Я подхватила небольшую лёгкую спортивную сумку. Комендантша открыла передо мной дверь в железных воротах. Я на секунду застыла на месте и, обернувшись, бросила взгляд на длинное серое здание, в середине двора, 4 года бывшее мне «домом». На крыльце рабочего барака стояли две девушки, Виста и Зара, мои семейницы и подруги. Зара помахала мне рукой. Я кивнула в ответ и улыбнулась.
- Ну что, Антонова, скоро тебя ждать обратно? – с ухмылкой спросила комендантша.
Я смерила её холодным взглядом.
- Да пошла ты! – ответила я и шагнула в открытую дверь.
- Стерва… - прогундосила себе под нос комендантша.
Яркий летний денёк радовал солнышком и жаркой погодой. Я посмотрела вверх, на чистое голубое небо и вдохнула полной грудью воздух. Воздух свободы…
На пыльной дороге появился синий побитый москвичок. Я махнула рукой. Машина притормозила. За рулём был толстый отдышливый дядька с красным потным лицом.
- Тебе куда красавица? – пробасил он в открытое окно.
- На станцию.
- Присаживайся.
Я уселась на переднее сиденье. Дядька надавил на газ, москвичек вздрогнул, кашлянул и тронулся с места. В салоне невыносимо воняло дешевой туалетной водой и сигаретным дымом. Я приоткрыла окно побольше.
- Жарко – сказала я, взглянув на мужика.
- Ага! Лето то в самом разгаре!– заулыбался он и взглянул на мою сумку – А ты куда это? На юга, наверное, отдыхать?
- Домой.
- Ты из этих чтоль? – выкатил глаза дядька – Ну… Эээ… С колонии?
- Что значит «из этих»? – нахмурилась я – Тебя что-то смущает? За дорогу я заплачу, не сомневайся.
- Да ладно! Ты не обижайся! Просто… По тебе никак не скажешь…
- Не скажешь чего?
- Ну… Красивая ты очень! И такая… - он замялся – Ай! Да ну тебя! Ещё скажу не так…
Мужик махнул рукой, засопел и уставился на дорогу. Я засмеялась и отвернулась к окну. Да уж! Хорошо денек начинается! Сразу с комплиментов…
Оставшуюся дорогу толстяк молчал и только изредка на меня поглядывал. У станции я расплатилась с ним и пошла искать кассу. Неприметная серая будочка с зарешеченным окошком притулилась сбоку к облупленному домику «вокзала». Мне повезло взять билет на пассажирский поезд, который следовал через мой родной город и должен был прибыть всего через полчаса. «Вот и отлично!» - обрадовалась я – «Не придется куковать в этой глуши долго». Я опустилась на кособокую скамейку на платформе. Солнце припекало всё больше. Днём будет сумасшедшая жара.
Поезд прибыл точно по расписанию. Я показала проводнице билет и прошла в своё купе. Меня приятно порадовало отсутствие пассажиров. В купе я оказалась одна. Забросив сумку под стол, я устроилась поближе к окну и стала смотреть на бесконечно сменявшиеся поля, леса и сельские домики. Через несколько часов я буду дома. Дома… Я вздрогнула, как будто по телу прошел разряд электрического тока. А что меня там ждёт? Я часто думала об этом раньше и каждый раз от этих мыслей мне становилось страшно. А теперь меня от дома отделяет всего каких-то 200 километров… Я могла бы и не возвращаться в свой родной город. Уехать куда угодно. Но есть там у меня одно незавершенное дельце… Я сжала руку в кулак. В висках мелко-мелко застучали молоточки. Я облокотилась о стену и прикрыла глаза. Хоровод мыслей увлекал меня всё дальше в воспоминания.
***
Детство моё было достаточно обычным и относительно счастливым. Папа инженер, мама бухгалтер и брат, старше меня на 6 лет. Наша жизнь ни чем не отличалась от жизни сотен других семей. Средние доходы, средняя квартирка, маленькая дача, не частые поездки к морю. Мы с братом учились в школе, родители работали, тихая размеренная жизнь шла своим чередом, пока не пришла беда. Мама с папой отправились на день рождения к своим друзьям. Конечно же на празднике не обошлось без выпивки. Одному из знакомых было по дороге и он предложил моим родителям подвезти их. Мама ехать с выпившим другом не хотела, но отец настоял и они сели в машину. На крутом повороте водитель не справился с управлением и жигули вынесло на встречную полосу. Автобус, который в тот момент двигался по встречке, смял легковушку, как картонную. Погибли все, кто был в жигулях и ещё два человека из автобуса. Об этой жуткой аварии долго писали все местные газеты.
Мне тогда только исполнилось 10, а Вовке, моему брату, было на тот момент 15, вот-вот должно было исполниться 16. Я уже была достаточно взрослой, чтобы понять какая трагедия случилась. Наш привычный мир рухнул. В один момент мы остались совсем одни. Из родственников у нас была только какая-то двоюродная тётка. Да и та жила далеко в Сибири. Она не смогла приехать даже на похороны.
