Вадику посвящаю.
Федик сидел под яблонькой и перечитывал странное письмо от Владьки, хорошего друга, соседа. Обычное такое письмо, только оно пришло сегодня, а Владька вот уж пять лет, как умер. Между прочим, в том письме были и такие строчки:
«Пока не забыл, поблагодарю боснийских пограничников, что шустрят на границе Сербии и Боснии_и_Герцеговины. Спасибо вам, ребята! Вот. Они ловко отрегулировали, а главное быстро-то как! Я про клапана в движке моего старенького «Мерседеса», который я гнал торговать в Албанию. Вот. Там проблемы были в моторе, он чихал, как простуженный пёс моего соседа Вутечича, я уже еле доехал до границы. И с документами тоже были проблемы, да такие, что за два пограничных перехода я рассчитывал расстаться с большим количеством запасённых в дорогу динаров.
Пограничники, а их звали Мрко и Владимир, сказали мне, что таможенникам они заплатят сами, а мотор моей старушки – это уже моя проблема, но, в принципе, решаемая. За блок американских «Кент» мы сторговались, я дал отвёртки и приборчик. Пока я мыл ноги в шумевшей рядышком, недалеко от поста, горной речке, дело было сделано, и моя старушка воскресла. Мотор заворковал, как новенький, и я быстренько поехал дальше. А скандербеки** за автомобиль мне заплатили даже больше, чем я предполагал. Спасибо Владимиру и Мрко. Я обещал их пршутом угостить и лозой. Приедут – гулять будем».
Говорят, что когда смерть присылает человеку уведомление о своём скором прибытии, человек начинает воспринимать и, что самое главное, видеть окружающий мир по-другому, не так, как раньше. Это похоже на налоговую проверку. Сидит, например, директор в кресле, смотрит баб в интернете, и в ус не дует, а тут раз – телефон звонит. Секретарша: «Хрен Петрович, вас из налоговой». Незнакомый женский голос: «Здравствуйте, это из тридцать первой вам звонят, мы с вами в этом квартале будем работать». И даже вроде как всё нормально, но только всё становится острее, и вроде как он и директор, и бояться нечего, а вроде как он и студент, и в коридоре перед дверью в аудиторию стоит, слушает о том, что препод сука всех валит сегодня, а ему, Хрену Петровичу, следующим заходить и билет тянуть.
Фёдору, или, как его ласково звали родные и друзья, Федику смерть прислала уведомление в середине лета. Всё произошло обыденно и неинтересно. Брякнув щеколдой, смертельный почтальон открыл садовую калитку, и зашёл на участок. Федик только что пришёл из деревенского магазина, куда ходил за хлебом, сметаной, помидорами, водкой (жене с соседями на вечер) и мукой (всё перечисленное по списку), а также за холодненьким «Степаном Разиным» (себе, не по списку). Расположившись в дачном пластмассовом кресле под зонтиком, он налил в кружку пивка, раскрыл, было старенький «Огонёк», а тут и почтальон.
- Я к вам, - деловитым тоном сказал почтальон, вынимая наушники из ушей. – Вот, короче, телеграмма, там написано всё. Расписываться нигде не надо. Удачи, хорошего финиша.
И ушёл.
Федик прочитал телеграмму и зевнул. За забором зажужжал мопед китайского производства – это смертельный почтальон поехал дальше.
«Надо же», - подумал Федик. «Пацан, лет двадцать, а вот такая сучья работа – письма смерти разносить».
Естественно, вы понимаете, что кроме Федика, и еще парочки старушек из соседнего садоводства, да одного дедка с соседней линии, никто из дачников этого почтальона не видел. Федик в этой компании был самым молодым. Ему было еще только пятьдесят семь.
