- Сними трубку! – настойчиво и монотонно требовал мозг.
- И не подумаю! – мурлыкало сонное тело.
- Сними трубку, дурёха! Вдруг это Вадик звонит?!
- Вадик?! – я мгновенно вскочила с кровати и помчалась к телефону, - Алло!
- Маришка! Я уже выезжаю. Надеюсь, ты готова?
- Да, папа, конечно, готова! – я уныло пыталась сообразить, к чему ещё должна быть готова, кроме как забраться обратно под тёплое одеяло, свернуться калачиком и спать, спать, спать, спать….
- Тогда всё, дочка, жди!
- Жду! – я задремала бы прямо посреди комнаты, раскачиваясь с закрытыми глазами под зуммер отбоя, если бы не холод и голодное мяуканье Фриды.
Не смытая со вчерашнего дня косметика и тяжесть внизу живота делали пробуждение ещё менее радостным. Набросив на себя халат, я продефилировала в ванную, стараясь не замечать царивший вокруг беспорядок.
- Чудовище! – выпалила первая мысль моему отражению.
- Кошмарище! – поддакнула мило вторая.
- Красавица! – нагло заявила третья, и после долгого спора со здравым смыслом почти победила.
- Да, красавица! – я гордо тряхнула нечёсанной головой и тут же разревелась.
В конце концов, что Вы хотите от одинокой тридцати двухлетней женщины в пасмурное осеннее утро?
На работе меня сократили, любимый мужчина уже полгода, как в прямом смысле слова, пропал, а единственная подруга вчера в пятый раз вышла замуж…. Стерва….
Если причин для расстройства кажется мало, можно ещё вспомнить о пустом холодильнике, безнадёжном пятне на новой блузке, грядущих месячных и скором визите отца…. Точно, он же с минуты на минуту приедет, а я….
Решив, что кожа должна отдыхать, я плюнула на макияж, мужественно застелила кровать и, вздыхая, натянула спортивный костюм. Ничего, на даче и так сойдёт. Благородно уступив последнюю сосиску Фриде и заварив остатки кофе, я вспомнила, что давно собиралась отвезти разный хлам на дачу, и, кряхтя, полезла на антресоли. Старая обувь, ржавые коньки, сумки и коробки, всё друг за другом возлагалось в прихожей, Вот и ящик с пластинками маминой юности туда же, и чемодан…. Стоп, - чемодан Вадика. Рыжий, с грубой заплатой посередине. Как я о нём могла позабыть?!
Однажды вечером, Вадик принёс и поставил его сюда со словами: «Маринка! Я приятелю обещал занести инструменты, а его, дурака, дома не оказалось. Пусть у тебя полежат, я потом заберу…».
Потом! Не было никакого «потом». На следующее утро, когда я ещё спала, Вадик ушёл, оставив на столе лаконичную записку, типа: «Позвоню через пару дней. Люблю. В.». И всё, с тех пор я его не видела и не слышала.
Конечно, он и раньше пропадал на неделю-другую, случалось, даже на месяц. Но возвращался же ведь, с подарками и деньгами, как ни в чём не бывало, отшучиваясь и отмахиваясь от любопытных расспросов. Вообще, Вадик был из тех редких мужчин, которые умеют виртуозно молчать. О своей работе, семье, или прошлом. Как я только не изворачивалась в попытках узнать обо всём этом больше, хоть чуточку больше. Увы…. Всё, что он сам о себе рассказал, уместилось бы на клочке бумаги: «Тридцать шесть лет. Родом из Одессы. Родителей не помнит. Три года, как разведён. Детей, вроде бы, не имеет. В Киеве живёт уже давно, в однокомнатной квартире без телефона на Лесном, (кстати, где я ни разу «почему-то» не была!). Не бедствует и не шикует. Работает торговым представителем не понятно чего и вечно мотается по командировкам. Любит кошек, Розембаума и старые советские комедии. Ненавидит собак, футбол и детективы». Из области добровольно данной информации – не так уж и много, правда? Остальное – мои собственные выводы и догадки. Например, наблюдая однажды, как он складывает в шкаф поглаженные вещи, точь в точь, как мой отец, (в прошлом, кадровый военный), я осторожно поинтересовалась, служил ли он в армии. «Нет, слава Богу! Я в политехническом корочку лейтенанта получил, и всё. А что, Маринка?!». «Ничего. Тебе бы форма пошла», - ответила я, не понимая, зачем ему понадобилось лгать.