За нами пришли буквально через несколько дней после похорон. Двое несовершеннолетних детей по закону не могут жить одни. С месяц мы жили в городском интернате. А потом нам сообщили, что меня отправляют в детский дом, где-то в области, а Вовку в интернат при техническом училище. Со мной случилась такая истерика, что воспитателям пришлось вызывать «скорую». Я ревела до тех пор, пока меня не обкололи успокоительными. А когда я лежала в изоляторе, ко мне привели Вовку. Он присел на краешек кровати и ласково погладил меня по голове.
- Малая – он всегда называл меня так – Ты потерпи чуть-чуть. Не плачь. Через 2 года мне будет 18 и я смогу забрать тебя.
Я тихо всхлипнула.
- Твоя задача продержатся. Время пройдет быстро! И я приеду за тобой. Слышишь? Не плачь, сестрёнка! – Вова подмигнул мне – Это хорошо, что мне почти 16, а не 12. Подождать надо совсем не долго. Не раскисай, поняла? Всё у нас будет хорошо! Только ты должна быть сильной. Улыбнись мне и пообещай, что больше не будешь так плакать. Хорошо?
- Хорошо – прошептала я и чуть заметно растянула губы в улыбке.
Только вот ждать пришлось совсем не 2 года. Хотя Вовке и исполнилось 18, никто ему право опеки надо мной не давал. Без образования, без работы… Вовка крутился, как мог. Он часто приезжал навестить меня. Но оформить опекунство всё никак не получалось. Находилась то одна, то другая причина, не позволявшая сделать брата опекуном. Пару раз меня даже хотели удочерить, но я делала всё возможное, чтобы этого не произошло. Вела себя самым гадким образом, хамила будущим родителям, прикидывалась ненормальной и выкидывала другие фокусы. Меня наказывали, потом пытались говорить по-хорошему, но в итоге махнули рукой. В детдоме из тихой домашней девочки, твёрдой хорошистки, я превратилась в двоечницу и хулиганку. Здесь я научилась постоять за себя. Дети здесь жили по законам волчьей стаи. А я, как оказалось, совсем не из тех, кто смиренно пождав хвост, готов лизать задницу вожаку. Поначалу меня пару раз избили, забрали домашние вещи. Но когда одна из старших девочек у меня на глазах, смеясь, отрезала голову моему любимому плюшевому мишке, что-то во мне перевернулось… Страшная обида и злость выплеснулись наружу. Я, как дикий волчонок, накинулась на ту девчонку. Детскими ножницами я расцарапала лицо своей обидчице так, что её пришлось везти в больницу. Счастье, что я ещё не повыкалывала ей глаза. С тех пор я стала другой. С каждым днём прожитым в детдоме что-то менялось во мне. Я становилась сильнее и училась выживать.
Брат не мог не замечать таких перемен во мне. Он и сам стал другим, как будто за это время повзрослел на 10 лет. Однажды он приехал навестить меня и сказал, что нам надо очень серьезно поговорить. Вовка облокотился об подоконник и глядя на меня сказал.
- Малая, мне надо уехать.
- Куда? Когда? – заволновалась я.
- Какое-то время я не смогу приезжать к тебе. Может быть полгода, а может и год. Но зато потом я точно смогу забрать тебя. Я понял, им нужны деньги. И я их достану.
- Вовка… - шмыгнула я носом.
- Не кисни! Я в тебе уверен. Ты настоящий пацан в юбке, постоять за себя всегда сможешь. Я же вижу, ты стала совсем не такой соплей, как дома. Не знаю хорошо ли это… Но это так. Пойми, если я не заработаю денег, то не смогу забрать тебя. А я не хочу, чтобы ты жила здесь до совершеннолетия. Я обещал, что заберу тебя отсюда и я своё слово сдержу.
Вовка какое-то время просто молча смотрел на меня, а потом подошел и обнял крепко-крепко. Я уткнулась носом ему в грудь и прошептала.
- Возвращайся скорее… Я буду тебя очень ждать.
- Я люблю тебя, сестрёнка – тихо ответил он – Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь.
Два года Вовка не приезжал. От него приходили только редкие короткие письма, которые хоть как-то позволяли мне знать, что с братом всё в порядке. За 4 прожитых в детдоме года я привыкла. Настолько насколько вообще можно привыкнуть к такой жизни. А скорее просто смирилась. Что я могла изменить? Вся надежда была только на Вовку. Я очень ждала и надеялась, что он всё таки заберёт меня отсюда.
Был май. Заканчивался очередной учебный год. Я сидела в классе и даже не пыталась вникнуть в то, что говорила наша химичка. Дверь открылась и на пороге появилась директриса. Я подняла голову и равнодушно взглянула на неё.
- Антонова – обратилась она ко мне – Пойдешь со мной.
