любить Героя...
что может быть проще. что может быть сложнее....
любить Героя - это мечта каждой девочки самого маленького возраста... девочки самого маленького роста... все они мечтают любить Героя...
хотя, есть исключения.
некоторые девочки решают сами стать Героями.
и разбивают сердца других, пока не научатся быть осторожными.
и разбивают головы в кровь, пока не обретут покой....
а есть ли покой у Героев?
Я не знаю, как насчет всех Героев, но мой - особенный. Он ни на кого не похож. Его тяга к покою равна нулю - что бы он ни говорил.
Тишине июльской ночи он предпочтет трескотню механической старинной машинки, мое старое кресло-качалку запросто променяет на шаткую палубу суденышка, гордо и несколько неуместно называемого "яхтой".... Посиделкам в кругу десятка внуков и троих детей он предпочтет поход в Гималаи - на поиски себя....."
- Мамочка, когда у меня будет свой Герой, я буду любить его вечно! – говорила восьмилетняя Дана, пока мама заплетала ей волосы в косички.
- Любить Героя – это искусство, - отвечала мама, грустно улыбаясь. - Каждая девочка мечтает полюбить Героя, но не каждая может вынести эту тяжелую ношу - любовь…
Мама всегда грустно улыбалась, говоря о Героях, и улыбку эту без труда можно было объяснить. Отец Даны был из них… Из тех, кто рассекает собой две реальности, кто живет в двух мирах, и эти миры влияют на него – каждый по своему, но с почти одинаковой силой. Противостоять желаниям одного мира, поддавшись требованиям мира другого – значит потерять что-то важное. Потому жизнь Героя – все время на грани. На грани между сегодня и завтра, на грани между робостью и отвагой, на грани между ожиданием и битьем головой об стены…
Если выбрать одну из двух реальностей, окончательно и бесповоротно отказавшись от другой, что станется с Жизнью? Вряд ли она будет прежней…
---
Мой Герой…. Ты никогда особенно не дорожил своей жизнью, все время норовя отщипнуть от нее кроху-другую и положить в клетчатую кепку бомжа, сидящего у Ярославского вокзала, превратить ее часть в белую голубку и бросить в серое октябрьское небо – «чтобы хотя бы чуточку обрадовать его», сплести из ее звуков несколько скрипичных ключей и подарить глупым модницам, непременно глядящим на тебя с обожанием…
С ловкостью, которой мог бы позавидовать любой эквилибрист, ты шел по грани между сотворенными тобой же самим мирами, и порой, подводя меня к грани нервного срыва, закрывал глаза ладонями и подпрыгивал высоко-высоко…
Я не знаю, что последует за падением, случись оно… Но я предпочла бы не играть с такими серьезными понятиями, как миры…
- Вы слишком осторожны, Даночка, - произносит Герой и в мгновение ока оказывается на перилах моста. В тот момент, когда Герой, гибкой кошкой швыряет себя вверх, мое сердце, сорвавшись с привычного места, падает куда-то вниз… на Фрунзенскую набережную, по которой ползут индифферентные ко всему машины…
- Вот смотрите, - разглагольствует Герой, прогуливаясь по перилам шириной чуть больше десяти сантиметров, будто это мостовая Нового Арбата. – Каждый из нас управляет своей жизнью так же, как управляет своим телом. Правда, всегда есть фактор ошибки… Один неровный шаг, и я… - Герой чуть оступается и поводит широко разведенными руками. Я замираю, однако, ситуация выравнивается, и он продолжает как ни в чем ни бывало:
- Один неровный, неверный шаг, и все может полететь в тартарары. В том числе и Ваш Герой, Дана. Вы это осознаете?
