Егор Бард
ДЕЛО ВРАЧЕЙ
(Прогулка по Парижу)
г. Москва
2005 г.
А жизнь продолжается. Как не крути…
Глава 1.
8 марта 2006 года. Командир сводного отряда слушателей Центра специальной подготовки ФСБ России Иван Сиразов преподнёс подарок любимой инструкторше, Жанетте Жантэмер – вывел с вверенным ему отрядом из Московского подземелья всех обнаруженных там людей, так называемых «кротов», о чём и докладывал, стоя в больничной палате. 198 человек. Никто не мог в точности сказать – всё это, или кто-то ещё остался. Опрос «подземного народа» показал, что остаться могли самые дремучие, спустившиеся на самый низ. С операцией справились, в целом, успешно. Огорчало лишь то, что главой одного из «кротиных» семейств был тяжело ранен молодой офицер, жизнь которого сейчас зависела от ловкости рук кудесников от медицины, да лёгкое ранение в ступню самой Жанны.
Однако сейчас она улыбалась одной из самых очаровательных своих улыбок, её только что покинули «братишки», которые сейчас ещё дурачились под окном в больничном парке, размахивая бутылками с пивом. В палату к ней ввалилась чуть ли не половина её учебного взвода с букетами цветов, какими-то коробками и неизменными апельсинами.
- Парни! Я же послезавтра выхожу. Куда столько апельсинов?
- На рынке встанешь торговать, Жанна Морисовна, - пошутил высокий толстяк Шурик, главный балагур всего курса, - а мы будем «крышевать» твою точку.
- С такой гривой тебя серьёзно ни один бандюк не воспримет, - отшутилась Жанна.
Дело в том, что старший лейтенант Яковлев, он же Шурик, уже трижды внедрялся в определённую среду «под прикрытием», как любят выражаться американские киношники, и ему специальным приказом было разрешено носить длинные волосы. Он и старался – волосы закрывали плечи.
- Небось, воспримет, - Шурик поднял пудовый кулак. Если он у него и был «с детскую головку», то ребёночку было уж никак не меньше пяти годков.
В таком духе они болтали около получаса, Шурик шутил, не переставая, мастерски играя словами. Поминутно в палате стоял дикий гогот. В этот момент заглянула медсестра в огромных очках, смех резко стих.
- Мы слишком шумим? – спросил Иван совсем уже шёпотом.
- И это тоже, - сказали «очки» деловитым тоном, - но тут ещё вот… - она отошла в сторону.
В дверном проёме показался Зафар. В белоснежном шарфе и белоснежной улыбке. До ушей. В руках - облаком букет белых хризантем, рядом – громадный бело-серый бобтейл, в зубах у которого прозрачный полиэтиленовый пакет с… апельсинами.
Жанна не выдержала и звонко засмеялась. В полной тишине.
- Я говорила товарищу… из… из Баку, что с собакой в медучреждение нельзя. Но если главврач разрешил… - она пожала плечами, гордо развернулась и ушла.
- Сам ти из Баку, дя-а-а, - сказал ей вслед Зафар с исключительно азербайджанским акцентом.
- Юмми, ко мне! – позвала Жанна, и села в кровати.
Пёс только этого и ждал, подбежал, виляя бесхвостым задом, к хозяйке, аккуратно положил на кровать пакет, а затем запрыгнул передними лапами Жанне на плечи и мощно, с протягом, лизнул её в лицо.
- Тьфу, Юмми! Ты что творишь? – девушка вытирала лицо обеими руками, - теперь можно не умываться. Прекрати! – пресекла она повторную попытку собаки выразить свои эмоции, - как теперь Зафар будет меня целовать?
- Ну и зачэм, и поцелюлю! – сказал Зафар, кладя цветы на тумбочку.
- Надо говорить «ну и что»! – поправила Жанна, - иди сюда, «поцелюлю» моё, - она крепко обняла парня, затем он сел на кровать рядом с ней.
- Так мы… того, Жан Морисынна, пожалуй, пойдём? – пожал плечами Иван.
- Спасибо за поздравления, ребята. И за работу спасибо. Как там, кстати, Лёша Маковеев?
- Выкарабкается. Беда, что ростом невелик. Здоровья на двоих хватит.
- Кстати, Вань, занятия завтра на полигоне проведи за меня. А послезавтра, на теорию, я уже сама пожалую.
- Ну, ё-моё! – воскликнул Шурик, - я думал, хоть отдохнём в честь праздника! Раз в жизни…
- Не паясничай, Яковлев. У вас, мужиков, сегодня, восьмого, праздник. Непонятно, правда, почему. Не напейтесь, а то вон – «везунки» мои, уже плотно на пиво уселись. Завтра – всё по учебному плану.
- Учебный «план» - это просто табак, - «блеснул» Шурик домашней заготовкой.
- Радио «Максимум», Шурик. Старо.
- Вредная ты всё же. Вот и раненая лежишь, а всё вредничаешь.
- Поговори у меня! Вот дырка зарастёт – вдвоём полезем на твой любимый дуб в Мещере.
- А я чё? Я ничё… - скромно пожал плечами мощный парняга, ростом чуть меньше Тимура, но, пожалуй, пошире в плечах.
Галдя, парни вышли из палаты, оставив свои пакеты с апельсинами рядом с другими пакетами, с тем же фруктом. И какой идиот решил, что в больницу нужно идти именно с апельсинами?
- Ты знаешь, милый, - Жанна взяла Зафара ладошками за щёки, - наверное, меня всё-таки любят. Четыре посещения за один час. Кружилин, потом Саныч с Вадимом и Тимуром, потом ребята с курса, теперь ты, мой хороший, - она потеребила его за ухо, - у тебя такие мягкие уши – это говорит о том, что ты добрый.
В этот момент ревнивый Юмми забросил ей лапы на колени, и туда же увалил голову.
- И ты, сама доброта, - девушка потеребила собачье ухо, - и у тебя уши мягкие.
Ливанец потрогал ухо своей возлюбленной, округлил глаза:
- Немносько не мяхкий… - честно сказал он.
- … Затвердели, - погрустнев, сказала Жанна, - раньше я какая была? Мухи не обижу. Первого врага застрелила – в истерике валялась. А теперь? Руки сами стреляют. Скоро как Саныч стану. Сначала стрелять, а потом думать.
- Прости, Жянечка…
- Да, ладно. Ты то в чём виноват? Вот я подвела тебя. Обоих нас подвела. Через неделю свадьба, а какая из меня невеста, если не перестану хромать?
- Жянечка, милий мой. Э-э-э… моя. Я тебья… э-э-э, carry on my hands! – мужчина схватил девушку за руку и прижал маленькую ладошку к своей груди.
- «На ру-ках. По-не-су». Повтори.
- На руках по-нье-су, - послушно повторил Зафар.
Жанна свободной рукой залезла ему в смоляные с лёгкой проседью кудри:
- Господи! Откуда же ты взялся, а? Неужели так бывает? Долго ли так будет? Ну не молчи же ты, мужчина мой! Я же тоже тебя уже люблю! – она освободила вторую руку, потаскала парня за волосы, а потом принялась целовать в губы, щёки, нос и глаза.
Сладострастную сценку нарушила всё та же очкастая медсестра.
- Я, конечно, извиняюсь, но пора делать укол, - она поджала и без того тонкие губы, - а потом будет обед, - окончательно добила она влюблённую парочку, вывалив всю имеющуюся аргументацию против поцелуев в больничной палате.
* * *
В это самое время у дома Жанны на улице Милашенкова припарковалось жёлтое такси, из которого вышел благородного вида седой мужчина и открыл дверь невысокой даме в шляпке с вуалью, после чего стал принимать от таксиста чемоданы и коробки. По внешнему виду и поведению это была супружеская чета, и это были иностранцы. Такой вывод мгновенно сделали две старушки – всезнайки, сидевшие на скамейке у подъезда, и они были правы. С водителем мужчина рассчитался в евро.
Это были родители Жанны, решившие сделать дочери сюрприз, приехав на три дня раньше намеченного срока. Не удивительно, что дома никого не оказалось. Сидеть бы им до приезда Зафара из больницы на улице, да одна из старушек, сердобольная соседка Лукерья Кузьминична, лубочного вида бабулька, хоть сейчас на чайник сажай, пригласила их к себе. Мужчина по-русски знал не больше «здравствуйте – спасибо», женщина была русской, но настолько «заиностраненной», что категорически молчала на протяжении всех попыток изъясниться. Однако бабка была напористой и буквально затолкала их к себе на кухню, где закатила чаепитие по полной программе. С вареньем и баранками. Шаг за шагом гости раскрепостились, и напились-таки чаю, хотя удовлетворить любопытство Лукерьи Кузьминичны так и не сумели. Разговор был более чем странным.
- А вы, значитца, Жанночкины мама с папой?
- Yes, Jeanette.
- Так и она, выходит, не русская! А я то, дура старая, думала, что токмо парень ейный басурман. Ан вона чего! Интересное кино. И откеле же вы теперича приехали?
- No understand… - виновато пожимал плечами Морис Жантэмер, косил недобро на жену, но не смел её выдать.
- Ой, не пойму я вас, - сокрушалась бабка. Неожиданно она достала из кармана фартука мобильный телефон, нажала нужные кнопки, - Алё, онуча? Докель бегать будешь? А ну-ка ся, дуй в избу, помощь мне от тебя нужна, - она протёрла трубку посудной тряпкой, засунула в карман, - вот ить техника у нас таперича – хош на кухню, хош во двор. А случай чего, так и в булошную – телефон завсегда при мне. Дочка Верка подарила. Да! Помирать буду, с собой возьму. С того свету звонить.
Бабка захихикала, хотя шутка получилась, мягко говоря, мрачноватой. Через двадцать минут в квартиру, как вихрь, влетел мальчишка лет двенадцати в болоньевой куртке, джинсах, вязаной шапке и огромных кроссовках. В руках у него был скейт.
- Здравствуйте! – вежливо поздоровался он, и уже менее вежливо добавил, - чё надо, ба?
- Даром, что ль, аглицкий учишь? Поговори с людями, кто такие, откуда.
Мальчишка мгновенно развернулся к гостям:
- Where do you come from?
- We comе from France, boy, - обрадовался седой господин, - we came to see our daughter Jeanette on her wedding-day. She lives in Flat twenty eight.
- Короче, они французы. Приехали к тёте Жанне из двадцать восьмой. Больше я ничего не понял. Я побегу, ладно, бабуль? Дай компота!
Бабка, кряхтя, встала и налила внуку компота в чашку из кувшина, который стоял рядом с ним же:
- Беги, конечно же, милай. Хотя и жаль, как поговорить то с людями?
- А вон уже дядя Зафар идёт, - ткнул парень пальцем в окно, - допил компот и снова умчался, подкинув на ходу скейт себе в руку ударом ноги.
Лукерья Кузьминична пулей вылетела на лестничную площадку:
- Здравствуйте, Зафарчик!
- Добрий дэн, сасэдка, - сказал Зафар вызубренную фразу.
- А к вам родственнички прибыли, - бабка вспыхнула великолепной вставной челюстью.
- Спасыба, - Зафар ничего не понял, но ответил в точности с инструкциями Жанны. Вслед за сердобольной бабулей вышли родители его невесты, и он улыбнулся в растерянности:
- Сыдраствуйте! Э-э-э… Good afternoon.
- Good afternoon, Zafar! – поздоровался Морис, - where is Jeanette?
- She is in the hospital…
Зря он так резко. Мадам Жантэмер закатила глаза и картинно опустилась в обморок на руки мужа.
