Победу в схватке каждый раз
Я болью в сердце ощущаю……
( моему папе )
Вот и лес. Э-эх… соскучился !... А ти-и-шина какая стоит !.. Воздух какой ?! Голова кружится!,- Георгич, подняв вверх голову, закрыл глаза, глотая обкуренными лёгкими морозную свежесть . Наконец – то вырвался из городской суеты, забуду обо всём хоть на чуть.Вечные проблемы,вечные.Суета съедает, главного не замечаем.Красоты не замечаем.
Георгич был болен охотой, любил её.Понимал и зверя, и птицу.
Тем временем машины с охотниками не спеша подъезжали на место сбора.
Кто-то уже начал расчехлять оружие. Кто – то, как Георгич наслаждался красотой мест, жмурился от белизны бриллиантового снега , осматривая попутно еловых великанов , покрытых белыми шапками ушанками и охраняющих тишину от чужаков.
Срывающийся с верхушек снег с шумом падал по веткам , осыпая снежными комьями всё вокруг,потрескивая сломанными сучьями, как автоматной очередью предупреждая об опасности его обитателей. "Тут чужаки"- шумел лес- "Хоронись!".
-Дааа…- протяжно произнёс Георгич - нельзя привыкнуть .
-Эх, Хорошо! – откликнулся в ответ Кузьмич, стоящий позади , одновременно вскидывая ружьё на плечо и прицеливаясь. – Хорошо-о-о! И погодка дай Бог. Лёгкий морозец в самый раз. Приятно будет постоять ,пусть даже, если и не завалим, и без выстрела, просто отдохнуть,дыхнуть азарта.А ? Георгич? А вообще кому повезет. "Моя" сказала, "без мяса не приходи".
Постоять - это значит, стоять на номере ожидая зверя, то есть на том месте, куда расставит егерь охотников.
Через четверть часа собрались все. Егерь Николай ,пересчитав всех прибывших,закурил напоследок, попутно осматривая ружьё Георгича спросил:
- Сколько лет-то ему? - затягивая и покашливая от смешивания в лёгких свежего воздуха и сигаретного дыма .
-Тридцать, - ничуть не смущаясь, ответил Георгич - никогда не подводила меня моя двухстволочка, умельцы делали.Сейчас таких мастеров нет.
Ружьё было почти раритетным по сравнению с другими современными ружьями.
-На зверя надо ходить на равных – продолжал Георгич - у него ведь клыки новые не вырастают,опять же и когти не новятся. Он честен с нами, а мы всё выдумываем, как бы нам облегчить свою победу над ним.... То капканы изобретаем хитрые, то ружья сверх меткие. Привык вот к своему ружью, новое никак не приглянется.
Тут Георгич слукавил. Пенсионеру новое ружьё не купить по нынешним ценам. Вот и оставалось ему беречь и ухаживать за двухстволочкой –ижечкой как за ребенком. И почистит вовремя и где надо лаком покроет, да и хранил его по старинке, завернутым в шерстяную материю как дитё - в тепле и сухости ,а не в железном шкафу.
Георгич бывший военный, шестидесяти пяти лет, крепкого телосложения, коренастый, среднего роста. Занятия спортом в прошлом внешне отразились на его фигуре в лучшую сторону.Сохранились ещё остатки молодецкой удали в его походке.Строевая выправка была видна невооружённым взглядом - выглядел всегда подтянуто.Всю свою жизнь отдал армии, прослужил не много не мало двадцать семь лет. И поэтому по привычке в его ответах всегда присутствовала фраза «Так точно!», оставшаяся в сознании на всю оставшуюся жизнь.
-Ну, что двигаем? -громко обратился егерь к собравшимся .
-Так точно!- ответил Георгич , закидывая ружьё за спину.
-Да... пора уж! А то пока расставимся и конец дня близок, –кто-то недовольно выкрикнул из толпы .
Первым ступил на свежий выпавший снег Николай, за ним подшучивая и посмеиваясь, выстроились цепочкой остальные. И цепочка двинулась вглубь леса.
