II
МЕМУАРЫ МИСТЕРА КЛАРКА
Мистер Кларк, выбранный доктором Рэймондом в качестве свидетеля его загадочного эксперимента связанного с богом Паном, был персоной в характере которого осторожность и любопытство перемешались странным образом. В моменты отрезвления его рассудка он был способен рассуждать обывательски, относясь с нескрываемым отвращением ко всякого рода эксцентричным выходкам, однако, в глубине своего сердца, был человеком очень любознательным, и относился с большим уважением ко всему, что представляло собой вещи заумные, касавшиеся эзотерических вопросов природы человека. Последние наклонности возобладали, когда он принял приглашение Рэймонда. Хотя он всегда отвергал теории доктора, как дичайший абсурд, но в тайне приветствовал веру в фантазии, и был бы рад увидеть своими глазами подтверждение своей веры. Те ужасы, с коими ему пришлось столкнуться в мрачной лаборатории, оказали на него, в какой-то мере, отрезвляющее действие. Он осознал, что стал участником в деле, которое не вполне соответствовало репутации джентльмена, и многие годы спустя он стоически придерживался общепринятых убеждений, отвергая все связи с оккультными исследованиями. И действительно, относительно принципов гомеопатии, он некоторое время посещал сеансы общепризнанных медиумов, в надежде, что неуклюжие трюки этих джентльменов смогут навсегда отвратить его от всякого рода мистицизма, но защита такого рода, хоть и оказалась горькой пилюлей, но должного эффекта не принесла. Кларк осознавал, что он все еще связан невидимой связью с тем делом, и мало по малу, старая страсть начинала вновь восстанавливаться в нем, по мере того, как лицо Мэри, содрогающееся от конвульсий, вызванных неведомым ужасом, медленно стиралось в его памяти. Будучи занятый весь день погоней за чем-то серьезным и прибыльным, к вечеру у него появлялось очень сильное желание расслабиться, особенно в зимние месяцы, когда огонь в камине метал теплое свечение в его уютных холостяцких апартаментах, и бутылочка отборного красного вина всегда стояла у него под рукой. Переваривая ужин, он на какое-то время претворялся, что просматривает вечерние газеты, но колонки незамысловатых новостей очень быстро утомляли его, и Кларк обнаруживал в себе, что его душевное желание направляет взгляд на японское бюро, которое приятно обогревалось теплом камина. Как мальчик перед закрытым буфетом с вареньем, в течении нескольких минут он зависал в нерешительности, но желание всегда побеждало, и он садился за бюро. Его отделения и ящики кишели документами по самым наболевшим вопросам, но еще там покоился большой рукописный фолиант, которым он сильно дорожил, и который он считал драгоценностью своей коллекции. У Кларка был утонченный вкус к публикуемой литературе, предпочитая ей рукописи, он всегда переставал интересоваться историями духовного содержания более, если тем случалось стать опубликованными. Он единственно получал удовольствие от чтения компиляций и всякого рода перегруппировок различных статей, которые он называл «Воспоминания о доказательствах существования дьявола», и поглощенный своим занятием, он не замечал, как пролетал вечер, и очень скоро наступала ночь.
В частности, в один вечер, противный декабрьский вечер, пронизанный черной мглой и сырой изморосью, Кларк поспешил закончить свой ужин, и, наконец, снизошел до того, чтобы в очередной раз приступить к обычному ритуалу обследования своих бумаг. Он два, или три раза прошелся по комнате, открыл бюро, продолжая в тот момент еще стоять на ногах, и только после этого сел. Он откинулся на спинку стула, погруженный в одно из своих мечтаний, в котором он сам фигурировал в главной роли, извлек свою книгу и открыл ее на последней записи. Три или четыре страницы были покрыты плотными рядами каллиграфического почерка Кларка, но в самом начале он написал несколько крупнее:
НЕОБЫЧАЙНО ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНУЮ историю поведал мне мой друг, доктор Филлипс. Он заверил меня, что все факты, изложенные им, являются чистейшей правдой, но отказался назвать фамилии персон, занятых в нем, а также место действия этого экстраординарного события.