- Margo! Margo! – заученно «заволновался» месье. Его жена, уроженка города Брянска, Маргарита Николаевна Иванова, двадцать восемь лет назад стала Марго Жантэмер, и с тех пор нахваталась салонной пафосности у матери и сестры мужа – французского пилота. Её собственная мать – Полина Васильевна Иванова была женщиной твёрдой, и русской до мозга костей. Именно её заслугой явилось идеальное знание внучкой Жанеттой русского языка, а также проявившаяся в экстремальной ситуации необыкновенная твёрдость духа при абсолютной внешней хрупкости. Теперь бабуля была стара, и лететь на свадьбу к внучке категорически отказалась, передав лишь подарок – самое дорогое, что у неё было, и что сейчас лежало в барсетке её зятя.
Выдержав положенные три минуты, мадам Марго открыла глаза и встала:
- Что с ней? – спросила она по-русски, хотя и с заметным акцентом.
Зафар понял, что его сообщение вызвало пусть и несколько театральный, но всё же шок. Он немного помялся, но соврать так и не сумел:
- Он… она… она ранений в ногу. Немносько…
- О, господи! Ну, когда моя дочь перестанет заниматься этим жутким ремеслом. Может, хоть замужество её остепенит, может, ребёнка родит… Что угодно, только не эта кошмарная работа. Это ты её научил летать, а потом она сама… - мадам Жантэмер причитала, бормоча уже какие-то невнятные фразы, муж и Зафар покорно слушали её, пока она между делом не сказала:
- Ну, пойдём уже в квартиру, чего стоим-то на лестнице!
Глава 2.
Дальше всё закрутилось, как в волшебном сне. Или как на карусели, кому что больше нравится. Буквально на завтра Жанна вышла из больницы. Слегка прихрамывая, но улыбаясь до ушей. Она уже знала о приезде родителей, которых любила безмерно. На работу она так и не попала. На радость Шурика Яковлева и иже с ним. Генерал Кружилин лично распорядился, чтоб она занималась исключительно подготовкой к свадьбе, иначе, сказал он, «будешь страшная, на свадьбу не приду». Девушка старалась, что есть сил. Купила роскошное белое платье, в котором была похожа на маленького эльфа, только крылышек не хватало и заострённых ушей. Зафар преподнёс ей свадебный подарок – великолепный набор бижутерии «от Сваровски» из шести предметов, сверкающий сотней искусственных стразов. Купили круиз по Средиземному морю, начало которого было шестнадцатого марта, на следующий день после свадьбы. Заказали «сосиску на колёсах» - длиннющий белый лимузин. Кружилин «от себя» подогнал ставший уже просто родным автобус «Мерседес» с неизменной надписью «Домодедово».
Долгожданный день наступил. Теплынь выдалась необыкновенная. Яркое солнце радовало Москву, казалось все вокруг в курсе дела. Свадьба! Ресторан «Норд-Ост», где, когда-то давно, в эпоху студенчества, Жанна работала официанткой, распахнул гостеприимные двери ровно в двенадцать часов. На летней площадке ресторана столпились гости, слева у дверей построились официантки, бармен, администратор и шеф-повар. В дверях с караваем на подносе застыла Маргарита Николаевна. Ещё от угла раздались звуки клаксонов и «крякалок». Народ заволновался. Показался лимузин, не с привычным букетом на капоте, а украшенный белыми цветами почти целиком – живого места нет. За ним важно двигались в лентах и шарах «Линкольн-Навигатор», «Лексус» и «Мерседес-Гелентваген». В конце, раскачиваясь, автобус с целой толпой народа, тоже в шарах.
Тимур, надравшийся шампанского на Поклонной горе, ревел дурниной в спрятанный под капотом «матюгальник» песню Магомаева: «А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала». Из «Мерседеса» выскочил Вадим с видеокамерой, расталкивая всех, чтобы снять выход жениха и невесты. «Лексус», истерично крякая, остановился в трёх сантиметрах от заднего бампера «Навигатора», не мог Саныч без своих приколов. Из машины вылезли сын и дочь Саныча, извлекая следом за собой невероятное количество надувных шаров, непонятно как поместившихся в джипе. Наконец, выдержав паузу, водитель лимузина, сохраняя непроницаемость лица, открыл заднюю дверцу. Под одобрительные крики появился Зафар, он был просто красавцем, смуглый в белоснежном костюме-тройке. За ним вышел мужчина, очень похожий на самого Зафара, на вид постарше лет на пять, в нежно-голубом костюме. Это был единственный родственник со стороны жениха – его родной брат, прилетевший утром этого же дня из Бейрута. Следом вышли в красных лентах свидетели – Дарья Морозова и Геннадий Кравченко. Последний специально для этого случая прибыл с Украины. Зафар поднял обе руки, призывая к спокойствию. Крики стихли, жених наклонился и прямо из машины на руках вынес свою долгожданную невесту. Малышка Жанна, держа в одной руке маленький букет белых роз, другой обняла суженного за шею, растянув свою обворожительную улыбку на всё лицо.
- Ур-р-ра! – взревел Тимур, хлопая очередной бутылкой шампанского. Как по команде раздались аплодисменты и крики около полусотни голосов.
Саныч принялся раздвигать толпу, давая дорогу молодым. Подражая отцу, его сын Санька, необычайно важный, в бабочке, тоже расталкивал людей, крича: «Дорогу молодым!». Зафар поставил Жанну на ноги. Дочь Тимура и сын Вадима, наученные, встали за ней и взяли в руки край длинной фаты. Наступила тишина. Мать невесты, двинулась навстречу новобрачным. Из глаз её беспрестанно катились слёзы, которые заботливо вытирал платочком шагавший рядом муж.
Тщательно продуманная речь напрочь вылетела из головы женщины:
- Доченька, милая… Зафар… Будьте счастливы! – только и смогла сказать она. С хлопками открылось несколько бутылок шампанского, брызнули осколками бокалы, в руки молодых стали перекочёвывать многочисленные букеты. Новоиспечённых супругов просто зацеловали. В этот момент со стороны проезжей части раздался усиленный мегафоном голос:
- Внимание! Никому не двигаться!
Все замолкли и обернулись в сторону дороги. Рядом с автобусом остановился чёрный автозак «Рено». Люди перестали улыбаться, наступила полная тишина.
- Свадебного генерала заказывали? – спросил громкоговоритель. Дверь автозака распахнулась, из неё вышел генерал Кружилин в парадной форме, весь в улыбке, орденах и медалях. За ним вышел косматый Шурик, нелепо смотрящийся в форме. На его могучей груди мощно светились один орден и одна медаль. Следом вечные спутники Кружилина Иван и Сергей, и ещё восемь молодых мужчин – все, как есть, в форме, золотые погоны и медали сверкали на солнце. Процессия чуть ли не строем подошла к молодым, Александр Владимирович, главный опекун Жанны в России, взял букет у одного из офицеров:
- Жанетта Морисовна! Ты самая красивая невеста из всех, которых мне доводилось когда либо видеть! – он её трижды поцеловал в щёки. Затем тоже самое проделал зачем-то и со свидетельницей. За компанию, наверное. Пожал руки Зафару и Геннадию, затем по очереди всем «везункам».
- Напугал, Александр Владимирович! – сказал Саныч, приветствуя генерала, - но хорош! – он похлопал Кружилина по плечу, - солидняк!
- А я думаю, - вставил Тимур, - надо же – что-то случилось, а у меня даже не ёкнуло.
Процессия двинулась в ресторан, где доморощенный тамада, которого все называли Костик, врубил марш Мендельсона. Затем всё пошло, как обычно в таких случаях, звон вилок, громкие разговоры, смех. Периодически звучали тосты. Первым взял слово брат жениха, Карим. Был он чрезвычайно серьёзен и говорил на сносном английском. Жанна сама попыталась, было, осуществлять перевод, но микрофон у неё забрала дочь Саныча – Гелена.
- I am not married. My brother and I grew up with out parents. We both have our whole family, - он остановился, слегка поклонившись юной переводчице.
- Я не женат. Я и брат выросли без родителей. Мы двое – были раньше вся семья, - перевела девочка, обращаясь к гостям. Жених и невеста владели английским, ей это было хорошо известно.
- Zafar! This wonderful girl managed to do such a thing I could not have done for thirty five years. She got you to be a man.
- Зафар! Эта прекрасная девушка сделала то, чего я не мог добиться тридцать пять лет. Она сделала из тебя… мужчину, или человека, не знаю, - переводчица зарделась, она старалась передать весь смысл сказанного.
- Your Bride is as beautiful as a jasmine flower, - он на секунду замер, задумавшись, - Jasmine – it was our mother’s name. Take care of this girl, brother. Take care of your love. And… don’t forget me. Don’t forget your country. After the party – you are welcome in my house. All of you! – он высоко поднял бокал, приглашая всех выпить.
- Твоя невеста прекрасна, - девочка задумалась, - его мать, кажется, зовут Жасмин. Береги и люби эту девушку. А ещё он всех зовёт в гости, - Геля даже вздохнула, так она волновалась.
Раздался взрыв аплодисментов. Причём было ясно, что адресованы они не только Кариму, но и маленькой переводчице. Карим поднял руки, попросив ещё внимания:
- It is my present! – он указал пальцем на Ивана, - officer, help my, please.
- Он хочет подарить подарок и просит Вас ему помочь, - мгновенно включилась Геля, которой, судя по всему, очень нравилось ощущать свою значимость.
Иван вышел из-за стола, вместе с Каримом прошел в коридор, откуда вернулись с четырёхметровым рулоном. Подойдя к свободной стене, они с трудом развернули рулон – это был великолепный восточный ковёр ручной работы. Вновь раздались аплодисменты. Карим раскланялся, передал ковёр подошедшим официантам, вернулся на своё место, вновь поднял руки, попросив тишины. Присел к столу и, достав из кармана чековую книжку, сделал в ней запись. Оторвал чек и передал его молодым через свидетеля Геннадия. Тот взглянул на текст, встал и объявил:
- Чек на пять тысяч долларов! С почином, ребята!
Опять аплодисменты, и, наконец, крики: «Горько». Жанна и Зафар растерялись оба. Иностранцы, они не знали обычаев русской свадьбы, и когда им все, начиная со свидетелей, начали кричать «Целуйтесь!», округлили глаза, а затем робко поцеловались. Считать секунды затяжного поцелуя, как это водится, не довелось.
Гена толкнул Зафара в бок:
- Ты чего? Надо целоваться долго!
- Ти что, Геня, столко льюдей! – жених вновь округлил глаза.
- Отстань от него, Гвидон! – вмешалась Жанка, - разберёмся как нибудь по ходу.
Тем не менее, все выпили и закусили. По команде Костика жених и невеста станцевали вальс. Вальс, конечно же, был очень условным, Жанна вела, Зафар едва успевал за ней передвигать ноги. В небе виртуозный пилот, на танцполе он смотрелся неуклюжим бегемотом.
Вторым взялся поздравлять отец невесты:
- My dear daughter! My honored Zafar! Your love story is extraordinary. It’s worth recorded in book pages.
- Милая дочка! Уважаемый Зафар! История вашей любви необыкновенна. Про это можно написать книгу, - вновь приступила Геля к своим обязанностям.
-Thank you, Helen! – поблагодарил месье Морис, - but I am not a writer. I am a father. Your mother and I wish you happiness. And, if it is not possible to make you change mind about getting another job, then we wish fortune will always smile on you.
- Я не писатель. Я отец. Он и мама желают вам счастья. И, если нельзя отговорить тебя поменять работу, то пусть тебе всегда сопутствует удача, - девочка улыбалась, довольная собой.
- Margo! – обратился отец невесты к жене. Та открыла сумку и достала коробку, из которой Морис Жантэмер торжественно извлёк необычайно красивое колье из изумрудов и бриллиантов. Подошёл к дочери, и поверх висевшего на шее колье из искусственных бриллиантов, повесил своё, - Your grandmother gave this necklace for you. And this is for you, Zafar, - он вынул из кармана и вручил жениху настоящий «Ролекс».
- Подарок от бабушки… - попыталась перевести Геля, но такую простую фразу все поняли и её слова заглушили аплодисменты, и крики «Горько!».
