Видео по ссылке:
https://ok.ru/video/1732920937193
Фантастические приключения
с хулигано-эротическим уклоном
Пусть никого не пугает словосочетание: Хулигано эротический уклон. Просто, обыкновенная жизнь обитателей выдуманного городка, сдобренная юмором, эротикой и, малость, фантастикой. Просьба не обращать внимания на несоблюдение хронологии, а также, на появление тех или иных изобретений. Текст написан на жёстком разговорном языке.
1943 г.
Они подошли к месту вечеринки, как раз во время. За столом подымали стаканы, уже в третий раз, и двое друзей сразу же нарвались на штрафную норму. Алексей по-прежнему увивался возле Стрельцовой. Вопреки высказыванию Ольги, девушка отнеслась к его ухаживанию вполне благосклонно. Командир, решив, что хватит водку пьянствовать, объявил о следующем номере посиделок, выступлении местных артистов.
Алексей, к немалому удивлению Анюты, встал из-за стола, подошёл с остальными музыкантами к инструментам и, перекинув через плечо ленту, повесил гитару себе на грудь. Встав рядом с ветками, воткнутыми в землю, приблизил лицо к импровизированному микрофону и голосом, усиленным динамиками, возвестил о начале концерта. Тронув струны гитары, он перебором заиграл вступление к песне группы «Любэ» «Комбат». Красивейший звук, исходящий от почти электрогитары, гипнотически обволакивал сознание слушателей.
«А на войне, как на войне.
Патроны, водка, махорка в цене.
А на войне не лёгкий труд,
А сам стреляй, а то убьют».
Красивым баритональным голосом, Лёха повествовал о том, что война – это не игрушки, там надо убивать, а иначе тебя самого убьют. Особенно всем понравился припев про батяню комбата. К концу песни, зрители, в такт музыке, хлопали в ладоши, подпевая уже запомнившиеся слова. Сыграв ещё тройку общеизвестных военных песен, музыканты решили передохнуть. Вил принёс из домика патефон, поставил пластинку, зазвучало танго, Татаренко пригласил Ольгу на танец. Сдвинув назад кобуру, чтобы не мешала, он взял одной рукой руку девушки, а другую положил ей на талию. Оля обняла майора за шею, плотно прижавшись к нему. У него, от такой близости, даже пот выступил на лбу. Несмело топчась на одном месте, он с наслаждением вдыхал тончайший аромат духов, исходивший от его партнёрши. Наклонившись к её уху, командир прошептал:
- Оля, меня так волнует запах твоих волос…
- А меня, товарищ майор, очень волнует ваш пистолет, который упирается мне в ногу, - игриво проговорила девушка, ещё плотнее прижавшись к нему.
Татаренко, отлично зная, что никакого пистолета у него в кармане нет, смутился от такого высказывания, но как настоящий боевой лётчик, ничем не выдал своего замешательства, продолжая танцевать. Остальные посиделочники последовали его примеру, кроме двух пар. Греков и Кузнецов решили выпить ещё по сто фронтовых, а Цветков и Стрельцова вели любовный разговор.
Анна впервые чувствовала себя так раскованно и спокойно рядом с мужчиной. Алексей понравился ей сразу и она, даже, уже успела поцеловаться с ним, а рука парня, обнимавшая её по талии, доставляла приятное наслаждение. Лёхе девушка тоже очень понравилась, и ему хотелось бы провести с нею ночь, но как истинный джентльмен, он сначала решил её предупредить о своём нечаянном появлении в их времени, а для этого надо было открыть свою тайну. Анна могла увлечься им всерьёз, а он, может быть, завтра, снова попадёт в своё время, так зачем же зря обнадёживать девушку. Его настойчиво мучил Гамлетовский вопрос – «быть или не быть», и всё-таки он решился.
- Ань, ты бы хотела провести со мной ночь?
Анна, не ответив ни слова, согласно кивнула головой, при этом, сильно покраснев. Все её моральные принципы и устои полетели на фик. Вот до какой степени довело Лёхино обаяние геройскую девушку.
- Но, ведь, мы с тобой, быть может, больше уже никогда не увидимся, - сказал Алексей.
- Почему? - тихо спросила она.
- Понимаешь… Как бы тебе получше объяснить… Я не из этого времени.
