Предел есть ещё не предел,
когда есть куда_
скатываться до дна.
Без сна смыкать веки и раскрывать с утра.
Считать часы, складывать в карман слова.
Вместо книг читать этикетки вина.
Собирать записи христианства и создавать кумира
спьяна.
Ставить неопрометчиво галочки
случаться исповедью
и к вечеру начинать с нуля всё те же пороки
выходящие после боком _до следующего дня_
казнить себя ненароком.
И взглядом похожим на маленького щена
сплёвывать свои страдания
в чей-то родной рукав.
Я себе же удавка и сама же удав…
Проливаюсь хрустальным,
изподполы не градусно 40, но в бокально.
И утопнуть во всём, что мнилось мною как «идеально».
А чья-то безупречность очень больно впивается в челюсть,
когда рушиться «идеализм».
Моментально все «измы» становятся не капризами,
а чем-то холодным большим,
голодным и мёртвым.
Наверное, я назвала бы себя Иуда,
если бы такое количество Христа не насыщало меня_
день ото дня.
Я сама себе Иисус и сама предаю себя.
Рвусь клестом, но это потом,
как всегда одна перед сном.
И мнимое совершенство трансформируется пороком_
Всегда есть, что-то - Главное,
остальное бывает лишь ненароком
и остаётся побоку, но выходит моим же боком.
Это видимо, что-то с кармою,
или же, Платоновская - сущность меня_
соткана дефективным потоком.
Заточи меня в карцер,
дай мне стать самому себе – Цербер.
Ты узнаешь, я порву эти цепи и дождусь весну.
Я точно приду,
не удивись потом, что слишком изранена,
я умереть могу…
Усыпи меня в свои ладони
без тебя у меня через чур много воли,
а мне… так хотелось бы жить в нашем доме.
31.январь.две00девять