Жених с невестой немного осмелели, но целоваться взасос всё же не стали. Зазвенел ножом по бутылке Кружилин:
- Замужество – это не фунт изюма, - сказал он, когда все стихли, - это испытание, которое может поспорить с вашим островом. Это не месяц, и не год – это вся жизнь. Желаю вам, ребята, достойно выдержать это ваше главное испытание, и… поздравляю!
Когда стихли аплодисменты, генерал продолжил:
- Это вам на хозяйство от нас с Татьяной Дмитриевной, - из служебного помещения на тележке Сергей и Иван, вышедшие заранее, выкатили стиральную машину. Вновь гости захлопали в ладоши. Кружилин продолжил:
- А это – от меня лично! – он достал из кармана парадные капитанские погоны, подошёл к невесте и положил их ей на плечи прямо поверх свадебного платья. Жанна подскочила, расцеловала генерала, а потом Зафара. Было похоже, что этот подарок порадовал её больше других. Когда успела стать карьеристкой?
Её курсанты громко закричали троекратное «Ура!», встали и выпили «по-гусарски», с высоко поднятым локтем. И вновь «Горько!», и вновь робкий поцелуй.
- Можно мне! – встал Саныч. Тамада передал ему микрофон, - Жанка! Сестрёнка! Люди знакомятся при разных обстоятельствах. То, что нам вместе довелось пережить, сделало из тебя другого человека. Мало кто может то, что можешь ты. Именно тогда, именно там ты встретила свою судьбу. Тебе повезло, дорогая. Зафар влюбился в тебя у нас на глазах. С первого взгляда. Окончательно и бесповоротно. Я выступаю от всех нас – твоих самых близких друзей. Братьев. От наших семей. Мы желаем тебе, чтобы его любовь не померкла никогда. Чтобы ты была достойна этой любви. Счастья вам! – он опрокинул стопку водки и грохнул её об пол, - на счастье! И ещё… - Саныч выставил вперёд ладонь, - мы тут вшестером подумали. И решили. Хорош за прокат тачки бабло отваливать! Посмотрите в окно.
В окна стали смотреть практически все. Во дворе ресторана маневрировал эвакуатор фирмы «Ангел», которым руководил по мобильному телефону, прямо со своего места, Вадим. Новенькая серебристая «десятка», стоявшая на платформе, была обвязана огромным красным бантом. Нелли подошла к молодым и вручила пакет документов и ключи, поцеловала в щёки обоих:
- Поздравляю, ребята!
Глаза Жанны сияли, Зафар улыбался и кивал головой. Гости снова аплодировали.
В таком духе свадьба катилась, как и положено, всё пьянее и всё веселее. Полтора часа ушло только на дарение подарков, с тостами от каждого дарителя. Остальные подарки были не то, чтобы бедными – просто обыкновенными. Деньги, посуда, люстра, ещё люстра, телевизор, ещё телевизор, и так далее, и тому подобное. Зато уж нажелали столько всего хорошего, что если половина сбудется – счастье молодым гарантировано. Тамада Костик устроил конкурс караоке. Победили Саныч с Тимуром, которые почти профессионально обыграли популярную песню Сергея Наговицына. Тимур пел основной текст, а Саныч «подпевал», точнее – удачно открывал рот в тот момент, когда звучала фонограмма женским голосом:
Тимур: «Золоткой упала с неба звезда! Что, не загадала?»
Саныч: «Нет!»
Тимур: «Ну, как всегда!»
При этом они сопровождали песню соответствующими движениями, получился мини-спектакль. Все гости были в восторге, смеялись и аплодировали. Победителям Костик вручил двух крошечных зайцев на присоске. И ещё один конкурс выиграл Тимур. Кто быстрее выпьет через соломинку пиво из бутылки объемом 0,33 литра. Пытались около десяти мужчин, лидировал Шурик. Но когда за дело взялся Тимур, тамада лишь успел перевести взгляд на секундомер, снова взглянул на Тимура и тот протянул ему пустую бутылку. «Абсолютный победитель!» - выкрикнул тамада, и Счастливчик стал «счастливым» обладателем целых двух зайцев на присоске.
Не обошлось и без традиционной драки. В самый разгар веселья, двое кавказцев, игнорируя надпись на входе: «Извините, сегодня у нас банкет», вошли в ресторан и потребовали от бармена «Арарат и лимончик». Получив вполне естественный отказ, они стали возмущаться и оскорбили девушку грязными словами. Приглашение охраны не понадобилось. Наглость пресекли сами гости. Поразительно, что сошедших с гор хамов не смущало ничего. Ни присутствие большого количества мужчин, в том числе в форме, ни размеры Тимура и Шурика, которые честно пытались вывести их «по-хорошему». В конце концов, они их вынесли. В прямом смысле слова. За шиворот. Выпендриваясь друг перед другом. Невысокие и сухощавые, парни, повиснув в воздухе, дёргали руками и ногами, норовя ударить выносящих их мужчин хоть куда-нибудь. Уже на летней площадке одному это удалось, Тимур схватился за причинное место, и вскричал: «Ах ты, козёл!». Тот выкрикнул: «Сам козёл!». Тимур замахнулся, но не ударил. Сказал только: «Вон отсюда!». Глупее может быть только ишак, хулиган стал кричать, и родился такой диалог:
- Не уйду! Что мне будет? Что?
- Сейчас всю морду набью.
- Что!? Кто – ты? Здоровый, что ли? Может, ты меня ударишь? Ну, ударь меня! Ударь! – при этом он выставил челюсть вперёд, подставляясь.
Тимур пожал плечами, и влепил по челюсти оплеуху. Ладонью. Человек сгрёб в кучу половину столов и стульев на летней площадке. Второй, искренне возмущаясь увиденным, проявил ровно столько же «ума»:
- Ух, ты! Ты его ударил! Может, ты и меня ударишь!?
Прозвенела вторая оплеуха, и второй отправился вслед за первым. Через секунду они оба подскочили, и с завидной решимостью бросились на Тимура с Шуриком. Может, они были мазохистами, не понятно. Их действия были сравнимы с попытками юного барана пробить ещё не окрепшими рогами железобетонную стену. Шурик и Тимур просто выставили вперёд кулаки. Они сами напоролись. Саныч и Вадим, до этого времени просто любопытно наблюдавшие, не сговариваясь, прыгнули, согнувшись, под спины отлетавших назад «противников». Делали они это не впервые, и мастерски. Они не просто создавали препятствие на пути падающего тела, они, резко распрямляясь, подбрасывали это тело в воздух, усиливая эффект падения примерно в два раза. Всё получилось. С разбитыми в кровь лицами отважные камикадзе аккуратно улеглись вдоль стены ресторана, окропив белоснежный сайдинг красным.
Неожиданно раздалась автоматная очередь. Наши резко повернулись и автоматически присели. У запертых ворот остановилась милицейская «шестёрка», а через художественно выполненный, в виде объёмных глобусов, забор ловко перепрыгивали четверо милиционеров с автоматами.
- В чём дело? – спросил лейтенант, обращаясь к Шурику, который был в форме, одновременно странно взирая на его причёску.
- Да вот, негры совсем охренели, - ответил вместо него Тимур, указывая на лежащих.
- Кто-о? – не понял юмора лейтенант.
- Негры, - подтвердил Тимур, и в двух словах описал события.
Милиционеры подошли к «неграм».
- Подъём, гладиаторы! – скомандовал лейтенант. Те зашевелились и стали послушно вставать. Видно, с ними это было не впервой, - в машину! – закончил фразу милиционер, сопроводив её движением ствола автомата.
Бузотёры прошли через ворота, которые при полном отсутствии эмоций открыл охранник ресторана. Подошли к машине, сели на заднее сиденье и, что есть силы, хлопнули дверцей.
- А теперь выйди, - сказал последнему милицейский лейтенант. Тому, который именно и хлопнул. Тот вышел, недоумевая.
- Вот так сюда садятся, скотина! – неожиданно заорал лейтенант и треснул кавказца автоматом по затылку, потом пнул ногой под зад. Тот мгновенно, уже без каких либо понтов, нырнул в машину и прижался к своему товарищу.
- Ой-ёй! – воскликнул Саныч, взявшись за голову.
- Точно, Толстый, - подтвердил его предположения Вадим, - сейчас они огребут по-настоящему.
- Факт, - пригвоздил ситуацию Шурик, - айда, пацаны, у нас всё-таки свадьба.
Дальше мероприятие пошло без эксцессов. Инцидент «обсосали» со всех сторон, посмеялись над тимуровским «Негры охренели». Наша троица, как и предполагалось изначально их жёнами, надралась пуще других. Саныч скакал архаром, делая в воздухе ногами размашку и падая на шпагат. Последний прыжок был роковым. Потеряв под воздействием алкоголя всяческое болеощущение, он не рассчитал растяжки, и порвал себе мышцу на внутренней стороне бедра. Встал уже при помощи друзей, до машины был доставлен на руках, за руль села Нелли. Вадим, как мужчина стойкий, с салатом расправился легко. А вот с десертом встретился «лицом к лицу». Надежда заботливо вытерла сбитые сливки с носа супруга, и тоже сама села за руль. Хуже всего досталось Дусе. Дотащить своего великана до машины она так и не смогла, прибегла к помощи бравых офицеров, которые сами еле стояли на ногах. Не присутствовали во время этих живописных картинок только жених с невестой. Они распрощались с гостями раньше, им предстояла «первая» брачная ночь, а назавтра с утра - отъезд в свадебное путешествие.
Глава 3.
Утром следующего дня Саныч был крайне удивлён. Он не мог встать. Сильно болела правая нога чуть ниже ягодицы. Голова была, как ни странно, совершенно ясной, но вспомнить причину боли он так и не смог. Попробовал извлечь информацию извне:
- Неличка-а-а!
- Что, дорогой, - раздался голос из кухни, с первого этажа, - головка «бобо»?
- Нет, с ней всё в порядке, только она ничего не помнит…
- А хотя бы, что вчера у Жанны с Зафаром была свадьба, она помнит?
- Ух ты, точно, - тихо сказал Саныч сам себе, а потом опять крикнул, - это конечно! Это само собой. Хорошо помнит.
- А помнит твоя башка, что её хозяин вчера под конец начал изображать из себя Брюса Ли, прыгая на шпагат, пока не порвал штаны и мышцу на ноге заодно?! – с этими словами Нелли вошла в спальню с настольным зеркалом в руке, - переворачивайся.
Саныч, кряхтя перевернулся, и, вывернув голову назад, как китайская черепаха, взглянул в заботливо подставленное женой зеркало. Огромный синяк, на всю заднюю часть бедра, чернел на ноге.
- Нравится? – спросила Нелли.
- Обалдеть!
- Вот и балдей теперь, пока не заживёт. Недели две постельного режима ты себе обеспечил. А я поехала. У меня с утра, и после обеда – две важные встречи.
* * *
Практически в то же самое время Дуся, убрав из-под головы мощную, как бревно, руку своего благоверного, дотянулась до трубки радиотелефона и пульта от телевизора. Включила первый попавшийся канал, на экране появилась смуглая физиономия Елены Ханги. Позвонила подруге:
- Тимонина, привет! Я, кто же ещё. Слушай, я сегодня не приду на работу, ладно? Голова трещит, шампанского вчера на свадьбе напилась. Да нет, вроде немного, но шампанское – оно ведь насколько вкусное, настолько и дурное. Мой? Рядом дрыхнет, ему то что? Вот уж кто надрался реально, так именно этот красавец… Ага. Очень красивый. Клюв задрал, шерсть дыбом... Да, конечно. У меня в компьютере есть образец. Ну, пока, дорогая, с меня шоколадка.
Разбуженный болтовнёй Ханги и жены, Тимур с трудом продрал глаза и уставился прямо перед собой:
- Дусечка, убери коленку, пожалуйста, мне телевизор не видно.
Супруга посмотрела на него непонимающим взглядом, потом перевела взгляд на то место, где были их колени:
- Дурак, это твоё колено!
