Машиниста электропоезда Бориса Петровича Федорова машина «скорой помощи» везла в ближайшую кардиологию практически в бессознательном состоянии. Врач и фельдшер серьезно опасались, что в приемный покой они доставят уже просто тело, без всяких признаков жизнедеятельности. Но жизнь в больном еще теплилась, мало того, из последних сил он пытался восстановить то, что с ним на самом деле произошло.
Приборы не зафиксировали постороннего на пути, но он явно там присутствовал. Вернее, она. Борис Петрович совершенно отчетливо видел Женщину в белом, которая увеличивалась в размерах по мере приближения к станции. И при этом похожа она была черт знает на кого, только не на реальную женщину из плоти и крови. Давление на контроле ему мерили, пульс проверяли, об алкоголе в крови не могло быть и речи. Он жал на тормоза, он вызывал диспетчера. Но что-то не срабатывало.
Покрытый холодным потом машинист уже ничего не понимал. Полутьма тоннеля рассеялась, и кабина машиниста с огромной скоростью врезалась в ЭТО - женщина в белом балахоне, начисто лишенная лица.
«Материя – реальность, данная нам в ощущениях!» - пронеслось в голове машиниста. Наконец, состав выехал на станцию. И в последний момент кто-то реальный прыгнул на рельсы, а Борис Петрович не сумел затормозить.
Неожиданно в районе левой лопатки полоснуло огненным. Боль пронзила все тело пациента сверху вниз раскаленной кочергой и растеклась по сосудам. Левая нога непроизвольно дернулась вверх, и он заорал изо всех сил, набирая в легкие острый, режущий воздух.
- Погоди-погоди помирать, дядя! - приговаривал фельдшер, набирая шприц.
Он не почувствовал комариного укуса иглы, перед глазами стояла белая пелена. Через четверть часа стало легче. В приемном покое он уже мог ходить. Кардиограмма показала обширный инфаркт.
Тем временем наш спецкор, случайно оказавшийся на месте происшествия (то есть, я – спецкор двух редакций Алиса Адамс), лихорадочно набирала дежурного по выпуску и вызывала съемочную группу. Вот уж, не было ни гроша, да вдруг – алтын.
Весело наступал тридцать седьмой день рождения. Вернее, он уже наступил: 31 января ровно в полдень. Маленькую Татку предусмотрительно забрали к себе родители. Гришка дежурил и вряд ли вернется раньше полночи. Так что можно спокойно поработать и не отвечать на псевдорадостные поздравления родных и близких. А начальству недосуг – оно пробивает срочный выезд. Впрочем, это у нашего замглавного Владимира Дмитриевича Пондусова вообще не проблема, он с половиной МВД за ручку здоровается. Пондусов - сам из «бывших». А уж в скольки горячих точках, начиная с Карабаха, главред перебывал, не сосчитать.
Ну, наконец-то звонок. Сам скомандовал, чтобы я пулей неслась к хвостовому вагону. Там со мной будут общаться следователь по делу Данелия Давид Вахтангович и кто-то из пресс-службы метро.
Прямо от Крестьянки с Петухом, которому я уже минут десять тупо наглаживала клюв, я разогналась, как ракета ближнего действия, и рванула к ограждениям и двум скучным ребятам в форме, защищающим место происшествия от любопытных.
- Объединенная редакция. Адамс. К следователю Данелии! - бодро пробормотала я, не
нажимая отбой на телефоне. Ксива была в другой руке. Помощь Пондусова не потребовалась.
Я рванула в переход с «Площади революции» на «Театральную». Саксофониста уже не было…
Следователь Данелия с бериевским прищуром в карих глазах решительными шагами разгуливал вдоль хвостового вагона. Труп неизвестного с шилом в груди, похоже, собирались паковать. Надо было спасать ситуацию.
- Погодите, ради Бога! Объединенная редакция. Нам срочно нужен комментарий! - накинулась я на следака, предъявляя ему так и не убранную в карман ксиву.
- А вы уверены, что нам он нужен? - хитро прищурившись, поинтересовался Данелия. (Он опять напоминал Берию.)
- Нам дали добро! Может быть, мы и сами окажем какую-то помощь следствию? - как можно задушевнее произнесла я. – Фамилия потерпевшего уже известна?
Сзади слышался тяжелый топот. Наш оператор Кирюха Нильский – сутулый детина почти двухметрового роста с камерой наперевес - несся прямо на представителя прокуратуры. Неожиданно тот подбоченился и расправил плечи. Я подумала было, что это подействовало мое женское обаяние, но потом повертела головой и поняла, что моя харизма нервно курит в сторонке. Неподалеку от трупа стояла небывалой красоты женщина-эксперт: огромные серо-карие глаза, гладкие волосы, собранные в хвост, неправдоподобно правильные черты лица и идеальная фигура…
Кирюха нервно притормозил и замер с открытым ртом. Красивых дам он всегда замечал куда быстрее меня. Данелия проследил за кирюхиным взглядом и ехидно ухмыльнулся. Камеры он не боялся совершенно.
- Пассажир - мужчина 45 лет был обнаружен в хвостовом вагоне метро на станции «Театральная». По предварительному заключению эксперта, смерть потерпевшего наступила приблизительно на полчаса раньше. В кармане куртки гражданина обнаружена справка об освобождении. На среднем пальце правой руки наколка в виде перстня, на внешней стороне кисти татуировка - «скорпион» с направленным вверх хвостом. Возможно, имели место криминальные разборки…
Кирюха перевел камеру на труп. Лицо потерпевшего крупным планом: сизые, местами пепельные волосы, высокий лоб, брови вразлет, курносый нос и выдающийся вперед подбородок. Рост и телосложение - средние. Ничего особенного – среднерусский тип. На такого в толпе и внимания не обратишь. Про попавшего под поезд в кашемировом пальто и без документов следователь говорить отказался… Голову еще искали.
Я быстренько выклянчила у Данелии номер мобильного, чтобы держать нас в курсе. Данелия покровительственно улыбался. Затем с той же просьбой пристала к девушке-эксперту.
- Зачем вам? Прокуратура уже все сказала! - удивилась она.
- Мечтаю снять сюжет про работу медэкспертов. Я сама – бывший медик, операционная сестра. Меня зовут Алиса Адамс. Я вам не буду сильно мешать! - я с невыразимой тоской заглянула ей в глаза.
- Неужели так тянет до сих пор? Но учтите, я в кадре мелькать не люблю, - она порылась в дорогой кожаной сумочке формата А4 и вытащила визитку. «Фон Браун Хельга Валентиновна. Судмедэксперт» - прочла я.
За моей спиной нависла любопытная физиономия Кирилла Нильского. На безымянном пальце Хельги я заметила тонкое обручальное колечко с бриллиантиком. Кирюхе вряд ли что светило.
Потом мы сняли все еще стоявший без машиниста поезд и его первый вагон. Больше в метро делать было нечего.
Мы вылезли на улицу и с трудом отыскали редакционную машину, в которой, разгадывая сканворд, сидел наш водитель дядя Лева. В редакцию мы с Кирюхой возвращались под завывания радио «Район»: «Мой номер 245, а я домой хочу опять, а раньше жил я на Таганке, учил босоту воровать!»
А в конце дня случилась драка...