Федик начал умирать, а лето только начиналось. Вечером того дня, когда почтальон принес ему телеграмму, Федик напился. Сильно. Уже глубокой ночью очень сильно подмывало разбудить жену и всё ей рассказать, но это искушение очень быстро улетучилось, так и дождавшись победы над его волей. Утром Федик был уже спокоен, и решил что это даже хорошо, что так. «А они там молодцы, вот суки-то! Надо же, сервис-то какой! Предупреждают»! И решил доживать, не спеша, а просто радоваться всему, что есть, и, конечно же, не отходить от принципов. То есть, например, плохим дорогам в родном городе радоваться нечего, тут и ежу понятно, что раз они дороги не делают, то значит, пидарасы. И никаких поблажек. В общем, никто из знакомых Федика ни за что бы ни поверил, что тому вручили уведомление о скорой смерти.
Через неделю Федик снова увидел тогдашнего курьера, снова на китайском мопеде. Так интересно получилось, что опять была суббота, опять Федик сидел в кресле с сигареткой, пивком и «Огоньком», а этот стервятник ехал, и заглох, прямо у калитки. «Гм, вот оно как», - подумал Федик, встал и прошлепал своими пляжными тапками к забору.
Курьер выкручивал свечу игрушечными плоскогубцами, такие бывают в поддельных подарочных китайских ножах «Victorinox».
- Ну, Бог в помощь, - добродушно, но с немножко подкалывающей интонацией протянул Федик и протянул молодому человеку руку. Тот пожал её, не отрывая взгляда от тряхомудий транспортного средства.
- Ну, как Вы? – спросил парень.
- Да я-то, нормально, это вам, сударь, не позавидуешь. Ну-ка, что там у тебя на футболке написано?
- Да так, это рабочая одежда, выдают. «Олд классик джентльмен» там написано, - пробурчал парень.
- От ведь, суки, придумают, а где выдают-то? – хмыкнул Федик, прикуривая сигарету. Тот кивнул головой наверх, как бы на небо.
- Там.
- А.. Ну понятно. Куришь?
- Не, бросил.
- А здесь что опять делаешь?
Парень закончил возиться со свечой, поднялся с корточек и уселся на сиденье мопеда.
- Да срочное здесь. Вон, в том доме, - и показал на виднеющийся метрах в пятидесяти вперед по дороге, в сторону пожарного пруда, дом из красного кирпича.
- Молния. Несколько дней ей осталось.
В этот миг Федик впервые увидел, что солнце это раскалённая лава, а тени от травы, кустов и деревьев – это правильной, застывшей формы клубы дыма.
- Н-да, ладно, удачи вам, Сэр, смотрите только, как бы морду вам с такими телеграммами не набили.
- Ай, - махнул тот рукой и пожужжал на своём мопеде делать своё чёрное дело.
Вечером пошёл дождь. Федик как всегда сидел в пластмассовом кресле под зонтиком и смотрел на капли воды, стекающие по серому жестяному листу, прислоненному к стене дома. Шустрые сверкающие металлические пауки проносились по поверхности листа вниз, к траве, порой замедляя ход и останавливаясь, а затем стремительно скатывались.
«Вот почему! Я понял!» Федик закрыл глаза и вспомнил какую-то научно-популярную статью, что читал в «Огоньке» 1993 года пару дней назад. «Говорят, что когда смерть присылает человеку уведомление о своём скором прибытии, человек начинает воспринимать и, что самое главное, видеть окружающий мир по-другому, не так, как раньше».
Капли стекающие по стенам стали похожи на шустрых металлических пауков. То есть не стали похожи, а стали пауками, а точнее, пауки перестали быть каплями.
Федик задремал.
Ему было лет двадцать, и вот они с отцом идут на катере вверх по Неве, и уже виден Шлиссельбург, и катер на самом деле – большая и удобная металлическая рысь, что сладко и очень надежно ворчит, загребая сильными лапами по-морскому пугающую невскую воду.
- Смотри, Федька! – кричит отец и показывает на очень близко пролетевшую чайку. В клюве у неё рыба.
- Ай, какая молодец! – смеётся сын, - Сейчас якорь бросим, да и мы также!
А у причала на берегу стоит старенький «Мерседес», и вот он уже вместе с другом Владькой, едет от причала наверх в горы, по узкой и извилистой горной дороге.
В машине очень шумно, такое ощущение, что шумоизоляция в 1980-е годы была для инженеров фирмы «Мерседес» неизвестным делом.
