1
Сила в теле такая, будто я валил лес последние два месяца... Мои стальные мускулы рвут по швам одежду, а кулак, когда я ненароком задумаюсь, выжимает влагу из упрямого металла дверной ручки... Подружки куксятся и массово покидают поле моего зрения, улетая к морю и солнцу в ласковых объятиях платежеспособных попутчиков. Все, что сейчас происходит со мной – это работа и опять работа… Аврал в кинематографе, спровоцированный извечной жадностью продюсеров и многозначительной болтовней о грядущих трудностях. Мы гнали наш бездарный сериал, будто пытаясь успеть к раздаче призов… Я нес свое бремя, различая впереди тлеющие огоньки неясного будущего.
Неожиданно свалившиеся выходные, длиной в неделю, пробудили мой угасший интерес к жизни, протекавшей параллельно моим будням. Апатия, обреченность, недосып, смутные порывы - апофеоз уставшего воображения – сменились блаженством, не спешащей никуда свободы. Полный желаний, я не хочу никуда идти. Я просто сижу и наблюдаю за своим бездействием, в этом есть некое эстетическое наслаждение – созерцать собственную экзистенциальную апатию. Иррациональное поглощает материальный мир, в том числе – его уродливые проявления. Такие, как будничность, рутину, финансово-экономические отношения, споры хозяйствующих субъектов. Как интеллигентные войны, которые после двухсот залпов и двух сотен трупов, перемещаются в уютные офисы европейских штаб-квартир, переходя в недопустимую стадию цинизма, когда враги лучезарно улыбаются репортерам, выдавая прищур от фотовспышек за мудрость пастыря. То, что подчистят в новостях, догонит желающих в интернете – дымящиеся руины, плач матерей, шокирующий натурализм опустошения, анатомические составляющие человека на ветвях цветущих яблонь – все это где-то между презентацией нового мобильника, прогнозом погоды на курортах и тест-драйвом последней модели внедорожника. Апофеоз безнравственности, воплощенный в причудливой мозаике каждого нового дня – беспощадная эклектика цивилизации, пожирающей самое себя.
2
Мечта... Романтика первооткрывателя... Горящие взоры студентов. Табачный дым отшумевших споров. Накормить голодных, дать кров бездомным. Устремить взгляды вверх, к новым тайнам. Все во имя цели, в ущерб личному, в обход устроенности, порой – сытости. Но разговоры в прошлом. Годы изнурительного труда, каплями высохшего на лбу пота, отлетели в вечность. Он сумел создать новый вид энергии. Практически из воздуха. Пока на бумаге, но на практике - это сулило перевернуть мир. В добром, конечно, направлении. Рукоплескания признания, фотовспышки славы, прочая ерунда – не трогали его. Он был готов стремглав проскочить все неизбежные формальности, лишь бы его открытие быстрее заработало на общее благо. Им двигала все та же чистая мечта неискушенного студента.
Он прежде не знал этого, но слова убивали. Мерно поднимаясь под гулкие своды родной Альма Матер, они плетью рассекали беззащитную плоть его души. Профессор, глядя поверх его головы, с невыносимой печалью в глазах, работал этой плетью:
«Спрячь это подальше… А лучше – уничтожь… Пока не уничтожили тебя… Ты хочешь заменить нефть и газ на другой источник энергии – практически бесплатный и неограниченный? Ты с ума сошел! Твой идеализм… лучше назвать идиотизмом… не пошатнешь этого гигантского монстра… открытие породит еще больший хаос... никакого счастья для всех… купи себе хороший коньяк, Андрей… приди в себя…. работай дальше…»
Слова переставали убивать, теперь они только жалили, сея гнев и ненависть. – «Во имя своих личных целей и радостей. А твои бумаги пусть останутся у меня. Я их покажу друзьям сегодня же, но только для того, чтобы разделить с ними свое восхищение. Я даже, имени твоего не буду упоминать. Для твоего же блага…".