Охота на кабанов открывалась с ноября до середины января. Охотится по снегу гораздо легче, следы стада хорошо отслеживались. В этом временном промежутке кабан- самец становился во главе семейства от восьми до двенадцати самок, добиваясь этого в смертельных схватках с соперниками.
А в остальное время всегда находился в одиночестве. На его боках образовывалась жесткая броня от постоянных боёв, терений о деревья, смолы, грязи, которая становилась почти не пробиваема для пуль.
.....Стадо кабанов из десяти свинок и секача укрылось в терновнике. Это место старый секач давно заприметил и выбрал для дневного общего логовища. Густота веток терновника скрывала животных от глаз охотника. Старый Секач не боялся ожесточенных драк с молодыми кабанами за право обладать самками, он боялся только человека с его умом выслеживания ,с его хитростью быть незаметным, с его силой убивать.
Зверь не понимал как, он , человек , уступающий ему в силе,ловкости, смелости , такой маленький и хилый, может убить не прикасаясь к нему ни лапой, ни клыком.Видел не раз, как падали замертво его подруги от этой нечеловеческой мощи.
Это непонимание пугало его. Страх подсознательно усиливался при виде человека,давая понять что человек – это зло и опасность стаду.
Отдыхая в терновнике, секач то и дело поворачивал свою длинную морду в сторону ветра, ловя воздух , фырча и вслушиваясь в тишину.Уши постоянно крутились,замирали и снова прочесывали местность, как пеленгаторы.
Вникая в тишину, растворялся в ней, понимал её,чуял,слышал, щупал носом. Всегда, ложился мордой к ветру. Цедил каждую порцию воздуха , чтобы не пропустить враждебный запах.
Его пятак еще и еще раз втягивал с шумом, отсекая и вынюхивая именно запах дыма, пороха, запах смерти.
Зрение у него было слабое, но слух и обоняние острым и чутким. За сотни метров мог учуять чужака и одним поворотом своего рыла вспороть нежеланного гостя, подошедшего слишком близко.Недаром охотники называют самца секачом. Именно нижние клыки делают чудеса, порят, секут, ломают..
Он лежал в логовище, прикрыв глаза, но уши снова и снова ловили любой шорох нарушающий тишину . Дремал и слушая. В конце февраля самки начнут давать потомство, и он отойдет от забот.Будет свободен.Один станет радоваться весне и корму, которого будет становиться всё больше и больше. Ведь сочная трава снилась ему как молодому самцу новая самка. А сейчас, он по праву стал лидером в стаде на это время по зову природы.
У него утолщались бока для битвы – калканы. Калканы состоит из прочных эластичных волокон, между ними находятся вкрапления жировых клеток и потовых желез,которые двумя прочными щитами защищает бока, шею и грудь секача от острых клыков соперника.
Он всегда выигрывал смертельный бой, бой за право обладать всеми самками в его гареме. Но в этот раз победа далась тяжело, этот год для него будет последний, силы были уже не те,глаза и ноги стали подводить.
Молодые кабаны становились всё сильнее и сильнее, показывая это ударами клыков,ретивостью. Раны становились глубокими и заживали долго ,не давая уснуть ночами. Зов природы брал своё, но старый секач знал, что когда-то и он уступит , падёт первым без сил, и его добьет молодой и сильный .
В таких схватках в живых не оставляют, а спасаться бегством он не привык.
На минуту вожак провалился в сон. Самки, подкопав вокруг себя грунт, безмятежно отдавались сну, доверяя ему свой покой. Из всех самок секач выделял одну свинку, лет четырех.
Он постоянно оказывал ей внимание, помогая ковырять мерзлую землю, добывая корм. Любил постоять возле неё и потереться мордой о её щетину, уткнуться пятаком ей в ухо, ощутить приятную дрожь , поймать её запах созревший самки для любви.
А цепочка охотников пробиралась в лес. Шуметь и балагурить было нельзя. Да и шёпотом можно было говорить не долго. Знаками, показывая место каждому охотнику, егерь старался быстро расставить их по номерам.