Я осознаю. Осознаю так хорошо, что дальше некуда. Я стою посередине стеклянного мостика над Москвой-рекой, судорожно сжав кулаки, глотаю ледяное дыхание и не знаю, что мне делать. Спасать Героя – это неразумно. Разве можно спасать человека, который считает, что спасение – это его дело? Раньше мне казалось, что можно… что нужно спасать любого, кто нуждается в помощи… Но Герой объяснил мне, что он – сам отвечает за свою жизнь. И еще – за мою…
- Как я могу доверять Вам свою жизнь, если Вы со своей-то обходитесь так шутовски-легко, так безалаберны к ней? – возмутилась тогда я. Герой, сидевший в этот момент на подоконнике, свесив ноги на улицу, лишь пожал плечами. Пустота тридцати четырех этажей, разлитая под его ступнями, совершенно не волновала его.
- Вы можете просто – доверить? – наконец произнес он. – Вы можете просто доверить, не анализируя, не задумываясь, не взвешивая?
- Я бы очень хотела…
Мне хотелось доверять Герою. Дамы должны полностью полагаться на своих Героев, но… Но мне было страшно сделать этот шаг. Одно дело – шагать к кому-то в объятия… или с крыши… или в холодную воду с мостков… Любой из этих шагов – обдуманный, и он обещает вполне конкретные ощущения, к которым ты хотя бы частично, но готов: нежность, разрывающую боль или пробуждающий озноб. Шагать в сторону Героя – это все равно, что войти с завязанными глазами в темную комнату, где тебе обещаны все радости земные. Я так не привыкла… Я так не умею. Не могу. Не знаю, хочу ли пробовать.
Это все Дана произносит вслух, глядя на Героя снизу вверх. Он по-прежнему прогуливается по совершенно непешеходной части моста. «Куда же подевались все люди? Милиция… Прохожие...» - думаю я, понимая, что уже давно никто не шел по обычно людному мосту ни в одну, ни в другую сторону.
- Никого не будет, - улыбается Герой. – Вы не волнуйтесь. Это просто экскурс в мои миры. Я не хочу, Дана, чтобы Вы волновались за меня. Вряд ли падение с моста одного мира в другой мир может что-то фатально изменить во мне. Ваше невнимание имеет куда большую разрушительную силу.
- Но оно все – Ваше! – возражаю я.
- Нет. Разве Вы не понимаете?
Я не понимаю.
На мосту становится ветрено, и Герою несколько раз приходится вновь подхватывать почти утраченное равновесие. Не обращая никакого внимания на мой умоляющий взгляд, Герой рассказывает.
Я люблю слушать моего Героя. В его словах вымысел смешан с правдой так же, как смешаны в нем два мира… Его устами строятся и разрушаются здания, на их местах вырастают церкви, храмы, монастыри и пустоши. Словно по мановению волшебной палочки, перед моими глазами, на поверхности Москва-реки разворачивается Бородинское сражение. Будто почувствовав мое неприятие кровопролитных сцен, Герой ликвидирует действо, заменяя его на статичный Храм Христа Спасителя в разрезе. Он рассказывает мне о принципе золотого сечения, одним движением ресниц превращая храм в полотно Да Винчи, Мону Лизу – в собор Сан-Марко… Он хочет, чтобы я поняла его, чтобы я смогла наконец провести параллели между Моной Лизой и воротами, стоящими посреди московского парка, между Героем и Да Винчи, между мелодичным пением волынок и наброском девушки, удивительно похожей на меня… Я, признаюсь, невнимательно слушаю Героя. Я изучаю то, как двигаются его руки, совершенно забыв, что стоит он на более чем узких перилах. Я смотрю, как двигаются его губы, как волосы блестят, переливаясь на ветру. Я очарована, покорена, заговорена и околдована. Еще немного, и я сделаю шаг… крохотный шаг, длиной в вечность. Шаг, сокращающий расстояние между мной и моим Героем всего на какие-то двадцать сантиметров…. Что они – по сравнению с Вечностью, с космосом! С многочисленными мирами, вселенными и параллельными жизнями, которые вращаются в этот момент вокруг меня, запущенные чуткой рукой Героя, ослепляя своими гранями, перетекая одно в другое, заменяя друг друга и не оставляя сомнения в собственной неповторимости…