В тот же вечер профессора нашли мертвым у подъезда. Все говорило о том, что он поскользнулся и ударился затылком об асфальт. Какой-то нечистый душой прохожий прихватил его портфель с открытием мирового значения. Открытием, так и не явившимся миру. «Трагическая нелепая смерть большого ученого», - сокрушались газеты. Молниеносный ответ всемирного зла, расчетливое убийство во имя великого молчания – абсолютно точно знал Андрей…
Откупорив коньяк тем вечером, он, спустя годы, так и не перестал пить. И пил, пока не увидел в углу зверька. Похожего на ленивца. С огромными, несчастными глазами. Тот сидел и дрожал. Когда Андрей захотел его пожалеть-погладить, зверек просто исчезал, тут же появляясь в другом углу. Андрей приручал его несколько дней, пока не удалось подружиться. Они много общались длинными вечерами. Андрей рассказывал ему о своем открытии, о несовершенстве человеческой сущности. Новый друг попискивал в ответ и эти звуки мозг Андрея переводил в слова… Год назад, Андрей спьяну попал под машину. Вернулся из больницы, покалеченный, но с проветренной головой. Зверек исчез. За грустью о потере неведомого друга, открылась убогая тайна его появления. Деградация, крах, бездна с большими несчастными глазами…
Тренируя мозг, он работал в стол. Постиг природу многих тайн и более не стремился делиться ими с людьми. Когда бумаг с расчетами накапливалось много, он их уничтожал. Люди болели, потому что не хотели выздоравливать. Мир не хотел больше жить.
Большое причудливо соединялось с малым, угол его зрения, упиравшийся в край соседнего дома и кусочек улицы, трансформировался в астральный желоб, по которому к нему в ладонь скатился Земной Шар. Не дыша, словно боясь поднять ураган, он разглядывал его, поражаясь синеве океанов и рельефности материков. Как мир безнадежно мал, незначителен и уязвим, даже в его трепетных пальцах! На миг, потеряв концентрацию, он позволил исчезнуть желобу и планете Земля на ладони. И снова он видел лишь кусок заснеженной Москвы. Уютно белой. Гулкой и отрешенной.
Его должны забрать. Им пригодятся его открытия и мысли. Его мечта о всеобщем благе, мире без войн, без плача и боли. Он услышал это среди ночи. Голос вещал беззвучно – прямо в мозг. Друг-ленивец, автомобиль, сбивший его – все это звенья одной цепи. Все спланировано. С целью очистить его сознание. Миссия еще не завершена. Все впереди…
Завтра. Уже завтра за ним прилетят…
Когда с его окном поравнялась прозрачная сфера, он понял, что пора. Ничего не следует брать с собой. Ничто в этом мире не достойно того, чтобы забрать его в вечное странствие. Какой смысл с букварем ломиться во всемирную библиотеку?
Поверх несвежей футболки с надписью «панки не мертвы» он натянул уютный водолазный свитер и распахнул окно. Сфера услужливо обозначила контуры открытой двери. Заметив на улице нескольких зевак, он машинально прокричал им о целях путешествия, прекрасно понимая, что не будет услышан. И шагнул внутрь…
Есть величины, о которых нельзя говорит напрямую. Они теряют свою безграничность. Есть пространства, которые следует просто принимать.
Не обо всем стоит заявлять во всеуслышание. Очарование тайны помогает нам пробовать жизнь на вкус и двигаться вперед.
Внизу под собой, Андрей увидел панику и суету. Люди копошились над его телом, распростертом на асфальте. Потом мимо проплыли крыши домов, белоснежные поля пригородов, мир людей становился все мельче и постепенно стал неразличим. И вот, перед его взором большой елочной игрушкой повис земной шар, который он еще недавно вертел на ладони. Ничего не надо брать с собой, не то, что теплый свитер – даже тело – подумал он, вглядываясь в россыпи звезд.
«…Кричал, что его должны забрать, мол, они знают ответ… Агент Малдер, бл…» - сплюнул парнишка-санитар.
