В начале апреля девяносто второго, спустя пару дней после отъезда Иды, мне позвонил Борис.
Говорил он так тихо и неуверенно, что признаться, вначале я принял его за другого, соседа с одиннадцатого этажа, пожилого и довольно больного человека.
Сообщив, что он в Москве, Боря предложил встретиться через час в буфете рижского вокзала, как всегда, предложив максимально удобный вариант для себя.
За последние полгода я не разу не был на Рижском вокзале, и сейчас с трудом протискиваясь в толпе, я не мог понять, каким образом за такой короткий срок одна из самых тихих станций московского метро превратилась в многолюдное, грязное и очень небезопасное место.
Рынок, организованный на противоположной от вокзала стороне проспекта Мира, наряду с ярмаркой в Лужниках задали вектор лотошной культуры и отбросили страну, в которой к тому моменту были построены крупные торговые центры, работали фирменные магазины, существовала своя торговая улица - Калининский проспект, на десятилетия назад -всё это было безжалостно вытеснено новой формой торговли - беспорядочно расставленными складными столиками.
Войдя в здание вокзала я сразу увидел Бориса.
Сказать что Боря изменился, значит не сказать ровным счетом ничего, - он постарел лет на десять: седые волосы, морщины, даже осанка - он сгорбился, похудел, и скорее одряхлел подходило бы куда больше.
От того Бориса, которого я видел совсем недавно ничего не осталось. На нем был выцвевший шерстяной свитер грязно-синего цвета, поверх которого бына накинута , обычная походная брезентовая ветровка, черные брюки, очень грязные снизу и кросовки - старые канадские кроссовки, в очень неприглядном состоянии.
Боря и раньше никогда не одевался аккуратно, всегда был небрежен в одежде: "оллаут кежуал", как он сам говорил: джинсы, яркие с длинным рукавом футболки или свитера, возможно не всегда выглаженные, но при этом чистые, в хорошем состоянии.
Он стоял около столика, лицом ко входу и пил вокзальный кофе с молоком из граненого стакана.
- Ты не самолётом? - поприветствовав Борю, поинтересовался я, - или как ты говорил раньше что лучше вовремя но поездом, чем быстро, но самолётом?
- Поездом дешевле, - произнёс Боря, дав понять что шутки сегодня не в почёте, - плацкартой.
Я купил в буфете минеральной воды и бутерброд с сыром, преварительно уточнив у Бори, что разговаривать мы будем именно в этом месте.
- Да здесь, конечно, поговорим , - ответил Борис, и поймав мой взгляд, спросил - Что, так изменился? Не отвечай, сам знаю, что изменился. Ладно, времени мало, давай к делу. Я должен тебе всё рассказать.
Борис говорил быстро, довольно отрывисто - как будто давал показания.
Всё началось еще в ноябре девяностого года. Ребята из «Тристара» познакомили Артема со шведским финансистом Улофом Джекобсоном, владельцем компании, которая занималась финансовым консультированием.
Жил он довольно далеко от Стокгольма, в Мальмё, на самом юге Швеции. Артём жаловался на высокие накладные расходы, самолётом можно был добраться только через Москву, а паромом через Таллин. В обоих вариантах только до Стокгольма, где правда дружелюбный швед встречал визитеров и путь около шести сотен километров на машине до Мальмё - за счет принимающей стороны.
Офис Джекобсона располагался в лучшем, - по крайней мере до постройки в 2005 году двухсотметрового красавца Turning Torso - бизнес центре города, занимая почти половину этажа.
Артем и Боря ездили к нему в январе, а в июне Артем поехал в Мальмё один.
Улоф, и его партнёр Ингви предложили изменить всю схему.
Рубли Артем направляет в литовский банк, где они будут конвертированы , и переведены по двум адресам.
Первая сумма попадёт в Канаду, на счет компании «НАКИТ», десять процентов от общей суммы кредита.
Артем и Боря, хотели сразу начать оформление вида на жительство, и имея в своём распоряжении эти деньги можно было спокойно дожидаться завершения сделки. Шведы предупредили что с этой суммы придётся заплатить налоги, но затруднились ответить какие именно, ссылаясь на пробелы в знании канадского налогового законодательства.
А оставшаяся часть суммы, то есть девяносто процентов, будет переведена компании «Экосистем», владельцами которой являются Улоф и Ингви, и которая зарегистрирована на острове Мэн, в безналоговой зоне.
Доллары, которые попадут на «Экосистем», за минусом четырехпроцентной комиссии Улофа принадлежат Артему и Борису. Прочих налогов с этой суммы платить не надо.