Тимур не поленился, привстал и потрогал торчащую под одеялом ногу:
- Хм, действительно… моё, - он медленно опустил колено, и… снова заснул. Телевизор его больше не интересовал.
* * *
Надежда, как и Нелли, встретила пробуждение мужа на кухне. Услышав призывное мычание, и зная всё заранее, она поднялась в спальню с кувшином клюквенного морса:
- Поправим голову, Вадюш?
- Нет, - ответил Вадим, не открывая глаз.
- Морсику выпей.
- Нет.
- Тебе плохо?
- Нет.
- Вставать-то будешь?
- Нет.
- Будешь лежать?
- Нет.
- Что ты заладил «Нет, нет»! – разозлилась, наконец, Надя, - делай, что хочешь! – она встала с кровати, на краю которой сидела, уговаривая мужа.
Неожиданно Вадим бросился на неё, не дав встать, завалил на кровать, опрокинув кувшин с морсом, и стал целовать, не обращая внимания на внезапно возникшую сырость:
- Я тебя хочу, моя кисюня! – при этом он зарычал.
- Сумасшедший! Отпусти! Всю простынь залил, не отстираю!
- Я сам отстираю! – продолжал Вадим.
Тут Надежда приложила усилие и вырвалась, слегка двинув мужу кулаком по лбу.
- А вот это жестоко, - надул губы Вадим, - я обиделся.
- Ну, и обижайся. Совсем с ума сошёл.
* * *
Итак, пробуждение состоялось. Почти что. То есть, всё нормально, если не считать, что никто из наших героев так и не встал.
Надежда и Нелли добросовестно укатили исполнять свои трудовые обязанности, а Дуся, хотя и отфилонила от работы, поваляться в постели под жеманные нравоучения темнокожей телеведущей так и не смогла. Дело в том, что с отъездом новоявленной супружеской пары в свадебное путешествие, забота о ещё одном главном герое – бобтейле Юмми, легла на её хрупкие плечи. Её собственная собака – крохотный той-пудель Алиса, увидев громадного пса, забилась под сервант на кухне, и не выходила больше часа. Юмми жутко заинтересовал спрятавшийся зверёк, который к тому же издавал такой «вкусный» запах. Наконец, собачка выползла на полуспущенных лапках, и робко подобралась к Юмми, как кролик к удаву. Лохматый, похожий на белого медведя, кобель, взирал на неё сидя на бесхвостой заднице, смешно наклоняя голову то вправо, то влево. Затем шумно втянул воздух большим кожаным носом, отчего крохотная пуделиха с бритой мордочкой, казалось, подъехала к нему ближе, скользя по ламинату. В этот момент он её лизнул. Ставшая вмиг мокрой, собачка запрыгала вокруг него, и скакала минут пять без остановки. Может, и дольше бы прыгала, но у бобтейла от неё, видимо, замелькало в глазах, он вначале потряс головой, попрыгунчик не исчез, и тогда он мощно, «по взрослому» гавкнул. Алиса в мгновение ока вновь исчезла под сервантом. Однако, выбралась уже почти сразу, и снова полуползком, трясясь в коленках, подкралась к Юмми. Теперь они уже, наконец, обнюхались. Собачье знакомство свершилось.
Стоял солнечный денёк, с лёгким морозцем. Дуся надела на большую собаку ошейник. Именно так до возвращения Жанки суждено было подразделятся собакам – на «большую» и «маленькую». Маленькая собака поскакала просто так. Гуляя по улице и здороваясь с соседями, молодая женщина ощутила собственную значимость, Юмми вышагивал чинно и благородно. Всё бы хорошо, но Алиса пуще обычного прыгала, крутилась волчком, носилась, как угорелая и лаяла на всё, что шевелится. Мелкая сучонка поняла, что теперь она под внушительной защитой.
Неожиданно Алиса завизжала и бросилась прятаться за Дусю. Это был третий дом от её собственного, и не доходя одного дома до Саныча. Во дворе профессора Воропаева жил крупный мускулистый пёс породы «кане корсо» по кличке Грин. Обычно он при виде скачущей по дороге Алисы приветственно махал обрубленным хвостом, она подбегала к сетке «рабица», они мирно обнюхивались, и расходились каждый по своим делам. Без шума, как говорится, и пыли. Теперь же пуделиха вся тряслась от страха, а кане корсо злобно рычал, оскалив клыки, глядя на процессию опаловыми глазами, которые, казалось, горели изнутри адским огнём. Но это всё ничего. Нельзя было не заметить главного. Вся морда у пса была в крови. У Дуси самой появилась лёгкая дрожь в коленках.
Юмми, обычно валенок валенком, невероятно напрягся, утробно зарычал, и прыгнул. Реально прыгнул, как умел только он. Бедная Дуся, едва ли имевшая пятьдесят килограмм веса, оторвалась от земли всем телом, а затем поволоклась по промёрзлой, практически каменной земле, громко шурша дутой болоньевой курткой, которая за секунду перед этим была белой, не в силах оторваться, так как сама намотала поводок на руку «насмерть». В два скачка Юмми добрался до забора, вряд ли чувствуя, что на его шее кто-то болтается. Вдвоём с Грином они по разные стороны забора бросались на сетку, рычали, как десяток медведей, хрипели и лаяли. Создавалось впечатление, что не будь сетки, уже порвали бы друг друга на ремешки. Тем не менее, в трёх метрах от «места встречи» была полуоткрытая калитка, собаки этого не видели, зато увидела Дуся, покорно лежавшая на земле у лап Юмми.
Трудно сказать, чем бы всё закончилось, на счастье из дома напротив выбежал на шум, живший там милицейский подполковник – Фролов Юра, командир отдельного полка дорожно-патрульной службы. Он как раз выгонял со двора служебный «Форд», белый с синей полосой и мигалками. Без тени сомнения он, подбежав, схватил за ошейник Юмми, другую руку подал Дусе, помогая встать.
- Ну, и видок у тебя, соседка! – воскликнул он. И добавил для собак, - ну-ка «Фу!», оба!
На пять секунд собаки стихли, а потом снова устроили «перелай». Горе-кинолог оглядела себя. Ужас!!! Куртка разодрана, из дыр торчат пух и перья. Колготки на обоих коленях свезены. Вместе с кожей. Со скулы на куртку капает кровь, правая рука синяя. Она стала судорожно распутывать поводок, не обращая внимания на лай собак, которые уже стали потихоньку сбавлять тембр, и переходить
на осипший хрип.
- Что случилось с Грином, нормальный же был пёс? И морда, похоже, в крови, - не стала обсуждать свой вид Дуся.
- Да, странно. И калитка не заперта, - подполковник, как факир вынул из куртки полосатый жезл, - сейчас. Стой тут.
Он вошёл во двор, но пёс не бросился на него, как ожидалось, а напротив, не добежав до мужчины около двух метров, повернул в сторону дома, и побежал туда, периодически оглядываясь. Будто звал за собой. Фролов пошёл, пёс рядом с ним. Через минуту они оба вышли на крыльцо, милиционер – заметно побледневший. Он стал набирать какой-то номер по мобильному телефону, одновременно двигаясь за калитку, к Дусе.
- Что случилось? – спросила та.
- Олег Николаевич умер, - мрачно ответил Фролов, - вернее – погиб. У него всё лицо в крови, - в этот момент ему ответили по телефону, - Алё! Кто… Гордиенко! Фролов говорит. Хорошо, что высветился. У меня через дорогу от дома труп. Самого соседа. Никакое не ДТП, в доме мужик мёртвый. Доктор Воропаев. Возможно – убитый, понял? Что делать?! Ты удивляешь меня, Гордиенко! Адрес мой знаешь? А это напротив, позвони в УВД дежурному, пусть пришлют оперативно-следственную группу. А я дождусь. Теперь понял? Давай!
Сложив трубку телефона, он пожал плечами:
- Вот видишь, а потом мы обижаемся, что про нас такие анекдоты травят. Говорю: «труп», говорю: «криминал», а он – «что делать?». Интересно, Чернышевский в дорожной жандармерии не служил?
Дуся ничего не ответила, её заметно трясло, как два с половиной месяца назад, когда увидела трупы в доме лесника, дядьки Саныча.* Увидев это, Фролов сказал:
- Пойдем-ка в дом вместе со всем твоим хозяйством, чаем напою, - он забрал поводок из рук, и Юмми покорно пошёл. Алиса и так не отставала ни на шаг, семенила около ног, как приклеенная.
Дуся согласилась пить чай, но попросила телефон, позвонить мужу. Она не до конца набрала мобильный номер Тимура, как раздался звонок от ворот. Фролов открыл электрозамок кнопкой домофона, через пять секунд муж стоял перед ней.
- Ты как тут оказался? – спросила она.
- Не знаю, как подбросило что-то. Расскажите подробней, что случилось. Кстати, привет, Юр, - он пожал руку хозяину дома, - что-то с собакой?
- Ну, да… Но, как ты?.. – Дуся впервые видела проявление хвалёной интуиции своего супруга.
- Не знаю. Какая разница. Ты можешь рассказать, что произошло.
Дуся добросовестно рассказала всё с «картинками», подполковник добавил то, чего не видела она.
- Надо Толстого с Задумчивым позвать! – решительно сказал Тимур, пытаясь успокоить волосяной ураган на голове.
- Саныч ногу повредил вчера на свадьбе, не помнишь, что ли? А Вадим? Ну, придёт. Если проснётся. А зачем тебе всё это? Уже вызвали следователей, - она успокоилась, и стала сама собой, - можно, один раз поработает милиция, а? Вот допросят меня, как свидетеля, и всё, а?! – она «заводилась» всё больше. Особенно помогало ей молчание Тимура, и его отсутствующий взгляд, - я с кем разговариваю? Ну, не лезь ты в это дело!!!
- Успокойся, ты чего? – вмешался хозяин дома, - он ещё слова не сказал, и тем более, никуда не влез.
- Ты его не знаешь. Вернее, знаешь только по «Синему бару», когда по воскресеньям вместе пиво хлещете. А я эту троицу вижу насквозь. И ещё молчит, гад такой!
- Дусечка, рыбка моя, успокойся. Сейчас приедет милиция, и во всём разберётся. Всё будет хорошо, - он поднял с пола разодранную куртку, - боже мой! Новая куртка! А коленки! Пошли скорей, дорогая, я тебя обработаю перекисью.
Они ушли, оставив Фролова одного дожидаться приезда следственной группы. Дома Тимур действительно обработал ссадины жены, продолжая подозрительно молчать. Потом позвонил друзьям. Саныч жутко расстроился, что не может прийти.
* Е.Бард, «Лес».
Он действительно не мог самостоятельно передвигаться. Вадим был в доме Тимура через двадцать минут. Они позавтракали, собрались и вернулись к дому погибшего
доктора. Там уже стояло две милицейские машины, «шестёрка» и «Газель». Во дворе лежал мёртвый Грин.
- Зачем вы это сделали? – спросил Тимур у седого, как лунь, милицейского
старшины с автоматом, стоявшего ближе всего к калитке.
- Что, сынок? Что сделали? – тот не дожидался ответов на свои встречные вопросы, стал подталкивать Тимура на выход, - идите, хлопцы, отсюда. Идите своей дорогой.
Напрасно он так. Тимур не сдвинулся ни на сантиметр. Старшина приложил
усилие. Потом упёрся. Его действия были похожи на потуги глупого человека, пытающегося сдвинуть памятник в городском саду. Тимур, казалось, не обращает на него внимания, он смотрел поверх головы, оглядывая двор и оценивая ситуацию.
- Так и будем стоять, Счастливчик? – спросил стоящий рядом и немного сзади, Вадим.
- Да я бы пошёл, но что с этим делать? – он имел в виду, конечно же, мента, но говорил о нём, как об отсутствующем, либо вовсе неодушевлённом.
- Эй, парни! – милиционер попытался вернуть собственное достоинство, убрав, однако, из интонации учительско-отеческие нотки, - кончайте хамить, не положено сюда.
