Двойная жизнь.
Рассказ.
Витя Горстиев и Миша Болецкий работали в группе уголовного розыска специализирующейся на поиске пропавших без вести и находившихся в бегах преступников. Ребята из других групп в шутку называли их детективами по розыску пропавших животных. Еще их называли братьями-акробатами. Они все время были вместе. На пару работали, на пару отдыхали. Все у них было общее – работа, проблемы, деньги, девушки и болезни, передающиеся половым путем.
Все неопознанные трупы были их клиентами. Когда какой-нибудь «подснежник» было невозможно индефицировать, то принималось постановление о сохранении какой-либо части тела, до лучших времен. Путем отчленения. Как правило, черепа. Естественно у них, как и у других оперов выработался свой сленг и коллеги, понимали их с полуслова, чего не скажешь о простых обывателях.
Звонит Миша в Министерство своему начальству:
- Алло, приветствую. Что делать с трупом будем? Да никто не найдет уже. Да-а-а? А куда я его дену? А того, которого в лесу «грохнули?» Прокуратура точно меня достанет. Надо голову отрезать. Я не буду резать… не те деньги, получаю. Если с прокуратуры придут, надо думать, как отмазываться будем.
Дверь в кабинет была приоткрыта и сидевшая в коридоре старушка, которой посоветовали обратиться в милицию за помощью в поиске старой подружки, перекрестилась и быстро посеменила к выходу.
Миша привык иметь дело с трупами, но иногда и ему было не по себе. Выезжает Миша на труп старушки. Преклонных лет женщина умерла, принимая горячую ванную. Сколько она лежала, не известно, но запах разлагающегося в горячей воде тела уже распространился на весь подъезд дома и жильцам, стало нехорошо. В противогазах Миша и Витя зашли в ванную. Надо вытаскивать. В больших резиновых перчатках берут ее за руки, за ноги и начинают поднимать. И тут опера с ужасом видят, что нижняя часть очень тучной кстати женщины остается в ванной. Куски мягких тканей буквально отваливались от тела умершей и оставались в ванной. Работу они свою довели, конечно, до конца, но на пару дней ребята на службу «забили» и тупо отходили в прибрежном кафе.
Трупный запах преследовал их по всюду. Сидя в кафе им казалось, что пахнет и в кафе и на берегу озера. Самое смешное, что им вовсе не казалось. Какой то парень решил справить нужду в кустах неподалеку от заведения и наткнулся на труп БОМЖа. Приехавшая следственно-оперативная группа и эксперт в их составе косо поглядывали на оперативников. Зато перед начальством появилась железная «отмазка» за прогул – занимались оперативно-розыскными мероприятиями, в результате которых был обнаружен труп пропавшего без вести человека.
Витя очень не любил заниматься бумагами. Но работа с документами занимает львиную долю времени любого оперативника. Сыщикам эти справки, отчеты, планы и анализы на фиг не нужны. Они нужны огромной армии проверяющих, руководителей различного ранга и надзирающей прокуратуре. Ты можешь раскрывать все преступления на своей «поляне», но если у тебя не в порядке бумаги, не отражено в рапортах и справках, как ты это делал, то тебя ждет взыскание. И наоборот, можешь ничего не раскрывать, но если у тебя имеются все справки и отчеты, как ты пытался все раскрыть, тебя лишь по журят. Наказывать никто не будет, еще похвалят и в пример поставят, как надо работу свою показывать.
Как-то Горстиев собирался в отпуск и ему, срочно надо было сдать на проверку одно розыскное дело. Потерялась какая-то важная особа или особа особо приближенная к очень важной особе. Начальник приказал за ночь набросать в дело справок, рапортов и прочих документов по розыску. Толщину дела определил в кирпич.
Витя несколько часов корпел над бумагами, проявляя фантазию и чудеса сообразительности. Глубокой ночью все было готово. Обессилинный опер достал бутылку пива, разложил прямо на деле бутерброды с колбасой и отметил окончание работы и начало отпуска. Выпив пивка и съев закуску розыскник «вырубился» прямо за столом. Под утро он проснулся и с ужасом увидел, что за ночь крысы и мыши основательно погрызли его фундаментальный труд. В отпуск Виктор вышел, но еще два дня корпел над бумагами, в наказание за разгильдяйство и небрежное отношение к документам.
