Красные, с прожилками глаза громадные,
Косо глядят меж заусенец пустой улицы,
Вспрыски холодные нечисти ядерной,
В томном углу сладострастно тусуются.
Кошки завыли вальс похоронно-трупный,
Дети громили витрины камнями острыми,
Как надоел вид стекловидно-оконный, утлый,
Запорошенный хвоей зеленовато-со’сновой.
Обелиск накренился, и рухнул прахом мир,
Ручонками жёлтыми долго над пеплом сучили,
И голые ястребо-вороны устроили кровавый пир,
Чтоб обелиск до конца, до сует суеты опустили.
Шорохов ворох в чреве пожара событий,
Тонкие пальцы по струнам убитой скрипки,
Фокусов тонких узор из пространных наитий,
Осенью чёрный снег на глазах слишком липкий.