Дело совершенно легальное и безрисковое, так как это Европа и в качестве страховки банк «Экосистема» предоставлял безусловный аккредитив сроком на сорок пять дней на имя компании «НАКИТ».
Улоф объяснил, что сам банк гарантирует, что вся сумма, за минусом маленькой комиссии "Экосистема" будет отправлена на счет «НАКИТа» через сорок пять дней, если стороны не изменят условия аккредитива. А менять их ведь никто не намерен, - убеждал швед.
Артем оценил риск как минимальный, в худшем случае они вернут все деньги через полтора месяца с минимальными потерями, но рубль к тому времени упадёт еще процентов на тридцать.
Артём утверждал, что самым правильным шагом будет подержать доллары без движения месяц, дождаться очередного скачка курса, продать доллары частями и вернуть рублёвый кредит.
С учетом всех комиссионных они заработают не меньше четырёхсот тысяч долларов.
И никаких товарных операций, перевозок, таможни, и прочих вещей, не имеющих отношения к финансовым операциям.
Боря при оформлении кредита подписывал часть документов, по доверенности выданной Артемом. По договоренности с Артёмом, пока тот будет в Канаде, Боря остается в Риге, чтобы ни кредитор, ни "члены команды" - Натана и Игорь не беспокоились.
Когда все деньги были отправлены по счетам, Артем улетел в Канаду.
- Теперь ясна схема? - поинтересовался Боря, - разобрался что к чему?
- В общих чертах, Борь, я ж не финансист, - ответил я, - к тому же это ведь не совсем то, ради чего мы встретились. Так ведь?
- Да, - продолжил Боря, - теперь развязка сюжета.
Оказалось, что компания «Экосистем», получив более двух миллионов долларов, благополучно исчезла, офис в Швеции так же закрылся.
Все надежды, которые Боря связывал с прибылями «НАКИТа» так же не оправдались.
Но, в отличие от Артёма, он оставался в Риге, и уже несколько раз вызывался на допрос.
Денег у него не было, машину он продал, а, приехав в Москву, нарушил обязательства, наложенные на него следствием - а именно подписку о невыезде.
Было открыто уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере, в частности фальсификация документов при получении кредита. Боря в любую минуту мог стать обвиняемым, хотя пока проходил по делу как свидетель.
Он был озлоблен и напуган.
Когда Боря закончил рассказ он достал несколько латвийских газет и передал их мне. Я с интересом просмотрел статью о крупном мошенничестве, с перечислением имён, многие из которых были мне знакомы.
- А, вы, ребята, вообще собирались эти доллары возвращать? - поинтересовлся я.
- Я-то точно собирался, - вскричал Боря, - как ты думаешь, если бы я не собирался, сидел бы я тут? Я бы давно в Канаде на лосей охотился! Или рыбу ловил в Мальмё!
- А Артём?
- Вот и вопрос весь в этом, - тихо сказал Борька, и тут же продолжил - есть такой вариант, что не собирался он возвращаться сюда, значит, и деньги хотел себе присвоить. А меня – на растерзание.
- Не верю я в то, что Артём способен на такое - подумав, сказал я, - Артём тебя никогда бы не бросил.
- Не бросил?! Да именно это он и сделал, - прошипел Борис, - Да и шведы может не украли наши деньги, а с ним поделили.
- Конечно же, нет, Борь, шведы эти - воры! - с уверенностью произнёс я - к тому же будь у Артёма деньги, отец его был бы жив!
Борис мрачно посмотрел на меня, ничего не ответив.
- Так всё же, зачем ты приехал, Борис?
- Ради себя. Ты единственный, кто может мне помочь - помоги найти его, через Иду или ещё как-нибудь. Мне просто надо переговорить. Он мне шанса не оставляет, я сейчас на него всех собак повешу!
- Я не смогу тебе помочь, у меня нет его телефона, Иду сейчас лучше вообще не беспокоить. Сам Артём мне тоже не звонит...
- Меня привлечь могут, а он с моими деньгами в Канаде отсиживается, - в его голосе появились истерические нотки.
- За что привлечь то? Хищения же не было. Ваши партнеры оказались мошенниками, подайте в суд на них! А вы – просто жертвы. Кроме того денежки были советские, а Союза больше нет. А если вы начнёте топить друг друга, вот тогда на вас всё и повесят.
- Тебе хорошо рассуждать, ты у нас чистенький остался, - произнёс Боря.
