Деньги на свадьбу

 
  Она сидела перед ним такая красивая в роскошном платье. Женщину в таком платье на улице не встретишь.  Только в дорогой иномарке. « Полтыщи евро, не меньше», - подумал он.
  - Это я тебя сдала тогда Мураду и его бандитам, - вдруг произнесла Татьяна.
  - Так вот почему ты не писала мне все эти годы? – задал он глупый вопрос.
  Она выбила щелчком из пачки тонкую сигарету, прикурила от  позолоченной зажигалки. Смотрела на него сквозь сигаретный дым, чуть откинув голову. Он нервно поглаживал пальцем шрам на правой скуле.
  - Наверное, ненавидишь меня сейчас?
  - Я любил тебя.
  - А сейчас? – прикусила она нижнюю губу.
  - Выгорело всё. Тюрьма, сама понимаешь, никого не делает лучше.
  И снова схлестнулись два взгляда. Его, такой усталый. И её. Вызывающий, но в тоже время в зелёных глазах читалась  собачья тоска.
  - Татьяна!
  В дверях ресторана стоял, засунув руки в карманы брюк, дородный кавказский мужчина. Карие глаза полыхали праведным огнём.
  - Мне пора.
  Женщина поднялась. На каблуках она была почти одного с ним роста. Всё такая же тонкая талия, высокая грудь. Наклонилась к нему, источая аромат дорогих духов.
  - Если сможешь, прости.
  Все мужчины с восхищением смотрели ей вслед, когда  шла мимо столиков, покачивая бёдрами. Кавказец грубо схватил её за запястье, но она что-то коротко бросила в небритую физиономию, и мужчина убрал руку.
   А он как завороженный смотрел на догорающий в пепельнице окурок со следами губной помады и вспоминал.

  В тот сентябрь 1996 года Антону казалось, что жизнь удалась. Бизнес шёл в гору, вот уже полгода как он переехал к Татьяне. И тайком откладывал деньги на свадьбу. Для себя он наметил её на май 97-го.
 - Выйдешь за меня? – спрашивал он её после того, как оба утомлённые ласками откидывались на подушку.
  Но Татьяна молчала, загадочно улыбаясь.
  Они жили в двухкомнатной квартире, которую бабка оставила ей  после смерти. Девятнадцатилетняя девушка мечтала сделать карьеру модели. Целыми днями она валялась дома, на диване, названивая по каким-то номерам. Пока предложений не поступало, но оба они верили, что это только пока. Татьяна была умопомрачительно красива, и Антон не сомневался, что рано или поздно на неё обязательно обратит внимание какая-нибудь контора по штамповке моделей. Девушка хотела, что бы это было непременно столичное агентство. Ну, или как крайний вариант питерское.
  Времена были неспокойные, бандитизм  почти легален, вот только в кадровый реестр не занесён. Фирму, в которой работал Антон «крышевала» не последняя бригада в городе. Но  последние пару месяцев у неё были сложности с органами, которые кто-то видимо по злой иронии назвал правоохранительными, и на прибыльный бизнес обратили свои голодные взоры «молодые волки». Так называли себя чеченцы, сбежавшие от войны из своей растерзанной республики.
  Антон по совету друзей купил себе пистолет. Так, на всякий случай. Это был девятимиллиметровый Вальтер П-5. Перед сном он клал его под подушку. Татьяна, однажды увидев оружие, пришла в восторг. Они даже ездили в лес, где стреляли по консервным банкам.
  Работы у Антона было много, и он приходил домой почти ночью, валясь с ног от усталости. Татьяна же, наоборот просыпалась лишь к обеду и вечером была в самом  приподнятом настроении. Она тащила парня в ресторан, ей хотелось праздника, общения. Чаще Антон шёл ей на уступки, иногда усталость брала своё, и он отказывался «выходить в люди». Татьяна устраивала истерики, бросала в него всем, что попадалось под руку. Ночью, правда, следовало примирение.
