Звонок, возвещающий окончание занятий, прозвучал, как избавитель от дальнейшего учения. Мария, девушка лет 17, начала собирать свои книги, тетради в сумку. Ее маленькие ручки немного озябли от холода в просторной аудитории. Подружка, соседка по парте, уже убежала. «Вот коза, не могла подождать! Все равно идти по пути!». – С обидой подумала девушка. И с тоской взглянула в окно. За стеклом уже царила глубокая осень. Листья густым дождем осыпали двор педагогического училища. И ветер перегонял их, как озорной мальчишка футбольный мяч. Нужно идти. Мария быстро шла по узкой тропинке, пролегающей по заросшему бурьянами пустырю, где высилось несколько разрушенных зданий. Они напоминали о войне. Но гроза откатилась туда, откуда пришла. А развалины остались большая черная ворона села на край обгорелой стены. И с любопытством следила за девушкой. А Мария перешла узкую кладку через ручеек, и собиралась уж было открыть калитку, когда на ее плечо легла мужская ладонь. От неожиданности она резко вздрогнула, и оглянулась. И увидела высокого юношу.
Мария, постой. Не уходи! Мне нужно тебе кое-что сказать.
Извините! – Возмущенно вспыхнули щеки, и Мария сбросила руку с плеча. – Я с вами незнакома! О чем мы можем говорить?
Почему ты так сердита? Подожди, не убегай! Но Мария, хлопнув калиткой, убежала в дом, белевший в глубине старого дворика. В своей комнатушке, чистенькой и уютной, бросила сумку. И присела на стул. Что за юноша? Откуда он? – Размышляла она, пролистывая конспекты. Но учеба не шла на ум. Перед глазами стоял незнакомец. И в ушах его звучали слова: «Постой, не уходи!». В комнату вошла хозяйка. Это была маленькая, пухленькая женщина. Ее седые волосы были убраны под белый платок. И побелели в одну ночь, когда почтальон принесла похоронку на мужа и сына. В один день. Война никого не щадит.
- Машенька, пошли ужинать! Я хороший чай заварила, липовый. И медок есть! – Мягкая улыбка осветила измученное женское лицо. Одиночество измучило, иссушило ее душу. И она была рада, что в пустой комнате жила эта скромная, молчаливая девушка.
- - Спасибо, Ольга Федоровна! Я сейчас, только книги уберу, и конспекты, Улыбнулась Мария. А через несколько минут она сидела за столом, и пила горячий, душистый чай.
- Бери, не стесняйся! – Пододвинула хозяйка к девушке блюдечко с медом, таки желтым, цвета старого янтаря. И полным ароматов лесного луга и знойного лета. «Как жаль, что мой сын погиб! И уже такая красивая и умная девушка не войдет в мой дом, не подарит мне внука!». – Она подавила тяжкий вздох. В этот момент двери постучали. Это вернуло из раздумий.
- Да! – Войдите! – Крикнула Ольга Федоровна. Мария от неожиданности вздрогнула, и пролила немного чаю на колени. В дверном проеме стоял он….
- Доброго здоровья вам, Ольга Федоровна! И вам доброго здоровьица! – Вежливо снял картуз молодой человек.
- Проходи, Дмитрий. Извини, живем просто, и угостить особо нечем! – Вежливо, но суховато проговорила в ответ хозяйка. – Разве что липовый чай и мед.
- Я есть не пришел. Хотя от горячего чаю не откажусь, набегался за сегодняшний день, устал. Да у меня в кармане есть кое-что к чаю! – Он достал из внутреннего кармана пиджака кулек с леденцами да пряниками.
- Ой, Дмитрий, к чему такая роскошь? – Всплеснула руками хозяйка.
- Ну, вы все-таки дамы, а дамы любят сладкое! – Загадочная улыбка проскользнула на его тонких губах. И Ольга Федоровна вышка в кладовку, чтобы взять чистую чашку для гостя. Мария растерянно помешивала чай в своей чашке, и молчала.
- Машенька, так ведь вас зовут? У девушки вспыхнул на щеках яркий румянец смущения. – Почему вы молчите? А что ему сказать в ответ? Перед глазами встали строгие глаза матери: «Смотри, Мария, эти городские ветрогоны хорошо дурят сельским девкам головы. Не связывайся с городскими, а то горя и слез не оберешься!». Но мать далеко, а он вот, рядом. И молчать так долго неприлично. Все-таки гость, не важно, что пришел к хозяйке.
- Я вас совсем не знаю, поэтому о чем мы можем говорить?