Мистер Кларк начал прочитывать это уже в десятый раз, делая карандашом пометки на полях, сравнивая то, что написано сейчас с тем, что он слышал от своего друга. Это была одна из его склонностей, которой он гордился, так как она указывала на его литературные способности. Он размышлял над тем, как улучшить стиль повествования, и принимал участие в организации порядка изложения обстоятельств той драмы. В итоге он прочел следующую историю:
Лица, заинтересованные в этом заявлении, являются: Хелен В., которой, если она до сих пор еще жива, сейчас должно быть двадцать три года, Рэйчел М. с тех пор, как она умерла, была на год моложе вышеупомянутой Хелен В. и Трэвор У., слабоумный, восемнадцати лет. Эти лица, на период описываемых событий, были жителями одной деревеньки на границе с Уэльсом. Эта местность имела некоторое важное значение во времена римлян, но в настоящее время представляет собой заброшенную деревушку, в которой проживает не более пятисот душ. Она расположена на возвышенности примерно в шести милях от моря, и укрыта большим и живописным лесом.
Где-то одиннадцать лет тому назад, Хэлен В. появилась в деревне скорее при исключительных обстоятельствах. Разумеется, она была сиротой, удочеренной, будучи несовершеннолетней, ее дальним родственником, который и привел ее в свой дом, когда ей было еще только двенадцать. Однако, думая, что в ее возрасте ребенку будет лучше иметь подруг для игр, он дал объявление в нескольких местных газетах, которые читали в приличных домах и богатых усадьбах, относительно девочки двенадцати лет, и на его объявление ответил мистер Р., состоятельный фермер, проживавший в вышеупомянутой деревне. Его полномочия оказались удовлетворительными, и джентльмен отправил свою приемную дочь к мистеру Р. с письмом, в котором он предусмотрительно дал понять, что девочке должна будет предоставлена своя комната. А также заявил, что ее опекун не должен испытывать неудобства относительно ее образования, так как она уже получила надлежащее образование для той жизни, что ей предстоит. Фактически, в этом письме мистеру Р. дали понять, что девочке должно быть дозволено самой находить себе занятия по вкусу и тратить свое время так, как ей будет угодно. Мистер Р. должным образом встретил ее на ближайшей станции города, что находилась в семи милях в стороне от его дома и, казалось, не заметил в ребенке ничего необычного, за исключением того, что она замыкалась в себе, когда вопросы касались ее прежней жизни и ее приемного отца. Да, и по своему внешнему виду она очень отличалась от жителей деревни: ее кожа была бледной, чистого оливкового цвета, и строгие черты лица были совсем не тамошнего характера. Появившись, она довольно легко приспособилась к жизни на ферме, и даже стала любимицей у детей, с которыми она иногда бродила по лесу, что являлось ее особым развлечением. Позже мистер Р. заявил, что он знал о том, что она самовольно уходила из дома сразу после их раннего завтрака, и не возвращалась до темноты, и он подозревал, что маленькая девочка не просто была одна вдали от дома в течении многих часов, но, таким образом, он выполнял требования ее приемного отца, которые он передал в своей короткой записке, говорившие о том, что Хэлен должна поступить так, как она выберет сама. Зимой, когда лесные тропы были непроходимы, она проводила большую часть времени у себя в спальне, где она спала одна, также, согласно договоренности с ее родственником. Необычайное происшествие случилось в одну из ее прогулок в лес, поэтому этот случай сразу пришло на ум связать с этой девочкой. По дате это было около года после ее прибытия в деревню. Предыдущая зима протекала чрезвычайно сурово, снега нанесло на огромную глубину, и морозы продолжались беспримерно долгий период, зато последующее лето было отмечено крайней жарой. В один из самых жарких дней того лета Хэлен В. покинула усадьбу для своих долгих блужданий по лесу, взяв с собой, как обычно, немного хлеба и мяса на обед. Ее заметил некий человек, работавший в поле, в районе старой Романской Дороги, зеленые булыжники которой пересекали верхнюю часть леса, и он еще был сильно удивлен, не обнаружив на ее головке никакой шляпки, хотя солнце пекло совсем как в тропиках. Этим человеком был работник по имени Джозеф У., которому случилось в то время работать в лесу рядом с Романской Дорогой. В двенадцать часов его маленький сын Трэвор принес ему его обед – хлеб и сыр. После трапезы, мальчик, которому было в то время семь лет, оставил отца работать и, как он потом рассказывал, отправился в лес полюбоваться цветами, и