Торопливость
Ольга Ивановна только одним была похожа на чеховскую попрыгунью – всегда спешила. В молодости ее суетливость казалась естественной, с возрастом это качество усугубилось, причем болезненно. Могло создаться впечатление, что она каждый день воспринимает как последний в своей жизни, стремясь все успеть и по максимуму.
Но результаты всех ее усилий были плачевны. Сломалась советская система преподавания музыки, и педагог превратился в бесправное существо. Если раньше ее указаниям следовали, ее строгий тон мог кого-нибудь напугать, то сейчас все казалось бесполезным.
- Ты занималась? – задавала она вопрос, уже зная ответ.
- Нет, я забыла, - девочка равнодушно пожимала плечами. Ее бабушка мило улыбалась, явно относясь к занятиям внучки как к забаве. Обе знали, что из музыкальной школы никто их не выгонит – будут рады, что кто-то ходит и платит за обучение. А результаты – не важно. Если хотя бы один ученик занимался серьезно, это можно было считать невероятным везением.
- Ну, Анечка… как же так? – пыталась возмутиться Ольга Ивановна, но она слишком устала за годы полного пренебрежения своих юных питомцев к тому, чем сама жила. Аня играла инвенцию так же, как месяц назад – еле-еле каждой рукой, даже не удосужившись выучить текст. На это у нее мог уйти год. Приходилось снижать свои требования, давать пьесы классом-двумя, а то и тремя ниже требуемого уровня.
Давно все перестали удивляться, что дети оканчивают музыкальную школу с репертуаром четвероклассника. Ну, хоть не «Бирюльки» Майкапара играют.
Но те, кто проявлял хоть какой-то энтузиазм в занятиях, тут же становились жертвами новой системы – из них начинали «лепить» лауреатов бесчисленных конкурсов, юных клайбернов, «нажимая» на родителей и стараясь воззвать к их честолюбию. «Вы же не хотите, чтобы ваша была из последних!» - возмущалась администрация, если родители не желали экспериментов со своим ребенком, который и так загружен в школе. «Из последних!» - громко сказано. А кто первый?
Получалось, что нынешняя система признает или двоечников или лауреатов, иного не дано. Не хочешь, чтобы мучили конкурсами и концертами? Учись еле-еле, води пальцами по клавиатуре как немощное существо, и только тогда все отстанут.
Ольга Ивановна очень хотела, чтобы и ей повезло – достался способный перспективный ученик. Надо ли говорить, как она на него «насела», когда он действительно появился? Впервые за десятилетие, казавшееся ей беспросветным, когда она думала, что превратилась в робота, произносящего фразы, в смысл которых никто не вникает – всем все безразлично.
Нельзя сказать, чтобы Ванечка был необыкновенно одарен музыкально. Но с ним отец занимался. С пяти лет. Каждый день – полчаса. Но железно. Без пропусков. А в музыке самое главное – регулярность, монотонность. И количество переходит в качество плавно и медленно, а не рывками, как многие думают. Ольга Ивановна диву давалась – не ребенок, подарок.
Она решила, что все дело в его чудесных природных данных, вообразила, что гений. В объяснения родственников не вникала. Ей казалось, что все очень легко и просто – родился такой второй рихтер. Она вообще склонна была упрощать. Со свойственной ей нетерпеливостью тут же «обрушилась» на семилетнего ребенка, дав программу пятого класса. Когда у него возникли трудности, тут же расстроилась – ну надо же, гений не справился.
- Вы слишком многого ждете, Ольга Ивановна, - пытались вразумить ее коллеги, но та отмахивалась. Требования не снижала, и отец Вани, раздражаясь, вынужден был подчиняться. Через год мальчик действительно стал справляться со сложной программой. Папа смирился – с характером Ольги Ивановны воевать бесполезно, а педагог она все же хороший. Та все смотрела на отца мальчика подозрительно – ей мерещилось, что он мечтает о том, чтобы сын стал виртуозом, тогда как все было наоборот. Но со временем подозрительность Ольги Ивановны притупилась, стала исчезать, и она расслабилась.
- Он мне как сын, - призналась она. Эта женщина искренне привязалась к ребенку, дарила ему яблоки и шоколадки, сияла при виде его хулиганской физиономии.
Она вкладывала всю душу в эти занятия – конечно, педагогические амбиции для нее многое значили, прибавка к зарплате – тоже. А в новой системе это было поставлено в прямую зависимость от успехов ученика. Но было что-то, более важное. Ольга Ивановна вспоминала свой долгий путь – занятия в музыкальной школе, училище, консерватории, преподавание… сколько она училась и набиралась мастерства, это каторжный труд, педагогика – нервотрепка иной раз без всякой отдачи… так прошли десятилетия… а что в результате? Ей хотелось, чтобы все это было не просто так, не ушло вместе с ней, уже пожилой женщиной, а осталось – хотя бы в тех навыках, которые мог приобрести только один старательный ученик… Возможно, других уже больше не будет.