- Ну, и откуда же ты? - Стрельцова смотрела на него большими серыми глазами.
- Из будущего, - вздохнул Лёха.
- Ты нарочно всё выдумываешь? - с недоверием спросила она.
- Так, - Алексей встал, - Я тебя прекрасно понимаю, в это трудно поверить… Подожди, я сейчас, - он быстро сбегал в домик и принёс свою сумку, - Гут! - с удовлетворением буркнул Лёха, роясь во внутренностях сумки, потом, вынул оттуда чёрную блестящую коробочку, - Вот! - показал её девушке, - Видала ли ты когда-нибудь подобную вещь?
- Что это? - Анна осмотрела коробочку со всех сторон, - Кнопки, шкала… Передатчик, какой-нибудь?
- Нет, это плейер, - Алексей открыл прозрачную крышку на коробке и вынул непонятный для Анны предмет, - Вот эта штука называется кассета, в ней находится магнитная лента, а на ней записаны песни, как на пластинке, и здесь их, штук тридцать.
- Не может быть, - усомнилась Аня, - Пластинка вон, какая большая, а на ней всего две песни.
- Так я ж тебе и доказываю своё происхождение из другого времени, - он достал маленькие шарики с проводами, воткнул блестящий штекер в гнездо коробки, - Давай, послушаем?
- Мне эти штучки напоминают наушники, - Анна осторожно взяла в руки мягкие кругляшки.
- Ты права, они самые, только очень маленькие. Хочешь послушать ту же песню, какую я пел, только в настоящем исполнении?
- Ну-ка… - заинтересовалась она.
Лёха одел ей на голову наушники, нажав кнопку включения аппарата. Анна вздрогнула и схватилась руками за наушники, прижав их посильнее к ушам. Опустив голову и прикрыв глаза, стала молча слушать. Дослушав песню, стянула с головы наушники и протянула их Алексею
- Ну, как? - спросил он.
- У меня нет слов. Я никогда ничего подобного не видела и не слышала. Музыка и исполнение просто волшебные, а инструменты, которые там звучат, я даже и не знаю, как назвать.
- Ну, теперь веришь?
- Не-а, - весело ответила она, - Мало ли, чего люди изобретут?
Праздник тихо заканчивался. Лётчики, разнеся инструменты и аппаратуру по местам, незаметно разошлись. Греков с Кузнецовым, прихватив с собой бутылку спирта, отошли к не освещённому месту, и присели на траву под кутом ароматной сирени. Татаренко прихлопнул крышку патефона, огляделся вокруг:
- О, уже все разошлись… Я даже и не заметил.
- Ещё бы, - ответила Ольга, - Мы так славно танцевали.
- Правда? - улыбнулся майор, - Тебе понравилось?
- Да, - искренне сказала она, - Я давно не упражнялась в танцах, как-то не досуг было.
- Виктор! - позвал Цветков, - Идите к нам.
- Да, да, да, - вспомнил Татаренко, подходя к Алексею, - Мы, вроде, хотели с тобой о чём-то потолковать.
- Садись, сейчас поговорим, только прошу не падать в обморок.
- Да, что ж я, институтка, что ли, какая?
Алексей, снова покопался в сумке и достал из неё, обещанный индейцем Джо, сюрприз – бутылку водки «Левша», изготовленную в городе Туле.
- Давайте, угощайтесь розливом двадцать первого века.
- Ничего себе, пузырёк! - майор оценивающе глядел на водку, - А может не надо? Ты, я гляжу, и так уже пьян.
- Это, почему же? - оскорбился Лёха.
- Да потому, - Виктор присел за стол, - Сейчас, середина века двадцатого, а ты… Двадцать первый, - передразнил он.
- Я же обещал тебе всё рассказать? - Алексей откупорил бутылку, - Так вот, мы с Ольгой, случайно попали к вам из будущего.
- Это, как?
- А вот так! Провалились во временную дыру и из 2002 года прямым ходом залетели сюда.
- Да вы, в своём уме? - майор даже привстал.
- В своём, в своём, - успокоил Лёха, - Анна , вон, тоже не верит. И если бы мне, кто-нибудь сказал об этом, до того, как это со мной случилось, я бы тоже ни в жисть не поверил.