3
В бегстве от мучительных новостей, наполняю день своими радостями. Соорудил из досочек подставку для ноута, чтобы он не грелся, бедолага, от моей жаркой переписки на сайте знакомств.
Алла, 23 года… назначила мне свидание со своей игуаной. Видимо, Я – Иван-дурак, она – царевна-лягушка-игуана… Алла – явно лишняя в нашем дуэте…
«Кого ищете здесь?» – интересуется Ирина, 32 года. Действительно, кого, чего, мы постоянно ищем? Так и не найдя себя? Абсурдность нашего жизнебиения грохочущим локомотивом несется в бездонные объятия полного гротеска. Ты девочка из Одинцово? А, может, ты мальчик из Подольска? И в какого монстра превратится игуана? Захлопываю крышку Интернет-Вселенной.
Остается беспорядочно вспоминать…
…Так тихо бывает только летом. В моей голове пустыня. Надо сделать фото для загранпаспорта. Ты сопровождаешь мое непослушное тело. Боевая подруга Маша, улыбчивая и непокорная. Пиво сладостным приливом плещется прямо там, где у всех находится мозг. Фото не понадобилось, но я не знал об этом тогда…
…Мне нравится идти вдоль стены, проводя по ней пальцем…
…Детская игра – «12 палочек». Один водит, остальные прячутся…
…Завтра первый раз в первый класс… Не сплю… Волнуюсь – где стоят мои новые парадные ботинки…?
…Гроза, десятый класс, босиком по лужам в гости к однокласснице. Раскрутили ее на «чирик» для репетитора, потратили на шампанское… Смеялись на кухне…
…К моему удивлению, вся старая одежда оказалась мала. За полгода в учебке я набрал почти десять кило и превратился из худосочного юноши с цыплячьей шеей, в мордастого крепыша. Благо, мамин близкий друг привез мне царский подарок из Марокко – джинсовый костюм «levi’s». Неважно, что арабский самострок…! Взяв на три размера больше, он не прогадал – костюм пришелся впору. Невыносимое удовольствие – душ, французский одеколон, джинсы, пружинистая отдача кроссовок при соприкосновении с асфальтом. После военно-морских прогаров – кроссовки – верх блаженства. Я больше не помню, как из ануса стыдливо выскочила маленькая какашка страха, при виде ведроподобных кулаков старшины первой статьи Янпавлиса, собиравшегося проучить меня за курение перед утренним разводом. Моя осанка тогда изменилась в сторону прямой и гордой – приходилось сжимать ягодицы в тщетном желании не испортить атмосферу. Все позади! Я дома. На двое суток. Я хочу увидеть Аню, друзей, услышать новый альбом Аквариума «Радио Африка». Пройти по району, глотнуть из горлышка портвейн на детской площадке, где мы вечерами тусовались в другой жизни. Я счастлив и не думаю о скором возвращении к армейской лямке…
- …Когда ты повзрослеешь? - смеясь, теребила ты меня по загривку. Решив остепениться, я обнаружил, что ты ушла от меня. Тебе стало «скууууучно» - именно так ты растянула свою маету в подсмотренном е-мэйле, отправленном подружке в Америку…
* * *
Зашвырнул шмотки в стирку, упал, задрав копыта. Кино-книги-сон и снова блуждания по закоулкам памяти…
…Командировка в Смоленск. Был с похмелья. Около местного кремля купил чекушку и раздавил в сторожевой башне, глядя на чужой город в бойницу, словно, заняв круговую оборону… Вечером посетили заповедник. Места кровопролитных боев. Пятки горели. Казалось, что стою на костях…
…А в Страсбурге я не был. Я там спал…
* * *
Спустя три дня, наблюдаю, как сужается ареал моего обитания. Скучаю по центру Москвы, праздношатанию и незнакомым лицам. Назначаю свидание одной из интернет-соискательниц…
«Я – визуал», - твердишь ты мне… «Тогда, я – зоофил», - оставляю при себе…
Твой отец – баптист из Сиэтла, а мой – эгоист из Крылатского. Я не сторонник пустой механики. Глупо и скучно начинать отношения, которые заведомо обречены только на секс и медленное затухание взаимного интереса… Но! Пухлые Амуры вновь показывают иррациональность любовного наваждения. Вижу, что мы чужие, что двенадцать лет разницы не сближают нас. Понимаю, что трудно находим общий язык. Но глаза! Что я могу поделать с твоими ослепительно-синими, кошачьими глазами?! Я заворожен их блеском, пока ты говоришь о вещах, абсолютно будничных. И мне кажется, что на самом деле – ты открываешь мне тайны мироздания.Мы говорим о счастье:
- Быть счастливым не трудно – достаточно сделать счастливыми других… - уверяешь ты.
