Был у меня один знакомый с Малой Бронной. Только не подумайте, что я при этом сам буду с Моховой. Та песня не про нас, хотя возможно тоже из жизни.
Не знаю, жив ли он, устроило бы его моё повествование, в любом случае тусовку нашу он не посещает, и рассказать вам это больше некому.
Зовут его Николай. Человек он, конечно, читающий и воспитанный, таки из интеллигентной семьи, но как все очень здоровые люди себя не берёг, и опасения мои, о невозможности его неожиданного появлении связаны больше с этим.
Было это лет –дцать назад, были мы молоды. Николай, надо сказать, был сыном большого генерала, а по сему - манеры имел генеральские. Стоило, например, гардеробщику неправильно Коле шубку накинуть, а выходил Коля из родного ресторана регулярно пьяненьким, как он с разворота, без замаха, по-свойски выписывал тому по сусалам. Важный был господин и мастер этого дела, имел высокий спортивный разряд.
Если доходило до какого-нибудь местного милицейского участка, то там эту семью хорошо знали, делу развития не давали, а звонили сразу по известному номерочку. Являлась маменька и в зависимости от уровня претензий пострадавшего от 25 до 100 рубликов, улаживала дело. Месячная зарплата гардеробщика стоила скажем 60-70 и договориться "удавалось". Если иная какая разборка, тоже не без протекции милицейских. Правда и то, что околоресторанные люди ко всему привычные, живут не на зарплату и ходят под милицией.
Маменька, если Коля был в участке и на ножках, сама забирала его, везла домой, ругала, говорила, что они с папой не молоды, устали и давно бы ему жениться или съехать. Квартиру предлагала купить, но Коля родителям регулярно отвечал: - "Что Вы мама! Что Вы папа! Я Вас люблю, без Вас не могу." И всё оставалось по-прежнему.
Общались мы одно время часто. Потом я женился-закружился, появлялся там редко. Однако, проходя знакомыми дорожками, всегда вспоминал что-нибудь из той развесёлой жизни и сентиментально скучал. Как-то годочков десять с большим лишком спустя, Колю всё же повстречал. Козихинский переулочек совсем не широк, но шёл он в ночи нахохлившись, едва различая дорогу, меня не признал, и останавливать его я не стал.
Так вот, хотя по дАмам мой герой не страдал, чаще они по нему, да кому ж любовь-злодейка не вставала на пути. В ту бытность и с ним такое случалось. Он обыкновенно рассказывал без похвальбы, а наставничая, как старший авторитетный товарищ. При этом обязательно улыбался мудро так и делал добрые глаза с портрета генералиссимуса Сталина. Возможно, когда-то так улыбался его отец, а потом вот и он. Такое не редкость.
Был он раз на свадьбе. Дело это всем известное и пьяное. За что я эти свадьбы не люблю. Жених с Колей знаком был шапошно - да ему лестно было пригласить на свою свадьбу такого гостя. Ко всему Коля хорош собой и статен. Вот. И случилась там дама прехорошенькая, замужняя. Была она из таких, которые при мужчинах смущённо не поднимают глаз. Муженёк её приходился жениху родственником, был как бы по свадебным делам озабоченный, да дёрганый, за галстучек часто опрокидывал. Дама скучала.
Коля её заметил. Танцевать пригласил, поговорил с ней - и дама оживилась, повеселела, мужу помогать с хлопотами бралась, ещё больше похорошела и "карими глазками стреляла". А свадьба уже гремела. Хозяева не успевали к столу блюда подносить – гости тосты произносили, подарками, пожеланиями осыпали молодых. Затей хватало: молодые через порог переступали, под поощрительные возгласы по дорожке цветов шествовали, хлеб разламывали, шерстинку наперегонки сматывали. Гости невесту похищали, совет держали и отчаянно торговались за выкуп. Тамада сыпал шутками, конкурсы проводил, то ряженые вдруг пришли и разобраться невозможно, что и зачем делается. Шло братание родни, жених Колю при всяком удобном случае тоже с гордостью официозно представлял, а потом уже по секрету всем же намекал кто это "на самом деле". Коля снисходительно это принимал, улыбался и мудро щурился, как он умел.