- Вот, первые нормальные слова нормального советского мента. «Не положено». Хотя красивее было бы «Извините, не положено». Так зачем ты убил собаку?
Старый опытный старшина растерялся. Вопрос был точным. Даже можно сказать – точечным.
- Прокурор приказал, - ответил он, почти совсем поникнув, - а откуда ты знаешь, что это именно я?
- От тебя. Сам только что сказал. А где прокурор?
- В доме. Все там. И следователь, и эксперт. Опера из Рублевского отдела. Но туда нельзя! – он снова внутренне напрягся и стал «строгим».
- Пошли, Задумчивый, - Тимур лёгким движением отодвинул старшину и направился к дому. Вадим, не отставая, за ним.
- Э-э! Шутишь! – милиционер забежал вперёд них и встал, угрожая автоматом, - я же уже по-хорошему сказал: «Нельзя», «Не положено».
Тимур протянул руку и забрал автомат. Просто так, почти без усилий. Дед в форме совсем скис:
- Отдай!
- Послушай, отец! – сказал Тимур, - из уважения к твоим сединам, - он вернул автомат, - только очень тебя прошу – не вставай у меня на пути. Огорчу! – и опять он его отодвинул в сторону и вошёл вместе с другом в дом.
- А я вообще в туалете был… - буркнул древнюю «отмазку» старшина сам себе под нос.
В доме был идеальный порядок, в большом холле занимались своей работой несколько мужчин и одна женщина с фотоаппаратом «Зенит». В форме был только прокурор, он сидел спиной ко входу и курил. Справа, в метре от его ног, лежал труп Олега Николаевича, хозяина дома, «доктора Воропаева», как его все называли в «тридцать первом»*.
- А сюда посторонним нельзя, - сказал им, обернувшись, крайний из сотрудников, опер угрозыска. О том, что он именно опер догадаться было легко, не обязательно обладать проницательностью Тимура. Парень был невысокий, крепко
* Коттеджный посёлок, где живут главные герои.
сбитый, почти бритоголовый, с абсолютно наглым выражением больших серых глаз. - Мы не посторонние, - уверенно ответил Тимур, - а вы, из какого отдела?
- Э, нет, парни, - улыбнулся опер, - вперёд вы.
- Мы от Кружилина, - не стал спорить Тимур.
- А кто у нас Кружилин? – спросил прокурор, впервые обернувшись за время всего диалога.
- Зам. директора ФСБ, - спокойно ответил Тимур.
- А при чём тут ФСБ? – прокурор встал, - обычное дело, прокурорская подследственность. Скорее всего, вообще «отказной». Сбрендивший пёс загрыз хозяина, такое уже бывало не раз.
- Однако мы посмотрим, - настаивал Тимур.
- Смотрите, только не мешайте, - бесстрастно согласился прокурор, и, обращаясь к своим, - продолжайте!
Что характерно, никто из присутствующих работников правоохранительных органов не попытался удостовериться в правдивости слов пришедших. Проверить удостоверения или что нибудь подобное. Вадим достал цифровую видеокамеру и принялся снимать всё подряд, периодически делая камерой же фотоснимки. На него с завистью посмотрела женщина-эксперт.
Особое внимание Вадим уделил трупу, а конкретно - его лицу. Оно было в засохшей крови, однако отчётливо были видны две дырки чуть ниже глазных яблок, справа и слева от переносицы. Судебный медик попросил оперативников раздеть потерпевшего, эксперт-криминалист сделала несколько снимков. Вадим тоже. К слову сказать, других видимых телесных повреждений на трупе не было.
- Могу ошибаться, но наиболее вероятная причина смерти – асфиксия, - сказал врач, - и… если всё таки собака, то, скорее всего она схватила хозяина за лицо, перекрыв пастью дыхание ртом и носом, и удерживала так до наступления смерти… Однако, прошу относиться к моим словам, как к гипотезе, покажет, как обычно, вскрытие. Может… может, собака его укусила, и у него сердце разорвалось. - Вы так уверены, что его укусила собака? – спросил Вадим, направив видоискатель прямо на судебного врача.
- Ну, это просто, молодой человек, - начал выдрёпываться тот, будто знаменитость перед журналистами, - обратите внимание на эти два одинаковых входных отверстия. Осталось только произвести замеры, чтобы окончательно убедиться. Плюс к тому, морда у пса – вся в крови.
- М-да. Могет быть, могет быть, - задумчиво сказал Вадим, потерев пальцами подбородок, - а теперь взглянём сюда. Он подошёл к компьютерному столику и бесцеремонно плюхнулся в кресло. Едва прикоснулся к «мыши», как монитор «проснулся». Висела заставка серо-голубого цвета, по-русски – ни слова.
- «Кобра», - мгновенно сориентировался Вадим, - старая, как мир, охранная система. Хотя, и достаточно надёжная… Была, - его пальцы «летали» по кнопкам клавиатуры, и вдруг появилась стандартная заставка «Windows», - Счастливчик, иди сюда, - позвал Вадим после нескольких манипуляций, - смотри, что я нашёл. Они оба уставились в экран.
Прокурор слегка дёрнул головой, но не обернулся. Вынул мобильный и вышел из комнаты. В кухне, прикрыв дверь, он набрал нужный номер:
- Алё, Сергей? Это я. Да. Срочно узнай, есть ли директора ФСБ «зам» по фамилии Кружилин. Да. Если есть – его телефон, срочно. Усёк? Я сам перезвоню минут через пять, - он спрятал телефон, снова закурил, открыл форточку. Ровно через пять минут перезвонил, убедился, что Кружилин существует, что он целый генерал, записал названный номер, и, нервно выдохнув, этот номер набрал:
- Товарищ генерал? Добрый день. Долгих беспокоит, прокурор Рублёвского района. Я сразу к делу. У Вас есть сотрудник по фамилии Счастливчик?.. Дать ему трубку? Но… может Вы сами… он догадается… Хорошо, всё понял, сейчас дам.
Говоря последние слова, прокурор уже вошёл в комнату и протянул трубку Тимуру: «Вас».
Тимур приподнял брови, и взял трубку:
- Да. Привет, Александр Владимирович… Моё здоровье? А что ему сделается!.. Да, ладно – пыль для моряков… Ха! Ха-ха-ха! Ха-ха!… А Татьяна Дмитриевна что? … А вы ей?.. Ха-ха-ха!.. Да. Естественно… У меня с Рублёвским прокурором? Ничего… У него со мной? – Тимур вопросительно взглянул на прокурора, тот выставил вперёд ладони, мол, всё в порядке, - тоже ничего… Всё доложу. Пока.
Возвращая трубку, Тимур укоризненно сказал:
- Хорошо, хоть проверить догадались, а то - ни ксивы не проверили, не позвонили хотя бы в дежурку…
- Да видно же, что свои, - сумничал тот самый опер, который их встретил.
Вадим и Тимур при слове «свои» округлили глаза, но промолчали. Затем Вадим вытащил из USB-входа «флэшку» и засунул в карман. После чего нажал кнопку на системном блоке и экран погас.
Глава 4.
- Ну, заходи, заходи, сотрудник по фамилии Счастливчик! – Александр ослабил галстук, и вышел, улыбаясь, из-за стола с протянутой для приветствия рукой.
Вадим и Тимур поздоровались, и уселись на диван. Генерал вернулся в своё кресло:
- А где наш третий богатырь?
- Допрыгался «буланчик», - ответил Тимур, - мышцу порвал на правой ноге, дома валяется. Бесится от скуки.
- М-да, ну и что вы надыбали?
Вадим вынул видеокамеру и «флэшку», указал пальцем на компьютер:
- Можно?
- Да, конечно.
Он «поколдовал» пару минут. На экране монитора появилась видеозапись с места происшествия. Генерал очень внимательно смотрел:
- И что, действительно хороший врач? – спросил он по ходу просмотра.
- Ну, да. У нас в «тридцать первом» многие к нему обращались. Как-то Настя заболела, Олег Николаевич приходил. Нормальный мужик. Был. Вроде бы.
- Почему «вроде бы»? – насторожился Кружилин.
- Потому что верить нельзя никому, - ответил Тимур.
- Жёстко. Но верно. Ладно, а здесь что?
- А здесь – самое интересное! – сказал Вадим, для пущей значительности подняв указательный палец вверх. Взял «флэшку» и вставил в системный блок. Поиграл «мышкой», - вот!
На экране появилась таблица с более, чем странными названиями колонок: «№ п/п», «Орган», «Ф.И.О. заказчика», «Ф.И.О. донора», «Дата заказа», «Дата операции», «Результат», «Сумма», «Процент». Вместо имён и фамилий были какие-то малопонятные сокращения.
- Ну и ну! – Кружилин почесал ставший за последние полгода ещё более круглым, живот, - вы думаете – подпольная пересадка органов?
- А Вы думаете иначе? – удивлённо спросил Тимур.
- Да, как-то… нет, не думаю. Короче, хотите этим заняться? – парни закивали головами, - занимайтесь. Но милиции не мешайте, пусть работают. Какая нужна будет помощь, поддержка, - он улыбнулся в этом месте, - обращайтесь. Но, предупреждаю, будет что серьёзное, с этого дела сниму. Это для вас мелочёвка. Так, разминка для мозгов. Чтобы не скучно было.
В этот момент у генерала заиграла мелодия турецкого марша в мобильном телефоне:
- Алло! – заговорил он, извиняясь глазами, - привет, Жанна! Как отдыхается? Горячий?.. Холодный… А что?.. Что случилось?.. Что?!! Откуда ты знаешь?.. Понятно. Разберёмся. Отдыхай дальше… Отдыхай, я сказал… Приказываю отдыхать! – Кружилин перешёл на крик, - всё, пока. Спасибо, что сообщила. Зафару привет. Всё, пока.
Он спрятал телефон и несколько секунд молчал.
- Что опять у Жанки, Александр Владимирович? – спросил Вадим.
Генерал поднял голову, но ответил не сразу:
- У неё всё в порядке. Пьёт холодный каркаде на балконе у своего деверя в Бейруте. А у нас… Да-а-а.
- Да что же у нас-то?! – возмутился Тимур.
- У нас в больнице скончался старший лейтенант Маковеев, - сказал генерал, как-то вдруг почернев лицом.
- Это, который был ранен на «экскурсии»? – спросил Вадим.
- Да, он лежал в одной больнице с Жанной, только в разных отделениях… Странно. Ладно, парни. Договорились. Жду информации. А у меня ещё дел полно. Кстати… извините, что чаем не напоил.
- Да какой тут чай, - тяжело вздохнул Тимур, поднялся и двинулся к выходу. У деверей повернулся, - до свидания.
- До свидания. Хотя, стоп! Вадим, перед уходом скопируй мне всё, что показал, на жёсткий диск.
- Я уже, - ответил Вадим, - там «иконка» на рабочем столе. До свидания.
В таком «пришибленном» состоянии они прошли, не попрощавшись с секретарём, через приёмную. В лифте Вадим спросил:
- Ты знал этого Муковеева?
- Маковеева, - поправил Тимур, - нет, не знал. Всё равно жалко. Но, не в этом дело. Просто… понимаешь, Задумчивый, вот чувствую нутром - что-то здесь нечисто.
- Ну, и чего делать будем?
- Пиво пить, - не задумываясь, ответил Тимур.
- В «Синий…»? – спросил Вадим.
- Ай-яй-яй, - укоризненно покачал головой Тимур, - к Толстому поедем, скучает ведь братан. Пиво купим по дороге.
- Точно, - согласился Вадим, - заодно пусть тоже башкой поработает. Раз ногами не может.
Саныч обрадовался несказанно. На всякий случай обругал, что долго не шли. Выслушав рассказ, попросил показать то, что возили на просмотр Кружилину.
- Смотрите, мужики, - ткнул он пальцем в монитор, который ему притащили прямо к кровати, - в колонке «Результат» стоят только плюсы и минусы. Что это значит, по-вашему?