Я вообще слишком многого не понимала, в нём, в себе, в наших отношениях…. Отчего два Одиночества так и не слились за два года в одно? Почему я почти доверяла ему в командировках, и ревновала к оставленной на обочине жизни бывшей жене? С какой стати ему нужно было проводить со мной две-три ночи в неделю, не расставаясь при этом порой целыми днями? Почему, отчего, зачем….
И вот, Вадика уже со мной нет. Только две его рубашки, пара брюк, носки, кожаная куртка и слабая надежда в утешение; да ещё этот старый рыжий чемодан-уродец, как эхо прошедшей войны…. Хорошо, что в дверь позвонили. Я как раз собиралась опять зареветь.
- Привет, страдалица! – проницательному отцу хватило секунды, чтобы понять моё состояние, - Всё о Вадике убиваешься?
Я кивнула и, отвернувшись, по-детски шмыгнула носом.
- А это что за «сокровище»? – отец с интересом обошёл оставленный Вадиком чемодан, который я зачем-то сняла с антресолей, - Не твоё же, вроде?
- Вадика…. Там – инструменты, кажется.
- Инструменты? – отец присел на корточки и по-хозяйски щёлкнул замками, - Если дрель, например, то, как раз, - по делу. Я свою вчера «запорол»…. Фу ты, чёрт!
- Что? – я шагнула ближе и вместе с отцом удивлённо уставилась на содержимое чемодана, - Пи-пи-пистолет! – заикаясь, промямлила я и тут же осела на пол, чуть не раздавив любопытную Фриду.
- Да, хорошие инструменты, - осипшим голосом отозвался отец и задумчиво добавил, - Профессиональные.
Минут пять я просто ошарашенно глазела на предметы, заботливо упакованные кем-то во фланелевые тряпки, и так же заботливо и осторожно, двумя пальцами, в этих же тряпках вынимаемые отцом: три обоймы, глушитель, свёрток с долларами, пакет с документами, (об этом – чуть позже), какие-то ампулы или капсулы, одноразовые шприцы. Боже!…Наконец, сфокусировав взгляд на мне, отец хрипло прокашлялся.
- За такими вещами возвращаются, дочка! Если живы, конечно…..
Я закрыла лицо руками и со стоном кивнула.
- Пап, у меня в холодильнике – водка. Кажется, самое время!
От водки на голодный желудок легче не стало, но, по крайней мере, курила я сегодня при отце, не таясь. Злополучный чемодан я осторожно закрыла и поставила на прежнее место. Потом вернулась на кухню и вопросительно посмотрела на отца.
- Да, - выдохнул он, взъерошив седые волосы, - Вадик твой – тот ещё гусь…. У него ключи от квартиры есть?
- Да, но….
- Ты права, хотел бы – все равно б сделал. Надеюсь, он сюда не вернётся.
- Полгода прошло, - я пожала плечами, - А если вернётся?
Отец надолго замолчал, явно обдумывая варианты.
- Если я заберу это «счастье» с собой, он из тебя всю душу вытрясет. Пусть уж лучше лежит оно здесь, дожидается. В любом случае, к оружию не прикасайся, мало ли что…. Если Вадик заявится, веди себя спокойно. Не паникуй. О чемодане не вспоминай. Я думаю, сам заберёт, тихо и естественно….
- Естественно, - эхом повторила я, чувствуя, как по спине поползли мурашки, и сразу похолодело внутри, - Пап, он – бандит или «из органов»?
- А какая разница, - невесело хмыкнул отец.
- А может, - в милицию? – начала я, и сама же осеклась, - Нет, не надо в милицию. Вдруг, Вадик – не причём…. Вдруг, его подставили, а я ….
- Маришка, не болтай чепухи! – отец сморщился, как от зубной боли, - Это ОН тебя подставил. И вообще, Вадик ли - он?….
Мы замолчали, думая об одном и том же.
- Ладно, дочка, поехали-ка на дачу, как собирались, а то мать будет волноваться. Ей, понятно, - ни слова. Авось, что дельное на свежем воздухе в головы и придёт…. А барахло твоё мы брать не станем, - отец заговорщически подмигнул, - Чтобы загадок не загадывать.
