У бродячей актрисы, нет, вернее, у бредущей актрисы, потому, что я бреду по жизни в обнимку со своими бредовыми танцами, появилось новое пристанище. Галя попросила меня пожить у них с Мастером до ее родов.
Утром, в полусне, поднимаю тонус «танцем радости», стараясь громко не выть и не топать. Школа, растяжки, и так часа два.
В гостиной завтракаю с Галей, с тоской провожая взглядом бутерброд, который она ест тайком от мужа, отрезая тончайшие куски копченой колбасы. На запах приходит Герда, которой тоже нельзя есть копченую колбасу и мы вдвоем водим носами. Мой завтрак: сок и обезжиренный творог. Галя наглеет на глазах, раньше она не была такой. Причуды беременности? Она делает на моих глазах огромный бутерброд. Стараясь думать только о возвышенном, желаю ей приятного аппетита.
-Это тебе, ешь. Так нельзя.
-Я уже привыкла.
-Ешь, кроме кайфа не случится от одного бутерброда, уверяю тебя.
Кайф приходит моментально. Махнув на все рукой, усугубляю его крепким кофе со сгущенкой, я сто лет не ела сгущенки, она мне скоро сниться начнет. Полную чайную ложку отправляю в себя, понимая, что я достойна гильотины.
Раскладываю свои мощи в кресле напротив Гали. Очень хочется стать котом, иметь пушистый хвост и обернуться им в знак наивысшего удовольствия.
На Галином животе появляется и исчезает живой холм – это пятка, или кулачек.
-Что ты чувствуешь? Больно?
-Нет, приятно. Правда, иногда так долбанет под сердце. Козленок.
-Терпи, это счастье.
На сытый желудок мурлычем за жизнь. Пришлось признаться, что я «просто встречаюсь» с Артемом.
- Высокие отношения! Так и будете ходить под ручку? Неестественно как-то, хоть и красиво. Слушай, а вдруг он импотент? Сейчас это так развито… Хотя, тогда эта ваша поездка совсем непонятна. Проверить бы не мешало…
-Как? Здрассьте, я приехала проверить… Ты Мастера проверяла?
-Там и проверять нечего, он… я не представляю рядом с собой другого мужчину, понимаешь? Это я вид делаю, что мне плохо, боюсь рожать, конечно. А на самом деле, я готова ему тапочки таскать, как Герда. Ему сейчас очень тяжело, на фильм этот никак денег не наберет, все стараются своих пропихнуть, а он не хочет. Ты счастливый человек, что живешь особняком от всей этой театральной и киношной грязи. В глаза улыбаются… Знаешь, как меня звали в труппе? «Подстилка!» Из-за того, что мы любили друг друга. Да если бы он даже не оставил семью, я все равно была бы рядом, или исчезла, если бы он приказал. Они ничего не понимают. Очень мало людей, с которыми можно разговаривать, не опасаясь, что завтра тебя не предадут. Мои родители нас знать не хотят. Его дети меня ненавидят. Я не знаю, что будет, если… Я стараюсь об этом не думать. Мне выпало счастье – любовь такого человека, вот я и живу этим счастьем. А знаешь, как он тебя любит? Так странно, я ничего не знала о мире, в котором ты живешь, а сейчас… такие страсти кипят, с ума сойти. И все это в твоих танцах, то есть в спектаклях. Ты все переносишь туда. Дна не видно. А я? Обычная актриса. Тебе не надо сейчас уезжать на гастроли?
Галя панически боится, что я уеду. Она воспринимает меня как младшую маму, без которой не сможет родить.
-Пока не родишь – никуда не уеду.
Вообще-то, скоро начнутся гастроли. Мои любимые мужчины уже вернулись в Россию. Брат так развернул работу, что я не успевала закрывать рот от ожидаемых гонораров за мои выступления и предстоящие гастроли. Он умеет находить общий язык с любым собеседником, западная школа не прошла даром, с полпинка открывает любую нужную дверь. Стремительно просочившись в закрытый мир шоу-бизнеса, он быстро занял там свое место.
До моего переезда Павел заскакивал к нам, как тайный агент. Сила притяжения между ними была настолько сильна, что меня втягивало, как в воронку. Сидеть, запустив руки в их волосы на затылках было вершиной счастья. Я не могла себе в этом отказать, хотя дала себе слово уйти в сторону. Переезд к Мастеру оттянул одну из сторон треугольника. Натянутая струной, она неминуемо должна была сломаться, выла, но терпела.