- Так вы же меня сами выгнали, не помнишь? - ответил я, - вашем новом бизнесе мне не оказалась места, чему я рад, признаюсь. Так что я чистенький, как ты говоришь, и есть.
- Я тебе так завидую, - сказал Боря, после некотрой паузы, - самое главное счастье - это возможность просто спокойно жить.
Заверив Бориса, что первое о чем я попрошу Артёма, если он свяжется со мной - это позвонить брату, я пожелал ему удачи и попрощался.
Боря приезжал зря - я не смог ему ничем помочь, до августа от Артёма не было никаких вестей.
В июне я наконец-то закончил институт и получил долгожданный диплом.
Руководитель моего дипломного проекта помог устроиться помощником генерального директора внешнеэкономической ассоциации - Евгения Васильевича Малых, являвшегося его близким другом. Совсем недавно Евгений Васильевич работал в Читинском исполкоме, и сейчас занимался бизнесом в Забайкалье.
В основе бизнеса моего шефа лежали бартерные операции. Китайские партнеры сахаром расплачивались за поставки грузовых автомобилей. Нередко в качестве оплаты предлагались и другие товары, в частности кожаные куртки, кроссовки и прочая одежда.
Первое время я исправно приезжал в офис, в котором с девяти утра до шести вечера мне совершенно нечем было заняться - мой босс, поставив передо мной задачу "познакомиться с коллективом", на месяц улетел в Китай.
Коллектив состоял из бухгалтера и секретаря, которые с моим появлением начали было приходит в офис к девяти утра, но через несколько дней вернулись к своему обычному графику работы - с половины одиннадцатого до пяти. Хотя правильнее было бы заменить график работы на график «нахождения».
Поняв, что теряю драгоценное время, я решил уйти от Малых, о чем сообщил ему сразу после возвращения босса из Китая.
Однако, Евгений Васильевич убедил меня остаться и поставил передо мной задачу реорганизации структуры управления дочерними компаниями, для решения которой кроме меня, как специалиста, по мнению шефа, в теории управления, был привлечен юрист - мы дважды летали в Читу, где находился главный офис ассоциации.
Система управления группой компаний была неэффективна, были нарушены не только нормы управляемости, но и хозяйственные связи между компаниями. Когда мы нарисовали все компании, входящие в ассоциацию, схема представляла собой огромного паука, из центра которого вели более двадцати линий. Несмотря на то, что шеф владел частями всех компаний, сама ассоциация юридически не являлась управляющей компанией, а представляла собой некий добровольный союз.
Результатом месячной работы был пятидесятистраничный документ, названный нами рекомендациями по реформированию системы управления ассоциации.
После этого моя зарплата была повышена почти вдвое. Шеф предоставил мне дополнительный компьютер для работы дома и попросил на основе рекомендаций разработать проектное управленческое решение.
Артём всегда появлялся в моей жизни неожиданно. И когда августовским вечером он позвонил из Будапешта, сообщив что через три дня вместе с Илзой будет с женой в Москве, я был немало удивлен.
- Не могу не выполнить обещание, данное полгода назад твоему брату, - ответил я, - позвони Боре.
- С крысами не разговарию, - Артём был категоричен, - встретить сможешь?
- Не волнуйся, конечно встречу, - сказал я, к тому моменту в нашем штате был водитель, который в отсутствие шефа находился в моем подчинении - Аэрофлотом летите?
Через три дня в Шереметьево я встречал Артем и Илзу прилетевших рейсом компании «Малев» из Будапешта. Арины с ними не было.
Я не видел Артема всего год, и отметил что за это время он не сильно изменился: пожалуй только появились небольшие залысины и седые волосы на висках.
Илза выглядела великолепно, еще во время первого знакомства я подумал, что такой тип женщин с годами становится только прекрасней.
По дороге говорил в основном я, немного о работе, немного о политике, в частности о войне в Приднестровье, но Артему не поддержал ни одну из тем, и последнюю часть пути мы проехали молча.
Но дома мы проговорили с Артемом всю ночь.
Историю с пропавшими миллионами Артем охарактеризовал как «кидалово», шведы украли его деньги, а Марина Ласкер «воткнула нож в спину и убила его отца». Бориска - предатель, который «перевел на него все стрелки». Когда он говорил про отца, в его глазах стояли слезы.
Все что случилось с ним за последний год, было наполнено драматическими событиями.
В день переворота, 19 августа он вылетел в Германию. Советских граждан больше часа не пускали в самолет, и была вероятность, что улетят только иностранцы. К счастью все обошлось, и через три часа Артем уже летел из Франкфурта в Монреаль.
