Так быстро пролетело лето… Как всегда. Ждешь его, планируешь, мечтаешь, а пришло – все планы рушатся, отодвигаются на неопределенное время, на их место приходит целая куча проблем. И уже никто никуда не едет. То срочный ремонт крыши, то скважина отказала, то контакты в телеантенне отстают. От последнего особенно досадно. Мужу надобились инструменты, ищет, копается. А солнце клонится к закату. Скоро любимый сериал, можно прозевать начало с таким мастером. Сбегаю к соседке.
Только ступила во двор, а навстречу – соседский сын Павка.. Аж не верится: высоченный, плотный мужик. Солдатская форма на нем сидит ладно, красиво. Идет десантник по спорышу, с ботинок пыль сбивает.
- Павел! Ты?
Будто с армейской фотокарточки сошел. Только недавно с соседкой любовались. А вот он собственной персоной!
Вышла из дома и моя подруга. Немного смущенная, хочет скрыть радость. Приезд сына не стал неожиданным: они созванивались. Павел сообщил, что командование отметило его прилежность на службе, предоставило отпуск. Хоть и ненадолго, но все же дома…
Как вырос парень! Совсем недавно в колясочке по этому самому двору возили, первые шаги до скамеечки мерил, затем гонял воробьев, чтобы подсолнухи не тревожили, потом в школу ездил на велосипеде, первый магнитофон, первые вечера на дискотеке, свидания с красивой одноклассницей. Куда же ты летишь, время? Как тебя притормозить, чтобы хотя б разобраться, какая из двух девчонок более подходящая для Павки невеста: та глазастая или эта – вся в веснушках?
Десантник подходит к колодцу, ставит ведро под шланг, нажимает кнопку. Вода бурлит, пенится, а он подставляет ладони и пьет жадными глотками:
- Я – дома! Ура!
Мать не знает, как себя вести со взрослым сыном: то ли стыдить при соседке, то ли смеяться вместе с ним. Потом выбирает среднее, примиренчески предупреждает:
- Форму-то пожалей… Намокнет!
Остается только пятиться обратно к калитке, где застыл в удивлении мой муж, пришедший за инструментом.
- Павка-то, Павка, смотри, не узнать! Какой бравый солдатик…
- А то… Десантник! С парашютом восемь раз прыгал, благодарностей там целая папка. Пошли домой, не будем мешать семейному торжеству, пусть побудут вместе – сын и мать…
Уже солнышко давно спряталось, и птицы приутихли, а перед глазами – вихрастый десантник в зеленом дворике, прозрачные капли воды на щеках, радостные глаза…
Вспоминается давний случай, когда такой же парень в армейской форме открывал калитку, надеясь своим приездом обрадовать маму…
Федор и Ксения Степановы жили в небольшом селении на Кубани. Рядом протекала узенькая речушка с быстрым течением. Первыми открывали купальный сезон именно их ребятишки – отчаянные, озорные, неудержимые. Им не страшно было кататься на льдинах, не пугала и холодная вода в начале мая. Смело бросались в объятия речных волн, зажигали своим примером всю сельскую детвору. А за ней к реке тянулись и мужики, желающие размять косточки после дружеского ужина, состоящего из вареных яиц, сала, лука и, конечно же, трехлитрового бутыля самогонки. Но не всякому мужику удавалось переплыть реку – ноги сводила судорога. А ребятне – хоть бы хны! Кувыркаются, ныряют, показывая голые задницы тем, кто остался на берегу, не преодолев робость перед студеной водой. Среди четверых пацанят была девчонка. Ее никто особенно не отличал: Степановы они и есть Степановы – шустрые, резвые, бесшабашные. Где что случается: пугала огородные растащат по всей деревне, лодки отвяжут, по течению спустят, - все они.
- Вот босяки! – возмущаются сельчане. – Никакого за ними присмотра нет!
Куда уж досмотреть за ними: отец с матерью на колхозной ферме, а бабка не сладит с пятью детьми, как бы ни старалась. Все они – почти погодки: Яшке, старшему – десять, Ваське – девять, Ваньке и Димке – по семь, они близнецы, а наименьшей, Сашке – еще и шести нет. Назвали почти как мальчонку и вырастала в пацанячьей компании. Такая же отчаянная и прыткая. Никто из них в школе за партой долго усидеть не мог: начинали озорничать, баловаться, бумажные самолетики по классу запускать… Поэтому едва дотягивали до восьмилетнего образования и поступали в ПТУ, расположенному на окраине села. Там обучали строительному делу.
Степановы учились на штукатуров. Работа у них спорилась, с летний период с удовольствием практиковались на ремонте животноводческих помещений, где работали родители.
Федор замечал за сыновьями старание и усердие. Его сердце успокаивалось тем, что дети взрослеют и все меньше доводилось слышать нареканий.