    В одну из таких ночей, когда очередной скандал закончился бурными ласками, он крепко уснул, даже не дождавшись её возвращения из ванной. Ему снилось, что он возвращается с работы, а дома его ждёт вкусный ужин.
  - Тань, неужели готовить научилась? – весело спрашивает он, садясь за стол.
  Из спальни доносится детский плач. Его сердце сладостно замирает. Он  не сомневается, что ребёнок его! Вскакивает, идёт  туда, откуда доносится хныканье. Но что-то не пускает его, что-то удерживает. И почему-то за ногу. Он пытается вырваться, но хватка становится крепче.
  - Вставай, миллионер!
  Антон открыл глаза. В изножье кровати в темноте были видны три фигуры. Ничего не соображая спросонья он глупо таращился на незваных гостей.
 - Ну, чего вылупился? Вставай!
 Голос был с каким-то странным акцентом. Как будто говорившему было очень неприятно разговаривать по-русски, и он презрительно, даже с омерзением цедил слова.
  Антон сунул руку под подушку, но пистолета там не оказалось.
  Все трое засмеялись.
 - Ты не это ищешь?
  Лунный свет отразился на воронёной стали, когда один подошёл к изголовью.
  - Я сказал тебе вставай, сука!
  Он резко ударил Антона рукоятью в лицо.
   Потом его полураздетого швырнули в багажник машины. Перед этим сковали руки наручниками за спиной, а  рот заткнули какой-то тряпкой. Долго везли по  ухабам. Сколько времени, он не знал. Может час, а может год. Затем словно тюк с грязным бельём тащили куда-то вниз по ступенькам. В сырой подвальной комнате пристегнули одну руку к ржавой батарее. Антон с отвращением вынул тряпку изо рта. Это были Татьянины трусики. Бандиты весело рассмеялись.
  - Ну что, делиться будешь? – спросил его парень в чёрной кожаной куртке.
  Судя по почтению, с которым к нему обращались остальные, он тут был за старшего.
  - Чем делиться?
  Правая скула онемела и слова дались ему с трудом.
  - А чем тебе не жалко?
  - Так мы вроде Дохлому платим.
  - Дохлый, он, в натуре уже дохлый, - скаламбурил главарь, и все опять весело засмеялись.   
  Просто, весёлые ребята какие-то, подумал Антон.
  - Чего-то я об этом не слышал.
  - Ты, что мне не веришь?
  Парень в кожанке продолжал улыбаться, но глаза стали злые.
  - Меня Мурадом зовут, может слышал?
  Антон помотал головой
  - Теперь я твоя крыша. У тебя, я знаю, заначка есть? Надо бы её нам отдать. В знак дружбы.
  Про отложенные деньги не знал никто. Ни одна живая душа. Четыре с половиной тысячи долларов лежали в квартире матери. В его письменном столе, среди институтских тетрадей.
  - Какая заначка? Я не понимаю, о чём вы?
 Лицо Мурада окаменело.
  - Я что, по-твоему, на барана похож, а?
  Кожаная подошва дорогих итальянских туфель врезалась Антону в лицо. Рот наполнился кровью.
  - Заур!
  Далее последовала фраза по-чеченски.
  Как сквозь пелену он увидел парня с полуметровой дубинкой в руке. Такие в народе ещё называют демократизаторами. Заур умело обрабатывал его рёбра, спину и ноги. Тело Антона превратилось в сплошной синяк.
  Потом он валялся на холодных плитах, кое-как пристроив прикованную руку.  Дрожал от холода, потому что кроме майки и лёгких трико на нём ничего не было. Иногда впадал в короткое забытьё.
