- Прежде чем предложить девушке альтернативный секс, хорошенько подумай! Вдруг у неё в заднице шило!
Моё непристойное предложение было отклонено. В свете фонарей мы брели по обледенелому тротуару. Вернее, брела Катька, с упорством муравья таща моё бренное тело, а я только послушно переставлял ноги и опирался на её плечи. Худые, но крепкие, с упрямым разлетом ключиц. Две размазанные по асфальту тени вяло ползли позади. Под фонарями они концентрировались, темнели и обгоняли нас. Как правило, в этот момент я падал.
- Вставай! Уснёшь, идиот! - Катька всхлипывала и тянула рукав.
- Мэм! Соблаговолите прилечь!
Я любил ответственных женщин.
Сквозь черное узорочье ветвей мельтешили звезды. В желтых мазках окон мелькали безликие тени, равнодушные до чужих зол. Сунула любопытный нос и скрылась за шторкой старушка. Вспыхнул и чиркнул дугой красноглазый окурок, и почти одновременно хлопнул дверью балкон. Когда лежишь на спине, мир кажется гораздо добрее. Я улыбался, а Катька злилась, била кулачком и заставляла вставать. Интересно, знай бы тогда, во что прорастет наша встреча, продолжала бы она упорствовать или бросила замерзать в бульоне из окурков и соли? И ведь замерз бы, сто пудов замерз, как старина Скотт в Антарктиде. Околел бы ямщиком в степи, зачах лебедёнком на Ахтубе.
Катюха причитала надо мной и склонялась так низко, что если напрячься, можно было увидеть себя в её влажных зрачках. Но я не хотел напрягаться, и Катькино лицо двоилось и уплывало. Округлые облачка пара вырывались из её губ и уплывали вслед, а ледяные торосы чьих-то застывших следов холодили и резали спину. Наконец, я поднимался, чтобы через сотню метров все повторилось опять.
Бедняга Скотт не добрался до дома, мне же вновь повезло.
- Это точно твоя квартира? – неуверенно поинтересовалась Катюха, глядя, как я ковыряюсь с замком. С пятого раза ключ многообещающе вошел в скважину, и я перестал походить на домушника:
- Прошу Вас, мамзель!
Изнутри дыхнуло теплом, травяной циновкой, едва заметно – бычками. Для алкоголика и холостяка я был довольно опрятен. Моя спасительница помялась у входа и недоверчиво осмотрелась. Доверия я действительно не внушал, но уходить моей спутнице не хотелось. Наконец, безобидный повод был найден. Она зябко потерла ладошки и скользнула вовнутрь:
- Я только погреться, Андрюша.
Квартира действительно была моя. Досталась она от алкаша-деда, закончившего логично свой путь. Удобная: кухня, санузел… Я не стал ломать семейных традиций и сходу вошел в пике. На ящике Ройаля мы отыграли похоронный марш, новоселье и альтруизм деда. Пожил экстримал, хорошо пожил и ушел как раз кстати. Под залпы по Белому Дому, лозунги и черный дым, вовремя освободив жилплощадь. Оттого поминал от души, с великорусским размахом. В окруженье друзей и подруг, которые неизменно объявляются в довесок к наследству. Русскому человеку пресно радоваться одному. А когда ты молод и пьян, кажется, что весь мир тебя любит.
Но бенилюксовский шнапс не прошел даром. Дефрастировал печень и разжижил мозги. Контрольный в висок и рикошет по карманам.