-Есть такая птичка – тупик, - сказала я им как-то, подняв ногу почти параллельно стене. Мне нравится, когда они смотрят на мои ноги. У них при этом глаза в кучку собираются и лица делаются такими настороженными, как будто нога может оторваться.
-Очень симпатичная, - я отвела ногу назад, - но скорее всего, тупая. Иначе так не назвали бы.
-Прима, - подмигнул Павел.
-Устрою-ка я ей гастроли в Бобруйск на полгодика, - съязвил братик.
-Устрой, лапушка, - я продолжала выделывать ногой невообразимые «па», - без меня вы так и будете в подполье сидеть. Слушайте меня здесь!
И я изложила им свою идею. Нужен офис, где они могут встречаться не вызывая подозрений, раз уж Павел все равно кружит тут. Значит – что?
-Открываем фирму!- сообразил Павел.
Мда… Пришлось объяснить, что нужна не просто фирма, а благотворительная организация. Павел, таким образом, не участвуя в коммерции, спонсирует мои благотворительные концерты и может появляться у нас совершенно легально. Я делаю доброе дело для тех, перед кем выступаю, Павел набирает очки на выборах. Все просто и красиво.
-Тебе придется дополнительно работать.
Павел никогда не смотрел на меня с таким восхищением.
-А бухгалтерия? – робко вставил брат.
Мы раздавили его взглядами.
Я решилась на «проверку» Артема. Мы уже договорились, что я еду к нему, а я все еще сидела и думала, зачем мне все это? Мама переходила из рук в руки, я так и не успевала зафиксировать состояние семьи.
В дороге я думала только о ребенке, вспоминала шишки Галиного живота и мечтала о том же. У моего ребенка будут глаза королевского оленя. Артем, от тебя уже почти ничего не зависит. И я еду не совращать тебя, это пошло, а сделать шаг навстречу… Да, так звучит гораздо изящней. Приготовься, мой друг, и расслабься, потому, что я сама себя боюсь. Ты мне очень нравишься, но я еще не полюбила тебя. Еще не поздно повернуть. Нет, уже поздно, приехала. Приехала показать отрывки своей новой программы. Если он сейчас опять заведет бесконечные разговоры об искусстве, мы и к пенсии не доберемся до постели. Не за роялем же… Хотя, при моей гибкости… Нет, я определенно, зациклилась. Все должно быть непринужденно.
В дверях я довольно непринужденно застряла в поцелуе. Артем отвечал на него и в то же время не отвечал. Так не бывает! Может, у него давно не было женщины? С такими глазами? Сомневаюсь.
В общем, начало в дверях было положено. Я что-то лепетала, не переставая водить рукой по его сорочке. Дома - в белой сорочке…извра! И вот я все вазюкала рукой по его груди, оправдываясь, что нам не удалось побыть вместе в Париже, хотя после этого мы уже виделись. Он слушал этот бред и улыбался, я продолжала играть роль роковой женщины. По-моему, самой нелепой моей фразой в этот вечер было:
-Я так соскучилась… Налей мне коньяка, я буду танцевать!
У Артема хватило ума предложить мне танцевать вместе. Так мы и танцевали, я с бокалом в руке, стараясь не прижиматься к нему, а так, балансировала между «случайно» и «я расслабилась». На самом деле, я была так напряжена, что чуть не раскорячилась в двери, когда мы «танцевали» в спальню. Ненавижу шелковое белье. Я старалась не слышать его шуршания и не могла. Не хватало опыта. Мне показалось, что Артем сам боится меня, по крайней мере, пока еще владел собой. Открою страшный секрет: в самом конце он завопил, содрогаясь: «Ты этого хотела?»
Решила не отвечать, мало ли кто что орет во время оргазма… Не скажу, что я улетела в поднебесье. Вообще, все эти моментальные улеты, по-моему, бывают только в кино. Женщина не может достичь оргазма с малознакомым партнером, даже, если он ей не безразличен. Нужно время и опыт. У нас с Артемом все впереди. Все было красиво, но без той самой изюминки, которая зажигает меня и на сцене и в жизни. Появится, если захотим. Он очень умный и глубокий человек. Тандем бездонных. Господи, кого я все время успокаиваю?
Утром, провожая меня, Артем вдруг сказал:
-Никогда не думал, что у меня будет роман именно с тобой.