Я молча поднялась и вышла вслед за директрисой. Ну вот… Опять, наверное, будет читать мне долгую мораль по поводу моих годовых оценок и моего поведения вобщем.
Директриса открыла дверь своего кабинета и посторонилась, пропуская меня вперёд. У окна стоял улыбающийся Вовка. Я на секунду онемела и застыла на месте, а потом с криками бросилась ему на шею. Мы обнимались, наверное, минут пять, пока директриса не стала покашливать, привлекая внимание к себе.
- Ну что, Влада – она взглянула на меня поверх очков – Твой брат теперь является твоим опекуном. И в ближайшее время сможет забрать тебя домой.
- Не в ближайшее время, Татьяна Константиновна, а прямо сейчас. Я забираю сестру прямо сейчас – твёрдо сказал Вова, глядя на директрису.
- Но…
- Мы же по-моему обо всём договорились… – улыбнулся Вова.
- Ладно – согласилась Татьяна Константиновна – Тогда ты, Влада, иди собирайся. А мы пока обсудим с твоим братом кое-какие вопросы.
- Иди собирай вещи, малая! – подмигнул мне Вовка.
- Я мигом!
Это был самый счастливый день в моей жизни за этих ужасных 4 последних года. Наконец-то! Вовка, мой любимый братишка, забирает меня из этого проклятого «дома»! Теперь всё будет замечательно!
Вовка привёз меня в квартиру родителей. Я не могла поверить глазам! Никогда не думала, что наша скромная двушка может измениться до такой степени. Брат сделал шикарный (как мне тогда показалось) ремонт. В моё распоряжение он отдал нашу бывшую детскую, а сам разместился в гостиной. Моему счастью не было границ! Вовка тоже был безумно рад, что мы наконец вместе.
Тем летом мы поехали на море, в Крым. Не две недели, а почти месяц мы отдыхали в красивом пансионате. Я постепенно оттаивала. Вовка накупил мне красивых вещей, а детдомовские шмотки мы выбросили в тот же день, когда брат забрал меня. Я отъелась, сбросила постоянно державшее меня в детдоме напряжение и даже заметно похорошела, как утверждал Вовка.
Осенью брат устроил меня в ближайшую к дому школу. Я чем могла помогала ему по хозяйству. Даже немного научилась готовить. Жили мы очень дружно. Вовка частенько баловал меня, делал мне приятные подарки, не ограничивал в карманных деньгах. Единственное, что иногда напрягало и не давало мне покоя, так это ненормированный рабочий день брата. Мог он иногда исчезнуть и на несколько дней. Вовка никогда не говорил о своей работе и все мои расспросы или просто игнорировал, или отделывался ничего не значащими фразами и шутками. Никогда не приводил он в дом и своих друзей. Если у меня частенько зависали подружки и друзья, то Вовка ни с кем из своих друзей меня не знакомил. С кем проводит время брат, я могла догадываться только из обрывков телефонных разговоров и пересказов каких-то смешных историй.
Год брату удавалось скрывать от меня свою настоящую «работу». Я слишком наивной девочкой не была и даже кое о чем догадывалась сама. Но приставать к Вовке с расспросами перестала. Пока всё не выяснилось само собой. Однажды ночью он приволок к нам домой своего раненного друга. Меня Вовка попросил нагреть воду и приготовить чистые полотенца, а потом тихо сидеть в своей комнате. Приехал врач и превратил нашу гостиную в операционную. Следом за ним пришли и другие друзья брата. Я ничего толком не понимала и могла лишь подглядывать в приоткрытую дверь своей комнаты. Когда уехал врач, парни собрались на кухне и стали что-то оживленно обсуждать. Я затаив дыхание, на цыпочках подошла к кухонной двери и стала вслушиваться в их разговор. То, что я услышала в ту ночь, во многом объясняло странное порой поведение Вовки, его ночные отлучки и упорное нежелание говорить о работе.
Пацаны разошлись только под утро. Раненный друг Вовки остался лежать у нас в гостиной. Когда я вышла на кухню, брат мыл посуду. Он выглядел очень уставшим и взволнованным. Я тихо подошла к нему и обняла за плечи, Вовка вздрогнул.
- Ты иди поспи. Я здесь уберу всё.
- Малая, я…
- Не надо ничего объяснять. Я всё понимаю. Потом. Тебе сейчас отдохнуть надо, вон бледный какой!
Вовка ушел в мою комнату. Но уснуть так и не смог. Через 10 минут он вернулся на кухню, и мы долго-долго разговаривали. Брат постарался многое мне объяснить. Но я и без того прекрасно понимала, почему получилось так как получилось. Время тогда было муторное, середина 90-х. Обстоятельства сложились тоже не лучшим для нас образом. По-другому достать деньги на то, чтобы выкупить меня из детского дома и нормально жить, 20-летнему пацану было практически невозможно. А тут жизнь свела его с нужными людьми… Иными словами Вовка мой пошёл по воровской.