- Так давайте, познакомимся! Я Дмитрий, и ваш сосед. У бабки Пелагеи снимаю квартиру.
- Так вы тоже квартирант?
- Да, я здесь работаю фельдшером. Не накатаешься из села на работу каждый день. А мои родители живут в Прохоровке. Это не так далеко, всего пятнадцать километров. Вот, возьмите, - Он достал два больших яблока. И положил перед ней на стол. – Это из нашего сада. Я сам делал прививку. Это гольден. Мария нерешительно дотронулась до одного. Прохлада плода приятно холодила руку.
- - У нас тоже была яблоня. Только румыны ее на дрова срубили. – Она вздохнула. А перед глазами стояло дерево, покрытое крупными, спелыми, ароматными плодами. – Ее посадил отец, когда родилась она. Первенец хлебороба. Казалось, участь девочки предрешена. Быть чье-то женой, рожать и воспитывать детей. Да тянуть лямку в колхозе, работая за палочки на трудодни в поле от зари до зари. Но отец, который прошел империалистическую, гражданскую, он видел другую жизнь, намного лучшую, чем эта, взбунтовался.
- Я не последнюю краюху хлеба доедаю, и моя дочь будет учиться! – Он стукнул по столу в один из длинных, зимних вечеров, когда мать жужжала веретеном. А сама Мария играла с младшей сестренкой, Матреной, на полу, покрытом отлично выделанной, мягкой козлиной шкурой. И вместо мяча катала большое, румяное яблоко. Прошло несколько лет. И Мария пошла в школу. Каждое утро мать давала ей с собой большое красное яблоко, и краюху хлеба. И когда румыны начали рубить это дерево, оно наклонилось под ударами топора, ей казалось, что изрубили ее душу. Она долго плакала над оставшимся пнем, истекавшим яблочным древесным соком…. Вернулась хозяйка. Она принесла самую красивую чашку, чашку своего сына.
- Ну что, Дмитрик, познакомились? Это Марийка, она будет учительницей. Хорошая дивчина!
- Я это уже понял. – Ответил он, пристально глядя на пунцовую от смущения девушку. – Я пришел к вам по делу. Нам дали билеты на концерт. Я взял для сестры. А она пообещала идти со своим кавалером. Так не выбрасывать же.
- Ну, и что ты надумал? Пригласить меня, старую перечницу? – И хозяйка засмеялась так, что ее большая грудь затряслась. – Дмитрик, бери Марийку, дело молодое. Пойдите, развейтесь, а то она сидит цельный день над книжками и тетрадками, побледнела даже. Приедет домой, еще от родителей мне на орехи перепадет, скажут, что ее дитя голодом заморила.
- Мария, вы согласны?
- Да. Согласна.
- Вы собирайтесь. Я подожду.
Через полчаса они шли по притихшему от напряженного трудового дня городку. Вечер постепенно накрывал дома и сады. Тишину иногда перекрывал шум упавшего яблока, напоенного энергией солнца, и хранившего его поцелуи всю зиму. Или вспорхнувшей птицы.
- Дмитрий, почему вы подошли ко мне? Вокруг столько много девушек. И намного красивее меня. Например, Наталья. Она красива, остроумна, и одевается намного лучше меня.
- Наталья? По-моему, эта девушка чересчур остроумна. А мне нравитесь вы. Я давно вас приметил. Да только не решался подойти. Вы такая серьезная. Можно к вам иногда заходить?
- Только иногда. Не мешайте заниматься. Так родилась дружба. Но так природа устроена, что дружба между людьми разных полов часто перерастает в нечто более высокое. А любовь. На следующий день, после занятий, Мария не стала задерживаться. Сегодня она собиралась наносить огромную бадью воды. Это случалось два раза в неделю – по средам и пятницам. Набрала 20 ведер. Да и еще в самовар. И сейчас, по-быстрому переодевшись, взяла два ведра и коромысло, направилась к колодцу. Набрав полные ведра, подхватила их на коромысло, и ощутила, как какая-то сила подымает их вверх. Оглянувшись назад, остолбенела.
- Ты? – Ее синие, словно бездонные, глаза, расширились от удивления.
- Ты почто таскаешь такие тяжелые ведра? Больше не носи такие тяжести! – Дмитрий укоризненно покачал головой.
- А кто это сделает? Кто будет носить? Я должна помогать хозяйке по дому – за это я не плачу квартирную плату! – С вызовом глянула на Дмитрия Мария. – Поэтому это должна сделать я, и только я! – Она потянула на себя коромысло. Но парень не уступал, не отдавал его.