отец, слышавший время о времени его восторженные крики, от сделанного им очередного открытия, не чувствовал в этом никакой тревоги. Однако, неожиданно он сильно испугался, когда до его слуха донесся самый ужасный вопль, какой он когда-либо слышал, очевидно, вызванный жутким страхом. Определив направление, в котором ушел его сын, поспешно отбросив свой инструмент в сторону, он побежал, чтобы посмотреть, что случилось. Ориентируясь по следам и по звуку, он наткнулся на маленького мальчика, который несся сломя голову, и было очевидно, что он был сильно чем-то напуган. Расспросив его, этот человек узнал, что его сын, собирая букет цветов, почувствовал усталость, тогда он лег в траву, и его сморило в сон. Неожиданно его разбудил, как он рассказывал, непонятный шум, он назвал его пением, и он, выглянув из-за веток, увидел Хэлен В., игравшую на траве со «странным голым человеком», которого, кажется, он не смог описать более подробно. Он сказал, что это его сильно напугало, и он побежал, крича, к своему отцу. Джозеф У. проследовал в направлении, которое указал его сын и обнаружил Хэлену В, сидевшую на траве по середине прогалины, открытого места. Он гневно стал обвинять ее в том, что она напугала маленького мальчика, но она полностью отрицала это обвинение и рассмеялась, услышав историю ребенка о «странном человеке», к которой у того мужчины и у самого не было доверия. Джозеф У. пришел к выводу, что мальчик проснулся от внезапного испуга, что довольно часто случается с маленькими детьми. Но Трэвор настаивал на своей истории и продолжал ее пересказывать, находясь в таком жалком состоянии, что отец, наконец, отправил его домой, в надежде, что его мать будет в состоянии утешить его. Однако, в течении последующих нескольких недель мальчик доставил своим родителям много тревог. Он стал впечатлительным и странным в своем поведении, отказываясь покидать коттедж самостоятельно, и постоянно беспокоя домочадцев, просыпаясь по ночам с криками: «Человек в лесу! Отец! Отец!».
Однако, с течением времени, впечатления того дня, казалось, стерлись в его памяти и, примерно, три месяца спустя он в сопровождении своего отца отправился в дом одного джентльмена, жившего по соседству, для которого Джозеф У., иногда выполнял кое-какую работу. Мужчина отправился осмотреть место работы, а маленький мальчик остался сидеть в холле. Несколько минут спустя, пока джентльмен давал У. указания по поводу предстоящей работы, они оба были потрясены, услышав пронзительный визг и звук падения, поспешив назад, они обнаружили ребенка, лежащего на полу, с искаженным от страха лицом. Был немедленно вызван врач, который после некоторых наводящих вопросов сделал заключение, что ребенок страдает некоей формой расстройства здоровья, причиной которой стал внезапный шок. Мальчика уложили в одной из спален, и спустя некоторое время к нему вернулось сознание, но только для того, чтобы подтвердить диагноз, описанный врачом, как одна из форм истерии, вызываемой насилием его психики. Врач дал ему сильнодействующее успокоительное, и через два часа объявив его совершенно здоровым, разрешил идти домой. Но когда они проходили через холл, приступ страха у мальчика возобновился с еще большей силой. Отец увидел, как ребенок указывал на некий объект и услышал старый выкрик: «Человек в лесу!». Посмотрев в том направлении, в каком указывал ему его сын, он увидел каменную голову в гротескном исполнении, которая была вмонтирована в стену над одной из дверей. Оказывается, владелец дома совсем недавно производил некоторые работы у своих пристроек, и при рытье фундамента под одно из служебных помещений один из рабочих обнаружил курьезную голову, очевидно Романского периода, которая и была размещена над дверью в холле описанным способом. По поводу этой головы высказали свое мнение самые опытные археологи района, заявив, что это голова фавна или сатира. (Доктор Филлипс рассказывал мне, что он видел эту голову в справочниках, и заверил меня, что он никогда не сталкивался с таким ярким изображением интенсивности зла.)
В любом случае, причина возникновения первого шока, казалась, стала очень тяжелой для мальчика Трэвора, и в настоящее время он страдает слабостью рассудка, но все-таки есть надежда, что состояние его здоровья со временем изменится в лучшую сторону. Этот случай произвел большую сенсацию в свое время, и девочка Хэлен была достаточно плотно допрошена мистером Р, но он так и не достиг желаемой цели, она упорно отрицала обвинение в том, что это именно она напугала, или как-то другим образом воздействовала на Трэвора.