Деньги поступили на «НАКИТ» и на «Экосистем» одновременно.
Шведы подтвердили поступление денег, и предоставили официальную выписку со счета. Артем был относительно спокоен и через тристаровцев и старого знакомого - Валдиса, стал принимать заявки на доллары. После путча курс резко взлетел, и Артем, потирая руки, рассчитывал на дополнительную прибыль.
По прибытию в Монреаль Артем развернул бурную деятельность, снял хорошую квартиру, арендовал автомобиль – Мерседес 230 W124 кабриолет. Документы на аренду были оформлены на Марину.
Марина должна была заработать десять процентов от всей сделки, то есть не менее пятидесяти тысяч, что составляло почти половину её годового дохода. Взяв двухнедельный отпуск, она помогала Артему освоиться в Канаде, проводя с ним все свободное время.
- Ты знаешь, несмотря на этот трагический год, - говорил Артём, - нет второго места в мире куда я бы так хотел вернуться!
- Понимаю, - ответил я, просматривая фотографии, сделанные "Полароидом" - там помимо прочего еще и красиво.
Госпожа Ласкер показывала ему красоты Монреаля, поднявшись с ним на смотровую площадку горы Мон-Руаяль, на которой находится знаменитый 70-метровый католический крест.
Очарование Монреалем приходило к Артёму постепенно, через роскошное убранство собора Notre-Dame-de-Montreal, через кафе и магазины торговой улицы Rue Ste-Catherine.
Артем был поражен красотой города, открывавшегося во всей своей красе с высочайшего небоскреба со странным названием "737" и вскоре он был уверен, что Монреаль – это город, в котором он готов прожить всю свою жизнь.
Впервые за последние месяцы у Артема было свободное время, и он действительно отдыхал. После Монреаля был Торонто, Оттава.
Артем никогда не был увлеченным человеком, не имел хобби, но картины Айвазовского никогда не оставляли его равнодушным. Будучи двенадцатилетним мальчишкой, Артем, отдыхая с родителями в Феодосии, был поражен картиной художника «Ниагарский водопад».
Поэтому поездка к ниагарскому водопаду всегда была для него мечтой, которую он смог осуществить в сентябре девяносто первого года.
Прошел месяц.
Артем планировал вернуться на Родину к моменту активной продажи долларов, примерно к октябрю, но с двадцать пятого сентября связь со шведами неожиданно прекратилась, Артем звонил в офис, но общался исключительно с автоответчиком.
Наличие аккредитива было основной гарантией сделки, и Артем обратился в свой банк, уточнить возможность открытия аккредитива до указанной даты.
Информация из «Банк оф Монтреаль», в котором находился счет «НАКИТА», прозвучала как приговор - аккредитив отозван.
Оказалось, что при открытии аккредитива не было учтено одно из важнейших условий – его безотзывность.
Артем и Марина требовали в своем банке подтвердить действие аккредитива, но отзыв аккредитива «Экосистемом» был законен. Формально «НАКИТ» не имел никакого отношения к этим деньгам.
На выходные Марина уехала в Нью-Йорк, а с понедельника она перестала общаться с Артемом.
Артем вечером приехал к ней домой, но Марина разговаривала через закрытую дверь, она сообщила, что совместный бизнес считает законченным, как ей адвокат посоветовал. Кроме того, если Артем еще раз приедет, она вызовет полицию. Марина также потребовала вернуть машину, которая была оформлена на неё.
- Понимаешь, всё что я построил, - Артём обхватил голову руками, - всё о чем мечтал разрушилось за три дня!
- У тебя были другие знакомые в Канаде? - спросил я, - неужели ты за месяц, при твоей-то активности ни с кем не познакомился?
- Конечно познакомился, - улыбнулся Артём, - с Иосифом.
Иосиф занимался продажей шведских рыбных консервов в Канаде и незадолго до знакомства с Артёмом начал разрабатывать новый проект - оснащение офисов столами, стульями и прочей мебелью.
Проект Иосифа оказался не очень удачным и половина рыбного склада заполнилась мебелью, которую он никак не мого продать.
После разрыва с Мариной Артем и Иосиф создали совместную компанию, которую назвали «Арина Инкорпорейшн», в честь дочери Артёма.
Компаньоны решили контейнер с мебелью отправить Валдису, который обещал, попробовать продать её в Риге.
Средств у фирмы не было, и Артем надеялся, что его родители смогли бы убедить Марину вернуть еще хотя бы часть.