- А ты хочешь, чтобы я поверил в твою абракадабру провала во времени? Это тебе не в подвал провалиться, - съязвил Виктор, - Сказал бы я тебе… - и передразнил, - Про дыру-у, - он покосился на Стрельцову, - Аня, этот Герберт Уэллс тебе тоже нёс околесицу?
- Да… И даже дал послушать, какие песни у них там поют, - она протянула плейер.
- Портсигар, что ли? Тогда зачем провода?
- Это маленькое радио.
- Чертовщина, какая-то, - пробурчал майор, одевая наушники себе на голову.
Цветков включил музыку и у Татаренко, чуть глаза не вылезли из орбит. Прослушав песню, он отдал плейер Алексею:
- Действительно, такую музыку я раньше не слышал, да и сам аппарат чудной.
- А, что за песня-то была? - спросил Лёха.
Какие-то, первые проталины, похороны Сталина, - тихо сказал майор, оглядываясь по сторонам, - Это, что за крамола? За такие песни, знаешь, куда упекут?
- А ты дальше вспомни слова… «Эх, шестидесятые! Важные, пузатые…»
- Ну, и, что? - не понимал Виктор.
- Ну… - Лёха потряс рукой, - Шестидесятые! Это же года.
- А кто ж про них знает, что там будет?
- Я знаю! Русским же языком тебе объясняю, мы из 2002 года.
Майор посмотрел на Ольгу, решив с её помощью рассеять свои сомнения, уж она-то не должна обмануть.
- Это правда?
- Да, - сказала Овечкина, - К нашему великому сожалению, потому что мы теперь не знаем, попадём домой или нет.
- Мать моя, - Татаренко потёр лоб, - Я просто не могу в это поверить, как сказка какая-то.
- Принимай, как есть, - Ольга развела руками, - Мы ошеломлены не меньше вашего.
- И к тому же, - вступил в разговор Лёха, - Идёт война, о вашем времени мы наслышаны: книги, фильмы. И про ваши скорые суды тоже отлично знаем, пулю меж глаз и в яму. Какие уж тут могут быть шутки. Так, что, Виктор, принимай нас, как настоящих ваших потомков.
- У меня в голове не укладывается… Такая прорва времени! - Татаренко взял бутылку, осмотрел этикетку, - Действительно, 2002 год… Носик, какой-то, на горлышке.
- Чтобы наливать было удобно, - Лёха отобрал у него бутылку и разлил водку по стаканам, - Ну, за скорую победу!
- Все молча выпили, каждый, думая о своём. Виктор, снова взял плейер, прочитал название:
- Панасоник… Это, стало быть, иностранцы сделали?
- Да, - ответил Алексей, - Японцы.
- А у нас, значит, такое не могут? Они, что же, умнее?
- Ну, я бы так не сказал. Просто, японцы, в этой области технологии, стоят впереди планеты всей.
- Постой, постой, - майор, опять схватился за голову, - А может, ты всё-таки шутишь? Ну, какая временная дыра? И японцы, они же враги наши… У тебя удостоверение есть? - перескакивал он с вопроса на вопрос.
- На, удостоверься, - Лёха со вздохом достал документ.
- Так, так… - бормотал Виктор, - С первого взгляда видно – не наш документ, но всё равно посмотрим, - он с удивлением поднял голову, - Вооружённые силы России?
- Совершенно верно.
- А почему не Советского Союза? Нас, что, победили?
- Будь спок! - Лёха поднял руку, - Никто нас не победил… Просто, теперь у каждой республики есть всё своё, в том числе, и армия.
Это была откровенная ложь. Цветкову совесть не позволяла всё рассказать о настоящей действительности. Ведь, майор, чего доброго, захочет ещё и застрелиться, узнав, ради чего он проливал свою кровь. Его невесёлые размышления прервал голос Анюты:
- Алексей, быть может, ты знаешь, когда война закончится?
- Конечно, знаю… В мае сорок пятого года, в Берлине, а в августе этого же года разгромят и японцев.
- Мы ж, вроде, с ними не воюем.
- Это пока, а в конце войны они что-то вдруг захотят оружием побряцать.