- А почему ты? Я могу это сделать! – Спокойно парировал Дмитрий.
- Отдай сейчас же! Но зачем тебе это? Я ведь тебе никто! Отдай ведра! – Мария дернула коромысло. Одно ведро не удержалось, и упало, облив их водой.
- Почему никто? Я тебя просто люблю! – И парень замолчал, покраснев от смущения. Они стояли друг против друга. Мокрые и взъерошенные, как два петуха. Мария пыталась сопротивляться:
- Может, я все таки сама?
- Нет, это не женская работа. – Коротко проговорил, словно обрезал, Дмитрий. И поднял ведро. – А теперь нужно набрать и второе. Девушка наполнила ведро ключевой водой, прохладной и чистой. Парень взял коромысло, и они поднялись по тропинке, ведущей к дому. Дмитрий наносил полный самовар, и кадку. И теперь сидел на кухне, неспешно отхлебывая чай. Огромный, ведерный самовар красовался на столе, поблескивая начищенными боками. В нем, как в кривом зеркале, отражалось круглое лицо М арии, сидящей напротив.
- Так вот, Тетя Оля, Маша больше не будет воду таскать. Не женское это дело. Воды наношу я. – Прервал затянувшееся молчание Дмитрий. – Мне по сердцу ваша квартирантка. И в эту субботу я зашлю к вам сватов.
- Ну нет, это слишком! Мне учиться нужно! – Покраснела Мария.
- Я могу подождать, когда ты окончишь свою учебу!
- Я пойду дальше, в институт! – Не сдавалась девушка.
- Ой, девка, не заносись! Как бы хлопца не потеряла! – С укоризной покачала головой Ольга Федоровна. – Да посмотри на него – и умен, и хорош, и работящий.
- Ольга Федоровна, пожалуйста, не вмешивайтесь! – Сердито нахмурила брови Мария. – Это моя судьба, и мне самой ее решать! – Вспылила девушка, выбегая из-за стола. В своей комнатушке она бросилась на кровать, покрытую лоскутным одеялом, и расплакалась. Чувство, непонятное, и от этого пугающее, поселилось в душе. Тоска, но от чего? В комнату неслышно вошел Дмитрий.
- Машенька, не плачь, я дурак! Ты меня вовсе не знаешь, а я тут со своими глупыми познаниями…. Не прогоняй меня! Дай хоть один щанс, и я все сделаю, чтобы ты меня полюбила….. только не плачь! Твои слезы для меня, как нож в сердце. Мария приподняла голову, их взгляды встретились.
- Возможно, ты прав. Я подумаю. Я ведь тебя совсем не знаю!
- Так узнай!
- Ладно! Но пока уйди! Завтра у меня зачет серьезный, и нужно готовиться. Ведь стипендию за красивые глазки не дают!
- Машенька, не гони меня! Я буду сидеть тихо-тихо, как мышонок в норке. Только разреши посидеть рядом….
- Ладно, сиди, места не протрешь! – Буркнула Мария, доставая старые газеты, сшитые в тетради. Между печатных строчек она писала свои конспекты. Шла война…. И купить чистую тетрадь – это была роскошь для простого селянина. И так частенько Дмитрий приходил, молча садился, и мог часами сидеть, пока девушка готовилась к занятиям. Он всегда приносил простые, но приятные для провинциальной девушки, гостинцы. И со стола не исчезали орехи, яблоки, конфеты и пряники. Но любви в душе не было. Наоборот, ее пугала та страсть, что пылала в груди юноши. И она боялась сгореть в этом пламени. Учеба подходила к своему логическому завершению. Мария получила направление в Карпаты.
- Голубка моя, не уезжай! Я умру от тоски, если ты меня оставишь! Выходи за мен замуж, - Просил ее Дмитрий в прощальный вечер.
- Я не могу. Мне нужно подумать! Пойми, я не могу понять, люблю я тебя или нет. Когда тебя нет рядом, мне грустно, а когда ты рядом, все равно, есть ты или нет. Нам нужно побыть врозь хотя бы несколько недель.
- Я знаю, что ты не вернешься!
- Если я тебя люблю, то вернусь. Обязательно вернусь!
- А если не любишь, то что?
- Тогда не знаю…. – Опустила взгляд Мария.
На следующий день девчата занимали свои места на пароход, который шел в Киев. Пристань была полна провожающих, и шумела, гудела множеством голосов. Мария пристально вглядывалась в лица. Не пришел…..