Калейдоскоп – вот слово, которое неотделимо от моего Героя. Стоило ему появиться в моей спокойной и размеренной жизни, как она превратилась в калейдоскоп. Традиционные оконные стекла были заменены витражами, яростно-красочные птицы и цветы которых заставляют просыпаться самые отдаленные закоулки моей фантазии, моих желаний, моих чувств… Деревья в маленьком саду получили в подарок от героя маленькие лампочки, теплым желтым светом греющие взор любого, кто проходит мимо. Но пожалуйста, мимо, мимо – мне никто не нужен кроме моего Героя, играющего на гитаре, перепечатывающего старинные рукописи, рисующего карты никогда не существовавших (пока!) стран и сокровищ… Мне никто не нужен, кроме моего Героя, умеющего сидеть на крыше высотки и не замечать, что осень бросает ему в лицо дождь и ветер вперемешку со стаями неизвестно как оказавшихся на такой высоте воробьев… Мне не нужен никто, кроме этого человека, живущего одной многогранной жизнью, многогранной настолько, что в ней видится не одна, а две, три жизни… ни к одной из которых он не относится достаточно серьезно…
- Только не проводите сквозь нас параллели, моя дорогая Даночка…
- Почему?
- Разве Вы забыли? Забыли разговор, который мы вели еще в прошлом веке – о том, что параллельные прямые не пересекаются.
- Я помню, я все помню. Но если параллельными прямыми соединить два отрезка, то они будут связаны этими прямыми. Одну параллель невозможно провести, поэтому их должно быть как минимум две. И значит, мы будем вдвойне связаны, Вы понимаете меня, Герой?
Герой внимательно смотрит на меня, однако, как мне кажется, думает о чем-то своем.
- Вы мне верите, Дана?
- Да, - произношу я прежде, чем мое трезвомыслие успевет все взвесить. Я верю своему Герою, иначе разве он был бы моим Героем?
- Идите сюда.
- Но я…
- Бросайте сумочку и шагайте ко мне, я помогу, - повелевает Герой, и внезапно я не нахожу ни одной причины, по которой я могла бы отказать ему. Как-то фоном вспоминается, что сомнение – самый страшный, наверное, из грехов. Конечно, очень хочется оказаться безгрешной, но это маловероятно… Куда более вероятно – перестать сомневаться в том, что Герой никогда не попросит меня сделать то, что может навредить.
Я бросаю сумочку на кирпичики моста и делаю шаг вперед. Хорошо, что поддавшись минутному настроению утра, я отказалась от извечно-длинных юбок в пользу как будто брезентовых бриджей и камзола – движения ничем не ограничены.
- Давайте руку, - голос Героя звучит совсем близко, и вот я уже, стараясь скрыть дрожь в ногах, стою рядом с ним.
- Вы верите мне? – спрашивает Герой.
- Да, - произношу я шепотом.
И тогда лицо Героя оказывается настолько близко к моему, что я ощущаю, как его дыхание пахнет ванилью и чем-то еще, таким же приятным и волнующим.
- Попроси меня, - шепчет он, и я прошу:
- Пожалуйста…
Вид, который открывается «по ту сторону моста», совершенно не соответствует тому, что я ожидала там увидеть.
Автомобили куда-то подевались, да и набережная изменилась настолько, что я с трудом ее узнаю. Реки почти не видать – так заросли ее берега камышами и кустарником. Где-то вдалеке поет маленькая птичка… Маленькие птички всегда поют так громко, что их слышно на много километров вокруг…
Одной рукой я держусь за руку Героя, а другую прижимаю к сердцу, опасаясь, что его грохот может спугнуть очередной мираж, сотворенный моим волшебником.
- Не бойся, - это – мой мир. Один из… Тебе нравится?
- Да.