Вслед за братьями подалась в училище и Сашка. Мать стригла ее «под мальчика», и порой новым преподавателям трудно было не обознаться: брюки, куртка, берет – это Сашка. Степанов? Нет же – Степанова!
Едва закончила училище, братья позвали на ближайшую стройку, строили пионерлагерь. Потом один за другим пошли на армейскую службу, а сестра – в райком комсомола:
- Хочу по путевке поехать строить!
- Куда?
- А куда есть? На БАМ есть?
- Не доросла ты до БАМа, пигалица… Отцу с матерью дома помогай, братья-то разъехались.
- Скучно дома. Хочу поездить по свету, увидеть «голубые города», о которых в песне поется!
Добилась своего, попала в бригаду штукатуров, жила в рабочем вагончике пока не достроили общежитие. Девчонка жилистая, закаленная. Пока другие болели, мозоли натирали, от комариных укусов распухали, Сашка в передовики выходила, перевыполняла нормы. Вскоре назначили Степанову бригадиром. Закрутилась жизнь, завертелась… Встретился ей Лешка Верховский, водитель КамАЗа. За ним водилась слава сердцееда. Но перед Сашкой он робел, как мальчишка. Чувствовал, что готов по ее зову хоть на край земли. Да и девушка не прочь была с таким красавцем объехать шар земной.
Дали им комнату в «малосемейке», сыграли комсомольскую свадьбу. И тут потихонечку Сашка начала скисать. Вместо того, чтобы «пошляться» по свету, как призывали бардовские стихи, приходилось драить полы, готовить пищу, стирать и валиться от усталости на узкий топчан. Алексей, бывало, не возвращался домой по две-три недели: то лес возил, то цемент по стройкам. Работал без напарника, очень хотел побольше денег иметь, чтобы со временем съехать с общежития в собственное жилье.
Сашку по утрам мучил токсикоз. Если б раньше кто-то сказал, что ее одолеет слабость, она бы и слушать не захотела. А тут просто сил нет, ни на какую еду смотреть не могла. Даже соленые огурцы вызывали отвращение. Единственное, чего хотелось – лимонов и апельсинов. Кожура от них валялась по подоконникам на кухне и в спальне, привлекая мошкару…
Вскоре женщину соседи отвезли в роддом – муж был в командировке. В три часа ночи Сашка родила двойню – двух прекрасных младенцев, розовых и крикливых. Они чуть не оглушили медсестер и врачей, которые хотели отодвинуть роды ближе к утру, – давали Сашке снотворное. Тщетно! Она родила ровно в три, чем просто огорошила медиков. Они потом и карточке записали: стремительные роды. Кормить детей принесли только на третий день:
- Верховцева! Принимай свой приплод – самые голосистые! Удержу им нет – уже донорского молока не хватает. Ну-ка, прикладывай одного, а к другой груди – второго. Что, не выходит? Значит, по очереди будешь их кормить.
- А можно… - несмело предложила Санька, - вы еще донорским молочком покормите одного? С одним-то я свыкнусь, потом и второго принесете. Можно?
- В принципе, конечно, можно, - с холодком в голосе отозвалась медсестра. – Но которого же вам оставить. Они оба такие… бойкие, здоровенькие, как тут одному отдать предпочтение?
- Но это пока, понимаете? – твердила Сашка, совсем не соображая, что делает.
Ее пугали эти широко открытые беззубые ротики младенцев, глаза, превращающиеся в щелки от громкого крика. «Не справлюсь, - стучало в мозгу. – Меня на них не хватит…»
Так само по себе вызрело решение: никто не будет знать, скольких она родила. Попросит об этом врачей, подпишет документ об отказе. Разве ей под силу такая нагрузка? Да и жить-то тесновато будет в «малосемейке»…
Сына Верховские назвали Игорем. Отец явился забирать его с друзьями, таежными лесниками. Они втроем уже были навеселе, шутили, сыпали анекдотами да прибаутками. По очереди мужики заглядывали в кружевной сверток, пытаясь определить, на кого похож Игорек. Один из Лешкиных знакомых даже прослезился: пять лет у них с женой нету детей, последняя надежда: может, кто откажется? Отказника бы взяли – и нет проблем.
- Как «отказника»? – строго глянул на него Алексей. – Чтобы я отказался от собственного дитяти? Не дождешься!
- Так я ж не о тебе говорю, друг!- взмолился бездетный. – Бывает, что у кого-то двойня там или тройня… Зачем так много? Оставляют в роддоме, а потом переводят в дом малютки.
- Я бы таких родителей, - сжимал кулаки молодой отец. – Я бы их… Я бы им знаешь что сделал!
Сашка часто заморгала, заспешила, начала торопить мужиков.
Вскоре Верховские уехали из города. Сашку позвали браться, обосновавшиеся в Украине. Ее устраивала такая отдаленность от места, где оставалась ее страшная тайна, неведомая даже мужу, - оставался ее крохотный еще не названный сын…
В украинском поселке они приобрели добротный дом с хорошим садом, с хозяйственными постройками, обзавелись коровой, поросятами. Через три года у Верховских родилась дочка. В отличие от крикливого братца она была спокойным ребенком, подолгу спала, поправлялась, радовала маму улыбкой, ранним агуканьем и бодрым плесканием при купании.