   Валяясь на холодных плитах в сыром подвале, он вспомнил. Последние пару месяцев Татьяной овладела очередная идея ехать в Москву, чтобы пройти пробы в одном из агентств. Но для этого надо  заплатить нужному человеку пять тысяч долларов. Два месяца она канючила деньги у Антона, и вот тогда-то он и признался ей, что копит на свадьбу. Их свадьбу. Татьяна тогда бросилась ему на шею, и больше разговора о деньгах не затевала. 
  Они пришли снова. Три кавказца в одинаковых коротких чёрных кожанках. Мурада среди них не было. Зато был Заур, на этот раз без дубинки.
  - Ну, чего ты упёрся как баран? – ласково спросили его. – Если деньги не отдашь, ты отсюда не выйдешь. А на том свете они тебе не понадобятся. Мы тебя сейчас втроём отымеем, а потом грохнем здесь же.
  Для себя Антон твёрдо решил, что деньги им не отдаст. Пусть лучше матери достанутся. Но затем представил себе её, пришедшую в морг для опознания. Ей уже пятьдесят семь, да и сердце слабое. Да пропади они пропадом эти деньги! Что он ещё не заработает?
  - Я отдам вам деньги.
  - Вот это другой базар! Русланчик, иди заводи машину, а ты, Ваха, Мураду звони.
   Сотовая связь тогда была роскошью, доступной немногим, и из всей бригады один            Мурад имел четырёхкилограммовый Эриксон.
  С Антоном остался Заур. Он сидел перед избитым пленником на корточках, за брючным ремнём торчал ТТ.
  Антон сам толком не понял, что заставило его сделать это. Он прижался спиной к холодной батарее, прижал к груди ноги и резко выбросил их, целя в ненавистное, нагло ухмыляющееся лицо. Правая нога угодила в переносицу. Раздался противный хруст, и обмякшее тело бандита распласталось на полу.
  Ухватившись свободной рукой за ногу Заура, он подтащил его к себе. Первым делом вытащил пистолет. Затем начал шарить по карманам, моля Бога, чтобы ключ от наручников был здесь.
  Бог услышал его молитвы. Освободившись, он приковал бесчувственного бандита к батарее. В этот момент тот открыл глаза, поднял залитое кровью лицо. Кавказский нос распух, под обоими глазами стали проступать фиолетовые очки. Антон без сожаления ударил рукоятью по темени.
  Он уже выходил из своей темницы, как услышал резвые шаги по лестнице. Едва успел  юркнуть за дверь. Лишь только Ваха вошёл, захлопнул тяжёлую дверь и задвинул засов.
  Сентябрьское солнце светило так ярко, что глазам с непривычки стало больно. Он постоял, привыкая. Огляделся.
  Это была котельная, окружённая забором. Метрах в ста виднелись девятиэтажки.
  У ворот  стояла заведённая «девятка». Руслан сидел на водительском месте, слушая магнитолу с гортанными песнями своей родины. Дверца с его стороны была открыта. Антон ткнул ему в ухо стволом. Тот не оборачиваясь, что-то раздражённо сказал по-чеченски. Не церемонясь, Антон ухватился за кожаный воротник  и вышвырнул бандита из салона. Руслан, борьбой, наверное, занимался, резво вскочил на ноги. И увидел направленное  на него дуло пистолета.
  - Куртку снимай. Медленно! Будешь дёргаться, башку снесу!
  Парень снял кожанку и аккуратно положил на землю.
  - Оружие! Медленно!
  На куртку лёг Макаров.
  - Пошёл в дом!
  В единственной комнате стоял старый топчан и обшарпанный стол. На столе старенький телефонный аппарат.
 Усадив бандита на топчан, Антон выдернул шнур из розетки.
  - Мы тебя всё равно найдём, - процедил Руслан, - и на куски порежем.
  - Заткнись, сука! Убью!
  Он навёл пистолет прямо в сросшиеся чёрные брови. Палец на спусковом крючке чуть не свело судорогой. Руслан смотрел, не отводя взгляда.
  Глухо застонав, Антон схватил свободной рукой телефонный аппарат и со всей силы опустил на рыжую голову.