Фигассе… А зачем же ты за мной таскался везде? Ради великого искусства? Нет, я точно ничего не понимаю в этой жизни. Не утомляйте меня, мужчина. Я и так не в своей тарелке. Не случилось главного. Я не полюбила Вас. От этого вся неестественность моего поведения. Ведь был в самом начале нашего знакомства огонек, который зажег меня. Но потом все погасло, как в костре, в который никто не подбрасывал дров. А как же другие? Что они бросают в свой костер? Мне ничего не нужно было, когда рядом со мной был Павел, но об этом невозможно даже думать. Поэтому нужно постараться и вырастить в себе искусственную любовь. Спектакль оказался слишком сложным для меня. Утром мне очень хотелось уехать, нет, еще ночью я почувствовала это. Глупо! Я слишком эмоциональная. Нужно быть спокойней и идти к своей цели. Да, обязательно идти. Если знаешь, где она.
Нельзя же, в самом деле, всю жизнь греться возле чужой любви.
Начался «розовый период». Звонки, СМС. Не скажу, что Артем сильно одолевал меня, но все это присутствовало. Мне стало казаться, что Павел с братом хотят поскорее спихнуть меня с рук. Брат уже несколько раз спрашивал, когда я уезжаю, чтобы скорректировать график спектаклей. Я не выдержала и написала ему в его «сумасшедшей книге»: «УЕДУ СКОРО. КАК ТОЛЬКО РОДИТ ГАЛЯ.»
Галины роды начались как раз во время моего первого благотворительного концерта в Пансионате для ветеранов. Я была в шоке от того, что там много молодых ветеранов. Калек после Афгана и Чечни. Мое выступление было для них праздником. Молодые мужики, выброшенные из жизни. Их глаза резали меня по живому. А я, видимо, резала их. В перерыве увидела сообщение на телефоне: «Кажется, я поехала». Только Галя могла так написать в тайной надежде, что все как-нибудь обойдется.
По-хорошему, нужно было еще пообщаться с ними, но я была не готова, мне было страшно. Для них я единственный человек «оттуда». Обязательно вернусь еще, ребята, верьте мне. Для них был «танец радости» и все самое светлое, что было в программе. Я летала по крошечной сцене под дикий рев «фанеры», постепенно звук убавили, и все прошло нормально. По дороге в больницу я думала о том, что для этих ребят я должна делать все только «прима», им я нужна больше, чем остальным зрителям. Для них я – зрелище, которое можно долго обсуждать, не так уж много у них радостей. Водка и сериалы про прошлую жизнь.
Мастер протаптывал дорожки в саду больницы. Он не собирался идти смотреть Галины роды, считая это святотатством и пустым делом.
-Теща приедет завтра, - усмехнулся он.
Похоже, Галины родители смирились с ее браком. В общем, мы протоптались почти до ночи, надоели всем, замерзли и уехали домой. Всю ночь рассматривали фотографии Мастера, дружно делая вид, что не обращаем внимания на телефон. Я выцыганила две штуки и утащила в свое логово.
-Ну что, пока суть, да дело, давай роль проверим. Что ты там выучила… Тащи сюда! Там есть хороший отрывок, прямо для тебя.
Буратино не учил азбуку. Пока я бекала и мекала, задавая вопросы по сценарию, Мастер все понял и рассердился.
-Не учила, так и скажи! Не интересно? Очень занята? На любовников времени хватает, на сценарий нет. Вычеркиваю!
И он вычеркнул меня, порвав лист. Тут только до меня дошло, что все серьезно. Все, что я откладывала «на потом», нужно было делать вчера. Он способен работать даже когда любимая жена рожает, а я… Я умоляла его вписать меня в список исполнителей, ревела так, что началась истерика, Мастер не испугался, плеснул в меня водой и дал пощечину. Я никак не могла выговорить: «Правильно, я виновата», только клацала зубами и кусала стакан с водой.
-Нервишки совсем никуда! Ни к черту не годятся. Поняла? - две недели даю, чтоб не просто выучила, а сыграла мне весь фильм! Ясно?
Я икала и кивала головой. Таким Мастера я еще не видела.
Пока он отвечал на телефонный звонок, я тупо сидела на полу у его ног и всхлипывала.
-Сын у меня родился! Поехали, лапушка моя! Кончай слезы лить!
Нет, он невообразимый, мой Мастер. Он столько сделал для меня, а я веду себя, как будто, так и должно быть. Я все скажу ему, я скажу, что и есть самый главный человек в моей
жизни. Почему я все это время позволяла себе быть несчастной? Когда он рядом, есть мои танцы, которых бы не было без него. Да и вообще неизвестно, что бы со мной было, если бы не Мастер. Его любовь и заботу я принимала как должное, а он – гений! Он гений, а я скотина. Даже сейчас думаю о себе.
