От сна, навеянного сладким ананасом,
Разбужен я в мятежном Суринаме
Бамбуковых тромбонов трубным гласом.
В колониальной пробковой панаме
И в униформе цвета местной жидкой грязи
Я отдал должное слоновьим тропам,
Скрываясь от аборигенской мрази
Стремительной и злобной антилопой.
В минуты редкие тропических привалов
Спасали от отчаянья и сплина
Под крики кровожадных барибалов
Мечты о Родине и дисциплина.
Среди торосов, львов, болот и бегемотов
Скитался я изгнанником недолго:
Вернулись наши — злее бармаглотов,
Полны патриотического долга.
А ну-ка песню мне пропой, весёлый ветер!
Я — Крузенштерн в открытом океане,
Колумбус и Писарро в Новом Свете.
Теперь в побитой пробковой панаме
Я сердце вам несу, моя мадмуазэль.
Отдайте честь! Нам, крузенштернам, можно.
Доверьтесь мне, пугливая газэль,
Сомненья прочь и к чёрту осторожность!