами, всячески стараясь сохранить заветную тетрадочку.
-А что это у нас такое? - интересуется Виктор Ледаев - признанный лидер шестого «А» класса. - Что это у тебя за стишки?
-Не тронь! - грозно отвечает ему девочка. - Не твоё дело!
Но тетрадь всё-таки вырывают из рук, и вот она уже у Виктора. Мальчишка бежит в класс. Все устремляются за ним следом. Он вскакивает на парту и, начинает читать, открыв тетрадь на середине:
-Зелёная причёска,
Девическая грудь,
О, тонкая берёзка,
Что загляделась в пруд?
Что шепчет тебе ветер,
О чём звенит песок?
Иль хочешь в косы-ветви
Ты лунный гребешок?
Виктор принимает картинную позу, кривляясь, гнусавя и закатывая глаза, читает стихи Есенина. Ребята начинают смеяться, слушая это представление и ослабевают хватку.
Настя, воспользовавшись потерей бдительности, как снаряд рвётся к фигляру, с силой толкает его, дёргая тетрадь на себя. Ледаев грохается со всего размаха на пол и начинает кричать не то от боли, не то от неожиданности и испуга. А девочка тем временем убегает от этого крика, надеясь спрятать тетрадь в надёжное место, чтобы никто не смог её найти: в противном случае это грозит большими неприятностями. Страх настолько осязаем, что инстинкт самосохранения срабатывает сам, перекрывая все остальные действия, мысли и желания...
Сознание Насти, словно переворачивает листок, закрывая одну картинку, и открывая другую.
Картина № 3.
Комната в родительском доме. Вечер. За столом отец. Поодаль мама с глазами полными печали. Настя сидит за столом, опустив голову вниз, из её глаз того и гляди прольётся чистые, и по её понятиям, невинные слёзы.
Отец говорит, обращаясь к дочери, как можно мягче:
-Дочка, ты уже у меня совсем большая — тебе почти 13 лет, и должна понимать, что ведёшь себя неразумно.
-А что я такого сделала, папа?! - выдаёт полное непонимание девочка.
-Ну, во-первых: ты разбила голову своему однокласснику.
-Не разбивала я ему голову! - протестует Настя. - Подумаешь шишка! И потом, он сам виноват: не нужно было забирать у меня тетрадь!
-Не перебивай, пожалуйста, отца, - просит мама, - послушай, что он говорит.
-А во-вторых: - продолжает отец спокойным голосом — в школу носить стихи недозволенных поэтов нельзя — я уже говорил тебе об этом.
-Папа, ну что тут такого?! - возмущается Настя. - Что плохого в стихах Сергея Есенина?
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость,
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.
Дремлет взрытая дорога.
Ей сегодня примечталось,
Что совсем-совсем немного
Ждать зимы седой осталось...?
-Почему их нельзя читать, папа, я не понимаю? Что в них плохого? Это же очень хорошие стихи... Мама, ну скажи папе, ведь ты же литературу преподаёшь!
-Настя! - начинает сердиться мать. - Мы уже говорили с тобой на эту тему: дома можешь читать эти стихи, но в школу носить их я тебе не позволяла!
-Машенька, - просит отец, - не повышай, пожалуйста, голос — это нехорошо. Настя уже всё поняла... Ты поняла, дочь?
-Да, папа, поняла.
-Девочка моя, - произносит примирительно мама, - помни, что твоя фамилия Милиотти: не Иванова, или Петрова, а Милиотти — и это само по себе вызывает подозрение у определённого круга людей...
-Маша, ну зачем ты пугаешь девочку? - удивляется отец.
-Я не пугаю, Миша, а просто предостерегаю её.
Картина № 4.
Снова вечер. Та же комната — с небольшими изменениями: за окном метёт вьюга. Зима. За столом все обитатели дома. Насте 16 лет. У неё в руках любимая книга.
-Настя, - предупреждает мама, - сколько раз я говорила тебе, что во время еды не читают?
-Я не читаю! - протестует девушка. - Я смотрю одним глазком.
-Отец! - обращается мама к главе семейства. - Скажи хоть ты ей — она только тебя и слушает!
-А почему нельзя? - интересуется отец.
-Память всю съест! - отвечает мать.
-Какая глупость! - смеётся отец, - Кто такое мог придумать?!
-Народ.
-Не стоит всю глупость, сказанную неумными людьми сваливать на народ! - парирует отец. - Он не настолько глуп, как его отдельные представители.