Наконец, после очередного приступа к столу и многократных "Горько!", молодые прошлись вальсируя по кругу и удалились, а гости ударились в яростные пляски. Коля танцевал хорошо. Тамада объявил их с дамой лучшей парой. Но "оставались они очень сдержаны", и после танцев она возвращалась "под мужнину руку".
Дело было на даче. Добрая такая дачка была, в ближайшем Подмосковье, из старых – "хозяева были не сиволапые". Гости всё чаще выходили во двор. Коля тоже выходил курить на воздух и задерживался. Другие гости его не интересовали, а крутиться вечер возле одной не хотел. Дама не появлялась. Но каждый раз, когда он возвращался, встречала внимательным взглядом.
Толчея установилась невообразимая, пригласив даму танцевать очередной раз, Коля прижал её к себе сверх приличия и почувствовал, как она сама плотно к нему прилегла. Потянул Коля деликатно после танца даму чуть за пальчики во двор. А там уже в темноту увлёк. Сопротивлялась она для виду, потом приняла поцелуи его, но вернулись и опять каждый по себе.
Гостей в доме оставалось ночевать много. Жизнь была советская, сейчас такое не понять. Два этажа, но комнатки малы, спать часть гостей клали на пол. Да и куда пьяных мужиков ещё. Оказался Коля в одной из комнат для родственников. Укладывали как родного, извиняясь, что на пол. Пока прочие баламутили, вставали да перекладывались, оказался он уже совсем недалеко от этой дамы. Прилегла она на диван с краю, к благоверному, который давно успел накушаться и тут уже почивал, широко и неприлично раскинувшись.
Собирался Коля вроде спать, но чувствовал сильнейшее "сердцебиение" не заглушаемое даже храпом со всех сторон. Раз напиться, как следует, не случилось, поглядывал в её сторону. Было до неё "только руку протяни" - он и тянул. Она руку его тихо снимала, но он тянул всё настойчивее.
Тристан и Изольда, кажется, были в аналогичной ситуации? Вот ведь, давно было, но ничего не изменилось. Что уж там думала дама, не знаю, но через какое-то время они безумно целовались на Колином ложе под окном.
Вдруг во мраке раздался мерзкий вопль. Это брат её через всю комнату взывал к её супругу в праведном гневе и очень гнусных выражениях. Каким-то образом он разоблачил их соитие во мраке!
Включили свет и все увидали: дама на диване при муже, Коля под окном и безмятежен…
Раз проснулись, мужчины сообразили выпить. Выпил и Коля за компанию. Знакомых лиц за столом не прибыло, говорить не о чем. Они тоже смотрели на него дичком. Неловко всем! Дамы не вставая с мест вежливо просили брата не говорить глупости и требовали покоя. Отвечали: сам дурак и пьяница. Муж крутил взъерошенной головой, как филин, и недоверчиво озирался, глядя то на одного то на другого, но не пропускал очередного разлива. Такие всегда узнают последними. Некто, славный дедок, к столу не подсаживался, принял малёк на ложе и в разговор не вникал. - Мы, - сказал только Николаю, - люди маленькие, родне не ровня.
Брат во хмелю слов хороших не понимал. Посмотрел Николай твёрдо брату в глаза и увидел, что у того "одни глупости на уме". Не стал он долго томиться и дал брату по-барски в рыло. "За навет", как потом сам это называл и конечно щурился, улыбаясь одними глазами. Брат упал вместе со стулом, но вскочил, хватался за опасные предметы, и всё пронзал Колю лютым взглядом пока, как полагается, унимали его да уговаривали выпить мировую, а когда, не уговорив, погасили свет и улеглись, стоял один в темноте ругая последними словами уже свою жену - на которую обиделся. Потом прилег, к тому покладистому дедку чмокая разбитыми губами, и захрапел.
После всего, даму с дивана Коля просто стянул, при слабом сопротивлении несчастной. Когда она снова оказалась на Колюнином ложе – "народ безмолвствовал".