- Значит, он меня не любит! – Тихо прошептала она, и горячая волна обиды захлестнула душу. Она поднималась по трапу, и остановилась у борта. Тишину разрезал резкий гудок парохода, это был сигнал к отплытию. Большие лопасти начали вращаться, зачерпывая воду. И пароход, окутанный клубами пара, начал потихоньку отплывать. Берег постепенно удалялся…. Внезапно от толпы провожающих отделилась одинокая фигура, и ветер донес обрывки фразы:
- Я…. Лю…. Это он! – Бросилась девушка к самому борту. Всего лишь несколько минут разделило их прощание. Она, помахав платком, прижала руки к груди. А Дмитрий бросился в реку. Холодная, осенняя вода не отрезвила его порыва, и он вошел в нее по грудь.
- Сумасшедший, ты простудишься! – Кричала его сестра на берегу. Но он шел за пароходом, как очарованный путник за манящим огоньком.
На новом месте Мария сразу же погрузилась в решение новых проблем, глее остановиться, как наладить свои отношения в школе, да мало ли чего приходиться решать новичку! Она была слишком занята. Тетради, уроки, планы – все это съедало ее время. И она с непривычки уставала так, что сил хватало только поужинать, и упасть в кровать. Письма приходили из Прохоровки чуть ли не каждый день. А через два месяца Мария получила телеграмму: «Срочно приезжай! Дмитрий болен!». Телеграмма была без подписи. «Что могло случиться?» - Лихорадочно размышляла девушка, собирая маленький дорожный чемоданчик. Завуч школы с большой неохотой подписала заявление на отпуск.
- Без голу неделя работаешь, а уже отпрашиваешься! – Ворчала она, подписывая заявление.
- Но болен мой брат. – Слукавила Мария.
- Ну, если брат, то это святое дело! Езжай, побудешь два-три дня. Да не слишком задерживайся! И вскоре поезд увозил ее в сторону Киева. Зима уже начинала вступать в свои права. Иней серебрил провода, гудящие от ветра. Снег крупными хлопьями сыпал и сыпал, покрывая все окрестности плотным, белым одеялом. Городок встретил ее предвечерней тишиной. Лишь кое-где лаяли собаки. Когда Мария вошла в дом, навстречу бросилась ей хозяйка.
- Марийка, слава Богу, наконец-то ты приехала! Иди быстрее, наш Дмитрик совсем плох! Девушка прошла в комнату. Резкий запах лекарств и пота ударил в нос. На кровати, укрытый до самого подбородка, лежал Дмитрий. Хриплое дыхание прерывалось сухим, отрывистым, кашлем.
- Дмитрик! – Склонилась над ним она. Ее поразила бледность лица. Он приоткрыл отяжелевшие, опухшие веки.
- Бог услышал мои молитвы. Я смогу спокойно умереть. Ведь ты рядом.
- Нет, не умирай, пожалуйста! – Выкрикнула в отчаянии Мария.
- Но ты ведь меня все равно не любишь!
- Глупый ты мальчишка, и чего я тогда сюда приехала? Я люблю тебя очень, очень! Только живи! Живи ради меня, ради нас обоих. Только живи!
- Я не умру! – Слабо улыбнулся он в ответ. – Я не умру только ради тебя! Ты дала мне жизнь! – Закрыл глаза Дмитрий. Его дыхание враз выровнялось. И теперь было спокойным, и не хриплым. Болезнь начала отступать…. Когда Мария вернулась в горенку, баба Пелагея, хозяйка этого дома, начала накрывать на стол. И рассказывать, что с ним случилось.
- Ой, да как вы уехали, закручинился Дмитрий, что не получилось у него проститься, да заветные слова сказать! И не ел он, не пил – все стоял у калитки, да на ваш двор глядел. А когда совсем занемог, я, старая, и не знала, чо делать. Вот телеграмму дала, как соседка насоветовала. Любит он вас, крепко любит. К вечеру Дмитрий проснулся. Ему стало намного лучше, и легче дышаться. Когда Мария была рядом.
- Выходи за меня замуж. Если ты мне и сейчас откажешь, то остается только одно – умереть.
- Я согласна. – Ответила девушка. А через несколько дней они стояли на киевском вокзале. Поезд в сторону Львова запаздывал.
- Неужели ты моя жена? Мне до сих пор не верится! – Говорил Дмитрий, нежно сжимая руки Марии. А снег падал и падал, покрывая собой все вокруг снежной пелериной. В глубине сада, возле железнодорожной насыпи, висело одинокое яблоко. Оно краснело, как малиновый отблеск солнца. Резкий порыв северного ветра качнул ветку, и оно упало вниз. Яблоко на снегу…..