- Ну-у-у… - начал Вадим, - удачно прошла операция или нет, наверное.
- Правильно. Только тут не хватает одной колонки. Операций должно быть две. А, судя по этой таблице, в нашем случае донор после операции никого не интересует. У трупов же органы не берут.
- Не обязательно. Я читал про это дело. Если человек скончался только что, можно взять орган, если он здоров, и если не повреждён. И пересадить больному человеку, - возразил Вадим.
- Да? – Саныч помедлил, - я знаю – нам нужен врач. Свой, надёжный. И хороший.
Помолчали.
- А я знаю такого врача! – воскликнул Тимур, срывая пальцами пробку с очередной бутылки «Холстена», - точнее, Кружилин его знает. Помните, он рассказывал про какого-то светилу, он ещё собрал по кусочкам морду того шпиона,
которого Задумчивый на Севере гриндерсом помял?*
- Точно! И Рыжего, ну, нашего жулика новогоднего**, тоже он починил, - поддержал Саныч, - звони.
Тимур набрал генерала, тот быстро дал телефон, вопросов не задавал, был занят.
Сходу дозвониться не удалось, телефон доктора медицинских наук Цукермана выдавал короткие гудки. В конце концов, тот ответил. Связь сделали громкой.
- Здравствуйте, Михаил Аркадьевич! – торжественно начал Тимур.
- Привет! Можно просто Миша. Где и когда вам удобно встретиться? – «ответила» трубка. Голос был басистый, отрывистый и жёсткий.
Тимур прикрыл трубку ладонью и сказал шёпотом:
- Понятно, почему телефон был занят!
А затем в трубку:
- Где угодно, но если можно, побыстрее.
- Можно, я знаю, что один из вас болен? Могу приехать.
- Здорово! – Тимур закивал головой, - может, будет удобнее, чтобы мы подъехали за Вами? Куда скажете.
- Давай-ка «на ты», парень! Если вы действительно Сашкины друзья. И ехать за мной не надо, сам на колёсах.
- Короче, Михаил, - стал закругляться Тимур, - с кольца свернёшь на Рублёвку, двадцать пять километров, и поворот направо. На этом повороте я тебя буду ждать. У меня бутылочный «Навигатор». Во сколько?
- «Навигатор»? Круто! Я буду на «девяносто девятой». Правда, тоже бутылочной. Через час двадцать.
- О’кей, - Тимур положил трубку, - ясно, парни? Мы – «Сашкины друзья».
- А кто же ещё! – Саныч выпятил вперёд грудь, неловко дёрнулся в кровати, - ой, блин! – и втянул воздух сквозь зубы.
- Лежи уже! – Тимур положил лапищу ему на грудь, - тебе пивка открыть, маленький? – засюсюкал он.
- Ага, - подхватил Вадим, - маленький, глупенький. Надо же, как сам себя изуродовал. Ни один враг так Толстого не подцепил, чтоб в койку увалить!
- За «глупенького» ответишь! – возмутился Саныч, и уже тише, - вот встану на ноги…
- Да уж… - Вадим поднялся и подошёл к окну. Молчал минут десять, глотая время от времени из бутылки, - послушай, Счастливчик, а какой породы был этот пёс у Воропаева?
- Кане корсо. Достаточно редкая порода. А что?
- Пока ничего. Толстый, я от тебя в Интернет залезу?
- Лезь, конечно, - ответил Саныч, - на какой сайт?
- Да на этот вот, «Кане корсо». Напиши сам, Тимурчик, как правильно.
* Е. Бард, «Север»
** Е. Бард, «Лес»
Тимур написал, и Вадим засел за клавиатуру.
- Задумчивый задумался, - сказал Саныч, чокаясь бутылкой с Тимуром, который присел к нему на край кровати, – не к добру.
- Не го-ни вол-ну, - по слогам «огрызнулся» Вадим, не отрывая взгляда от монитора, - так, так. Во-о-т. «Кане корсо клаб». Сорок шесть экземпляров в Москве. Воропаев в первых рядах. Скоро вычеркнут. Или чёрным обведут, - так Вадим ещё долго бормотал, перебирая фамилии, профессии, клички собак, и вдруг, - а вот это интересно. На последнюю букву. Яковлев Александр Сергеевич, сотрудник ФСБ России, город Москва. Кобель «Ларго», один год и шесть месяцев, не вязался… Счастливчик, что значит, не вязался?
- Значит, мальчик ещё.
- Кто?
- Ну, не Яковлев же! Конечно, пёс. Ты, Задумчивый, где-то гений, а где-то полный профан.
- Ты тоже, - совершенно не обиделся Вадим, - так. Есть фото. Нажимаем. Блин! Фото собаки. Хозяина нет. А ведь коллега, мог бы чем помочь. Ладно, дальше…
- Стой! – перебил его Саныч, - Александр Сергеевич, говоришь? Не тот ли это косматый Шурик, с которым мы вчера «охреневших негров» причащали? Мне помнится, он перед кем-то выпендривался, по имени-отчеству представлялся.
- Ты – помнишь!? – деланно удивился Тимур, - ладно, звонок другу! – он опять схватил мобильник.
- Жанке? – спросил Вадим, - тот парень с её курсов.
- Нет, пусть отдыхает. Другу Сашке, - Тимур растянулся в улыбке, - Александр Владимирович, - вмиг посерьёзнел он, - Вам знаком Александр Сергеевич Яковлев? - Тимур прикрыл трубку, и шепнул друзьям, - блин, так и хочется сказать «Пушкин».
Он выслушал генерала до конца молча, попрощался и положил трубку:
- Это он. Тот самый Шурик. Найти можно через Волкова, начальника этих курсов.
- Это ещё зачем? – Вадим посмотрел на Тимура, как на ненормального, - вот же, в «Инэте» телефон. Домашний, мобильный.
- А, ну да, - Тимур допил бутылку и тут же открыл следующую, - звони, только громко сделай.
- Алё! – сказал Вадим, набрав нужный номер, - Александр?
- Он самый, - ответил запыхавшийся голос, - а это кто?
- Меня зовут Вадим, мы вчера с моим друзьями, при твоём участии, на свадьбе, двух парней…
- А-а-а, «везунки»! И что, есть проблемы с этим?
- Нет, с этим нет. А чего ты так дышишь? И откуда нас знаешь?
- Да, ладно! Кто вас, бляха, не знает, - Шурик на том конце перехватил дыхание, - а я, вообще то, кросс бегу. Есть такой добрый парень – Ваня Сиразов, ему, скотине, плевать, что вчера была свадьба! Так, чего надо то?
- Поговорить… - Вадим задумался, - слушай, позвони на этот номер, когда добежишь.
- Добро. Добегу – звякну. Уф! Уф! Уф!
Тимур засобирался «на стрелку» с Михаилом. Примерно через час они заехали во двор на двух машинах. Бутылочного цвета. Михаил оказался крупным мужчиной лет под пятьдесят, с посеребрёнными висками, в усах попышнее Саныча, карие глаза с поволокой и естественными «стрелками». Эдакий волоокий красавец. Из него неприкрыто выглядывал дамский сердцеед, а проще говоря – бабник. Тимур на ходу шепнул друзьям, что не доезжая метров сто до места встречи, их новый знакомый высадил девицу, внешность которой не оставляла сомнения насчёт её профессии.
Тем не менее, сейчас он был предельно серьёзен, хотя и прост в обращении:
- Ну и что у нас? – он подошёл к кровати Саныча, надел очки и стал потирать свои руки друг об дружку, согревая.
Саныч покорно перевернулся, а Тимур, стоявший рядом, откинул одеяло, сказав: «Вот…».
- Ка-а-кая чудная гематома! – воскликнул доктор. Слегка потрогал больное место, - причём, это не удар, а разрыв… так, так, так! Ну-с, и как мы умудрились достичь таких успехов? – он посмотрел на Саныча поверх очков.
- Шпагат, - коротко ответил тот.
- Хм… да! В вашем возрасте, больной, пора вести более спокойный образ жизни, - начал нравоучительно врач, - по делу хоть на шпагат уселись, или так… по пьяной дури?
Менторский тон начал раздражать Тимура:
- Мы, кажется, определились «на ты». А во-вторых, глядя на господина доктора, могу поручиться, что он сам выплясывал не позднее, чем на Новый год, - эти слова он обратил к своим друзьям, а потом добавил странную «клятву», - не будь я Счастливчик!
- Хых! – Михаил дёрнул головой и растянулся в улыбке, - на двадцать третье с женой на дискотеку ходил, прозорливый ты мой. Дело в том, что ей всего двадцать, надо иногда соответствовать. Хотя и смотрят на меня там, как на ненормального. Некоторые. Основной массе, правда, всё «по барабану». Ладно, короче, - он открыл саквояж, - вот тебе, танцор, мазь. Хорошая штука, спортивная. Мазать по мере впитывания, через час-полтора. Мышца сильно надорвана, как было, не срастётся, но на дальнейшем функционировании ноги не отразится. Главное – вылежать. И мазать, мазать, мазать. Через неделю встанешь.
- А если не мазать, через семь дней?
- Четыре раза по семь, - не отреагировал на подколку врач, - дальше, что у вас ко мне?
Вадим взял его «под локоток» и подвёл к компьютерному столику. Нажал «Enter», на экране появилась уже известная таблица.
- Ага… - Михаил надел очки, и, не отрывая взгляда от монитора, не глядя, отодвинул Вадима рукой и взял «мышку».
- Так, так, так… - он расправил усы, - серьёзные ребята. Бешеные бабки. Бе-ше-ны-е, - по слогам добавил доктор, - вы дома у него были?
- Ага, - в один голос ответили Тимур и Саныч.
- Ну и?
- Что «ну и»? – опять вместе спросили друзья.
Теперь Михаил уже обратил на это внимание:
- Вы что, братья?
- Нет, однофамильцы, - съязвил Тимур, - так что «ну и»?
- Ну, дом богатый? Машина есть? Другие приметы зажиточности.
- А-а, в этом смысле. Ну, дом как дом. Побольше, чем у Саныча, конечно, - Тимур описал руками два полукруга, - на пол-этажа. В доме всё есть, кинотеатр домашний хороший. Машина тоже классная. «Ягуар». Но так, чтоб особо…
- Это, ребята, вы зажрались! – снимая очки, сказал доктор, - Зажрались и оборзели! Я, к примеру, судари, дэмээн, профессор, а езжу? Видели на чём. Квартира, правда, в центре, четвёрка. Только пять лет назад купил. Так там жена, ребёнок двух лет, и ещё мать-старушка.
- Во-первых, - вмешался Вадим, - эдакое «счастье» нам свалилось на голову полтора года назад. До этого все жили в хрущовках, а Саныч так и вовсе снимал. Во-вторых, то, что с нормальными людьми не случается никогда, а если и бывает, так не чаще одного раза в жизни, нам приходится делать с периодичностью в месяц, ну, два. А в третьих, - Вадим слегка замялся, а потом понизил тон, - что такое «дэмээн»?
- Я извиняюсь, если чем-то «зацепил», - ответил Михаил, прекратив кивать, что методично проделывал в течении всей Вадимовой тирады, - а во-вторых – дэмээн – это доктор медицинских наук, - закончил он, растянувшись в добродушнейшей улыбке, - давайте к делу, мужики. Расклад хороший, только надо расшифровать вот эти буковки, скорее всего, этих людей уже нет. А ещё, очень важно разобраться вот в этих циферках. Это поможет выявить весь круг врачей – садистов. Тут я вам не помощник, но у меня есть очаровательная девочка. В свои двадцать один год она главный бухгалтер моего медцентра. Талантливая в своём деле до невозможности. Только вы уж сами к ней, стеснительная она у меня, - он опять надел очки, и на целую минуту уставился в экран, вращая колёсико «мыши», - от себя могу сказать, что это настоящая клиника, добротное оборудование, и… как это не прискорбно, высококвалифицированные врачи.