Пока родители пытаются в своих рассуждениях добраться до истины, Настя краем глаза пробегает по строчкам и совершенно упускает нить разговора. Книга настолько увлекает её, что девушка забывает обо всём, целиком углубляясь в повествование, и возвращается в реальность только тогда, когда чувствует на своём плече руку мамы. Её голос, наконец, достигает её слуха:
-Как она похожа на тебя, отец! Если ваше внимание чем-то занято, то вы уже ничего не видите и не слышите.
-Мама права, - улыбается отец, - за столом нужно кушать, а не читать — в противном случае это уже не ужин получается, а трагикомедия: ты же не видишь куда ложку несешь! А что если вместо рта попадёшь в ухо?
Настя поднимает глаза от книги и видит его улыбающееся лицо, глаза искрящиеся смехом, и понимает, что он подтрунивает не столько над ней, сколько над мамой.
-Нет, папа, - насколько можно серьёзней говорит она, - в ухо я не попаду: скорее уж в нос — он ближе расположен.
И тут раздаётся громкий, уверенный стук в дверь. В комнате наступает полная тишина. Стук повторяется ещё более настойчивей и громче.
-Кто это? - пугается мама.
-Не знаю, - отвечает отец, и выражение его лица меняется на глазах.
Настя смотрит на родителей и видит их тревожные лица, взволнованные глаза. Стук в дверь всё усиливается, не прекращаясь ни на секунду, создавая впечатление работы молотобойца.
-Девочки, - предупреждает отец, - успокойтесь. Я сейчас открою дверь. Ведите себя спокойно.
-Я боюсь, Мишенька! - выдыхает мама.
-Не бойся — это не то, что ты думаешь.
Отец открывает дверь и в комнату вваливаются несколько человек, ничем не отличающихся от обычных людей. Один из них, внимательно оглядев обстановку, спрашивает:
-Эта квартира Милиотти Михаила Андреевича?
-Д-да, - отвечает отец. - я Милиотти Михаил Андреевич. А в чём, собственно дело?
-Вы должны одеться и поехать с нами.
-Куда поехать?! - удивляется мама. - Ведь уже поздно!
-Это не имеет значения! Собирайтесь. В противном случае мы применим силу. Не заставляйте ожидать себя.
Мама пытается не-то что-то спросить, не-то сказать, но ей это не удаётся. Пока папа собирается, трое мужчин переворачивают всё в комнате, что-то разыскивая. Один из них снимает книги с полок, встряхивая их, и затем бросает на пол. Настя коршуном кидается к нему:
-Что Вы делаете?! Это же книги!
-Сядьте! - кричит главный из этой странной компании. - Сейчас же на место!
-Настенька, - тянет её за рукав мама, - успокойся, пожалуйста.
-Как же можно успокоиться?! - удивляется девушка. - Посмотри, что они делают с книгами?!
-Вы бы успокоили свою дочь, гражданка, - вновь подаёт голос старший, - это вам сейчас не на пользу. Мы ведь и сами можем успокоить!
Пока один перетряхивает книги, второй, тем временем, роется в белье, вытряхивая все ящики прямо на пол, наступая на чистые вещи, срывает с вешалок одежду, ощупывая её, и тоже бросает на пол.
Настя сидит рядом с матерью, в ярости сжимая кулаки и кусая губы, её щёки алеют от бессилия и стыда. Наконец, странная компания заканчивает свои разбойные действия и собирается покинуть их квартиру. Мать делает попытку добраться до отца, приговаривая:
-Миша, Мишенька, как же так? Что же это такое? Пустите меня! Пустите меня к мужу!
Но её оттесняют со словами:
-Не мешайте, гражданка! Ваш муж арестован за пособничество врагам народа. Оставайтесь на месте.
-Миша! Миша! - кричит мама. - Куда же ты?! А как же мы?!
-Успокойся, пожалуйста, Машенька, это какое-то недоразумение. Это ошибка, уверяю тебя! Я скоро вернусь... Разберутся, что это ошибка, и я вернусь.
-Как же, вернёшься! - с ненавистью произносит один из компании, находящийся недалеко от Насти. - Враг народа не имеет права находиться на свободе!
-Какой он тебе враг?! - с кулаками кидается Настя, - Он мой отец, и не какой не враг!
Настя пытается ударить мужчину, но тот с силой отшвыривает девушку, и она падает на пол и, ударившись обо что-то головой. Её сознание начинает затуманиваться. Раздаётся крик матери. Отец пытается вырваться из крепких рук людей в чёрной, неприметной одежде — людей без возраста и без лица, скрутивших его со злой силой.
-Выводите его сейчас же! - бросает главный отрывисто. - А Вы, гражданка, успокойте свою дочь, а то мы и вас обеих заберём за сопротивление.