После Нового года он обратился за помощью к отцу.
Ту часть истории, в которой Юлий встречался с Мариной, Ида пересказывала почти точно. В начале марта девяносто второго Юлий прилетел в Монреаль. Марина встретилась с ним в кафе, в центре города, настояв на том, что Артем не должен присутствовать.
Когда умер его отец, он даже не смог найти деньги на похороны. Помог Иосиф.
Артем был вынужден сменить квартиру, к тому же к нему приехала Илза и Арина.
Вскоре Артем и Иосиф получили первый заказ на оборудование офиса адвокатского бюро, возглавляемого выходцем из Союза. Те несколько тысяч долларов, которые они заработали, позволили Артему рассчитаться с Иосифом, и, по крайней мере, не думать о том, чем он будет завтра кормить своего ребенка.
Русская община Монреаля не очень велика, и вскоре Артем знал почти всех русскоговорящих жителей, которые могли быть ему полезны.
Прежде всего, интерес представляли два человека: Михаил Ионишвили и Марк Шульман.
Марк был менеджером и младшим партнером мебельного концерна «Лассаль», расположенного недалеко от Монреаля, в месте под названием Сэнт-Пьер.
Мебель, которая была направлена в Латвию, была приобретена у Марка.
Марк был интеллигентным человеком, который приехал в Канаду почти двадцать лет назад из Ленинграда. Его карьеру трудно было назвать стремительной, он рос из мастера цеха в директора производства, а позже в младшего партнера почти пятнадцать лет. Семейные ценности, друзья, поездки в Мексику два раза в год и в Европу на рождество, барбекю по субботам – за двадцать лет Марк стал настоящим канадцем.
В отличие от Марка, Миша приехал в Канаду два года назад состоятельным человеком. Он был родом из Сухуми, в советское время Михаил занимался классической борьбой, а после завершения спортивной карьеры по его словам, был «цеховиком». В начале перестройки он перебрался в Москву, занимался продажей автомобилей, знал многих грузинских криминальных авторитетов. Что предшествовало его переезду в Канаду точно неизвестно, но, вряд ли это были политические мотивы.
В Монреале Миша владел самым крупным магазином по продаже русских продуктов, большая часть которых, правда, производилась в Израиле и Германии. Вместе с партнерами Михаил был хозяином, или как он сам себя называл «оунером», ресторана «Кавказ», в Торонто, в пятистах километрах от Монреаля. Русскоязычная община Торонто была значительно больше монреальской, и Михаил планировал вскоре переехать туда.
Именно Миша стал партнером «Арина Инк.» в сделке с мексиканским кофе.
Иосиф часто бывал в Мексике и хорошо знал нескольких мексиканских бизнесменов, один из которых предложил партию кофейных зерен из Мексики, не лучшего качества, но по отличной цене. Стоимость минимальной партии составляла двести тысяч долларов. По условиям оплаты аванс составлял двадцать пять процентов, следующие пятьдесят процентов по прибытию в порт Монреаля, и последняя четверть в течении в течение сорока пяти дней после поставки.
Иосиф сказал, что готов лично поручиться за мексиканца, и не сомневается в быстрой и успешной реализации кофе.
Мексиканец приехал в Монреаль и после переговоров с Артемом и Иосифом был заключен контракт.
К тому моменту на счету «Арина Инк.» было только десять тысяч долларов, требовалось ещё сорок тысяч.
Иосиф предложил взять Мишу партнером, и Миша внес сорок тысяч на условиях, что половина прибыли по сделке будет принадлежать ему.
Не зря говорят, что если человеку везёт, то везёт во всём! Мексиканский вариант в результате оказался как две капли воды похож на шведский. Сначала было подтверждение о том, что деньги получены, и отгрузка произойдет в течение 30 дней. Потом были высланы даже отгрузочные документы – коносамент и упаковочный лист.
Когда в транспортной компании заявили, что коносамента с таким номером не существует, телефоны в Мехико Сити уже не отвечали.
Миша определил срок три месяца на возврат сорока тысяч, однозначно дав понять Артему и Иосифу , что лучше уложиться указанный интервал.
Я понял что, Артем не собирался присвоить себе деньги, отправленные шведам, но то, что произошло с ним, изменило его понятия о честности и порядочности. Он процитировал фразу, которую я прочитал позже у Азимова, в его великой трилогии «Империя и фонд»: ни в коем случае не позволяйте вашим моральным принципам, помешать принять правильное решение.
Новая сделка, которую он затеял, была ярким подтверждением этому.