Это началось ночью. Какой ночью? Не могу сказать – слишком уж их было много, этих ночей на балконе в Докки, с сигаретой и песнями в плеере. Но особенно четко я буду помнить сегодняшнюю ночь – ночь с седьмого на восьмое февраля, с субботы на воскресенье.
День? Это был мой обычный каирский день, разве что с постели меня сорвало гораздо раньше обычного. Да, еще – вечером мои отправленные с оказией в Россию письма наконец нашли адресатов. Пожалуй, достаточно выходящий из ряда вон день, и правда.
Но ночь эту я действительно буду помнить долго. Это совсем не такая ночь, как была тогда, в ноябре, в пустыне около пирамид. Это почти что «лейлат-аль-кадар» - Ночь предназначения, как называется это в Коране.
И вроде все как всегда, никому до меня нет здесь дела, я стою и курю на балконе, изучая темную пустоту ночного воздуха. Чудовищно пахнет гнилым мусором, где-то неподалеку тарахтит двигатель. Половина пятого утра. И вдруг из-за угла, или, может быть, просто из ниоткуда, или откуда-то изнутри меня появилось одиночество. И затопило меня, как разливающийся Нил когда-то заливал поля, как морской прилив поглощает песчаный берег. И нет – мне не стало страшно, скорее мне удалось смириться и понять свою долю. Мне не было больно. Больше – не было. И мне не захотелось домой, как это бывало раньше. Как будто то, что не было мне раньше понятно, вдруг необъяснимым образом запечатлелось в моей голове. Например – тот факт, что ты меня не ждешь. Впервые за много ночей это не принесло боли. Только какое-то усталое ощущение внутри, не острое, не пронизывающее насквозь позвоночник, не сжимающее горло какими-то глупыми рыданиями. Так, наверное, чувствует себя песок, когда его смывает волна.
Один мой друг однажды написал для меня сказку. Рождественскую сказку о девушке, которая встретила ангела. Он привел её на какой-то чердак и в миске воды показал ей её саму, стоящую у окна и смотрящую в ночь. И еще он показал ей парня, спешащего – и думать не надо, - конечно же, к ней. Меняются века, эпохи, одежда, политические дрязги разрывают мир, а они двое остаются неизменны. Он все так же спешит, она все так же ждет.
И сегодня ночью у раскрытого окна я внезапно поняла, что это я – я сейчас стою и жду, как раз так, как было написано в этой сказке. Только вот тебя я жду или кого-то еще – не станет ясно, пока тот, кто спешит, не достигнет места, где его ждут. Может быть, времена настолько изменились, что это уже я спешу, а ты ждешь?