Больше Настя уже ничего не видит и не слышит — сознание тухнет.
Картина № 5.
Насквозь промёрзший зимний Ленинград. Хмурое свинцовое небо. Город покрыт развалинами, воронками, копотью. Свистит холодный, пронизывающий ветер. По улице, взявшись за руки, идут два человека: Анатолий и Настя. Их только что расписали в Гор Загсе, и они оба безмерно счастливы, не смотря на холод, войну, не смотря на опасность.
Анатолий заглядывает в глаза Насти своими большими серыми глазами, а затем целует долгим, горячим поцелуем. Когда он отпускает её, Настя прячет своё лицо у него на груди, и её плечи начинают вздрагивать.
-Что ты, Настенька?! - волнуется Толик. - Я обидел тебя?
-Нет-нет, - успокаивает его Настя, - не обидел!
-К чему же слёзы, глупышка моя? - смеётся Анатолий
-Папу вспомнила! - поясняет Настя. - Как бы он сейчас за нас порадовался.
-Ты уверена в этом? - нарочито сомневается Анатолий. - Он был бы рад тому, что ты вышла замуж за безвестного сержанта?
-Какой же ты безвестный?! - делает удивлённое лицо Настя, - Ты очень даже известный: ты мой муж!
-Да, объективная характеристика! Ты думаешь этого было бы достаточно для твоего отца?
-Вполне.
-Ну, что же, моя дорогая жёнушка, я очень тому рад!
Они идут по улице, держась за руки, совершенно забыв, что рядом с ними, чёрной, страшной птицей, гнездиться война, что она груба, грязна, безжалостна, и в любой момент способна хищником броситься на избранную уже жертву.
Сердце Насти готово выскочить из груди, в ней всё ликует и поёт от радости. Она думает: - «Боже мой, неужели это всё мне одной?! Неужели это правда?...
-Бежим?! - спрашивает Анатолий, запахивая плотнее воротник её пальто.
-Бежим! - отвечает Настя, подавая мужу руку.
Они бегут по улице навстречу ветру, навстречу счастью, навстречу жизни. Насте кажется, что за её плечами вырастают крылья, что она сейчас взмахнёт ими и полетит — полетит! Вместе со своим любимым Толиком.
-Я лечу! Лечу!.. Лечу! - кричит Настя, крепко сжимая руку Анатолия.
Картина № 6.
Полёт души исчезает куда-то, не оставляя следа. Душу наполняет страшная тоска, опустошение, когда слёзы уже все выплаканы, а душа посерев и съёжившись в тяжёлый серый камень, болит так, что, кажется, больше нет сил терпеть эту боль.
Настя, в белом медицинском халате, стоит у окна в кабинете Любви Ивановны и смотрит в никуда.
-Настя, дорогая! - говорит Любовь Ивановна, дотрагиваясь до её плеча. - Прошло почти шесть месяцев со дня гибели Анатолия, а ты до сих пор никак не можешь взять себя в руки! Пойми, наконец, что твоё нынешнее состояние отражается на ребёнке: женщина во время беременности должна быть спокойной, добродушной и по возможности — весёлой, ведь ребёнку передаётся всё. Это наукой доказано, дорогая... Ты вредишь и себе, и ему.
Настя поворачивается к Любе: становиться заметным её округлый, аккуратный животик.
-Мне больше уже навредить нельзя... - отвечает она тихим, почти равнодушным голосом.
-Ошибаешься, подруга! - начинает сердиться Любовь Ивановна. - Вот когда родиться ребёнок, и будет кричать день и ночь, то ты поймёшь, насколько была неправа...
-Нет, Люба, - пытается улыбнуться Настя, - моя девочка не будет кричать день и ночь.
Откуда ты знаешь, что у тебя будет дочь? - удивляется Любовь Ивановна. - А что, если родиться мальчик?
-Нет, Люба, - убеждённо произносит Настя, - у меня будет девочка — моя Варенька.
-Ты уже и имя подобрала? - удивилась подруга. - Но почему Варя? В честь Вареньки Лебедевой?
-Да, Люба: она тоже будет Варей Лебедевой.
-Похвально, - соглашается Люба. - Варя была очень хорошим человеком: добрым, чистым, душевно щедрым... И красивым...
-Моя девочка тоже будет такой же: красивой, доброй и нежной.
-Иначе и быть не может! - соглашается Любовь Ивановна, радуясь в душе тому, что подруга, наконец, воспрянула духом.
В кабинет заглядывает медсестра и Люба уходит к раненым, взяв с Насти слово, что она отдохнёт здесь, в её кабинете, на диванчике.
Продолжение:
http://proza.ru/2009/02/17/919