Выход в отпуск Витя и его напарник отмечали в выходные в коммуналке, где Горстиев жил в одиночестве. На утро, проснувшись в тревожном состоянии, которое бывает с хорошего перепоя, Витя увидел прямо перед своим лицом абсолютно голого Михаила с торчащим мужским достоинством.
- В-Витя, знаешь, что мне больше всего сейчас хочется? – покачиваясь, изрек Миша.
Горстиев в ужасе посмотрел на своего напарника. В голове проносились различные варианты, чего именно мог хотеть Болецкий, но в голову лезла самая ужасная и неприличная из них.
- Чего? – робко спросил Витя.
- Чего, чего в сортир хочу. Ты не знаешь, куда я шмотки свои бросил?
Часто люди пропадали вследствии похищения. Черные риэлтеры вывозили спивающихся владельцев квартир в какое-нибудь укромное место, где поили и заставляли подписывать все необходимые документы на квартиру в их пользу. Одного такого злодея-риэлтера Рому Мамонтова удалось задержать, и он сидел в кабинете розыска с утра, дожидаясь сотрудников РУБОПа в наручниках. Мише и Вите от злодея необходимо было получить сведения, где в настоящее время находится пропавший по его вине человек. С РУБОПа позвонил знакомый опер и предупредил ребят, что злодей склонен к провокациям.
Только Миша задал первый вопрос, как Мамонтов разбежался и головой стал биться о железный сейф, набитый секретной макулатурой. Миша и Витя с огромным удовольствием наблюдали, как Рома крича на весь отдел, что менты его бьют, разбивал себе лицо в кровь. Когда его большая голова превратилась в кровавое месиво, Мамонтов удовлетворенно сел на стул и впервые за весь день заговорил:
- Ну, мусора, теперь вам п…ц от прокуратуры настанет. Требую врача и адвоката, хочу сделать заявление о том, что вы меня избили.
Миша с удовлетворением оглядел лицо задержанного отморозка и показал рукой на подоконник, где стояла включенной цифровая видеокамера.
Окровавленное лицо Мамонтова вытянулось в изумлении, а после того как Миша выключил камеру и сообщил о том, что только теперь начинается настоящий допрос с пристрастием, он буквально завыл в отчаянии.
Большая часть безвести пропавших, через некоторое время находятся сами. Загулявшие супруги, детишки, склонные к бродяжничеству, заблудившиеся старики – все рано или поздно, в большинстве своем обнаруживаются живыми и здоровыми. Однако бывали случаи неподдающиеся логике и здравому смыслу. Один мужчина средних лет вышел на минуту из дома за хлебом, без верхней одежды и даже в домашних тапочках. Через 5 месяцев его труп обнаружили в Финском заливе, за 450 километров от города. Мужчина не пил, не употреблял наркотики и с головой все было в порядке. Что его побудило принять такое решение или кому потребовалось вывозить несчастного за тридевять земель и топить под Санкт-Петербургом?
Другой курьез. Числился у Миши и Вити в пропавших некто Шильник Борис Иванович, 45 лет от роду. Злоупотреблял спиртным, не работал, бродяжничал, близким был в тягость, короче пропал и пропал, родственники особенно не расстроились.
Однако спустя какое то время в роду Шильников произошли кардинальные изменения, которые потребовали срочной продажи квартиры, которая принадлежала Борису Ивановичу. Так как все сроки розыска Шильника прошли, то по заявлению радостных родственников городской суд признал его умершим. Надо сказать, что родные и близкие умершего были люди меркантильные и жадные, а по сему еще долго судились за имущество покойника. Одна из сестер Бориса Ивановича – Клавдия Ивановна, где-то раздобыла по дешевке памятник и оградку на условную могилу усопшего и данным фактом в суде обозначила свои претензии на большую часть наследства. Я, мол, его сильнее всех любила из родственников и заботилась не только при жизни, но и после смерти. Только вот беда. В конце лета памятник и оградка были похищены. Это был двенадцатый случай на территории Славянского кладбища. Само кладбище было в черте города и на территории обслуживаемой Первоапрельским ГОВД, поэтому розыском воришки и похищенного имущества занимались опера отдела. Первой в уголовный розыск заявилась Клавдия Ивановна Корнейчук, в девичестве – Шильник. Она загнула сумму ущерба раза в три превышающую стоимость нового памятника и оградки. Как бы там не было, но искать все равно надо, чем опера и занимались. Через пару недель вышли на местного священнослужителя, обслуживающего кладбище. Кто-то из прихожан обмолвился, что батюшка приторговывает подержанными памятниками и оградкой за умеренную плату. Еще через два дня в отдел зашли местные производители памятников, надгробий и прочей кладбищенской утвари и прямо сдали попа, как скупщика ворованного.
