По пыльной дороге медленно ехала полуторка. Обветшавшая, с кучей пулевых дыр, но ехавшая исправно, хоть и медленно, она была похожа на старца, путешествующего по пустыне. В подтверждение этому из-под пыльных колёс вырывались клубы пыли, которые мгновенно забивались в глаза, нос, рот… Жаркий июньский день просто раскалял голову, отчего она слегка кружилась. Брезент же, который мы с моим попутчиком приспособили как зонт, никак не скрывал от солнца. Напротив, он ещё больше раскалял и без того горячий воздух. Спасало только одно: ехали в кузове и поэтому ветер немного остужал. Да и знакомые пейзажи, которые уже успел слегка позабыть после четырёх лет отсутствия, придавали сил. Машину всё время трясло и пейзажи зачастую смазывались, но это не мешало ими любоваться. Попутчик пел песни негромко, отчего и водителю было хорошо, и нам не скучно. А пел красиво, ничего не скажешь. Всё про красоты родины, про любовь…
-Чем займёшься, когда приедешь домой? – спросил он, отложив в сторону гармонь и закурив папиросу. – Будешь? – спросил он тихо, протягивая сигареты.
-Нет, не буду. Не курю. С тех пор, как меня немцы выследили по огоньку папироски. После того, как еле ноги унёс, больше ни-ни.
Сосед рассмеялся добродушно.
-А что делать буду? За хозяйство возьмусь. Я уже давно в руках косы не держал. Ещё когда на фронт забирали, было много дел, а теперь… - я облокотился на кабину и поднял взгляд вверх. – Да на Варьке женюсь. Мы ещё до войны обвенчаться хотели, но помешали. А я что? Первым делом – на фронт. Обещала ждать и дождётся, а куда денется?
-Думаешь, дождётся? – он рассмеялся, но на этот раз менее добродушно.
-Знаю, – утвердительно кивнул я, посмотрев на него с некоторым подозрением.
-Ну, парень. Я тоже думал, что моя Анюта меня дождётся, а вышло-то… - он нервно сделал глубокую затяжку. – То, что было до войны – это одно. Там много чего можно сказать. Нет, я не говорю, что это неправда. Это искренне, просто… Многое меняется. Одной в таких условиях трудно, поэтому приходится искать себе опору из тех, кто остался. Ну ты подумай сам: ты – хрупкая девчонка лет двадцати. Только, можно сказать, от маминой сиськи оторвали, а тут тебе на: единственный милый и любимый ушел на фронт. Ну и скажи: она одна будет полоть сорняки, брёвна таскать, корову доить, дом после фугасов (не дай Бог, конечно) восстанавливать? Может, она будет дрова рубить, за водой ходить? Тем более, как я понял, ты не в городе живёшь?
-Недалеко от него. В километре.
-Воооот. Ещё прибавь походы в город.
-Да нет. Моя – не такая, да и родные помогут.
-А у них что по твоему, дел нет?
-И к чему это ты?
-Да к тому, что готовься к худшему. С бабами всегда так. У меня семь из десяти бойцов с подружками распрощались. Остальные – либо старики, либо вообще без девушки. Это, брат, дело такое…
-Нет, моя меня ждёт и я это знаю. Чувствую. Я чувствовал это каждый день, пока находился на фронте. Знаешь, один мудрый человек сказал, что человек жив, пока у него есть цель в жизни. И у меня эта цель с самого первого момента была. Вернуться к Вареньке. Я всю войну прошел только благодаря ей. Её невидимой поддержке. Когда было плохо – я вспоминал, что дома меня ждут и всегда дождутся, что бы ни случилось. Будет накрыт небольшой столик. Мы шли в атаку, а я не лез под пули, а находил те места, откуда можно было бы надёжно и безопасно стрелять. Я к немцам в плен попал в сорок третьем. Ни за что бы не выбраться и не выжить. Меня каждый день били, морили голодом, а я молчал. Они не выпытывали какие-то сведенья. Просто, интересно было что-ли… А я о ней думал и боль уходила. Они били – а я не чувствовал. Морили голодом – а я не помирал. Я всё о ней думал и сказал себе: «что бы ни случилось – ты должен вернуться». Она сильная. Может, не физически, но духовно. Пусть… пусть у неё будет мужик в хозяйстве, зато я знаю, что она ни-ни до моего прихода. Я же всегда с её фотографией. Старая и помятая, но всегда пахнущая цветами. Вот что бы ни случилось – она всегда цветами пахнет. Я ради неё выжил и прекрасно знаю, что она меня ждёт. Это то, что давало мне силы, что давало смысл выжить, а не тупо пойти на пули и погибнуть, чтобы больше этого не видеть. Она – моя жизнь. Кто-то воевал за идеалы товарища Сталина. Кто-то за родину, кто-то за деньги, а я воевал за неё. За то, чтобы на её голову не упал снаряд, за то, чтобы она там ничего не боялась. Ради этого я прошел войну и ради этого сейчас возвращаюсь…
-Да… но всё-таки мой тебе совет: приготовься к худшему…
Он выкинул папироску и в этот момент полуторка, завизжав тормозами остановилась у забора.
-Эй, твой поворот! Заезжать не буду. Тут пять минут пешком, - сказал водитель.
Я ловко выпрыгнул из машины и быстро-быстро зашагал по дороге.
-Ну бывай! – крикнул из кузова уезжающего грузовичка попутчик.
Я махнул ему рукой и лишь прибавил шагу. Сердце колотилось, как бешеное и километр дороги пролетел, как метр…
Знакомый двор… Чистый и ухоженный… Знакомая калитка, слегка покосившаяся и чуть разваливающаяся. Знакомый скрип…
Знакомое лицо и знакомая улыбка… Она кинулась мне на шею…
-А я тебя ждала. Ни смотря ни на что ждала!
-Я знаю…
11.02.2009 21:42