Георгичу выпало стоять возле молодой берёзы, заросшей ветками кустарника. И обзор был хороший, и поросль кустарника скрывала почти полностью..
«Удачное место.Ну что же, можно отдохнуть, приготовиться. Как всегда хочется курить»,-подумал Георгич, слегка привалив плечом на ствол берёзы.
Он любил это состояние. Азарт медленно начал нарастать. И желание того, что вот сейчас появится зверь, и надо не промахнуться, не пропустить его, прицелиться и главное попасть становилось одержимостью.
Самок приказано было по возможности не отстреливать, они уже ждали потомство. Именно его, секача или сигалетку (одногодку) поджидал Георгич.
Он давно привык , что сейчас его слух будет еще острее,глаза станут зорче и будут вглядываться в любую подвижную цель, а руки, то и дело сжимать приклад.
Глаза стали с годами подводить иногда, но на охоте срабатывает третий орган зрения – чутьё, оно не подводит.
Волнение начало охватывать все тело, мысли , мышцы..
Георгич замер. В этот момент можно поворачивать только глаза. Кидать взгляды резко, перемещая зрачки. Никаких лишних движений, иначе ты будешь раскрыт, и стадо уйдет. И тогда смех, и подшучивание охотников обеспечено тебе надолго.
Волнение становилось знакомым по ощущению. В далёком семьдесят втором году было такое же волнение, когда шло следствие военной прокуратуры о несчастном случае в его роте.
« Эх, глупые мальчишки! Отдают свою жизнь за ломаный грош. Парень, парень, что же ты так? Как его звали ?... Сколько их было за всю мою службу, мальчишек отлучённых на два года от матери, от её опеки, от её любви! Кажется Женя. Да, точно Женя.... Странным ты мне тогда показался. Глаза помню грустные-грустные, полные слез они были, а он сказал, что насморк. Я поверил. А надо было проверить, не спешить уходить после дежурства домой..
Это потом узнали, что было письмо из дома от сопливой девчонки, решившей проверить чувства. А перед этим нашли его повешенным в каптёрке. Девятнадцати не было еще. Пацан, совсем пацан... А вначале обвинили меня, как в предвзятом отношении к рядовому Михайлову. Статья - доведение до самоубийства. Надо было списать на того кто ответит, понесёт так, сказать суровое наказание.
Это тогда я поседел в двадцать восемь лет. Не мог спать,есть. Самому хоть вешайся было. Мать его помню. Как она смотрела на меня, доверившая мне своё дитё. Простая вымученная женщина из села. Смотрела виновато,кивала и плакала. Не говорила ни слова, словно стыдилась что столько хлопот из-за её сына.
Что- то мне в голову лезут не те мысли. Старею наверно»- думал Георгич.
Секач дернулся от еле уловимого треска хрустнувших веток. Повернул голову к ветру и втянул воздух. «Хррр!» - хриплый звук тревоги наполнил тишину.
Глаза всматривались в точку откуда послышался хруст. Его жесткая щетина начала подниматься на его могучей холке.
Шум, знакомый шум загонщиков стал слышен совсем рядом. Это опасность, это зло, это страшно. Он захрипел еще сильнее, подавая самкам сигнал. Сто пятидесяти килограммовая туша вскочила на ноги. Самки последовали за ним, вскакивая и волнуясь, повизгивая и поднимая свои морды вверх, улавливая направление .
Секач раздумывал, уводить стадо или нет. Может, затаится, переждать?!Затихнуть?
Но страх сильнее.Он гонит ,заставляет паниковать,бояться, бежать .
Улюлюканье загонщиков становилось все громче и громче, страх нарастал всё сильнее...
Надо скрыться. Увести. Уйти в густую поросль,затеряться.
И он с силой вепря бросился вперед, указывая всем самкам дорогу за ним. Сне и ветки терновника взлетели вверх как от взрыва. Закружилось белым фонтаном ,не успевая оседать на спины животных. Паника.
Георгич слышал голоса загонщиков. Тишина эхом доносила до ушей еле слышные звуки . Он вскинул ружье. Приложил лицо к прикладу. Ждал. Зрение обострилось, стойка охотника напоминала повадки зверя, когда каждый мускул был в напряжении и ожидании.Дыхание стало тише, останавливалось на время как перед схваткой.