Батюшка Николай от всего открещивался, пугал оперов анафемой и концом света. Честно говоря, сыщики растерялись. Такого случая, чтобы в роли злодея выступал священник еще не было. Пришлось его отпустить с миром. Дело прояснилось, когда во время прочесывания леса, примыкавшего к Славянскому кладбищу, обнаружили землянку, а в ней мужика. Точнее мужика и пропавшую женщину, ради которой и были устроены поиски с привлечением курсантов школы милиции и солдат Внутренних войск. Рядом с хибарой Витя Горстиев нашел памятник с отбитыми буквами и часть оградки. Женщину передали родственникам, а мужика стали колоть. Мужик молчит. Оснований для задержания маловато, но и отпускать нельзя. Да и документов нет. Чтобы его как-то держать в отделе опера с утра наливали БОМЖу стакан водки, а вечером еще один. И оформляли в КАЗ по пьянке. По бумагам фактически выходило, что мужчина назвавшийся Ивановым Петром Ивановичем, при выходе из Первоапрельского ГОВД прямо возле отдела напивался и начинал себя вести не подобающим образом, нарушать общественный порядок и оскорблять общественную же нравственность, после чего милиционеры были вынуждены его опять закрывать в КАЗ. Так продолжалось трое суток, пока не пришли данные его дактилоскопии. Горстиев и Болецкий аж подпрыгнули на месте. Злодеем оказался гражданин Шильник Борис Иванович, собственной персоной. Самое интересное оказалось впереди. Шильник сознался, что похитил только один памятник – свой, ну и оградку, которая окружала его могилу. Клавдия Ивановна, приглашенная в отдел розыска, увидев брата в обморок не падала и воды не просила, а заявила, что Борис типичная сволочь и стала стыдить его за воскрешение.
- Гад, ты, Боренька, гад. Ты и при жизни покоя нам не давал и после смерти ведешь себя, как типичная сволочь. Людей бы постыдился. Я ему памятник за такие большие деньги поставила, на оградку не поскупилась. А ты? – сквозь слезы выговаривала Клавдия Ивановна, а затем повернулась к операм и строго спросила, - Надеюсь, по моему заявлению его посадят за кражу?
Борис попытался воспротивиться и закричал на сестру:
- Памятник же мой, то есть мне поставлен! На мою могилу! Чего хочу то и делаю с ним! Квартиру мою продали? Теперь за оградку посадить хочешь?!
- Значит так, Борис. Тебя из дома никто не гнал. Ты сам умер. Причем официально. Хочешь, подавай в суд, пусть тебя признают живым и можешь потом писать заявление, что сам свой памятник украл, а пока я владелица краденного тобой имущества и тебя желаю посадить, раз ты не умер, - сказала, как отчеканила Клавдия Ивановна и победно оглядела присутствующих.
Борис Иванович от происходящего впал в сильное душевное волнение, махнул рукой и сознался в остальных кражах по Славянскому кладбищу. Сдал и барыгу – перекупщика – батюшку Николая. Поп, пользуясь общением с прихожанами, наладил побочный бизнес и даже немного преуспел. В последствии оказалось, что и не поп он вовсе, а ранее неоднократно судимый жулик по фамилии Жабский. После последней отсидки мошенник пожил с полгода в лесном монастыре, нахватался верхушек церковной терминологии, подделал документы и подался в город людей дурачить.
За месяцы служения Всевышнему Коля Жабский так привык к церковной лексике, что даже тогда, когда доказательствами его приперли к стенке, каялся не по светски.
- Что же ты Николай врал то нам и прихожанам? – спросил его Миша.