На улице была настоящая метель, такая редкость для нашего города.
-Мааальчииик! – кричала я метели и деревьям в белых варежках, пока Мастер заводил машину.
С возвращением Гали в доме Мастера поселился новый запах. Запах молока, ребенка, пеленок и чего-то еще сладкого и пока недоступного для меня.
Через два дня Гале помогала няня. Мне опять пора было менять место жительства. Перед тем, как вернуться к себе, я сыграла Мастеру все, что успела выучить за эти дни.
-Вот так и продолжай. Пока всю роль не увижу, назад не возьму. Ты к себе едешь?
-Пока к себе. Через три дня уезжаю.
Что-то мешало мне переехать к Артему. Зато я успела сказать Мастеру все, что собиралась сказать. И даже не заплакала, хотя очень хотелось. Он обнял меня и неожиданно сказал на ухо: «Ванькой назовем. Ты крестной будешь». Где-то завозился, потом закричал Ванька, я закрыла дверь и стала спускаться вниз, кусая губы.
Пока я раскладывала манатки, примчался брат и стал меня ругать, что я не позвонила и не дала ему перевезти меня. Мы сидели на нашей кухне, он все старался накормить меня, щупая мою худосочную тушку, и повторяя, что не может видеть дома Освенцим.
-Обязательно немного набери вес. У тебя задницы совсем не осталось. Я тебе, как профессионал говорю. Ты же не балерина, в твоих спектаклях должно быть на что приятно посмотреть, особенно мужчинам. А у тебя, извини, вместо выпуклостей, сплошные впадины. В Париже и то лучше смотрелась. Ты не только Актриса, но и женщина. Никакая-какая…
-Ммммммммм… ненавижу! Тащи пирожное! Нет, сначала курицу… нет…
-Размечталась! Курица будет, а все остальное, когда на пенсию выйдешь.
Потом мы смотрели какой-то фильм. Я лежала на диване головой на животе брата. В его животе что-то тихо и приятно урчало. Любимый знакомый запах. Будет ли запах Артема таким же любимым?
Брат наклонялся и целовал меня.
-Ну, вот, мы опять вместе. Ты последнее время злилась, сама не знаешь, на что. Живи, как тебе нравится, только помни, что я рядом. Хорошо ты придумала с этой работой и с фирмой. Я без тебя соскучился, видимся только по делам. Ты замуж собралась?
-Не надо. Заплачу. Я собралась в Испанию на отдых.
-В Испанию на отдых, я помню, - отозвался брат, целуя меня, - Что с тобой происходит? Это мы виноваты. Я люблю тебя, ты знаешь, что я люблю тебя? Больше, чем сестру. Черт знает, что. У Ричи я думал о тебе, очень боялся, что тебе плохо. Ты из другого мира, не умеешь жить, как все. Мы с Павлом тоже не умеем, хоть и пытались.
-Я тоже пытаюсь. Хочу, чтобы у меня была семья.
-А ты не хочешь, чтобы у тебя была любовь? О чем ты, детка? Какая семья без любви? Если ты его не любишь, лучше сразу уходи.
-Опять в никуда? Я его люблю.
-Врешь. Ты Актриса. Я все понимаю…Семья, дети. Ты видела балерину после родов? Все – это конец творчеству. Я-то пробьюсь, у меня есть ребята на примете, очень перспективные. А ты заглохнешь без своих танцев, особенно, если не любишь своего Артема.
-Как у вас с Павлом? – не удержалась я.
-Не спрашивай пока. В общем-то, мы опять вместе, но какую-то черту, никак не переступим окончательно. Эти его прятки… никак не привыкну к тому, что человека нужно принимать таким, какой он есть. Он ждет, я чувствую, что он ждет. И мы оба боимся обмануться по второму разу.
-А я ему в Париже Луи предлагала…
-Удушу своими руками!
Зачем я брякнула про Луи? Он несколько раз звонил. Мне действительно нужен партнер.
А пока, я улетаю в Испанию на две недели.
Забыла. С любовником. Действительно: женщины вешаются на пузатых дурней, чтобы получить то, что мне предлагает приятный, симпатичный человек. Надо меняться, не обращайте внимания, что я плачу. Приятный и симпатичный. Веду себя, как Подколесин, прыгать в окно уже поздно. Все, я уже в самолете.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.