Наше поколение воспитано женщинами? Наверное, поэтому, мы так инфантильно убиваем друг друга…
Безжалостно пропалываю едва возделанные грядки, не оставляя душистых ростков – только полезные всходы здравомыслия и наглухо запахиваю душу болотного цвета американской военной куртки.
Запоминаю только кошачьи глаза. Сухость во рту и нервное томление от прикосновения к тайне, о которой ты сама не ведаешь – просто, олицетворяешь ее. Глаза кошки не отражают наш реальный мир – в них запредельная глубина вечности, тьмы египетской, мудрости вне времен и событий… хотел бы я так. У людей алчущие глаза преданной собаки подобострастно глядящей в рот хозяйке-судьбе.
Они сильны и их много. Псы войны. Они меряют мир шириной своего, едва заметного лба…
Пока Европу мучают газы, второстепенное, вновь вытесняет истинное, как и было всегда. Проекция событий на девственную почву вечной человеческой наивности. Мышиная возня на тонущем корабле. Главное – успеть решить, кто главный в похоронной команде, остальное не важно. Когда придется все начинать с нуля, если такой благоприятный шанс предоставится, все будут вновь до смешного равны. И снова начнут выбирать главного.
Мерной волной набегают новые дни, уходя в океан времени и тьмы, чтобы снова смочить теплый песок вселенской слезой нового завтра. Выбирайте сами, чего бояться – морщин, падения нравов или падения курса валют.
Тяжелые гитары поливают ход моих мыслей. Музыкальное сопровождение превращает мой отпуск в бессюжетный видеоклип. Почти ритуальное совершение ежедневного круга. Шаманская пляска будней, околдованных издевательским заклинанием «такова жизнь»…
Апокалипсис грядет. Самое время внепланово смотаться в «Ашан» и затариться впрок – мало ли, может, больше не доведется…
Тотальный шопинг спасет планету от вымирания…
Вот то немногое, что хочется запомнить и взять с собой:
Лучи солнца, астральными консистенциями, пробивающие плотную листву.
Свет поцелуя, угасающий на твоих непокорных губах, норовящих сложить что-нибудь фатальное.
Судьбоносность случайных встреч, мифический туман несложившихся отношений…
Пару пива и пачку сигарет…
И слова любви…
Я видел во дворе дома напротив трагедию. Первый акт – крик человека в распахнутое окно. Нет, не крик - ровный, громкий монолог, холодное спокойствие. Затем человек рухнул вниз. Словно сделал шаг в пустоту. Вопли ужаса, скорая, милиция. Человек погиб. Странно и нелепо. Что его толкнуло, я не узнаю никогда. Но эта трагедия недостающим звеном гигантского паззла легло в свою ячейку – миром правит отчуждение, хаос нарастает. Великий исход продолжается. Грустно, но я могу лишь наблюдать. Я не стану звеном паззла, а буду жить, не смотря ни на что. Еще пара дней и я впрягусь в общую гонку. Без сожаления, что опять новости обойдут меня стороной и я просплю начало новой войны. Я буду жить. В этом прекрасном, сказочно-красивом мире, где убивают детей…