- Не врал я вам сынки мои, но каюсь – слукавил со страху перед наказанием светским. Бес попутал. Грешен. А может замять можно, как-нибудь? Я бы вам грехи отпустил, уж больно много на вас церберах государевых подлых делишек. Неповинных людишек в остроги сажаете, под пытками лютыми вину на себя взявшими.
- Рот закрой, батюшка. И потом я тебе не сынок. Между прочим, мы с тобой ровесники, так что единственный путь к раскаянью это чистосердечное признание. Аминь.
На майские праздники к розыскникам заглянул начальник ГОВД подполковник милиции Горбань. Ребята с утра занимались кройкой и шитьем – приводили розыскные дела в порядок, и только решили сделать перерыв – попить чайку, как по закону подлости нарисовался руководитель. Горбань с укоризной посмотрел на чашки, бутерброды и печенье, после чего выдал:
- Бездельничаете? Дурака валяете? Водку собрались пить? Думаете, я ничего не понимаю? Водка, небось, под столом? Ладно, ладно шучу! Хе-хе-хе, - посмеявшись, начальник посчитал свою руководящую роль на сегодня оконченной и вышел.
- Хороший у нас шеф - легкий в общении, - произнес Виктор, - сам вопросы задает, сам на них отвечает, сам же над своими шутками смеется. Просто душка. Еще на работу не ходил бы – совсем цены не было.
В дверь робко постучали.
В кабинет розыска зашла женщина средних лет, без слов она села на ближайший стул и тихо заплакала. Миша и Витя переглянулись и не стали ее торопить с объяснениями. Через пять минут она успокоилась, достала новый платок и вытерла слезы. Ее руки подрагивали и было видно, что ей очень стыдно за свое состояние. Ребятам вдруг стало очень жалко эту бедную женщину, хотя они еще не знали, что за беда с ней случилась. Выпив воды, которую ей предложил Виктор, она вздохнула и стала рассказывать.
Звали женщину Великодворской Анастасией Алексеевной. Всю жизнь она прожила в Архангельске. Закончила школу, институт и 20 лет отработала в Центральной библиотеке. Родители рано умерли и из родных у нее был лишь младший брат Александр. После службы в армии он одно время ходил в море, но затем по состоянию здоровья был списан на берег и стал спиваться. Когда Саша разменял их трехкомнатную благоустроенную квартиру, Анастасии Алексеевне досталась трущоба на берегу холодного моря. Свою долю, брат продал и стал бомжевать. Отношения с братом расстроились и встречались они редко, да и то случайно. В последний раз она встретила Александра пару лет назад в компании таких же опустившихся маргиналов, вид его был ужасен, он постоянно кашлял и шел, опираясь на палку. Анастасия Алексеевна окликнула его, но он сделал вид, что не узнает ее и пошел в другую сторону.
Через полгода после случайной встречи к ней пришли какие-то мрачные люди и стали требовать, чтобы она сообщила им, где находится ее брат. Она пыталась им объяснить, что не знает, но ей не поверили и предупредили, что если Александра не найдут, то какой-то долг придется возвращать ей.
Анастасия Алексеевна была в шоке. Ранее она никогда не сталкивалась ни с бандитами, ни с милицией. Она и телевизор то почти не смотрела. Лучшими друзьями у нее были книги. Они заменяли ей и друзей и семью и все остальное. Через месяц, когда неприятный визит стал забываться, к ней снова пришли бандиты и заявили, что брат должен огромную сумму денег и в настоящее время скрылся в неизвестном направлении. Один из отморозков дважды ударил женщину по лицу и назначил срок возврата денег. Ее никто ни когда не бил и поэтому от шока она пришла в себя лишь на следующий день и решила обратиться в милицию. В отделе милиции ее внимательно выслушали, стали показывать какие то страшные фотографии местных бандитов, среди которых женщина никого не опознала. Затем в кабинет зашел другой оперативник, который ей сообщил, что располагает сведениями, что ее брат наркоман и, заняв денег у каких то барыг, скрылся в неизвестном направлении.