Александра водила детей в садик, затем в школу. Дождалась студенческой поры у сына. Игорь поступил в институт с военной кафедрой – служить не будет.
Варюха Верховская в школе была солисткой. Мечтала выступать на эстраде, стать известной звездой. Приближался выпускной вечер, и она решила затмить всех. И нарядом, и прической и, конечно же, песней. Долго и старательно подбирала, репетировала… Наконец остановилась на одной песне, посвятила ее своим одноклассникам, которым предстоит служба в армии:
Любых на земле адресов
Мне воинский адрес дороже,
И чуткие стрелки часов
Секунды на месяцы множат…
В зале поднялся шквал аплодисментов. Вдруг кто-то из зрителей воскликнул:
- Посмотрите! У нас в гостях – солдат! Вот кому песня посвящается!
С задних рядов послышались голоса:
- Смелее, парень! Проходи прямо на сцену!
Ведущие переглянулись и дружно пригласили незнакомца:
- Просим, просим!
Парень не стал упираться., видно, что был не из робких. Быстро взбежал по ступенькам, приблизился к микрофону6
- Дорогие ребята! Добро пожаловать к нам, в погранвойска! – и поднял две сжатые руки на головой. – Желаю отличной службы!
Затем подошел к солистке, поцеловал ей руку:
- Это вам благодарность от имени всех солдат! Вы даже не представляете, как они скучают по нежным письмам и вот по таким песням!
Ведущая попросила:
- Назовитесь, кто вы и откуда, как здесь оказались?
- Зовут меня Алеша. Приехал в отпуск, живу далеко. Сибиряк. А здесь мне надо встретиться с одной… женщиной. Не могу объявить при всех…
- Ага! – оживилась ведущая. – Армейская переписка?
- Нет, - быстро ответил пограничник. – Здесь другое.
И мигом спустился в зал. Дождался окончания концерта и подошел к Варе:
- Вы Верховская?
- Да. А что? Не меня ли вы разыскиваете? – кокетливо-шутливо посмотрела в глаза юноше.
- Такую найти – больше никого искать не надо! – поддержал ее тон Алексей. – Но видите ли… Вы, вероятно, однофамилица или родственница. Именно здесь у вас где-то проживает Александра Верховская. Она мне очень нужна!
- Так это ж моя мама, - растерянно проговорила Варя. – Она сидит в третьем ряду… Ой, нет, люди уже выходят, вечер у нас продолжится танцами на свежем воздухе. Идемте, найдем маму! Может, вы кто-то из ее племянников? Их столько, что я уже запуталась. Приезжают каждое лето. Но вас я вижу впервые. Признавайтесь, кто из маминых братьев ваш отец? Василий, Яков, Иван… А-а, наверное, Дмитрий Федорович?
- Моего отца зовут Алексей, а мать – Александра Федоровна Верховская.
- Что? Что вы сказали? Мама…
- Все понятно. Значит, вы – моя сестра.
- Этого не может быть, здесь какое-то недоразумение. У меня есть брат, он студент, зовут Игорь. Завтра и он приедет, у него день рождения…
- У меня тоже завтра день рождения. Мне стало известно, что родители усыновили меня, взяли из дома малютки. Удалось узнать, кто моя настоящая мать. Сказано было: родила двоих, одного оставила в роддоме…
- Мама не могла этого сделать! Вы что-то путаете! – с жаром произнесла Варя.
- Давайте вместе выясним, что и к чему,- старался говорить ровным голосом пограничник. – Я затем сюда и приехал. Пойдемте!
Они вышли на площадку перед Домом культуры. Девушка нервно теребила в руках подаренный букет роз, поднималась на носки, отрывая от земли каблучки новых туфелек. Вдруг из толпы послышалось:
- Варя! Я здесь! Иду!
Счастливая, немного взъерошенная мать выпускницы подбежала к дочери, поцеловала в щечку:
- Молодец! Хорошо пела, от души! А это кто? Познакомь, пожалуйста. Когда ты успела такого солдатика подхватить? Признавайся, чей он?
- Мам, здесь не то… Игорь – мой брат, мой единственный брат, так?
- Ну, конечно же, доця. А что?
- А это – Алексей. Он говорит, что тоже брат. Мам, скажи, что это неправда… - задрожал голос дочери.
Александра замерла от неожиданности. Глотнула воздух, но его оказалось мало. Солдат смотрел на нее пристально, пытаясь разглядеть все: глаза, лоб, волосы…
- Здравствуй… мама. Вот я и нашел тебя. Ты мне снилась…
Женщина покачнулась, огни вечерних фонарей поплыли перед глазами. Она впервые почувствовала, как болит сердце…