- А поточнее сориентировать слабо? – подал голос из кровати Саныч, кряхтя при повороте набок.
- Мне надо подумать. Ребята вы, видно, лихие, видел я ваши «произведения», не стоит тревожить невинных людей. Завтра к вечеру я отвечу на этот вопрос. Гарантия попадания – не больше семидесяти процентов.
- Тоже деньги, - ответил Саныч, - мы будем ждать. Если что, звони мне. И вообще, всех касается – штаб у меня. А то забросите меня тут одного… - он состроил классическое обиженное лицо – брови «домиком», оттопыренная нижняя губа.
Парни пошли провожать Михаила, в эту самую минуту во двор попыталась заехать Нелли, но не смогла, так как там уже было две машины. Бутылочного цвета. Выйдя из машины, на улице, она встала, скрестив руки на груди. Весь её вид был вопросом: «Ну, и как мне быть?».
Тимур и Вадим поцеловали её в щёки с двух сторон, троекратно прозвучало «Привет!». Вадим взялся знакомить, получилось довольно жеманно: «Нелли, Михаил». Дальше – круче. Михаил, слегка шаркнув ногой, подошёл к Нелли, взял её правую руку и закопал, целуя, в усах:
- Михаил… - проникновенно продублировал он Вадима. Нелли подняла брови так высоко, как только могла. Была она дамой деловой, и достаточно давно не наблюдала подобных котиных происков. Михаил же, приложив руку к левой стороне груди, необыкновенно медленно опустил веки, дав возможность по достоинству оценить свои смоляные изогнутые ресницы, - простите, спешу… - он сел в машину, и, практически бесшумно выехал задом со двора, включив стробоскопы, расположенные в фарах. Бутылочного цвета «девяносто девятая» была, что называется, навороченной. Тонированные стёкла, спойлеры, необычные литые диски, три антенны, одна из которых телевизионная, противотуманки, элегантные «кенгурятник» и пороги, катафоты, на брызговиках, повторители стоп-сигнала в кабине, неоновая подсветка номера и днища, и прочая мелочёвка, создающая образ любимой хозяином, ухоженной машины.
Тимур, Нелли и Вадим от калитки смотрели вслед отъезжающему гостю. Неизвестно, что уж он там нажал, но на несколько секунд всё, что могло светиться у него на машине, заморгало, как ёлочная гирлянда. Вечерело, и выпендрёж прошёл на «ура!».
Глава 5.
Утром следующего дня в «тридцать первый», от КПП с буксой, ворвался двухдверный полуспортивный «Ниссан – Альмеро». Аккурат около дома Саныча машина вошла в умышленный занос, развернувшись на месте, в противоположный забор дробью ударил гравий из-под колёс. Одновременно заиграл «музыкальный» клаксон.
- Я полагаю, это к тебе, - без каких либо эмоций сказала Нелли, выглянув в окно. Она взяла с подоконника пульт от ворот и нажала кнопку.
Шурик, а это был именно он, вновь метнув шинами гравий, пулей влетел во двор, проехав пять метров, ухитрился со свистом остановиться.
Саныч только что закончил завтракать. Ногу чуть-чуть отпустило, он усиленно следовал советам доктора Цукермана, тратил мазь, не жалея. С довольной улыбкой он сидел в кровати, принимая гостя, который, как вихрь, ворвался в комнату:
- Ну, ты вообще, реальный чел! – громко начал тот с порога, будто знал его сто лет, - лежит, балдеет!
Одет парень был, мягко говоря, импозантно. Длинное чёрное пальто из дорогого кашемира, приподнятый воротник, красное кашне поверх пальто. Белоснежная сорочка с тремя расстёгнутыми пуговицами, цепь в мизинец толщиной, разбросанные по плечам русые волосы. То ли «новый русский», то ли киногерой из «Матрицы».
- Привет, Шурик! – Саныч протянул руку, поздоровались, - сейчас моя братва подтянется, я уже позвонил.
- Они тоже не работают за компанию?
- У нас своеобразная работа…
- Прикольно! Волков меня с занятий отпустил, - Шурик перебил его, усаживаясь в кресло рядом с кроватью, - езжай, говорит, кружилинским парням надо помочь.
- Есть хочешь?
- Сожрал бы что-нибудь, в столовке такая бурда на завтрак.
- Не-е-ель! – позвал Саныч.
- Я слышала, сейчас дам, - раздался голос снизу. И через минуту, - встречай ещё гостей!
Поднялись Вадим и Тимур, поздоровались. Вадим сразу приступил к делу, показал видеозапись с места происшествия, нажал стоп-кадр и увеличил лицо трупа.
- И что, менты говорят, что это собака?
- Предполагают, - ответил Тимур.
- Бред! – приговорил Шурик все предположения милицейских экспертов, - по крайней мере, не «кане корсо». Он, если вдруг взбесился бы, от силы вцепился в горло, - он задумался, - да, вообще, не собака. Слишком широко входные отверстия. Тигра там рядом не было?
- Нет, тигра не было, - Тимур улыбнулся.
- Нужно попросить судмедэксперта, чтобы при исследовании поискал слюну. Или любые другие выделения. Если узнаем, чем убили, поймём кто.
- Логично, - согласился Вадим.
Нелли принесла бутерброды, кофе и коньяк.
- Тимур, возьми там, в холодильнике, специально для тебя, - сказала она, - а я уехала. Не вздумай ходить дальше туалета! – пригрозила она мужу.
С лёгкостью мамонта Тимур сбежал по лестнице, и вернулся с упаковкой «Холстена» и улыбкой на лице. Они вчетвером ещё около двух часов обсуждали тему раскрытия преступления. Под пиво и коньяк это получалось замечательно. Один Шурик «облизывался». Он был за рулём, поэтому закинул в себя штук пять весомых бутербродов, под кофеёк.
У Саныча рядом с подушкой запиликал домашний телефон. Автоматически он включил громкую связь.
- Здорово, бобры! – раздался бас на всю комнату, - это был Михаил, - ну, что, готовы приехать к моему главбуху?
- А мы… это, пиво тут. Коньяк… - начал Саныч.
- С утра!? – голос искренне удивился, - молодцы! Орлы, можно сказать!
- Хорош уже, - недовольно произнёс Тимур, - «орлы, бобры»… Завтра можно с ней увидеться?
- Боюсь, что нет. Завтра у неё банк и налоговая…
- У вас есть электронный адрес? – вмешался Вадим.
- Есть. Конечно, есть, - только я бы не стал доверять такие документы Емеле…
- Какому ещё Емеле? – не понял Тимур.
- Ай, Счастливчик! – недовольно скривился Вадим, - это «E-mail», ясно же.
- А чё вы паритесь, пацаны?! – вмешался в разговор Шурик, - я гуляю целый день, сейчас «на рысях», туда – обратно…
Все посмотрели на Саныча. Казалось, даже Михаил на том конце провода взглянул на него. Причём, с сожалением.
- Я телик посмотрю, - сказал Саныч, отвернувшись к стене. Ох, как не хотелось ему оставаться одному. Но, недаром говорят – вряд ли кто тебе сделает так плохо, как ты сам.
* * *
Главбух у Михаила оказалась существом совершенно очаровательным. Что называется, белая и пушистая. А ещё жутко синеглазая. Несмотря на неприкрытую юность, держалась она очень серьёзно и делово. Называл её профессор Аннушкой. Смотрел на неё котом, топорща усы, однако девушка была столь строга, что смело можно было предположить, что он так смотрит насколько давно, настолько и тщетно. Красавец Тимур и наглец Шурик, напыжившись, что есть силы, сумели добиться лишь ответной улыбки и предложения перейти к делу. Настала очередь Вадима, он подсел к компьютеру. Аннушка оказалась, ко всему, ещё и продвинутой. Они с Вадимом защебетали на языке «задумчивых», обнаружив в файле ещё несколько страниц. Три шикарных сердцееда стояли за их спинами, откровенно заскучав.
Коротко подведя итоги бухгалтерских изысканий, смогли сделать следующие выводы. Во-первых, во всех ведомостях, как их называла юная умница, присутствовало всего четыре группы инициалов: «СИ», «ЖЛ», «ОН» и «ВК». Были все основания предполагать, что буквы означали имя и отчество. Ключом к такому решению послужил именно «ОН» - Олег Николаевич, то есть сам погибший. Кроме того, Михаил подсказал, что во врачебной среде принято называть друг друга по имени-отчеству даже с глазу на глаз. Ещё такая привычка, пояснил он, есть у педагогов. И сам профессор, и его главбух активно включились в исследование представленных доказательств. Это было, прежде всего, занимательно. Общеизвестно ведь – в нашей стране все уверены, что умеют делать лучше профессионалов две вещи – расследовать преступления и играть в футбол. Во-вторых, уже через час Аннушка не только разобралась в системе распределения прибыли от преступного бизнеса, но и, виртуозно клацая маникюром по калькулятору, сосчитала доходы каждого из участников жуткого синдиката. Тимур же, получив результаты импровизированной бухгалтерской экспертизы, сделал вывод, что главной фигурой является вовсе не «ОН», а «СИ». «ОНу» скорее принадлежала роль зама и казначея. «ЖЛ» был где-то на третьих ролях, а «ВК» вообще на побегушках. Его инициалы даже не всегда присутствовали в строках и столбцах, то есть какие-то операции, а точнее говоря – сделки, обходились вовсе без него.
Поработав больше двух часов и испещрив цифрами, кружочками и стрелками десяток листов бумаги, остановились. Все были уверены, что выжали из файла всё, что могли.
- Подытожим, - сказал Вадим, - в том, что это врачи, сомнений нет. Что они торгуют органами – тоже ясно на сто процентов. Согласно списка Михаила Аркадьевича, в Москве и области тринадцать клиник, специализирующихся на подобной хирургии. Чёртова дюжина, кстати. В других больницах, где есть хирургические отделения, нет ни соответствующеё техники, ни специализации. Хотя и они не исключаются, я думаю, логично начать с вычленения более реальных вариантов. И, наконец, инициалы. Не будем брать в учёт третьесортного «ЖЛ» и мелкотравчатого «ВК». Остаются «СИ» и «ОН». Выяснить, где трудился Воропаев – это два пальца об асфальт. Следовательно, начать можно с одной единственной клиники. Ну, и чего?
- Ничего, - ответил Тимур, - во-первых, совершенно ясно, что «ОН» не главный, а стало быть, его клинику можно исключить не глядя. Если только «СИ» не трудится вместе с ним. А во-вторых, где гарантия, что эти уроды не стащили нужную аппаратуру с работы, и не линчуют свои жертвы в бомжацком подвале?
- Послушайте меня, умные мужчины, - далеко не робко подало голос молодое дарование финансовой науки, - коль у вас у всех присутствует и «во-первых», и «во-вторых», то, во-первых – я вас без чая не отпущу, а во-вторых – предлагаю попить чаю и молча подумать пятнадцать-двадцать минут на заданную тему.
С этими словами Аннушка извлекла из тумбочки коробку шоколадных конфет:
- Угощайтесь. Этого добра в лечебных заведениях полным полно. Практически эквивалент денег. Сейчас чайник согрею.
Попив чайку, помолчали, подчинившись предложению бухгалтера. Но, то ли времени было мало, то ли все уже исчерпали мозговой ресурс, новых предложений и предположений не поступило.
Прощаясь, Тимур записал номер мобильного телефона Аннушки, «вдруг ещё что понадобится», Шурик незамысловато молвил «я тоже запишу», и записал. Быстренько попрощались, поблагодарили и укатили. Чуть больше, чем через час довели полученную информацию до изнывающего от безделья Саныча. На следующий день спланировали опять отпросить Шурика с занятий и заслать их с Вадимом под видом журналистов в ведомственную хирургическую клинику МЖД, где не так давно орудовал зажимом и скальпелем доктор Воропаев О.Н.. Волосатый, беспардонный и болтливый Шурик не вызывал сомнения в принадлежности к борзо пишущей братии, молчаливый и кудрявенький Вадим – один в один фотокорреспондент.