В милиции ей ничем так и не помогли. К ней приходили снова и снова, иногда били. Анастасия Алексеевна совсем потеряла голову от страха и стала плохо понимать, где она находится, и что с ней происходит. Затем женщина подписала бумаги на продажу квартиры и через неделю оказалась на улице. Первое время она проживала в приюте, но затем ее разыскала Валентина, однокурсница по институту, которая давно жила в Белоруссии и приехала погостить в Архангельск к родственникам. Она рассказала, как ей хорошо живется в бывшей братской республике и предложила переехать Анастасии к ней в маленький город на границе с Россией, где ей предоставят общежитие и работу. А еще бывшая подружка сказала, что, будучи проездом в городе П. на вокзале встретила ее брата. С ее слов Александр выглядел шикарно, был одет в очень дорогой костюм, рядом курсировала длинноногая девушка модельной внешности.
Анастасия Алексеевна ушам своим не поверила и стала говорить подруге, что она обозналась, и что брат давно опустился, пьет и не мог так круто изменить свою жизнь. Однако Валя стояла на своем. Дело в том, что на перроне она окликнула его по имени-фамилии и он обернулся. Увидев, что его зовет Валентина, он буквально побежал в противоположную сторону от ее вагона сторону, с силой волоча за собой девицу.
Великодворская закончила рассказывать и, подводя итог, попросила оперативников найти ее брата.
- Вы понимаете, я из-за него потеряла все. Сейчас, на последние деньги я еду в чужую страну и пересадку решила специально сделать у вас. Если этот человек, которого видела Валентина мой брат и у него все так хорошо, то я хотела бы лишь посмотреть ему в глаза. Я не буду писать заявление, чтобы не загружать вас лишней работой. Вы мне только найдите его, пожалуйста.
Женщина оставила номер телефона гостиницы, где она остановилась и данные на брата, а также его фото пятилетней давности, после чего тихо вышла из кабинета.
Виктор и Михаил немного помолчали, а затем почти в один голос произнесли: «Надо найти».
На их удивление в Адресном бюро выдали справку, что Великодворский Александр Алексеевич, 11.11.1970 года рождения, зарегистрирован в городе по адресу Новая усадьба 4 и переехал из города Архангельска несколько лет назад. Совпадало почти все. Фамилия, имя, отчество, дата, год и место рождения, и то, что приехал из Архангельска. Непонятно было другое. По рассказу Анастасии Алексеевны брат еще год назад бомжевал в родном городе и вид у него был не ахти. А его полный тезка уже давно живет в городе П. и живет не плохо, так как в коттеджном районе Новая Усадьба жили исключительно «лучшие люди села», например глава правительства, Прокурор республики, Министр МВД и местный олигарх Крюгер. Что-то здесь не сходилось.
Еще интереснее стало потом, когда им напрямую позвонил начальник УВД и спросил, зачем они интересуются Великодворским. Миша глупо спросил у начальника городской милиции, не в розыске ли за УВД числится данный гражданин? И к своему удивлению обнаружил, что грозный полковник милиции не послал его, рядового опера, куда подальше, а вежливо напомнил, что гражданин Великодворский Александр Алексеевич является одним из самых уважаемых бизнесменов города и республики и что только благодаря ему и его спонсорской помощи милиция может функционировать в нормальном режиме.
Болецкий и Горстиев сидели в кабинете и с хмурыми лицами молча сидели в своем кабинете. Что делать дальше они не знали. Первым заговорил Михаил.
- Ну, что звонить Великодворскому будем?
- Не знаю. Нам до пенсии еще лет пять работать осталось. Куда пойдем трудиться, если пинка под зад дадут?
- Слушай, я понимаю, что такого не бывает, чтобы из БОМЖей в олигархи превращались, но я своей задницей чувствую, что какая-то связь между тем Великодворским и этим есть.
- А больше ничего твоя задница не чувствует? – спросил Витя, хотя уже понял, что Мишка «загорелся» и остановить его уже будет не возможно, пока они не доберутся до истины.
- Я сам позвоню, - решительно произнес Михаил и, пробив по компьютерной базе адрес Великодворского, стал набирать его номер телефона.
Трубку поднял какой-то человек, который долго расспрашивал оперативника, зачем милиции понадобился господин Великодворский и стоит ли его беспокоить по пустякам. Наконец Миша вышел из себя и сообщил, что дело касается лично Александра Алексеевича и промедление смерти подобно. Через полчаса к изумлению оперов в их кабинет зашел высокий мужчина средних лет, в костюме и пальто, цена которого превышала годовое денежное содержание обоих розыскников. Опера сразу поняли, кто к ним пришел, а еще они поняли, что господин Великодворский и мужчина на оставленной фотографии очень похожи.