Я кивнула и с его помощью быстро завалила кладовки на прежний лад. Через четверть часа мы уже мчались на нашу дачу в Счастливое.
Вернувшись к вечеру домой, я первым делом заглянула на антресоли. В ожидании чуда…. Увы, мне это всё не приснилось. И не пригрезилось.
Вновь волоча чемодан на кухню, я с удивлением отметила что руки, как утром, уже не дрожат, перед глазами не плывёт, даже сердце почти не бьётся. «Впрочем, что в этом странного, я ведь – любовница киллера! Ха-ха!», - со злобой я надела резиновые перчатки для мойки посуды, щёлкнула замками, и без колебаний достала пакет с документами. С чего начнём?
Литовский паспорт на имя Валдиса Вичалиуса, 1967 года рождения; российский - Ивана Колесникова, 1970 года, между прочим, отца двоих детей, прописанного в г. Твери; два украинских паспорта нового образца, выданных Михаилу Нечаеву, 1969 года, жителю Сум, и Игорю Беспалых, 1966 г., харьковчанину…. Отлично, дальше…. Водительские права, военный билет и журналистское удостоверение газеты «Резюме» того же гражданина Нечаева, служебное удостоверение специалиста пресс-центра СБУ, Куницына Евгения Викторовича…. Отовсюду на меня смотрели холодные прищуренные глаза Вадика. Единственное, что было общего.
Никаких сберегательных книжек, банковских карточек, загадочных ключей от камер хранения и блокнотов с шифровками, (ох, начиталась я дешёвых детективов), в пакете не было. Впрочем, этого ли мало?
Фамилии, даты, цифры, адреса, всё это я переписала в свой дневник и закурила, откинувшись на спинку стула. Взгляд бездумно скользил по содержимому чемодана, сонной Фриде у пустого блюдца, не политым фиалкам на полке, и неизменно возвращался к свёртку с деньгами. Если все банкноты в нём, как первая, - сотенные, сумма получалась грандиозная. По крайней мере, для временно безработного программиста вроде меня. И самое жуткое, что именно деньги больше всего меня пугали и притягивали, а не пистолет с глушителем или какие-то там капсулы.
Чёртов чемодан! За полгода я почти смирилась с мыслью о том, что Вадик просто ушёл, как «просто» уходят мужчины; почти убедила себя в том, что он – не первый, и не последний; что всё, мол, - к лучшему…. А теперь…. Не поддавшись соблазну пересчитывать чужие «баксы», я сложила документы обратно в целлофановый пакет, накрыла тряпкой, и защёлкнула чемодан. Хватит!
Я НЕ ХОЧУ НИЧЕГО БОЛЬШЕ ЗНАТЬ! Не хочу! Пусть возвращается, забирает своё «добро», стреляет направо и налево. В кого хочет! Пусть делает всё, что угодно! Только оставит меня в покое! Навсегда!
НАВСЕГДА! Я была обречена жить в этом аду навсегда. Издёрганная, измученная, каждую бессонную ночь умирающая от малейшего шума, я металась в поисках выхода. Сутки за сутками. Неделю за неделей. Всюду меня преследовал ЕГО взгляд, ЕГО голос…. Впрочем, нет, - ИХ голоса, Колесникова, Нечаева, Беспалых…. Голоса призраков.
Реально ни Вадика, ни их не существовало. Я давным-давно в этом убедилась, благодаря единственной, пожалуй, ценной вещи в квартире, своему серебристому ноутбуку. На нём я отфильтровала всю доступную информацию, с помощью Андрюши, бывшего сокурсника, бесцеремонно, (и, слава Богу, безнаказанно), залезла по сети к «недоступной»…. Тщетно.
На новой работе, целыми днями уставившись в монитор, я «покадрово» вспоминала жизнь с Вадиком, восстанавливала в памяти ускользнувшие мелочи, недосказанные фразы, обронённые взгляды. Анализировала и заполняла бреши. А после, нехотя тащилась домой, в холодную тюрьму Ожидания.
Я наверно свихнулась, если еже вечерне, в первую очередь, лезла на антресоли. Вот и сегодня, открыла входную дверь, не снимая пальто, рассеянно погладила Фриду, и в сапогах встала на табурет. На сей раз с твёрдым намерением со всем покончить. Взять «это», выйти из квартиры, пройти по набережной и на мосту Патона выбросить к чёртовой матери! Избавиться! Убить Призрака. А там, - будь, что будет.