- Я подарю его тебе. Сейчас…
Герой закрывает глаза, улыбается, и я чувствую, как этот новый, до сегодняшнего дня неизвестный мне мир, вживляется в меня. Он входит через кончики пальцев, через волосы, которые теперь рассыпаны у меня по плечам и завиваются кольцами. Он пускает во мне корни – этот новый прекрасный мир, в котором воздух – прозрачен и имеет оттенок неба, где стоит такая тишина, что можно без труда услышать ранее неслышимые звуки. Я слышу, как бьется сердце Героя. Я наклоняюсь вперед и целую Героя в закрытые глаза.
- Я с тобой.
- Да. Навсегда.
По мосту идут люди. Школьницы весело обсуждают отмену какого-то ничего не значащего предмета, старичок поддерживает за руку свою старушку, как он делал вчера, пятьдесят или даже двести лет назад. Милиция зорко следит за порядком. Никто из них не замечает пару, стоящую на перилах моста и целующуюся. Их не заметить никому, даже раскрывшемуся в полную силу сентябрю, даже мелкому дождику, даже Богу…
---
Так я научилась видеть миры Героя. Их много. Их столько, что описание каждого потребует создания отдельной книги, но при этом оно будет только описанием. Разве можно передать аромат цветка словами тому, кто никогда не нюхал его? Разве можно жестами изобразить широту неба, глубину моря, бескрайность чувств – тем, кто никогда ничего подобного не видел, не знал, не ощущал? Я не берусь рассказывать о мирах Героя. Я скажу лишь об одной маленькой Тайне. Возможно, это звучит «сказочно», но что естЬ, то есть.
Для перехода в параллельную реальность, в очередную «съемную квартиру» моего Героя, нужно кое-что сделать. Что-то, что в обычной жизни и с обычными людьми, без сомнения, приятно… но никогда не вызывает подобного эффекта…
Поцелуй Героя – это как шаг через вечность. Тот самый, маленький двадцатисантиметровый шаг, за которым с грохотом захлопываются ворота прежнего мира, распахиваются окна в следующий… Поцелуй, от которого у меня долго горят потом губы, в груди разливается океан, а сердце… сердце раскалывается на тысячи ярких дождевых капель – слез радости. Потому что невозможно не радоваться, целуя Героя. Держа его за руку и переходя из мира в мир, из прошлого в настоящее, или в будущее – минуя сегодняшний день, как досадный полустанок, задержку в пути.
Я никогда не просыпаюсь, и вряд ли когда-то смогу проснуться.
Любить Героя – это значит отдавать ему всю себя. Несмотря на разные пространства, временные отрезки, параллельные или перпендикулярные прямые. Любить Героя – это значить заставить себя слышать все, что происходит в мире, каким бы болезненным эхом не отдавались эти звуки в твоей голове. Любить Героя – это значит последовать за ним куда угодно. Любить Героя – это значит иметь достаточно сил, чтобы принять его любовь … и это, наверное, самое сложное…
Герои так безрассудны в своем отношении к жизни… Они почти всегда торопятся жить, по мнению окружающих их людей. Но это лишь внешняя сторона дела. Просто Герой торопится пройти по своим мирам, убедиться в том, что там повсюду царит порядок и покой. В одном из миров идет война, и Герой не упустит случая поучаствовать в ней – чтобы явиться потом к своей даме в орденах и наградах… ах, как Герои падки на заслуженные регалии… Герои идут по жизням очень быстро, и если Вам повезет и Вы полюбите Героя, то знайте: любить Героя трудно, но это стоит того.
И еще. Ничего не бойтесь.
---
Иногда я слышу голоса, говорящие о том, что из глубокой комы нет возвращения, и скорее всего не имеет смысла поддерживать во мне жизнь. Но это только голоса, из прошлого мира, который остался на мосту, за его перилами, где по-прежнему лежит моя сумочка…
Я никогда не просыпаюсь, потому что хочу, чтобы поцелуй Героя длился вечность…
…интересно, в параллельных мирах одна неделимая Вечность?...
Дана
12,09,2007