Второй случай, с которым связывают имя этой девочки, имел место около шести лет тому назад, и имел еще более экстраординарный характер.
В начале лета 1882 года у Хэлен возникла дружба странного интимного характера с Рэйчел М., дочерью процветающего фермера, жившего по соседству. Эту девушку, которая была на год младше Хелен, большинство людей из них двоих находили более красивой, хотя черты лица Хэлен и стали мягче, когда она стала постарше. Две девушки, которые находили каждый удобный случай, чтобы быть вместе, представляли собой своеобразный контраст: одна своей кожей, оливкового цвета и почти итальянской внешностью, и другая – прямо кровь с молоком – общеизвестный тип для нашей сельской местности. Их близость должна была указывать на то, что выплаты сделанные мистеру Р. за содержание Хэлен, все в деревне находили чрезмерно щедрыми, и общее первое впечатление у всех было таковым, что она, в один прекрасный день, наследует большую сумму от своих родителей. Поэтому родители Рэйчел не были расположены против дружбы их дочери с девушкой, и даже поощряли их близость, хотя сейчас они горько сожалеют об этом. Хэлен все еще сохранила свою странную любовь к лесу, и несколько раз Рэйчел сопровождала ее. Две подруги уходили рано утром в лес и были там до наступления темноты. После одной или двух таких прогулок миссис М. обратила внимание на то, что манеры ее дочери стали довольно своеобразными, она стала томной и сонливой, или, как говорится: «не похожей сама на себя», но эти особенности выглядели не вполне убедительными для того, чтобы о них задуматься всерьез. Однако, однажды вечером, когда Рэйчел вернулась домой, ее мать услышала шум, доносившийся из комнаты дочери, который звучал, как сдавленный плач, и, пройдя к ней, нашла ее наполовину раздетой, лежащей поверх постели, в сильном расстройстве чувств. Как только она увидела свою мать, она воскликнула: «Ах, мама, мама, почему ты позволила мне пойти в лес вместе с Хэлен?». Миссис М. была поражена таким странным вопросом, и приступила к дочери с расспросами. Рэчел рассказала ей дикую историю. Она сказала:
Кларк закрыл книгу на застежку и развернул кресло к огню. Когда его друг однажды вечером сидел в этом кресле и рассказывал свою историю, Кларк прервал его на полуслове, а чуть позже и вовсе оборвал поток его красноречия, содрогаясь от ужаса. «Мой Бог!» – воскликнул он – «Думай, думай, что ты говоришь! Всё это слишком невероятно, слишком чудовищно. Такие вещи никогда не могут происходить в этом тихом мире, где мужчины и женщины живут и умирают, и их борьба и завоевания, или, может быть, неудачи и падения вниз от горя, и скорбь, и страдания, все эти странные судьбы много лет уживаются в этом мире. Но только не это, Филлипс, не такие страшные вещи, что ты тут рассказывал. Этому должно быть какое-то объяснение, какой-то выход этому ужасу. Почему же человек до сих пор еще существует, ведь если бы такие случаи были возможны, то наша земля превратилась бы в кошмар."
Но Филлипс дорассказал свою историю до конца, заключив:
– Ее полет для всех остается загадкой и по сей день, она исчезла в сиянии яркого солнечного света, ее видели прогуливающейся по лугу и, через какое-то мгновенье, ее не стало.
Сидя у огня, Кларк силился понять суть всего происшедшего заново, и снова его разум содрогался, и он вжимался в спинку кресла от страха перед видами того ужаса, невыразимыми элементами воцарившихся и торжествующих в человеческой плоти. Перед ним растянулась долгой лентой смутное видение мощеной дороги в лесу, как его друг называл ее, он увидел качающиеся листья и дрожащие тени на траве, он увидел солнечный свет и цветы, и где-то далеко впереди, на далеком расстоянии, две фигуры двигавшиеся по направлению к нему. Одной была Рэйчел, а другая?
Кларк старался разуверить себя во всем, но, в конце концов, всё осмыслив хорошенько, он сделал запись в своей книге и поставил свою подпись:
ET DIABOLUS INCARNATE EST. ET HOMO FACTUS EST. *
*Воплощенный дьявол. Существо фактическое.