О, Господи!…. Быть не может! Дождалась! Жёлтого чемодана с грубой заплатой посередине НЕ БЫЛО!…. Значит, Вадик жив! Значит…. У меня закружилась голова, предательски дрогнули ноги. Ещё бы чуть-чуть, и …. Сама не своя, я бросилась тут же в коридоре звонить отцу. Никак не удавалось набрать злосчастных семь цифр. Наконец-то.
- Папа! Папочка! – почему-то шёпотом залепетала я в трубку, как только услышала спокойное отцовское «алло», - Вадик ВСЁ забрал! Нет, меня не было дома…. Да, я тоже рада! Пока!
Я сидела, ссутулившись, в темноте кухни и плакала, не веря, что всё закончилось. ОН избавил меня от этого кошмара. ОН был здесь, но не остался, будто зная, что я знаю…. Или был кто-то по его поручению…. Теперь всё. Я в этом уверена….
Счастливым взглядом, то и дело, смахивая слёзы, я смотрела сквозь тюль за окно. Долго смотрела. Долго…. Пока не почувствовала, что нахожусь в квартире не одна…. За дверью комнаты послышались шаги. Скрипнули вечно не смазанные петли.
- С ума сойти можно, я проспал целый день, - на пороге появился Вадик, усталый, не бритый, с взлохмаченной ото сна шевелюрой. Прошёл босиком к столу, в мятых рубашке и брюках, бесцеремонно сделал пару жадных глотков прямо из чайника, не утруждаясь промежуточной тарой, и будничным тоном произнёс, - Здравствуй, Маринка! У нас есть что-то пожрать?…
Что там активизируется в стрессовых ситуациях? Работа мозга? Интуиция?… Как бы не так! У меня активизировался желудок…. А позже, действительно, - интуиция. Женская. В одну секунду я поняла, что действовать надо внезапно, решительно и молниеносно, пока противник не ожидает атаки.
- Пожрать? Ну, конечно! А потом – «потрахаться»?! Как всегда…. Да, любимый? – Вадик удивлённо глядел на меня, будто видел впервые, и это лишь распаляло, - Щас, я постелю скатерть-самобранку, одену ботфорды-скороходы и приму позу «Услада супруга»!…. Размечтался!
- Смольникова! Ты спятила? – нахмурившись, Вадик подался вперёд. Я тут же вскочила и метнулась к входной двери, - Да что с тобой, истеричка?
- Вадик, быстро выметайся! – я рванула щеколду замка и заголосила в открытый подъезд, - Возвращайся туда, где тебя кормили семь месяцев, и оставь меня в покое! Немедленно!
Как я и надеялась, Ерофеевна тут же оказалась на посту. В вечном байковом халате с пустым мусорным ведром на пороге. Умница! Если раньше её безграничное любопытство доводило меня до бешенства, то сегодня я готова была за бдительность расцеловать восьмидесятилетнюю «сексотшу» в обе неестественно розовые щёки. Даже золотую медаль дать, «За сплетни».
- Марина! Ты понимаешь, что если я уйду, то навсегда? – Вадик ещё пребывал в уверенности, что мы говорим без свидетелей, и спокойно взывал к моему разуму из кухни.
- Добрый вечер, Инна Ерофеевна! – я лучезарно улыбнулась старушке, делавшей вид, что стояние с ведром на лестничном пролёте в двенадцать часов ночи, – занятие для неё абсолютно естественное и заурядное, - Как поживаете?….
Вадик ушёл. Раздражённо затолкал своё немногочисленное барахло в кулёк, бросил на пол ключи, и даже попытался хлопнуть дверью. Как бы не так…. Я придержала её, обмениваясь с Ерофеевной молчаливыми взглядами, пока в подъезде не стихли шаги. А после, сидя на кухне, я долго истерически хохотала, вновь и вновь пересказывая Фриде недавно вычитанный каламбур: «Безвыходных положений не бывает, подружка! Даже если тебя съели, есть два естественных варианта…. Понимаешь?». Фрида согласно урчала на коленях, а я хохотала до слёз и рыдала до смеха. Впервые за семь месяцев ощущая себя свободной. Не собираясь заводить себе нового Призрака…. И стараясь не думать о той, (или о тех), кто окажется на моём месте. Рано или поздно…. Призраки любят одиноких. С ними – проще….