Миша предложил бизнесмену сесть и стал объяснять причину его вызова.
- Александр Алексеевич, к нам обратилась гражданка Великодворская Анастасия Алексеевна с просьбой организовать вашу встречу, где Вы должны ей кое-что объяснить. Я думаю, Вы понимаете, о чем идет речь.
- Позвольте узнать, кто она такая, где сейчас находится и чего от меня хочет?
- Она в надежном месте. Нам она рассказала много интересных вещей и мы сгораем от нетерпения узнать, что же с вами произошло.
Великодворский задумался, а затем произнес:
- Насколько я знаю, никаких заявлений по поводу моей персоны нет, а посему я хотел бы лично встретиться с данной гражданкой и поговорить с ней с глазу на глаз. Вас это более не касается. Если хотите, то сейчас вам позвонит начальник УВД или министр и попросит заняться другими делами.
Зря он про начальство сказал. Опера на «земле» не любят, когда на них «давят» и угрожают, да и не боятся, так как терять им особенно нечего. В разговор включился Виктор.
- Это уже нас касается. Вам с этой темы не соскочить. Поверьте, мы докопаемся до истины, узнаем, как говорится, где собака зарыта. Так что выкладывайте. Нам по фиг до министра.
Великодворский снова замолчал и, достав трубку, стал набивать ее дорогим табаком.
Опера не стали мешать ему сосредоточиться – не тот случай. Когда трубка была раскурена и в кабинете розыскников распространился аромат заморского табака Великодворский спросил оперативников:
- Вам спонсорская помощь нужна?
- Нужна. Не откажемся, но если Вы совершили преступление, то мы «глухарить» дело не будем, - ответил Болецкий.
- Куда же Ваша честность и принципиальность с годами девается? Хотя извините, может быть к присутствующим это и не относится… Хорошо, тогда другое предложение. Не желаете ли отобедать со мной сейчас в ресторане? Там и поговорим.
Оперативники были не против, но сослались на необходимость присутствовать на вечерней планерке при начальнике отдела. Этот вопрос Великодворский решил в течение минуты, путем одного телефонного звонка кому-то из милицейского начальства. Уже через минуту в кабинет группы розыска вбежал начальник ГОВД Горбань и с подобострастным видом сообщил Великодворскому, что оперативники Болецкий и Горстиев в его полном распоряжении на неопределенное время.
Ресторан был шикарный. Великодворский сказал, что они могут заказать чего пожелают и Витя, шепнув напарнику фразу - «Объедай нэпманов», приказал официанту нести все самое дорогое. Официант осмелился заметить, что у них имеются и не дорогие, но очень вкусные блюда, на что Горстиев твердо заявил, что им не обязательно, чтобы было вкусно, им нужно, что бы принесли самое дорогое.