Виктор с недоверием покачал головой, потом, усмехнувшись, спросил:
- Да ты-то, откуда знаешь, когда и что будет? Пророком, что ли себя возомнил? Метёшь, чёрт знает что…
- Да говорю же тебе, - Алексей постучал кулаком себя в грудь, - Из будущего мы.
- Эх! - грустно вздохнула Анна, - ещё полтора года воевать… Сильны всё-таки эти фашисты.
- Не так уж они и сильны, - возразил Лёха, - Всего можно было бы избежать, если только наши вожди поумнее были бы.
- Ну, ты говори, да не заговаривайся, - встрял Татаренко, - Хорошо, что нашего особиста здесь нет, а то давно бы уже каялся в другом месте.
- Да уж, конечно, - язвительно протянул Цветков, - Чего, чего, а уж этого у вас не отнять. Расстрел отлично помогает раскинуть мозгами. И вообще… - Лёха махнул рукой, - А ну его всё к аллаху! Не буду же я, в конце-то концов, читать вам курс истории. Когда знаешь, что ждёт впереди, не очень-то и жить интересно.
- Ладно, - согласился Виктор, - Не будем об этом… Что есть, то есть. И всё же, в это трудно поверить.
- Во, что? - спросила Ольга.
- Да в вас, черт побери!
- А самолёт? - возразила Оля.
- Самолёт, это да… Нет, - командир приложил руку к груди, - Я, конечно, всё понимаю… Но, не понимаю. Сказка, да и только.
- Минуточку внимания, - Лёха достал из кармана бумажную купюру достоинством в пятьдесят рублей, - Разве это, не доказательство?
- Пятьдесят рублей, банк России, - прочитал Виктор, потом посмотрел банкноту на свет, - Водяные знаки есть, значит, не фальшивка. Год выпуска 1997… Царский орёл? Санкт-Петербург? У вас, монархизм? - Татаренко аж привстал.
- Успокойся, - сказал Алексей, - Всё у нас нормально, Россия цела и невредима. Просто, замучила ностальгия по прошлому, вот и решили поменять символику. Все моральные и материальные ценности, а также и идеология, полностью изменились. Приведу небольшой пример. Допустим, в вашей армии были отменены погоны, дескать, они напоминали белогвардейскую форму, а теперь их опять ввели. А? - Лёха потрогал погоны у Виктора на плечах, - Это, как, нормально?
- Нормально, я уже привык, мне даже нравится, - ответил Татаренко, косясь на свои погоны с большой майорской звездой и двумя голубыми полосками.
- Ну, вот, что и требовалось доказать, - Алексей взяв гитару, провёл по струнам, - Давайте-ка я вам лучше песню спою, написанную к тридцатилетию победы, а называется она «День Победы».
Спетая песня очень всем понравилась, и своими правильными словами, и прекрасной бравурной мелодией, напоминающей марш. Лёха много ещё чего хотел спеть, но в голове до такой степени всё перепуталось, что ему на ум ничего не смогло прийти, кроме известной песни Евгения Осина «Плачет девушка в автомате».
Греков и Кузнецов, оттягиваясь под кустом, тоже слушали пение, хотя слова до них еле-еле долетали.
- Сила, про чой-то он поёт? - спросил Кеша, ощупывая свои каменные яйца, и пытаясь снять с них глиняную скорлупу.
- Про какую-то девушку с автоматом, которая плачет.
- Ух, ты! А автомат-то ей зачем?
- А бес её знает, - пожал плечами Силантий, - Может, она партизанка, - предположил он.
Греков приложил руку к уху, внимательно вслушиваясь в слова песни:
- Ага, плачет на ледяном ветру… Слушай, Сила, с какого же панталыку она ревёт на улице, да ещё с автоматом?
- Ну, ты, словно баран, ей богу, - потряс головой Кузнецов, - Она, значит, с оружием пробралась в город на встречу со своим связным, а он не пришёл… Вот потому и плачет. Понял? Голова, два уха…
- Что же ей плакать? Не пришёл в энтот раз, придёт вдругорядь.
- Э-э, малый, - Кузнец покачал перед своим носом указательным пальцем, - Как знать… - он протянул стакан со спиртом, - Будешь?
- Всегда!
- От, ты! - ухмыльнулся Силантий, снова замотав опущенной вниз головой, - Как есть, попугай! А плачет эта девка потому, что любовь про меж них. Можа поссорились, - он округлил глаза, - А можа, убили… Да-а.