Пять следующих лет прошли относительно спокойно. Вовка дураком не был и зря никогда не рисковал. Он смог завоевать определенный авторитет и уважение среди своих «коллег». Более того о нём узнал и приблизил к себе Саид, старый вор, который и держал половину нашего города и в чью структуру входила бригада Вовки.
Я закончила школу. На выпускном у меня было самое шикарное платье, подвезли меня к школе на БМВ, а чуть ли не половину актового зала заняли мои гости из Вовкиных друзей. Надо сказать, что такой интерес к моей скромной персоне своих друзей, Вовку стал очень напрягать. Поначалу то они меня вообще не замечали. Но в последнее время меня всё чаще приглашали посидеть с ними на кухне, ездила я и на шашлыки вместе с братом. Меня засыпали комплиментами и отмечали как я повзрослела. А когда я сказала Вовке, что мне нравится Андрюха Боксёр, брат закатил мне грандиозный скандал и сказал, что никогда не позволит втянуть меня во всё это. Он снова перестал приводить своих друзей к нам домой, постарался всячески ограничить любое мое общение с ними и поставил меня перед фактом, что после выпускного я поеду учиться в Москву. Мы основательно поругались, потому как никуда ехать я не хотела. Брат «поступил» меня в университет без моего участия, а в поезд запихнул практически силой.
Но в университете я не проучилась и двух курсов. Когда я была на 2-м курсе, Вовку серьезно ранили. Я бросила учебу и вернулась домой. Два месяца я выхаживала его как маленького, поила из ложечки, сама делала нужные уколы и даже читала ему книжки вслух. Больше всего на свете я боялась потерять его. А когда Вовка пошел на поправку, я сказала, что больше не оставлю его и в университет не вернусь. Диплом в конце концов можно и так купить. Мы долго спорили по этому поводу, но в итоге я всё же осталась.
Постепенно, как-то незаметно, я всё больше стала проявлять интерес к Вовкиной деятельности. Он конечно злился и по-прежнему меня отбривал, но после того, как я несколько раз дала ему очень дельные советы, брат и сам стал раз от раза советоваться со мной. Вовка больше не прогонял меня из кухни, когда у них с пацанами бывали «военные» советы. Как оказалось у меня был просто талант находить выходы из сложных ситуаций и разруливать казалось бы неразрешимые споры. К тому же я подсказала ему парочку способов лёгкого и абсолютно не рискованного отъема денег у предпринимателей.
Всевозможные «кидки» я могла придумывать десятками. При чем, если «тема катила» и дело удавалось, мне это доставляло истинное удовольствие. Мне это было интереснее любой работы. Брат конечно не приветствовал такой моей активности, но не признать, что я весьма успешная последовательница таланта Остапа Бендера, он не мог. Вскоре он понял, что бороться со мной бесполезно. Единственное на что продолжало действовать беспрекословное Вовкино табу, так это на мои более близкие, чем дружеские отношения с кем-то из бригадных. Но я вобщем-то и относилась ко всем одинаково и по-дружески. Давнишний интерес к Боксёру прошел. Пацаны ко мне привыкли и стали считать меня «своим парнем». Они даже стали называть меня Тоха. Это от фамилии Антонова. Сначала кто-то в шутку назвал меня Антоном (мы частенько прикалывались по поводу того, что я свой пацан, настоящий мужик и т.д. и т.п.), а потом так и пошло. Из Антона я стала Тохой. По имени, Лада, меня называла теперь только моя самая близкая и единственная подруга, Ленка, и брат.
Благодаря от части и моим талантам, мы зажили ещё лучше, чем раньше. Кроме денег увеличивалась и значимость нашей бригады (я тоже уже считала её своей). Вскоре даже Саид заметил наш рост и заинтересовался мной. Он пригласил нас с братом в свой ресторан на ужин. Наш «крёстный отец» мне очень понравился. Не знаю какие грехи таила его жизнь, но на меня он произвел только положительное впечатление. Саид был одним из немногих воров старой закалки, и в наше время придерживавшихся установленных ещё во времена НЭПа законов. Он ненавидел и всегда боролся с беспределом, поддерживал железную дисциплину и не терпел наркоманов среди своих подчиненных. Не знаю можно ли говорить о справедливости среди воров, но Саид и споры всегда решал по честному. Даже некоторые из простых горожан обращались к нему за помощью, когда ни милиция, ни власть не могли помочь. Мудрости этого пожилого мужчины мог бы позавидовать любой профессор. Вовка мне и раньше много рассказывал о Саиде, но личная встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Я прониклась уважением к этому человеку. Было заметно, что и я Саиду понравилась тоже.