Офицеры отъелись от души и приготовились слушать. Великодворский отпив из бокала немного коньяку, стал рассказывать:
- Я родился в провинциальном городе за Уралом. В жизни у меня было два самых главных желания – сменить фамилию и разбогатеть. На самом деле я Павел Васильевич Козлов. Год рождения – 1969. Отца я никогда не видел и кто он и где находится, не знаю. Моя мать работала в леспромхозе целыми днями, и я был предоставлен сам себе. Все мои сверстники были хулиганами и драчунами, а меня здоровьем бог обидел и посему, когда они занимались спортом и выясняли отношения район на район, я сидел в библиотеке. Моя любимая книга «Двенадцать стульев», я преклоняюсь перед Остапом Бендером. Кстати, вы знаете, что один из авторов книги работал в уголовном розыске? Хотя ладно не об этом речь. Мать умерла, когда мне было 17 лет. Несчастный случай на производстве. Затем армия. Выжил я там с трудом. Служил в железнодорожных войсках, на БАМе. Тот же стройбат, одним словом. На карантине я сдружился с Саней Великодворским из Архангельска. Мы были очень разные по характеру. Он сильный, резкий в движениях, волевой, а я полная ему противоположность. Мы бы и не стали держаться друг за друга, если бы не наше феноменальное сходство. Рост, цвет волос, лицо все как у близнецов. Все постоянно нас путали. Отличать стали через полгода, когда Шурику присвоили младшего сержанта. По лычкам на погонах и различали. Я очень старался походить на него характером. В армии мне это было необходимо. После увольнения мы разъехались по родным городам, и какое-то время переписывались и даже встречались в Архангельске, но на гражданке нас уже ничего не связывало и дружба распалась. Я устроился работать в кооператив снабженцем и часто ездил в командировки, в том числе и в Архангельск. Иногда звонил Александру домой, но он то был в плавании, то еще где, а затем разменял квартиру и я связь с ним потерял. Разбогатеть мне никак не удавалось. Не хватало решительности и наглости. В девяностые годы предприимчивые люди делали огромные состояния, обманывая государство и своих соотечественников, я не смог. Вскоре я понял, что мне необходимо переехать в большой город и строить свой бизнес с нуля, где меня никто не знает. Но для этого необходим начальный капитал, а его у меня почти не было. В конце девяностых я все же переехал в Архангельск и открыл свое дело по сбору дикорастущих ягод. Бандюков я не боялся, так как в милиции стали «крышевать», а у меня была именно «красная» крыша. Стало легко кредиты в банках брать, корче жизнь стала налаживаться. Во время дефолта все рухнуло. Я как говорится, попал на деньги. В этот момент я встретил на улице Сашку Великодворского. Выглядел он конечно, как конченый человек. Он очень сильно изменился. Из-за пьянства Александр потерял здоровье и волю, плюс оказалось, что он смертельно болен и жить ему осталось максимум полгода. Мы посидели у меня на съемной квартире, выпили и вдруг мне пришла в голову идея, как можно разбогатеть. Александру я ничего объяснять не стал, тогда, не время было. Так вот. Я решил набрать как можно больше кредитов на свое имя, провернуть пару-тройку контрактов с финскими и шведскими инвесторами, которые помогли бы мне подняться, а затем умереть, естественно не возвращая деньги. Умереть должен был Саня, с моими документами, а я с его фамилией возродиться в другом городе.
- Так Вы, что его убили? – спросил Виктор.
- Нет. И в мыслях не было. Я же знал, что он сам умрет. Дело в том, что на фотографиях в паспорте мы были настолько похожи, что сам черт бы не различил. Обман мог раскрыться только из-за родственников, но у меня их не было, а у Сашки была лишь сестра-мышь серая, с которой он не общался. В милицию Шурик пару раз попадал, но отпечатки пальцев у него не брали. Я проверял. Через полгода, когда у меня на руках была огромная сумма и предстояло отдавать долги, я посадил совершенно бухого Александра в машину и уехал в Вологду. Все его документы уже давно были у меня. В Вологде я поселил его на окраине города в развалюхе и регулярно привозил ему еду и спиртное. Бывало и наркотики. Дело в том, что когда Александр лежал в больнице с почками, ему часто кололи сильные обезболивающие, наркотики одним словом. Я думаю, колоться он не кололся, больше пил, но таблетки разные употреблял регулярно. Квартиру он из-за этого и продал свою. Вы спросите меня, мог ли я его вылечить? Нет, не мог. Если бы он не пил, то прожил бы на полгода больше, но в страшных мучениях. Сане перед смертью кроме водки и наркотиков уже ничего не надо было. Он и сам говорил, что хочет умереть не трезвея. Когда мы приехали в Вологду я отдал ему свой паспорт и попросил называться моим именем, если попадет в милицию. Он и не спрашивал зачем. Надо так надо. Воли не было уже совсем. Пару раз его подбирали на улице и отвозили в отделение, где дактилоскопировали. Естественно на дактокарте его отпечатки пальцев значились под моим именем. Через два месяца после нашего приезда он умер. Из кармана его брюк я забрал свой паспорт и на всякий случай сжег во дворе. Затем собрал свои вещи и уехал в ваш город. Здесь я занялся бизнесом, и вскоре благодаря средствам сильно поднялся и держу за яйца многих ваших руководителей республики. В прошлом году я был в Вологде и аккуратно узнал, что Сашку похоронили под именем Павла Васильевича Козлова, 1969 года рождения и что данный гражданин находился в федеральном розыске за ГУВД Архангельской области за мошенничество. В связи с его смертью дело прекратили. Вот и все. Если бы не Сашкина сестра… Насколько я понимаю, та глупая баба на вокзале была ее знакомой и настучала, что видела человека похожего на ее брата. Знаете, если бы я принял решение ее убить, то все было бы тип топ, но я не могу грех на душу брать, не в моих принципах. Я все это вам рассказал, потому что понимаю, что если Анастасия обратилась в милицию, то докопаться до истины для вас было бы не проблема. Теперь давайте думать, что будем делать дальше. Готов рассмотреть любые варианты в пределах разумного. Мое предложение такое. Я вас беру в свою службу безопасности с зарплатой… Сколько вы получаете в ментовке? Долларов двести-триста? Будете получать в десять раз больше. Плюс двести штук баксов сразу, на двоих. Подумайте. Кому будет лучше, если меня посадят? Да и много мне не дадут. Жалко имя доброе потеряю. С вашего разрешения я вас оставлю. Позвоните мне, пожалуйста, когда примите решение. Всего хорошего.