- Не-е, - усомнился Иннокентий, - Песня уж дюже весёлая… Встретятся.
- А по мне, так и пущай. Разве я против?
- Силушка, а почему ты меня попугаем величаешь? - решил выяснить Кеша, - Ты хоть видел обличье энтого попугая?
- А как же! - не моргнув глазом, уверил Греков, хотя сам и рядом-то не стоял с этим чудом, - Видел так же близко, как вот тебя.
- Да ну! - удивился Кузнецов, - И где?
- А когда пацаном был, на путях с батькой работал, так там цирковой вагон остановку делал, вот и увидел.
- И, что же энтот попугай из себя казал?
- А-а, - Силантий хитро прищурил один глаз, - Ходит такая птица по земле, важно так, а потом, как заквохчет, и разноцветным веером хвостище распускает. Да-а… Красивый такой хвост, будто жар-птица, и, что ей не скажешь, всё повторяет слово в слово. Да, что зря воду в ступе толочь, - Сила сплюнул в сторону, - Попугай, он и есть попугай!
А тем временем, Алексей и Виктор обсуждали план разгрома потайного фашистского аэродрома. Татаренко собирался поднять весь полк в воздух и нанести массовый удар, Цветков же, был категорически против.
- Ну, зачем? - горячо говорил он, - Зачем нужен весь этот шум? Вас ещё на подлёте к аэродрому обнаружат, и никакой внезапности не получится.
- Хорошо, давай не будем волноваться, - отвечал командир, - Ты, что предлагаешь?
- Полетим на моём самолёте и дело будет шито-крыто.
- Ты ж сам говорил, что у тебя кончился боезапас, - возразил Виктор, - И, что мы сможем сделать одним самолётом? Чушь собачья!
- Во-первых, - Лёха загнул на руке мизинец, - Боекомплект у меня кончился для ведения боя в воздухе, а для нанесения удара по земле у меня запаса ещё о-го-го! Ты, наверное, обратил внимание на два подвесных блока, что висят под крыльями самолёта?
- Ещё бы! - ответил Татаренко, - Это ёмкости для хранения горючего?
- Нет, - усмехнулся Алексей, - Эти штуки называются УБ-32, универсальный блок на тридцать два снаряда. Итого – шестьдесят четыре штуки. Лежат там целёхоньки и невредимы, словно маринованные огурчики.
Виктор уважительно кивнул головой:
- Твою мать! Это ж надо же, такая мощь… У танка, и то боекомплект меньше. И, что же, в вашем времени у вражеских армий тоже есть такое оружие?
- Есть, но наша техника, Российская, считается лучшей во всём мире, - и с гордостью добавил, - Я не говорю уж о космосе.
- А космос-то, здесь, с какого боку стоит? Он-то, причём? - не понял Татаренко.
- Как это причём? - возмутился Алексей, - Да наши космические корабли любая страна хотела бы иметь!
- Подожди, подожди, - у командира от волнения осип голос, - Вы, что же, в космос летаете? Я правильно тебя понял?
- Уже давно, - улыбнулся Лёха и, раздуваясь от распирающей его грудь гордости, продолжал удивлять убийственными фактами, - Первый искусственный спутник Земли – запустили мы, первый космонавт – наш!
- Когда? - спросил Татаренко.
- Что, когда?
- Я, говорю, когда космонавт полетел?
- В 1961 году… Старший лейтенант авиации Юрий Гагарин облетел несколько раз земной шар и вернулся Героем Советского Союза уже в звании майора, - Лёха поочерёдно взглянул на истуканские лица Виктора и Анны, и, решив, что больше не стоит травмировать их военные мозги, перевёл разговор на старые рельсы, - Хорош, ребята, баста! - сказал он, - Не будем забегать вперёд, сами всё увидите и узнаете, когда придёт время. А теперь, перейдём ко второму пункту нашей беседы, - он загнул на руке второй палец, - Вот спросил, что я смогу сделать одним самолётом?
- Вот именно, - майор с интересом посмотрел на Алексея, - Что?
- А то! Я за пять минут так взрыхлю этот аэродром, что на нём картошку можно будет сажать.
- Ну, это ты, брат, загнул, - отмахнулся Татаренко.
