Чемодан стоял в одном из темных углов. Он почти всегда молчал и не вмешивался в разговоры вещей, постоянных обитателей гардеробной. Он был старым, выцветшим, потертым, особенно на углах. На боку красовалась глубокая царапина, а ручка почти полностью отвалилась.
- И почему его не вы-ы-ыкинут? Весь вид портит своим дерма-а-антином, – сказала однажды первая красавица гардеробной - красная сумочка из крокодиловой кожи.
- Фи, это так нестильно, - согласились с ней новые блестящие босоножки на тонком высоком каблучке, украшенные блестящими стразами.
Чемодан молчал.
- Ну-ка, цыц, вертихвостки! – решительно оборвало их норковое манто, которое было самым дорогим в гардеробе и поэтому самым влиятельным. – Это не простой чемодан. Говорят, в свое время он принадлежал одной знаменитой актрисе и облетел с нею весь мир.
- Па-а-а-а-думаешь… - гламурненько протянула, прихорашиваясь, красная сумочка, но замолчала.
- Уважаемый, пожалуйста, может быть, Вы расскажете нам свою историю? – вежливо спросило норковое манто.
- Кхе-кхе. Если хотите, могу и рассказать, – ответил Чемодан. – Да, моя хозяйка в свое время была первой красавицей Москвы и восходящей звездой оперной сцены. Я родился в маленькой кустарной мастерской во Флоренции, хозяйка купила меня, когда была на гастролях. С тех пор я, кхе-кхе, был ее, можно сказать, соратником и спутником в постоянных разъездах по стране и по миру. Что нам только не довелось увидеть! Мы жили в президентских люксах в Бадене и Риме и в простых номерах советских гостиниц в глубокой провинции. Кхе-кхе, мне нравилась такая жизнь! Нам, чемоданам, по душе переезды, новые страны, новые люди, новые приключения. Только это все в одну минуту, кхе-кхе, кончилось.
- Что же с вами случилось? – тихо спросила серая фетровая шляпа.
- Да это, кхе-кхе, обычная по тем временам история. Соседи написали донос на мою хозяйку. Что, мол, шпионит для иностранной разведки и является врагом народа. Она их не винила, но я-то знал, кто это сделал, мне шепнула тряпка горничной, когда стирала с меня пыль, кхе-кхе. После этого моя хозяйка больше никогда не выступала. Ее сослали в Сибирь на поселения. Все, что она успела с собой взять – только документы, пару концертных платьев и смену белья в меня положила. Так и поехала, кхе-кхе, в тонких туфельках и драповом пальтишке. Чуть не замерзла по дороге.
- А дальше что было? Дальше? – заволновалась кофта на пуговицах.
- А дальше жила моя хозяйка под Красноярском, работала на лесоповале. Там здоровье свое и подорвала, с позвоночником проблемы начались. Когда через пятнадцать лет вернулась в Москву, все про нее уже забыли, кхе-кхе…. Так и доживала свой век на инвалидности. Только она никогда не жаловалась, говорила, что плохое с людьми происходит, чтобы они учились ценить хорошее. Может, вы и знали мою хозяйку. Это Антонина Петровна из соседнего подъезда. Уже пять лет, как преставилась, голубушка. Со мной никогда не расставалась, говорила, что я, кхе-кхе, ее талисман. А перед смертью отдала вашей хозяйке, Танюше. Любила она ее, говорила – сердце у нее золотое, кхе-кхе. Так внутри меня и хранятся воспоминания: та самая пара концертных платьев да пачка старых писем, перевязанных алой ленточкой.
Вот и вся история. Только с тех пор никто и никогда в гардеробной не говорил плохих слов старому потертому чемодану.
10.02.09