Великодворский вышел из ресторана крикнув официанту, чтобы заказ был записан на его счет.
Сыщики сидели ошеломленные. Очень хотелось выпить. Болецкий попросил официанта принести коньяку за счет господина Великодворского. Приняв на грудь по стопятьдесят, офицеры стали рассуждать.
- Мишка, ты пойми. Это наш шанс. Думаешь, нам дадут его посадить? Лучше деньги возьмем. Раз в жизни такое бывает. Разве мы не заслужили?
- Витек, вор должен сидеть. Из-за него люди пострадали.
- Кто пострадал? Кто? Комерсы, которые тоже разбогатели, кинув кого-то? Ну, опознает сестра, что человек не ее брат, а потом ее запугают или денег дадут и она признает братика, а нас поимеет все руководство и жить нам после увольнения в этом городе будет очень сложно. Мы будем лишние на этом празднике жизни. Наша судьба будет решена в парилке, где господин министр парит гражданина Великодворского за очередную порцию спонсорской помощи.
- Козлова.
- Чего?
- Я говорю, Козлова он парит. Он же на самом деле Козлов.
- Ну и я говорю, парит козла этого.
- Конечно, господину Козлову придется отвечать перед теми, кого он кинул, но денег у него сейчас столько, что хватит, и долги с процентами вернуть и от тюрьмы отмазаться. Я тебя уверяю, от руководства благодарности не дождешься, а вот геморроя будет достаточно.
- Ладно, я согласен. Только на работу к нему я не пойду. Пусть лучше он нас в министерство устроит. И денег побольше даст – настоящей Великодворской то помочь надо.
К вечеру опера снова встретились с Козловым-Великодворским, где обговорили детали и получили деньги в сумме 9 миллионов рублей. Опера тут же поехали в гостиницу к Анастасии Алексеевне.
Изумленной женщине они рассказали, что ее брат жив, но в настоящее время встретиться с ней не может, так как у него очень большие проблемы. Всего оперативники ей рассказать не могут, единственно, что встретиться им уже, наверное, никогда не придется, так как это опасно для ее жизни и жизни ее брата. Также офицеры вручили потерявшей голову от обилия информации женщине банковскую карточку, на счету которой было 3 миллиона рублей и, купив билет до Минска, посадили ее в купейный вагон. Анастасия Алексеевна сидела в купе и, глядя на двух молодых людей опять плакала. Она не могла понять, что происходит, но понимала, что эти ребята сделали, для нее что-то такое, что перевернуло ее жизнь заново.
Офицеры проводили взглядами уходящий поезд, и пошли в отдел. Им еще предстояло придумать, что объяснить Горбаню по поводу их контактов с олигархом республиканского значения Великодворским.
Через два месяца Витя и Миша перевелись работать в МВД, однако не прижились там и вернулись обратно на «землю» уже через полгода.
Витя тогда чуть не женился, но Мишка его вовремя отговорил. Сейчас они встречаются с молоденькими близняшками, что дает обильную тему для шуток в ГОВД. Свой выбор они пояснили тем, что если дело дойдет до свадьбы, то теща у них будет одна, а вот их у нее будет двое.