Гомеру показалось, что он на всю жизнь запомнит взгляд дозорного, который прощался с ними на крайнем северном посту. Так смотрят на тело павшего героя, когда почетный караул залпом отдает ему последнюю честь: с восхищением и тоской. Прощаясь навсегда.
Живым такие взгляды не предназначались; Гомер почувствовал себя так, словно он забирался по шаткой приставной лесенке в кабину крошечного, не умеющего приземляться самолета, превращенного искусными японскими инженерами в адскую машину. Соленый ветер трепал лучистое имперское знамя, на летном поле суетились механики, гудели, оживая, моторы, и прижимал пальцы к козырьку пузатый генерал, в заплывших глазах которого искрилась самурайская зависть…
- Чего такой радостный? – хмуро спросил замечтавшегося старика Ахмед.
Он, в отличие от Гомера, не стремился первым разузнать, что же творится на Серпуховской. На платформе осталась его молчаливая жена, левой державшая за руку старшего, а в правой – мяукающий сверток, который она осторожно примостила к успевшему снова вырасти животу.
- Это как встать в рост – и в психическую атаку, на пулеметы, такой задор. Нас ждет огонь смертельный… - попробовал объяснить Гомер.
- Эти атаки твои неслучайно так назвали, - пробурчал Ахмед, оглядываясь назад, на крошечный светлый пятачок в конце туннеля. – Как раз для таких психов, как ты. Нормальный человек добровольно на пулемет не полезет. Никому такие подвиги не нужны.
- Понимаешь, какое дело, - не сразу откликнулся старик. – Когда чувствуешь, что твое время подходит, задумываешься: а что после меня останется? Запомнят меня?
- Насчет тебя – не уверен. А после меня дети останутся. Они уж точно не забудут... Старший, по крайней мере, - помолчав, тяжело добавил тот.
Гомер, ужаленный, хотел огрызнуться, но последний Ахмедов довесок сбил его с воинственного лада. И правда - это ему, старому, бездетному, легко рисковать своей побитой молью шкурой, а у парня впереди – слишком долгая жизнь, чтобы печься о бессмертии.
Позади остался последний фонарь - стеклянная банка с лампочкой внутри, забранная в решетку из арматуры и переполненная обгоревшими мухами и крылатыми тараканами. Хитиновая масса чуть заметно кишела: некоторые насекомые еще были живы и пробовали выползти, будто недобитые смертники, сваленные в общий ров вместе с остальными расстрелянными.
Читать дальше: http://www.m2034.ru/read/read.php?article=381