- Ладно, ладно, не веришь – не надо, дело твоё, - не стал спорить Лёха, - Завтра, сам всё увидишь, а сейчас, - он поднял стакан, - Ещё по сто наркомовских и на боковую.
Немного посидев, стали собираться разойтись спать. Майор встал, одёрнул гимнастёрку, потоптался на месте, не зная, что сказать, посмотрел на Цветкова… Тот сидел, словно глухарь на току, всецело поглощённый беседой с Анной. Виктор молча решил, что тут не надо никаких предложений, мол, парень и так найдёт, где и как ему «поспать». Потом, перевёл взгляд на Ольгу и только собрался сказать, где ей предстоит провести ночлег, как она, приложив палец к его губам, приблизила своё лицо к его уху и тихо шепнула:
- Не надо слов… Мы сейчас уйдём отсюда, и я тебе покажу, как умеют любить девушки двадцать первого века. Согласен?
- Не вопрос, командир, - так же тихо ответил он.
Не прощаясь, они бесшумно слиняли в темноту ночи. Когда Алексей с Анной, после продолжительного поцелуя прервались, чтобы отдышаться, рядом уже никого не было.
- Ты классно целуешься, - сказал Лёха, - А говорила, что не умеешь.
- Учитель попался хороший, - Аня любовно поправила чёлку на его лбу.
- Ну, тогда я делаю предложение, от которого, тебе не отвертеться.
- Какое? - Анюта смотрела на него томными глазами.
- Мы сейчас найдём с тобой укромное местечко, где можно будет заняться выполнением домашнего задания, для дальнейшего обучения.
Он обнял девушку и прижал к себе. Его прибор упёрся Анне чуть ниже живота.
- Ой! Что это у тебя? - растерялась она.
- Это мой мышонок, - пошутил Лёха.
- Какой крупный! - уразумев, в чём дело, сказала Аня и смущённо уткнулась головой ему в грудь.
- Надеюсь, ты пустишь его переночевать под свой лохматый коврик?
Анна смутилась ещё больше и едва слышно прошептала:
- А куда ж мне деваться-то? Милости просим.
***
- Гляди-ка, Сила, - сказал Иннокентий, - И командир ушёл, и гости… А мы-то, чё?
- Ты прав, пора и нам, ведь, завтра работы невпроворот, - Силантий поднялся с травы, протянул другу руку, - Держись меня, а то с курса собьешься.
Греков закурил папиросу и потащил Кузнецова за собой. Тот, молча болтался за ним, словно лодка за буксиром в крутую волну, потом, резко остановился, чуть не вывихнув руку Силантия, и, подняв голову к звёздному небу, промычал:
- Сила, дай закурить.
- Да ну, тебя, к лешему! Ты и курить-то не могёшь.
- Могу, я уже научился.
- На, - Сила протянул ему папиросу, - Травись на здоровье.
Иннокентий прикурил, закашлялся, согнувшись пополам:
- Кха, кха! Гадость, просто замечательная, - с надрывом в голосе простонал он.
- А я, что говорю? Пошли уже.
- Сей секунд, Силушка, я только до сортира наведаюсь.
Силантий присел на траву, ожидая, покуда его напарник оправится. Внезапно, раздался глухой хлопок, крыша туалета слетела напрочь, и высоко вверх полыхнул смрадный клуб дыма. Мимо Силантия пронесло сорванную с петель дверь, вслед за которой кувыркался Кеша. Он упал возле ног охреневшего Грека и, встав на колени, пытался натянуть на свой закопченный зад то, что осталось от его галифе. Повернув очумелое лицо в сторону Силантия, он с испугом прошептал:
- Что это было?
- Я, думаю, это была свадьба папиросы и того ведра бензина, которое ты надысь сюда опрокинул, - и издеваясь передразнил, - Вонизма не будет. Как, яйла твои, не испеклись?
- Всё путём, Сила, - сказал Кузнец, осторожно трогая своё хозяйство, - От такого полёта у меня всё осыпалось. Обжиг прошёл нормально, можно идти отдыхать.
- Ага, пойдём, - согласился Греков, - Только за этот сортир, нас с тобой, командир натянет по самые колотушки.
- А, что делать? - вздохнул Кеша, и философски заметил, - Судьба-а…