- Ты очень красивая и умная девушка, Лада – сказал мне тогда Саид – Я вижу в тебе силу. Ты сможешь многого добиться в жизни. Таких женщин, как ты, встретить очень сложно. Ты не такая, как все. Может ты ещё не поняла этого сейчас, но потом обязательно поймешь. Я не знаю даже хорошо это или плохо, что ты такая. Ты всегда будешь чужой для большинства людей. Они будут травить тебя и пытаться уничтожить, как всех, кто выбивается из серой массы. Сломать тебя и заставить жить по стандартам будет целью многих. Но и ты никогда не сможешь жить как все. Тебе нужна свобода и ты сможешь многих подчинять своей воле. Пока это звучит для тебя, наверное, странно, но когда-нибудь ты вспомнишь эти слова старого вора. Не сломайся. Чужая… Знаешь, ты напоминаешь мне одну мою старую знакомую.
Саид заулыбался и замолчал, глядя на огонь в камине.
Знала бы я тогда, что вижу Саида первый и последний раз… Вскоре после той встречи, началась жестокая война между двумя самыми влиятельными группировками нашего города. Конфликт назревал давно. Саид пытался заладить всё миром, но это никому не было нужно. Мало того, среди своих же бывших соратников нашлись предатели. Принципиальность Саида и его верность старым законам уже давно многим стояла поперёк горла.
Саида застрелили прямо у ворот его коттеджа. После его смерти начался настоящий беспредел. Город захлестнула волна заказных убийств и массовых стрелок. Власть и милиция предпочли не особо вмешиваться в разборки в надежде, что всё уляжется само собой и к тому же бандиты сами перебьют друг друга.
В нашей бригаде наметился раскол. Старшим у нас считался Гриф. Он не отличался особым умом, зато был очень жесток и жаден к власти. Грифа никогда не волновало каким образом достанутся ему деньги. За баксы он готов был утопить город в крови. Наши подкрышные фирмачи боялись Грифа, как огня. Он как раз был из тех, кому больше всех допекла политика Саида. Гриф давно пытался отколоться и вести свою игру, но железная хватка Саида всё же удерживала его от необдуманных поступков. Теперь же путь был свободен. Но не так всё оказалось просто. Часть наших ребят не захотела признавать Грифа за лидера. Многие понимали, что Гриф не приведёт их ни к чему хорошему. Да и к тому же, в последнее время Саид слишком приблизил к себе моего брата. Он поручал ему многие дела и бывало даже звал на сходки вместо Грифа. Так что не было и понятно, кто же лидер. Гриф естественно не мог не замечать этого и давно считал Вовку своим соперником и врагом. Но сделать ничего не мог. Всё таки слишком сильно было влияние Саида. Теперь же между ними возникла явная борьба и руки у Грифа были развязаны.
Ситуация слишком накалилась. Брат запретил мне одной появляться на улице и вообще выходить без надобности из дому. В нашей квартире круглосуточно находилось по двое охранников. Мне было страшно. Ночью мне снились кошмары, а днём я не находила себе места, если Вовка куда-то уезжал. Тогда для меня окончательно рухнула иллюзия лёгкой и красивой жизни.
А однажды вечером Вова пришел домой и буквально с порога заявил:
- Лада, собирай вещи. Ты сейчас же уезжаешь.
- Что…? – не поняла я – Какие вещи? Куда уезжаю? Вова, объясни толком.
- Нет времени объяснять.
Он зашёл в мою комнату, достал из шкафа дорожную сумку, бросил её на кровать и стал складывать в неё мои вещи.
- Вова…
- Малая – он взял меня за плечи – Мне некогда спорить с тобой. Давай быстрее, собирай свои вещи и одевайся. Внизу ждёт машина.
Я села на кровать и положила руку на сумку, не давая брату ложить в неё вещи.
- Я не сдвинусь с места пока ты не объяснишь мне, что случилось.
- Лада… Я прошу тебя! Оставаться в городе слишком опасно. Я хочу, чтобы ты уехала.
- А ты?
- А я останусь.
- Я никуда не поеду без тебя! Тем более после того, что ты только что сказал!
- Я не собираюсь спорить с тобой. Это просто не обсуждается!
Вовка сбросил мою руку с сумки и продолжил запихивать в неё мои шмотки. Я тупо сидела на кровати и пыталась собрать мысли в кучу.
- Лада, не спи! Оденься или поедешь прямо так, в этом халатике.
- Вовка… Я всё понимаю, ты беспокоишься обо мне, но имею я право решать что-то сама?
- В данный момент – не имеешь!
- Я не поеду!!! – разозлилась я и вскочила на ноги.
- Нет, ты поедешь! И прямо сейчас! – закричал в ответ Вовка.
Я попыталась выдернуть сумку из рук брата. Спор чуть не перерос в драку. Я никогда не видела брата таким. Он даже позвал одного из ребят, охранявших нас, чтобы тот удерживал меня, пока он собирает сумку. Я кричала и брыкалась, но это не помогло. Меня силой вытащили из квартиры и упаковали в машину. Со мной было двое ребят. Один за рулем и один рядом со мной на заднем сиденье. Вовка наклонился к переднему окну и коротко сказал:
- Стриж, глаз с неё не спускать! В аэропорту посадить прямо в самолёт. Договаривайтесь как хотите, чтобы вас пропустили прямо к трапу.