- Я тебе сейчас дорогу покажу, - кричит Владька прямо в ухо, - Потом сам поедешь, встретить-то я не смогу, там не принято так. Вот сейчас спуск будет, там граница боснийская..
И мотор глохнет.
В раю не принято спрашивать «Как дела»? Там участники рая если и спрашивают друг друга о чем-то, то про новости. «Например, «Какие новости, Владька»?
Вот пыльная горная дорога делает извилистый поворот и появляется невзрачная дощатая будка и шлагбаум. На высоком шесте вяло шевелится красивый боснийский флаг, двое пограничников хлопочат над открытым капотом пыльного «Дефендера», видимо сверяют номера, или просто интересуются. Рядом хохочет хозяйка внедорожника, где-то Федик её видел, по телевизору что ли, молодая еще.
- Федь, посиди, я сейчас, хорошо? Устал? – Владька хлопает его по колени, - Ну сейчас, скоро уже.
Никогда не любивший сидеть без дела, и вообще, просто так сидеть, Федик вышел из автомобиля.
«Н-да, колымага ещё та. Неужто там Владьке тачку нормальную дать не могут», – подумал Федик, и, закурив, прошёлся к «Дефендеру».
- Ну, здравствуйте, как служба?
Пограничники только радостно, как-то по-южному улыбнулись, обернулась и барышня, та, что хозяйка машины.
- Ой, Фёдор Владимирович, здравствуйте!
- Ба! Натусик, ну, привет, ты-то здесь чего делаешь? – радостно спросил Федик, - Ну, привет! Федик обнял её в своём фирменном стиле, ненавязчиво, но всё-таки долю мгновения успев ласково, по-дружески полапать.
- Ой, не думала, что так скоро, но теперь уже всё хорошо, мне сказали, что с мамой всё нормально. А здесь и с вами весело будет!
- Ну! Со мной! Там, говорят, и без меня не скушно?
Прибежал Владька.
- Всё, машину не будут смотреть, она в компьютере, ну, что, Федик? Поехали? Там у меня банька топится! А по дороге за папашами заедем!
Федик проснулся.
Несколько металлических пауков не торопясь, съезжали по жестяному листу вниз. Дождь кончился. Пока он спал, никто его не растормошил. Жена Ленка, видимо, до сих пор смотрела у соседей сериалы.
Над сетчатым забором по сверкающей мелкими серебряными жучками паутине перемещался клубочек с шерстяными нитками. Возле грядки с клубникой сидели, уставившись друг на друга, два маленьких спортивных и стремительных внедорожника. Издавали при этом противные сирены. «Сейчас подерутся», - подумал Федик.
- Ну-ка кыш! – крикнул он на котов и, налив полкружки пива, развернул «Огонёк».
Через шесть месяцев Федик встал с больничной койки. Был тихий час, в коридорах было пусто. Достал из шкафа одежду. Ага, есть, сигареты в кармане, полпачки. Бросив на кровать пальто, закурил и присел рядышком, в ногах. О чём-то совсем никому неизвестном задумался. Пару раз стряхнул пепел на пол, кашлянул, бросил окурок на пол и затоптал его.
- Ну чего, хватит мне тут уже.
Похлопал себя по голой ноге, накинул на новый с иголочки костюм пальто и тихонько вышел из палаты.
На улице немножко замешкался, разбираясь с кнопками на брелке от сигнализации.
- Этого ты мне, дядя Владя, во снах не показывал. О! Открылось, придумают же.
«Мерседес» подали только что, буквально минуту назад, поэтому в салоне было тепло. Мотор надёжно заурчал. Настолько надежно, что казалось, как будто это тихим, в полголоса, большим и дружным хором профессионалов пели все известные мировые учёные и мастера с золотыми руками, что живут и жили когда-то на планете Земля.
