Джон Хэммерсмит
"СТРАННЫЕ ЖЕЛАНИЯ"
Я проснулся в своей съемной квартире рано утром. Может "Полонез Огинского" (половина
одиннадцатого) утра для кого-то и не рано, но будем считать, что рано, потому что для
меня это рано. На дворе стояло лето, солнце било мне в глаза и освещала комнату, успевшую
уже быть нагретой летним ярким солнцем. За жаркую ночь я порядком вспотел, не помогли даже
приоткрытая форточка и сброшенное на пол одеяло. Я протянул руку на журнальный столик и
нащупал пачку сигарет с огнивом. Положив пепельницу-блюдечко себе на грудь я закурил, с
наслаждением пропуская в легкие первую затяшку душистого и ароматного дыма. В голове было
пусто. На душе одиноко. Лучи солнца, пробивавшиеся ко мне в комнату, обнажили всю духоту
ее, выражающуюся в столбе посленочной пыли. В горле пересохло и я протянул руку за бутылкой
минеральной воды. Я вспомнил как вчера вечером, я буквально вполз в свое убежище, еле-еле открыл
входную дверь и не раздеваясь завалился на нерастиланную кровать. Незнаю я по какому поводу
напился, потому что напился я, собственно говоря без повода. Видимо ночью, вставал в туалет,
и немного протрезвев, разделся, разложил постельное белье и сейчас я здесь. Голова, что
странно не болела, а возможно я просто уже привык к хроническому похмелью. Я пил месяца два.
Но в начале лета еще умудрялся здавать экзамены. Правой рукой я нащупал в стороне от
скомканой подушки телевизионный пульт. Тыкнул на кнопку и включил первый канал. Как обычно
там шла какая-то чушь. С кем я вчера пил? Кто был эти ребята, которых я встретил уже готовым
на бульваре. Хорошие ребята. Они мне поиграли душевные песни на гитаре. Мы попели Цоя.
Я последнее время часто вспоминал Цоя, и сейчас едва удержался от того, чтобы не включить
на все катушку музыкальный центр. Голова шла кругом от сигарет. Нужно было что-то поесть.
В моей, теперь уже, холостятской квартире больше не водилась такая еда, как супчик на
курином бульоне с заправкой гороха, или харчо, не говоря уже о чисто домашнем супе с
фрикадельками. Никто теперь больше не делал золотистую жаренную картошку, не готовил пюре,
не жарил котлеты. Я уже это забыл. Забыл как все это выглядит. Просто было не кому.
Мой рацион состоял из быстроприготовимых продуктов, если можно выразиться на скорую руку.
А именно китайская лапша и тому подобное. В холодильнике была мясная нарезка, банка огурцов,
кусок сыра, томат и майонез, только теперь не знаю зачем. На столе в кухне лежал батон
хлеба, что не мало важно всегда свежий, или мне так просто казалось. Ну, еще я подпитывался
тушенкой. Старой доброй тушенкой. Она то меня спасала. В углу комнаты стояла гитара. Моя
красавица! Я поднялся с кровати, подошел к ней и взял ее в руки. Провел по струнам. Она
была всегда настроена. Вернувшись обратно в постель, я закурил, от дыма прищурил один глаз,
сдвинул сигарету в левый угол рта, зажал пальцами туго натянутые металические струны и дал
аккорд. Чуточку импровизации по утру и мне придавало это занятие энергии и позитива на весь
день. Скажу, что с недавних пор жизнь у меня стала однообразная. Кровать с телевизором,
сигареты, пиво, телефон и на другой конце линии такой же неудовлетворенный товарищ (заметьте,
я не говорю, что несчастлив, я говорю, что неудовлетворен!), улица, магазин, друзья...
Я даже бы это не назвал праздным существованиям. Раз в месяц я заходил к родителям, жившие
в центре города, за денежной суммой, которую они мне выдавали регулярно по вторникам.
Именно поэтому понедельник у меня был самым трезвым днем на неделе. У некоторых создавалось
впечатление, что я вообще не пью. Они меня видели в начале недели трезвым с коробочкой
ананасового сока, сидящего на лавочке у подъезда вечерком, когда спадала знойная жара, но
в последствии сильно разочаровывались в своих убеждениях. Во вторник вечером я напивался
еще сильнее, чем в пятницу, субботу и воскресенье вместе взятые. В среду я вставал и начинал
свой долгий и продолжительный опохмел, который превращался в запой до следующего понедельника.
Дома я практически ни с кем не пил в летнее время. Все больше на воздухе, да с видом на юбки.
С недавнего времени мне снова можно было смотреть на юбки. Но я этим не пользовался, хотя
все часалось и поднималось по любому поводу и без повода. Как говорится, только свисните, и
я тут как тут. Хозяин квартиры, которую я снимал сильно на меня не ругался, так как повода
особенного я не давал. Курил в комнате и к тому же с открытым окном или форточкой. На кухне
я себе этого не позвалял, опасаясь за свою жизнь и жизнь сотни людей, живших в этом доме
по соседству со мной. Посреди кухни стояла газовая плита тысячилетней давности, мало ли что.
Вот приподнялась занавеска, которую я с недавнего времени перестал менять. Значит подул
ветерок, все равно он не был прохладный. Сердце сильно билось, оно у меня вело себя все время
так после выпивки. Иногда приходилось идти на кухню и капать себе сорок пять капель на
четверть стакана воды, извесно лишь чего. В холодильнике стояла банка с огурцами, но ценное
в этом съестном были не сами огурцы, а огуречный рассол. Около кровати на журнальном столике
лежали стимулирующие жизнедеятельность таблеточки для могзов, от похмелья и рецедивов
алкоголизма. Особенно давал о себе знать хондроз шеи, приходилось даже втрать в эту идиотскую
часть тела разогревающую мазь. В ванной тухли горы носков, которые я с недавнего времени
перестал стирать, а просто покупал новые. Это касалось и к остальному нижнему белью (хотя
из остального я могу только назвать семейные трусы). Я пошел в ванную, ополоснул лицо
холодной водой и вычистил зубы отбеливающей пастой. Пройдясь на кухню, я решил твердо чего
нибудь поесть, потому что тошнота была уже невмоготу. На скорую руку я порубал бутербродов,
половину с сыром, половину с колбасой. Всего четыре штуки. Чай было заваривать бестолку, сломался
электрический чайник, а старый железный я давно выкинул, еще при... Так что запил я все это
добро именно рассолом. Так я и промался до двеннадцати часов. Судя по звуку мотора, во двор
заехала машина, забиравшая мусор. На детской площадке грали детишки. Я слышал их визги, и
почему то они мне подняли настроение весьма ощутимо. Вернувшись в постель, я попал на дневные
новости, которые вела симпотичная (даже восхитительная) дикторша. И я сразу захотел ее к
себе в постель, и на все сутки, забавляться с ней, затейливо отдыхать, не вылезая, только
в холодильник за молоком, которое она должна была принести с собой (просто напросто у меня
молока не было, а для таких долгих дел оно было мне очень необходимо). Отчего у меня такие
мысли? Кто нибудь знает? А я догадываюсь. Может потому, что два месяца назад меня элементарно
просто бросила девушка, и у меня долгое время не было секса? А?...