- Понял.
- Когда самолёт взлетит, отзвонишь мне.
- Хорошо.
Потом брат повернулся ко мне.
- Малая… Ладка… Не злись, пожалуйста! Так будет лучше и мне спокойней.
Я посмотрела ему прямо в глаза, обиженно засопела и отвернулась к окну.
- Жаль, что мы поругались сейчас… Ну да ладно, главное, что ты будешь в безопасности – Вовка просунул руку в окно – Ты прости меня вообще за всё это. Но ты же знаешь… Дай мне свою руку.
Я взяла брата за руку.
- Я не злюсь… Я всё понимаю. Просто я очень боюсь за тебя, Вовка… Мне так страшно.
- Прекрати… Не накручивай себя. Всё будет нормально! – брат крепко сжал мою руку – Я люблю тебя, сестрёнка!
- Я тебя тоже! Я прошу, будь осторожен! Береги себя!
- Ну всё! Трогай, Стриж, а то опоздаете.
Вовка посмотрел на меня и улыбнулся. Стриж завёл мотор и мягко тронул машину с места. Я обернулась к заднему стеклу и молча смотрела на брата. Сердце моё бешено колотилось. Когда мы вывернули со двора и Вовка исчез с моего поля зрения, у меня закружилась голова. От чего-то стало жарко и задрожали руки. Я прикрыла глаза, стараясь справится с дурнотой.
«Ауди» неслась к аэропорту. Мы доехали меньше, чем за час. Стриж припарковал машину на стоянке. Он открыл мне дверь и помог выйти из машины. Витя, второй мой сопровождающий, взял сумку и мы молча двинулись к зданию аэропорта. Чуть отпустившая меня дурнота вдруг накатила снова. В глазах потемнело. Я даже на секунду остановилась и покачнулась на каблуках.
- Тоха – взволнованно взглянул на меня Стриж – Ты чего? Тебе плохо?
- Голова кружится…
Он взял меня под руку.
- Ничего, ничего. Сейчас сядешь в самолёт, отдохнешь. Возьмешь себе своё любимое мартини…
Всё плыло перед глазами.
- Стриж… Поехали обратно.
- Что?
- Поехали обратно! – чуть ли не закричала я – Я не сяду в самолёт. Я никуда не еду!
- Тоха… Не дури. Твой брат мне голову оторвёт, если я не посажу тебя на этот рейс!
- А так я сама оторву тебе голову!
Несколько пассажиров в зале аэропорта удивленно повернули головы.
- Что-то не так – уже тише сказала я – Я чувствую! Мне надо к Вовке. Я не могу уехать!
- Не ерунди, Тоха. Пошли. А то мне придется тебя нести!
- Пожалуйста, Стриж! Ты же знаешь меня! Я не буду стрематься зря. А сейчас меня прям выворачивает всю! Предчувствие у меня плохое…
- Если ты не улетишь сейчас, то для меня действительно всё будет плохо. Пошли, опаздываем. Витя, возьми-ка её под вторую руку.
Пацаны взяли меня с двух сторон под руки и повели к стойке регистрации. Чем ближе мы подходили, тем быстрее колотилось моё сердце. Мне уже не хватало воздуха. Я поняла, что не должна ни в коем случае уезжать. Я не могла… Моя рука опустилась чуть ниже. Вот, здесь за поясом, под курточкой… Витя ничего не почувствовал. Быстрым движением я вынула у него из-за пояса ствол и, не вытаскивая руки из под его куртки, упёрла его дулом в Витькину спину. Он вздрогнул и остановился.
- Ты что? – пробормотал Витя.
- Ничего. Медленно разворачиваемся и идём к машине.
Стриж в недоумении взглянул на нас.
- Стриж, у меня Витькин ствол и сейчас он упирается прямо в его позвоночник. Стрелять меня Вовка научил, так что… Но я делать этого очень не хочу. Поэтому мы прямо сейчас пойдем к машине.
- Тоха… - проговорил Стриж и взглянул мне в глаза – Ты не…
- Я выстрелю, если понадобится. Не сомневайся.
Пару мгновений мы просто смотрели в глаза друг другу. Я не отводила взгляд. И видно что-то такое увидел в нём Стриж, что покорно двинулся в сторону выхода.
Уже подходя к стоянке, я огляделась по сторонам и вынула руку с пистолетом из под Витиной куртки. Стриж открыл машину и мрачно взглянул на меня.
- Убери ствол, Тоха. Я отвезу тебя и так обратно в город. На рейс мы опоздали уже.
- Хорошо – я опустила руку – Но он всё равно побудет у меня. На всякий случай.
- Ты сумасшедшая… - сказал Стриж и чему-то улыбнулся.
Через 5 минут мы уже неслись по шоссе обратно в город. Меня колотило. Я постоянно просила Стрижа ехать ещё быстрее, хотя он и без того гнал машину на предельной скорости.
