«…однако самое загадочное в этой серии странных смертей то, с каким выражением лица были найдены все скончавшиеся. Губы их были растянуты то ли в широкой улыбке, то ли в гримасе крайней досады. Ну а такая деталь, как покусанные локти…»
- Так, прелестно, – Гавриил свернул газету и небрежно отбросил её куда-то в сторону, - Ну и как это понимать? Я тебя на землю зачем пустил? «Дай мне шанс, дай мне шанс»…
- Но я всё делал, как мы и договаривались – нёс весть… думал, что благую, - сидевшее напротив существо с чёрно-белыми крыльями и почему-то хвостом виновато опустило кудрявую голову и шмыгнуло носом.
- Ничего себе «благую», чего ж они у тебя все от таких вестей окочуривались как один? Что ты им говорил-то?
- Ну как что… Я им объяснял, почему всё у них в жизни так, как есть. Объяснял, что никто не виноват, что ни на кого не надо сердиться, что они сами слажали. Напоминал, где именно…
- Например? – Гавриил вдруг понял, что разговор обещает быть любопытным, снова подобрал газету, расстелил её на подоконнике, уселся сам и кивком пригласил собеседника пристраиваться рядом. Тот выдохнул с явным облегчением и проворно забрался на гладкую белую доску прямо с ногами.
- Вот, например, Анна Михайловна, местный «адвокат дьявола»…
- Я бы попросил при мне не выражаться.
- Ой, прости. Но это не я, это её так правда называли… Сейчас расскажу. Вобщем, в юности Аня мечтала стать балериной. Долго готовилась поступать в балетное училище, ноги в кровь на репетициях стирала, старалась. Потом пришла на вступительный экзамен. Посмотрела на других – и испугалась. Подумала, что нечего ей делать среди таких лебедей, что выйдет она на сцену, и засмеют её просто. Собрала тихонько вещи и ушла, даже пробовать не стала. А дальше понятно – какая разница чем заниматься, если тем, чем действительно хочешь, заниматься не можешь… Пошла Аня по накатанной дорожке. В семье-то все адвокаты – ходы-выходы уже были известны. Так что стала наша девочка адвокатом к радости родителей.
- Ну и чего в этом плохого? Как же получилось, что …
- Слушай дальше. Анна Михайловна за новое дело принялась так же старательно и страстно, как и за предыдущее. Но чем дальше она продвигалась, тем сильнее чувствовала, что занимает чужое место. Вот каждый раз и доказывала себе, что ошибается, что это её призвание и есть, что она права. Бралась за любое, даже за самое гнилое. Чем хуже, тем лучше. Оправдать могла кого угодно, даже очевидно виновного. Так что в результате клиентура у неё образовалась соответствующая.
- Ясно. И что ты ей сказал, на что глаза открыл?
- Сказал, что если бы она тогда не испугалась на экзамене…
- Её бы тут же взяли?
- Ну что ты перебиваешь! А ещё архангел.
- Всё-всё, молчу.
- В тот год не взяли бы. Но на экзамене том, в комиссии, сидел дядечка один... Она бы ему очень понравилась, и за следующий год он бы её так подготовил, что все бы ахнули. Но она даже не попробовала, вот где ошибка. Целиком и полностью её ошибка. И никто больше не виноват.
- Ну ладно, донёс ты до неё эту весть, и что?
- А то. На неё это почему-то ужасно сильно подействовало, она только и успела, что укусить себя за локоть, в сердцах протянуть «ыыыыыыы!» - и того, самого…
- Что того-самого?
- Умерла тут же от сердечного приступа.
- Тьфу ты, Господи!
- Я бы попросил! – тут же раздался приглушенный голос откуда-то далеко сверху.
- Тише ты, – шикнуло на Гавриила чёрно-белое существо.
- Извини, Господи, мы больше не будем всуе, - громко произнёс Гавриил и, перейдя на полушёпот, продолжил прервавшийся разговор.
- С Анной Михайловной понятно. Женщина, слабое сердце. А остальные? Кого ты там ещё осчастливить пытался?
- Потом был наркодилер Славочка. С ним тоже интересно получилось. Прямо психологическая драма. Если отбросить всякие там стечения обстоятельств и прочие неважные детали, то причина, по которой он в наркобизнес подался, выявится одна – он хотел быть безусловно нужным как можно большему количеству народа. Но чтобы самому при этом совершенно свободным оставаться. А как это возможно? Славик наш был реалистом и верил в вещи и чувства только кристально ясные, предельно материальные. Вот как наркозависимость, например. Он и любовь-то тоже всегда зависимостью называл. Хотя был, был у него шанс понять, что это не так, что настоящая любовь как раз свободу и подразумевает…
- Дело в девушке какой-нибудь значит?
- Догадливый ты. Да, была одна девушка. Любила его сильно. А про себя он как-то в начале не знал, любит или нет. Да и потом молодой был ещё, считал, что рано как-то останавливаться, вон их сколько вокруг ходит. Вобщем, расстались они. Он погулял-погулял, да и захотел вернуться, сильно захотел. А как вернёшься? После трёх лет отсутствия какая ж тебя обратно примет… Не стал даже пытаться. Просто не поверил, что так бывает, что она скажет «да». Так с тех пор и не верил…
- А она бы сказала?
- Сказала бы. Она его всё это время ждала. Ему надо было только спросить.
- И ты ему как раз об этом и сказал. Понятно. Он воскликнул «ыыыыыы!» и умер на месте…
- Ну что ты смеёшься? Так всё и было, я сам не ожидал! Любовь, блин…
- Как же ты сразу не понял, что что-то не то делаешь? Должен же был заподозрить...
- Я и заподозрил, раза с пятого. Мне как раз тогда гаишник попался, самый жадный в городе…
- А этот-то каким боком?
- Да он в молодости при поступлении в институт поленился сочинение проверить. Получил 5/3. Тройку за грамотность. Там ошибки-то были дурацкие, типа «классный» с одной «с». Если б проверил, сразу заметил бы. А так из-за этой тройки один бал не добрал, не поступил, дальше армия, после армии рынок вещевой, ну и пошло-поехало.
- И ты ему объяснил, что если бы не то сочинение и его собственная небрежность…
- Ну да, ну да… Слушай, вот чего они все так серьёзно, так сразу прям – бырк и всё…
- А ты так и не понял, дорогой мой Ангел Ы?
- Неа, не понял.
- Ну слушай. Гораздо больше, чем о сделанном, человек сожалеет о НЕсделанном. Особенно если понимает, что «всё пошло бы по-другому, если бы», и он сам себе главный виноватый. Это практически непереносимая мука. Ей ты своих подопечных и подвергал. Фактически мученическая смерть.
- Ой, блииин… Это значит, мне вниз возвращаться нельзя, меня там наши с потрохами съедят…
- Пожалуй что и съедят. Теперь все эти тобой «спасённые» не к ним, а к нам пойдут. И хочу сказать, наши от этого тоже будут не в восторге. Так что и наверх тебе пока путь закрыт.
- Ыыыыы
- Ладно, не ной. Побудь пока ещё посередине, только не трогай никого, договорились?
- А что делать? Договорились. Да чтоб я ещё хоть раз! Нет уж. Пусть лучше сами прозревают. Или не прозревают вовсе.
Расправив одно чёрное и одно белое крыло, Ангел Ы неуклюже подпрыгнул вверх, помахал зачем-то в воздухе хвостом и рванул куда-то в сторону моря. А Гавриил поправил нимб и принялся составлять объяснительную.