Как-то в город привезли икону Почаевской Божей Матери. Встретили её крестным ходом, владыко и все городские власти собрались перед воротами главного городского собора, народ вокруг... Сначала она в том соборе три дня побыла, потом перенесли в церковь Александра Невского монастыря.
Пошла и Марина к иконе – посмотреть на святыню, помолиться. Говорят, чудотворная. Ну, ей-то чуда не нужно было, но приложиться хотелось. Пошла под вечер, думала, как раз к службе подоспеть. Поднялась к монастырю и внутренне ахнула: толпа вдоль забора по Жуковского, заворачивает в ограду, по двору и в храм – ну, как к Ленину когда-то.
Стоят в два три ряда – пришли же семьями, с друзьями... И меж собой в очереди переговариваются, мол, такое почти все дни, как вот икона тут.
Марина в хвосте постояла, подождала. чтобы за нею заняли и пошла к дверям церкви. Люди стоят, медленно передвигаются. Около ворот, конечно, всякие непотребные личности – знаменитая попрошайка от вокзала перебралась, вся лиловая, как всегда с вытянутой мясистой рукой. Осела на колени, голова к груди склонена, рука выставлена и вопит: «Благословляю вас!» Голосит, не прерываясь.
Видела Марина эту благословляющую, как она в 12 дня в ближайшем магазине, пьянёшенька, еле ворочая языком, ругалась с продавцом-кассиром: та не желала забирать охапку ее серебра – покупатели-то ждать не будут. «Иди отсюда, некогда мне!» - гнала продавец. И эта праведница, еле выговаривая, всё же одолела - по «матери» продавщицу...
Марина внимательно разглядывла очередников: может, кто знакомый стоит, так пристроиться или хоть поболтать. Шла-шла и дошла до входа в церковь. Народ туда входит, а назад – почти никого. Марина постояла, примериваясь, да и зашла - в толпе-то.
Внутри суета небольшая, кто-то свечки покупает, кто-то иконы рассматривает, но основная очередь – к главному приходу. И Марина в главные двери со всеми направилась.
Тут уже очередь была под присмотром: с одного боку бдил молодой служитель в рясе. Марина услыхала, как он тихо кому-то приказал: «Сотрите помаду». Она тоже тиранула по губам. Потом одна женщина ей шепнула: «Платок поправьте, волосы спрячьте». Марина суетливо подтянула на голове сползший было шарф.
И вот она около иконы. Примечает: два-три служителя по её сторонам. Один – чисто Распутин: рост высокий, волосы скобкой и светлые, птичьи, круглые глаза с ястребиным выражением. Другой - помоложе, но тоже крепенький. Просто телохранители какие-то. И тот, что помоложе, забирает из рук приходящих какие-то открытки. У Марины в голове целый ворох мыслей и задач: одно, ощутить важность момента, не каждый день в их город такая святыня наведывается. Другое, не сморозить бы чего, неподобающего: «А зачем эти открытки? У меня нет. Может, что-то не так?» И такое в голове мелькает.
Всех приложившихся к иконе ещё один служка перехватывал на манер мешков и направлял в боковые двери, ведущие прямо на улицу. Быстро-быстро шла очередь, и вся эта суета суетой не выглядела. И всё это напоминало Марине конвейер.
Она подошла к иконе за очередником, к ней было сунулась рука (за открыткой?), отпрянула, Марина наклонилась к иконе, услышала: «Не задерживайте! Губы крашеные – лбом приложитесь!» Она ткнулась в образ Богородицы лицом торопливо и почти испуганно... Какие тут молитвы, просьбы, благодарности, умиление. Над душой же стоят! Она и икону-то не разглядела. Только приблизилось к лицу небольшое, в окладе, изображение – и вот она уже в дверях.
Марина вышла, обернулась, перекрестилась и в голове пронеслось: «Что это было?»
Минут пятнадцать стояла рядом с крыльцом, отходила.
Что же это было-то?
Выходили следом люди, кто-то незажженные свечи выносил, почти у всех эти открытки в руках... Марина пригляделась – на голубом фоне глянцевого картона была изображена икона. (Потом узнала, что это не открытки, а «иконки» - называются).
Пожилые женщины выскакивали из дверей с недоумением: «Что-то я и не поняла ничего, и не разглядела. И свечи не поставили. Надо бы свечи поставить, куда их теперь».
Марина обогнула церковь, вошла во двор и увидала: рядом с толпой на выставленном столе бойко шла торговля «иконками» и свечами. Иконки (размером с визитку) идут по 10 рублей, и берут их по полдесятка, а то и больше, свечи тоже нарасхват, а они толстые, видно, что дорогие. Десяток в расчете почти и не видно – сотенные, пятидесятирублёвки. И очередь за этими "реликвиями" – человек 20, и из толпы, что в храм нацелилась, всё время пополняется.
Продавцов двое, один - в монашеском одянии, с жиденькой бородкой, а другой - совершенно цыганистого вида мужик в жилетке. Всем объясняют: «Иконки», - уже освящены, но вы (это покупателям) можете еще раз их там приложить».
Вот, оказывается, что выхватывал из рук около иконы один из служителей.
И напомнило это всё Марине гастроли: не Святыня в городе, а будто «маски-шоу»...
С неделю Чудотворная икона пробыла в городе, про чудеса или исцеления - ничего слышно не было.
А потом икона "поехала" дальше.
____
Когда Марина своим впечатлением о встрече с Чудотворной иконой делилось с друзьями, один из них рассказал: его тётя, верующая, православная, встала как-то (в эти три дня) пораньше и пошла в монастырь в седьмом часу утра, никого там ещё не было. И так она помолилась всласть и благодать ощутила в это утро в церкви, что со слезами и просветлёнными благодарными глазами о том поведала.