Когда мы въехали в наш двор, то я увидела возле нашего подъезда две «скорых», милицейский УАЗик и жигули. Сердце моментально ухнуло вниз. Опоздали… Я толкнула дверь машины и побежала к подъезду. Вокруг собралась целая толпа зевак. Я растолкала их и протиснулась вперёд. Двое санитаров укладывали на носилки тело. Вот один из них сделал шаг назад, чтобы застегнуть чёрный резиновый мешок… Я увидела лицо лежавшего на носилках…
- ВОООВКАААА!!!!!!!! – закричала я так, что зазвенело в ушах.
Всё завертелось в бешеном водовороте. Лица стёрлись, погасли звуки… Я потеряла сознание.
***
Я дёрнулась и открыла глаза. По щекам текли слёзы. Вагон мерно покачивался. Слишком больно… Я помнила каждую минуту, как будто это было вчера. И каждый раз боль адским огнем жгла мне душу. Рука сжалась в кулак так, что побелели костяшки. Я не сломаюсь… По крайней мере сейчас. Мне надо держаться. Я отомщу… Я поклялась и свою клятву выполню, во что бы то ни стало. Он уничтожил меня такой, какой я была, но сделал из меня дикую волчицу, не знающую ни страха, ни жалости. И если надо я загрызу его зубами… Гриф, сука, я уже близко… Я ждала долгих 4 года.
Тогда, 4 года назад, Гриф бы несомненно убил и меня. Слишком опасно было оставлять в живых сестру своего соперника. Да ещё когда он хорошо знал, что я представляю из себя и никогда не оставлю так смерть брата. Спасло меня только то, что буквально в тот же день, когда погиб Вова, за мной пришли. Я долго потом ломала себе голову, кому же было выгодно упрятать меня за решётку. Дело было шито белыми нитками. Ни улик, ни прямых доказательств. Я отправилась «на курорт» за какую-то абсолютно левую кражу, не имевшую ко мне никакого отношения. Пока шло следствие, если так можно назвать этот фарс, и на суде, мне было абсолютно всё равно до всего, что творилось вокруг. Больше всего тогда я хотела умереть. Грифу может быть даже не пришлось бы трудиться, после смерти брата я не хотела жить. Слишком большой и всепоглощающей была боль утраты. Я потеряла единственного остававшегося у меня родного человека, который заботился обо мне, заменил мне папу с мамой и которого я очень любила. Я осталась совсем одна. И одному Богу известно, что тогда творилось у меня на душе. Это не опишешь никакими словами…
Я не хотела жить, но даже смерть я не могла себе позволить, находясь в камере СИЗО. За мной постоянно следили. И когда я всё таки попыталась покончить с собой, связав между собой какие-то тряпки и свои колготки, меня буквально из петли вынула одна из сокамерниц. Именно она и дала мне цель, чтобы жить дальше. Мы проговорили с ней всю ночь, сидя на шконке. Не знаю зачем, но она смогла убедить меня жить дальше. Она убедила меня в том, что я не могу умереть, не отомстив за брата и это то, ради чего я должна продолжать бороться и жить дальше. И именно это дало мне в последствии силы не сломаться и выжить.
Четыре года, проведённых на зоне, сделали меня ещё жёстче и многому научили. Мой детдомовский опыт и знание основных понятий и законов криминального мира очень пригодился мне здесь. Я быстро смогла поставить себя так, что многие из арестанток зауважали меня, а остальные стали просто боятся и знали, что со мной лучше не связываться. Смогла я найти здесь и подруг. Такие же молодые как я девчонки, с разными судьбами. Мы довольно быстро сдружились и старались во всём поддерживать друг друга, чтобы хоть как-то скрасить серые будни в «клетке».
С воли меня поддерживала Ленка. Она писала мне длинные письма, слала посылки и приезжала на свидания. От неё я узнавала и то немногое, что было ей известно о ситуации в городе. Грифу всё таки удалось захватить власть. Он подмял под себя разрозненные остатки из других группировок и создал довольно таки мощную структуру. Противостоять ему на тот момент не мог практически никто. Те, кого я знала, разъехались кто куда. Кого-то убили, кого-то посадили. Ленка в наши дела никогда не встревала, поэтому больше информации она не знала. Но и этого было достаточно, чтобы моя ненависть к Грифу крепла с каждым днём, с каждой минутой. Я только тем и жила, что строила планы, как его раздавить, уничтожить… Просто убить его мне было мало, я хотела поиграть с ним, как кошка с мышью. Разрушить всё, что он нажил за это время, лишить власти, заставить страдать и только потом доставить ему такое удовольствие, как смерть.
О своём освобождении я никому не сообщила, даже Лене. Меня выпустили досрочно, на год раньше. Это тоже стало для меня сюрпризом. Потому как примерной арестанткой я совсем не была и условно-досрочное мне по идее никак не светило. Сообщили мне о том, что я выхожу всего за 3 дня до освобождения. Но это было мне и на руку. Значит в городе меня не ждут.