Правильно, что
Ты решил и это будет во вторник
Не надо ждать завтра, завтра будут дожди и туманы
Надо сейчас, это будет отлично и странно
Ведь сегодня среда и это знаешь к удаче
Не медли и уходи, никто не знает, что будет иначе
Только сейчас, и четверг будет к счастью
Езжай пока солнце, ночью будет ненастье
В пятницу, в пятницу, в пятницу, в пятницу
Твоя дорога тебя не обманет
И когда тебя здесь не станет
Будет суббота, не думай, езжай
Мы тебя помним, пока, брат, бывай
Этим воскресным днём всё будет круто
Ты напиши нам, пиши нам оттуда
Вот дует ветер, отличный ветер
Ты же не веришь в плохие приметы
Не жди ты погоды, не думай, не медли
Трогайся в путь, пока понедельник………………………………………
Три тысячи километров. Блок сигарет в дорогу, термос с чайком. Спать незачем.
Он поехал в объезд Белоруссии, через Киев, очень уж давно хотел посмотреть на великий город. Киев смотрелся не так депрессивно, как показывали его в новостях, но впрочем, и в Петербурге, когда Федик освободившись от больничного плена, покидал его, был почти коммунизм, и все люди были, как братья и сёстры..
Километров за пятьдесят до украинско-молдавской границы Вадик съехал на обочину и остановился. Здесь уже дышала весна, и совсем не было снега. А он уже несколько часов усиленно думал о том, что ему, ну безумно, ну очень хочется привезти туда всем родным, друзьям, всем тем, о ком он сильно тосковал в первое время после расставания, подарок, настоящую кувшинку, живую, которая может завянуть и умереть, и тем прекрасна в своей трагичной, короткой и красивой жизни. Они-то там, они там все так обрадуются… И Владька, и Отец, и Натусик, и еще много-много кто.. Обрадуются..
- Н-да, - произнёс он вслух, всматриваясь в бледное утреннее небо. Небо было чистым, только почти полная луна была на нём, блеклая и невзрачная, как заплатка на трениках.
Он поехал дальше по просыпающемуся после ночи шоссе, и пытался думать о том, где же в Молдавии, или, может быть дальше, в Румынии, или в Сербии, или в той самой Боснии надыбать ему кувшинку. Ну, где же там кувшинки, если еще вот только-только весна начнётся? Однако луна как-то тоже прочно засела в голове.
А луна теперь с каждым километром становилась полнее и больше. На сербско-румынской границе она уже достигла нереальных размеров. Потом стало понятно, что она просто приближается, притягивается к Земле. Ночное шоссе глотало километры, низко нависала Луна, до неё уже было несколько десятков километров, но, не смотря на то, что Земля и вроде бы заслоняла её от солнца, поверхность была ярко освещена. А потом вдруг резко стала менять цвет. Вместо жёлтого цвета стала голубой и нависла еще ниже. За несколько километров до Боснийской границы Федик понял, что до неё уже скоро можно будет дотянуться рукой. Он остановился, уже даже не съезжая на обочину. От поверхности Земли до луны было метров сто, но на Луне уже был яркий сине-зелёный океан, по которому в сторону Федика двигался военный крейсер с британским флагом. Луна снижалась, и снижалась быстро. Федик даже отошел, чтобы крейсер не задел его своей мачтой.
«К чему это всё?» - спокойно думал Федик. Луна снижалась. Но только теперь Федик уже точно знал, что это не Луна, а Земля. Точная копия, и, видимо, специально для него.
- Мне кувшинки нужны – крикнул он, и, встав на цыпочки, шлёпнул ладонью по поверхности океана.
Через пару секунд Луна-Земля сделала резкий, очень резкий полуоборот вокруг своей оси, обдав Федика океанскими брызгами, и над ним повисла уже тихая сонная русская речка, с плавающими по её поверхности кувшинками.
- Ага, - забормотал Федик и начал их выдёргивать из речки, - вот спасибо вам, мужики, вот это дело.
До боснийской границы оставалось несколько десятков километров. Не завянут.
А потом они уселись на облако и вскрыли бочонок с пивком. И стали его попивать, да вниз поплёвывать.
** Скандербеки – албанцы, от Георги Кастриоти Скандербек – народный герой албанского средневековья, до порабощения Албании османами.