Внезапно перед его глазами появилось черное облако .Вот она семья. Кабаны остановились, принюхивались. Впереди самый крупный секач ловил воздух,ещё раз осматривался, бесконечно поворачивая в стороны морду.
Всего тридцать метров разделяло их.
« Надо стрелять»- нервно подкралась мысль.- Куда? Чуть ниже холки надо стрелять. Иначе не завалю»
Раздался выстрел... Секач дрогнул и завизжал, подняв могучую морду вверх. Самки кинулись бежать от ужаса. Он устоял . Боль пронзила грудь, острая, как горячий клинок. Стало горячо. Горячо от того, что алая кровь брызнула по бокам и начала стекать на снег.
Ярость атаки овладела им, как тогда перед боем молодыми соперниками. Овладела злость от того, что не видит врага своего. Ну, где ты? Где ты затаился? Он стал искать,хрипло принюхиваясь ловить звук ... Увидел тёмный силуэт за березой. Да, там, в кустарнике, там он.
Повернулся, издавая громкий хрип из горла, видимо было пробито лёгкое, уставился на Георгича. «Вот он человек. Так близко. И нет ни страха, ни ужаса. Чего бояться его? Это в его глазах страх . Боится.»
Георгич понял, что зверь ранен смертельно. Он знал, что секач пойдет в атаку,слишком разъярён.
Надо еще раз выстрелить и положить его сразу, решал охотник.
Прицелился в голову. Щелчок курка и……тишина.
Выстрела нет. Вышел из кустарника, создавая обзор и еще раз прицелился.
Опять осечка. Секач тронулся с места, и с силой мчался на него, пригнув голову к земле, для нанесения удара клыками. Мгновение.... Георгич успевает отскочить.Успевает упасть на левое колено ,правая нога не слушается.
Мельком определяет , что валенок распорот и с теплотой заполняется кровью. Секач распорол ногу чуть ниже колена. Боль пронзает .
«Вот ты какой человек! Слабый и жалкий.Надо только задеть тебя клыком и пощады не будет ». Секач разворачивается вновь, готовится напасть и добить . Силы уходят, чувствует слабость. Поэтому торопиться добить и умереть не побежденным. Тяжёлое дыхание, но силы ещё остались на последний бросок.
Георгич присевший на колено быстро достал нож на всякий случай и вскинул ружье еще раз.
-Твою мать!Ну, как же так?!Ну, давай-давай милая, давай родная!- прошептал в отчаянии.
Снова взвел курок . Секач снова пригнул морду вниз, стекающая кровь образовала большое красное пятно подтаявшего снега..Сильный хрип со свистом доносился из легких..
Гергич прицелился в голову. Взгляды встретились. Он увидел мокрые глаза вепря, показалось, что они были полны слёз, как у Жени тогда. Что-то напомнило о прошлом, кольнуло в сердце....
Старый Секач двинулся на охотника, сметая мелкий кустарник и взрывая красный снег из-под себя.Он мчался готовый умереть, гордый , не побеждённый. Прозвучал выстрел……Вепрь дернулся в беге ,осел.... Мордой воткнулся в снег, наваливаясь тяжёлой массой вперёд...Охнул как человек и затих... Всё кончилось.
Холодная капля пота стекла со лба Георгича на воротник. Руки мелкой дрожью опустились в снег, захватив его побольше протёр лицо , потом смотрел на неподвижную громадину не веря,что всё обошлось .
Стошнило. Боль в ноге дала знать сломанной костью, торчащей сквозь порванный валенок. Полное опустошение. И странный вопрос самому себе "зачем?".
Лёжа в больнице, Георгич дал слово , на охоту пока ружьё не брать. Мокрые глаза вепря долго снились ему ночами, будто спрашивая," ЗАЧЕМ". А ответа он так и не находил, как в том далёком семидесятом, когда остался служить после гибели Жени.
....и эта боль меня опять
на место схватки возвращает...