Я взглянула на часы. Через полчаса поезд прибудет в мой город. Я встала и посмотрела на себя в зеркало на двери купе, дотронулась рукой до своего лица. Я давно вынашивала одну мысль, но до последнего не знала, решусь ли. Всё таки пластическая операция – это очень серьезно. Я навсегда стану другой… А впрочем я и так уже давно не та, кем была даже 4 года назад.
Поезд снизил скорость, подъезжая к вокзалу. Я натянула кепку, большие солнцезащитные очки скрыли глаза. Ну вот, из зеркала на меня смотрела ничем не примечательная девчонка, худенькая, в джинсах и футболке, со спортивной сумкой. Поезд остановился. Я взяла свою сумку и вышла на платформу. Сердце забилось чаще. Я знала, что мне будет тяжело возвращаться, сейчас всё внутри у меня сжималось.
На стоянке такси только и ждали клиентов. Водители на перебой предлагали свои услуги.
- Девушка, такси? – подскочил ко мне молодой парень – Недорого!
- Поехали – согласилась я и села в салон.
- Куда едем? – спросил водитель.
- На Южное кладбище.
- Куда? – не сдержался сначала парень – Простите! Уже едем.
Я ничего не ответила и отвернулась к окну, давая понять, что продолжать милую беседу не настроена. Таксист поехал через центр. За то время, пока я здесь не была, город практически не изменился. Ну может разве что прибавилось ларьков, да на центральной улице витрины бутиков стали ещё пафоснее.
Вскоре мы подъехали к воротам кладбища. Я попросила таксиста подождать и пошла по знакомой дорожке к могиле родителей и брата. Может это было и неосторожно с моей стороны, ехать сюда, но мне было плевать. Я знала, что первым делом приду проведать Вовку и родителей. Ленка всё это время ухаживала за их могилкой, поэтому я застала всё в полном порядке. Я остановилась перед большим мраморным памятником. С фотографий на меня смотрели строгие папа с мамой и улыбающийся Вовка. Я опустилась на скамейку и сняла очки. Раскаленный комок, ворочавшийся в груди, вырывался наружу всхлипами. Я обещала себе не плакать, но слёзы сами текли по щекам.
- Почему…? Зачем вы все оставили меня одну? Мне так тяжело… Но я держусь… Надо. Вовка, я отомщу… Слышишь? Он мне за всё заплатит… За всё…
Я поднялась со скамейки, вытерла слёзы, снова одела очки и быстро пошла к такси. В нашу с Вовкой квартиру я решила не ехать, поэтому сказала таксисту ехать к гостинице.
Поселившись в номер, я первым делом набрала себе полную ванну горячей воды и с наслаждением откисала в ней целых два часа. А заодно обдумывала свои планы. Мне надо было достать нашу с Вовкой заначку. В гостиной под паркетом у нас была нычка. К счастью никто из ментов и других наших «друзей» её не обнаружил. Ленку я попросила проверить всё ли на месте и оказалось, что всё в сохранности. Сейчас мне эти деньги очень пригодятся. Оставаться в городе дольше, чем на пару дней было опасно. Меня могли увидеть. Всё таки не так уж я изменилась за эти 4 года. А это было мне совсем ни к чему…
Опустошать нычку я решил поздно ночью. От гостиницы наш дом был совсем близко, минут десять пешком. В позднее время во дворе никого не было. Я подошла к подъезду и поднялась на 4-й этаж. А вот и знакомая дверь. Задрожали руки. Я не сразу попала ключом в замок. Каждый шорох заставлял меня нервно вздрагивать.
Родная квартира встретила меня тишиной и затхлым запахом. Ленка хоть и приходила сюда каждую неделю, поубирать и проветрить комнаты, всё равно чувствовалось, что здесь давно никто не жил. Я решила сделать всё по-быстрому. Слишком тяжело мне было оставаться здесь дольше. Отодрав ножом паркетины в нужном месте, я с облегчением вздохнула, взяв в руки тяжелый тугой свёрточек. Ну вот! Всё начинается хорошо! Я уже собиралась уходить, но не сдержалась, чтобы не заглянуть в свою комнату. Всё здесь было точно также, как и раньше. Только Ленка навела порядок и убрала разбросанные вещи. На кровати сидел смешной заяц, держащий в руках морковку и улыбающийся во весь рот. Этого зайца подарил мне Вовка… Я взяла его в руки и прижала к груди. Игрушка даже еле уловимо пахла моими духами. Я не смогла посадить зайца на место и забрала его с собой.
Закрыв квартиру, я быстро спустилась по лестнице и направилась к ближайшему автомату. Я должна сообщить Ленке. Ей я доверяла как самой себе и точно знала, что уж кто кто, а она меня не предаст. Мне надо было поговорить с ней. Ведь уже завтра меня не будет в городе. А вернусь я сюда совсем не Антоновой Владой Алексеевной…
(продолжение следует)