   Вот уже полчаса он сидел в машине, наблюдая за подъездом Татьяниного дома. Иногда рассматривал себя в зеркало. Ну и рожа!  Засохшая кровь, правая скула распухла.
  Рядом с подъездом всё это время стоял чёрный БМВ. Именно на нём его увозил в ту ночь Мурад. В голове вертелись разные мысли, но круговорот их сходился в одну. Предупреждённый каким-то образом бригадир устроил в квартире засаду, а Татьяну держит в заложниках. Тем более что чеченцы мастера на подобного рода дела.
  В помощь милиции, как и большинство граждан, он не верил. Значит, придётся действовать самому.
  Квартира находилась на втором этаже. Забраться на не застеклённую лоджию не составит большого труда. Пристроив пистолет за резинку своих тренировочных штанов, Антон решительно выбрался из машины.
  Уже войдя с лоджии в гостиную, он услышал звуки, доносившиеся из спальни. Это громко стонала Татьяна. Он рванул тэтэшку и бросился в спальную комнату. На широкой кровати два переплетённых тела. Руки, не так давно нежно обнимающие его, теперь с силой сжимали мужские ягодицы, белые зубы впились в волосатое ухо.
  Мурад почувствовал стоявшую в изножье кровати смерть, и, опёршись на руки, повернул потное лицо. Чтобы увидеть черное, как преисподняя дуло. 
  Пистолет дважды изрыгнул пламя. Антон не слышал ни выстрелов, ни истошного Татьяниного крика.
  Милиция приехала на удивление быстро. Кто-то из соседей увидев взбирающегося по водосточной трубе парня, вызвал наряд.
  На следствии Татьяна заявила, что чеченец её изнасиловал. Поэтому Антону дали шесть лет. Определили на «красную зону», как никак отставной офицер внутренних войск, умиротворял Владикавказ в 92-м. Отсидел четыре. Ему повезло, компаньоны взяли назад. Спустя месяц после возвращения он решился придти в квартиру, в которой прожил несколько счастливых месяцев. Дверь открыла совершенно незнакомая женщина.
  - Мы эту квартиру купили через агентство. Так что ничем вам помочь не могу, - ответила она на вопрос Антона.
  Он ещё пытался найти её. Звонил общим знакомым, в адресные бюро. Но всё было тщетно.
  Будучи по натуре однолюбом,  так и не устроил свою личную жизнь. Были мимолётные, случайные связи, женщины приходили и уходили. Как горничные, не оставляя следа в его душе. Единственная женщина, ждавшая его из тюрьмы – мать. Когда Антон вернулся  к ней, то нашёл в своём письменном столе, среди тетрадей с институтскими лекциями по юриспруденции пожелтевший конверт. А в нём сорок пять стодолларовых банкнот.
  И вот он встретил Татьяну в столичном ресторане. Сколько лет прошло? Двенадцать?
  Окурок догорал, тонкая струйка дыма уходила вверх.
  - Что-нибудь ещё желаете?
  Он взглянул на официанта.
  - Да, пожалуйста.  Женщина, которая только что ушла…
 
    
     Татьяна закинула ногу на ногу, достала из сумочки сигареты.
   - Ну что, зайчик мой, ты дашь своей кошечке деньги?
   - Ну, скажи, зачем тебе модельное агентство?
   - Лечо, мы же договорились.
   - Договорились! Сто тысяч, это не маленькие деньги. Даже для меня. Ты мне и так обходишься недешево.
  - Я прошу прощения.
  Перед ними возник официант.
  - Это вам.
  Он положил перед Татьяной старый конверт.
  - Что это?
  - Мужчина, который тут был вчера, просил передать.
 Она вскрыла конверт и извлекла из него пачку стодолларовых купюр. Машинально пересчитала. Сорок пять.
  Смоляные брови Лечо грозно сошлись на переносице.

  5-6 февраля 2009г.