Глава 6.
«Московские железные дороги» - организация совсем не бедная, хотя и без олигархических претензий. Хирургическая клиника, занимавшая шесть гектаров земли, сверкала стеклом и слепила белым мрамором. Внутренняя отделка из современного пластика, гармонично подобранной керамической плитки и подвесных потолков типа «армстронг», выдавала хорошего хозяина с хорошими финансовыми возможностями.
Охранник был туп, как дуб, а потому выполнил свою работу качественно. Не пропустил наших героев, пока не согласовал вопрос с главным врачом. На него не действовали настоящие журналистские удостоверения, состряпанные кружилинскими умельцами за час до этого, ни направление из популярного журнала «Здоровье». Он заблокировал турникет и твердил «низь-зя», пока не получил соответствующего разрешения.
- Гвардии вахтёр Советского Союза! – полушёпотом воскликнул Шурик, проходя примитивное, но вполне надёжное заграждение, - кстати, слыхал, как дядя называл главную врачиху?
- Ещё бы! – также тихо ответил Вадим, - Светлана Ивановна, «СИ». Только это будет слишком просто.
- Чем чёрт не шутит…
- Для этих дел Счастливчик нужен. Он у нас интуичит на пять.
- Это Тимур, что ли? И какой процент попадания?
- Ну, в обычных условиях – девяносто пять. А в боевых – все сто.
- Вообще я в мистику не верю. Но можно позвонить. Или он на расстоянии не может? – они бодро шагали по длинной галерее, соединявший два корпуса больницы.
- Можно позвонить, - согласился Вадим.
Тимур ожидал их в «Навигаторе» на больничной автостоянке.
- Да, Задумчивый, - ответил он на телефонный звонок, - да ты что?! Светлана Ивановна, говоришь?.. Нет, прикольно, конечно, но у меня ничего не ёкнуло… Не обязательно… Знаешь что, узнай сколько ей лет и перезвони… О’кей, до связи.
Тем временем Вадим и Шурик уже подходили к двери приёмной главврача. За дверью, за столом секретаря сидела солидная пожилая дама в белом халате, с резко выделяющейся седой прядью в аккуратно уложенной причёске, и листала «историю болезни», глядя поверх очков типа «хамелеон». Около окна стояла и поливала цветы женщина лет тридцати в ярко-сиреневом брючном костюме.
- Здравствуйте, коллеги! – громко начал Шурик, доставая удостоверение сотрудника журнала, - нам бы главного…
- Я слушаю вас, - сказала женщина за столом, не повернув головы в их сторону.
- Яковлев. Центральная пресса. Журнал «Здоровье», - напористо начал Шурик, держа в левой руке раскрытое удостоверение, а правую протягивая даме для приветствия.
Та удивлённо посмотрела на него, водрузив очки на переносицу:
- Угомоните свой пыл, молодой человек, - тихо, и одновременно грозно, сказала она, - во-первых, даме руку не протягивают, а во-вторых – я последний раз испытывала трепет перед журналистом лет в двенадцать, когда поместили мою заметку в «Пионерской правде». С тех пор прошло сорок лет.
- Два дня подряд я только и слышу – «во-первых», да «во-вторых»! – ничуть не смутившись, парировал «журналист», - мне поручена статья о докторе Воропаеве, который как вам, должно быть, известно, недавно трагически погиб. Между прочим, при невыясненных обстоятельствах. Интервью с Вами, понятное дело, заглавное. Обещаю объём текста не меньше, чем Ваша заметка в «Пионерке» сорок лет назад. Кстати, выглядите значительно моложе. Вы в курсе?
- Дешёвый приёмчик, - главврач сняла очки, обнаружив умные карие глаза, которые, казалось, видят оппонента насквозь, неожиданно улыбнулась, - но… всё равно приятно. Не будем терять время, пошли ко мне в кабинет.
Она направилась к себе, Шурик и Вадим проследовали за ней. Кабинет был строгим, как и хозяйка, но современным и не бедным. Преобладали белые, «больничные» цвета. Даже телевизор в углу стоял белый. Зато ярко-зелёным пятном в противоположном углу - полутораметровый куст, то ли лимон, то ли мандарин, но… в белой кадке.
Хозяйка кабинета уселась за рабочий стол и вновь замаскировала взор за очками:
- Слушаю вас. На всё - двадцать минут. Мне ещё в мэрию ехать.
- Светлана Ивановна… - начал Шурик, и задавал вопросы без умолку всё отпущенное время, поставив на стол диктофон.
Вадим сделал с разрешения женщины два снимка «на всякий случай», а также тайком послал Тимуру СМС-сообщение: «52 года». Успел получить и ответ: «Не она». Он и сам понимал, что не она. Перед ними сидела «business-woman», успешный и грамотный руководитель, и одновременно – замученная женщина, вертящаяся, как белка в колесе.
Поблагодарив и попрощавшись, «разведчики» вышли в коридор.
- Я полагаю, - сказал Вадим, - здесь мы ничего не найдём. У такой тётеньки мышь не проскочит незамеченной. Мы не менты, и не обязаны отрабатывать пустоцветы до полного выяснения, что они пустые. Без Счастливчика больше не пойду. Мы «везунки», и это наш козырь. Не стоит менять тактику, которая ни разу не давала сбоя.
То же самое он повторил через три минуты, усаживаясь в «Навигатор».
- Ты прав, Задумчивый, - ответил Тимур, - как всегда, прав. Но всё равно, какая то завязка должна идти отсюда. Человек тут пахал. То есть, проводил большую часть своей жизни. Если он не работал «налево» прямо здесь, то тащил что-нибудь. Медикаменты, приборы, инструменты. Короче, какую-нибудь медицинскую лабуду. Только как теперь это выяснить?
Бывают разведчики плохие. Бывают посредственные. Бывают хорошие. А бывают – талантливые. Шурик, едва Тимур задал свой последний вопрос, вышел из машины, сказав: «Я сейчас».
«Сейчас» вылилось в двадцать пять минут. Однако вернулся человек, которого Тимур и Вадим не сразу узнали. Из гиперреспектабельного «журналиста» Шурик превратился в натурального «бомжа». Ну… почти бомжа. Волосы стали засаленными, на брови надвинута допотопная кепка, кашемировое пальто заменил ватник.
- Я пошёл наниматься истопником, - поведал Шурик, - в-о-он, видите, дым валит из трубы. У них тут своя котельная. Покурите минут тридцать.
- Так мы… это, не курим, - не нашёл что возразить Тимур.
- Тогда пожуйте «Орбит», - необычайно серьёзно сказал Шурик, затем улыбнулся и удалился.
- Прикольный парень, - выдал Вадим, открыл «бардачок» и действительно достал упаковку «Орбита», закинул подушечку себе в рот и предложил Тимуру. Тот хмыкнул, и тоже стал жевать.
Вдруг они увидели Шурика, бегущего по дорожке на выход с территории больницы. Не подходя к машине, и не глядя в их сторону, он добежал до магазинчика «Продукты 24 часа», и в том же темпе побежал назад. Из кармана ватника торчало бутылочное горлышко.
- Боюсь, мы тут надолго, - резюмировал Тимур. И оказался прав. Отсутствовал Шурик ровно на час больше обещанного, опять пробежал мимо машины, куда то за угол, и вернулся ещё через десять минут. Опять в своём пальто.
- Короче, - начал он, наполнив салон выхлопом дешёвой водки, - около года назад, со слов деда-истопника, какие-то люди среди ночи вывезли целую «Газель» какого-то добра. Теперь дословно: «Из наших были Николаич и Снежана». Снежана со слов деда тоже врач, и знаете каким оказалось её отчество?
- Игоревна, - не задумываясь, сказал Тимур.
- Точно. Мо-ло-дец, - по слогам похвалил Шурик, - как догадался?
- Несложно. По твоей интонации ясно, что на «И». А к такому имени другого отчества не прилепишь.
- Не факт. Хотя… угадал же. Ладно, что дальше?
- Воропаев мёртв. А Снежана, скорее всего, продолжает работать. Вычислить и выследить. Может, сама приведёт в свою «анатомичку».
- Я понял тебя, Тимур. Мне надо вернуться к деду Кириллу. Так?
- Ты же говорил о трудоустройстве, - улыбнулся Вадим, повернув к нему голову.
- Эта «пуля» – для кочегара. Чтоб поболтать. Кстати, им никто не нужен, они со сменщиком здесь не первый десяток лет, и прекрасно себя чувствуют, - Шурик потёр подбородок, - хотя продолжить знакомство можно. Ещё раз позвоните Волкову? С вами прикольнее, чем на полигоне да за партой.
- Могу только Кружилину, - ответил Тимур.
- Ещё лучше. Отзвонитесь на мобильный, что там скажут. А я сегодня, пожалуй, пойду.
- Может, к Санычу в гости? Посидим, попьём чего-нибудь вкусненького, - предложил Вадим.
- Не-е, ребят, спасибо. Это быстро не вернёшься. Жена спохватится, да ещё с собакой гулять, - он протянул обоим руку, вышел из машины, и будто растворился, несмотря на приметную одежду.
- Обрати внимание, Счастливчик, - человек заботится о жене. Не то, что ты, - сказал Вадим.
- И ты, - ответил Тимур, не думая ни секунды.
- И Толстый, - сказали они хором, и засмеялись.
Через два часа, преодолев все заторы, результаты проделанной работы были пересказаны Санычу. Под пиво и сушёные кальмары.
Глава 7.
Вычислить Снежану Игоревну оказалось делом не таким уж и простым. То, что простой следователь мог выяснить путём обычного официального запроса, или даже телефонного звонка, «снизу», как выразился Шурик, ему удалось узнать только на второй день. Правда, не спугнув никого. Дамочка оказалась в отпуске «в славном городе Парижевске», по выражению того же Шурика. Причём, укатила она в этот замечательный город в день гибели Воропаева, только поздно вечером.
- Что, господа «везунки», понравился вам наш «дикобраз» Яковлев! – молвил генерал Кружилин, вышагивая по кабинету, сложив руки за спиной, - а Вы, мсье Счастливчик, судя по выражению лица, уже разгуливаете в мыслях по Елисейским полям, не так ли?
Не дожидаясь ни от кого ответов, он продолжил:
- А Вы, заросший мой тёзка, мечтаете, конечно же, с ними? А известно ли вам, господа хорошие, что это дело вообще не нашей подследственности? Убийства ведёт прокуратура. Международную торговлю органами, если это ещё имело место, крутит Интерпол. Где угроза государственной безопасности страны? На какие «шиши», в конце концов, собрались ехать.
- А «кротов» выводить - какая была опасность для безопасности? – скаламбурил Вадим.
- Так там и премиальных не было, не так ли?
- Можно и тут без премиальных… - не очень уверенно сказал Тимур.
- И за свой счёт? – подлил «масла» Кружилин.
- Ну… - совсем как-то сник Тимур.
- Нет, парни. Это – без меня, - встал Шурик.
- Сядьте, Яковлев! – повысил голос генерал, - Вас отправить проще всего. В рамках обучения, как практическое задание спишем. А эти вот, вольные птицы, хотят и рыбку есть регулярно, и… не обляпаться. Не пора ли подумать о трудоустройстве, казачки мои вольные? Когда-то ведь и пенсию надо зарабатывать.
- Это шантаж, Александр Владимирович, - выдал умозаключение Вадим.
Тот пропустил обвинение миом ушей:
- И потом, как же вы без Саныча?
- Ну-у, это ещё бабка надвое сказала, - протянул Тимур, - ещё тут на несколько дней работы, да плюс узнает про Париж, подскочит, как миленький. В сортир уже без помощи стены ползает.
- Ладно, мужики, я подумаю. Без директора не обойтись. А Юрий Александрович наш, то ли в большую политику скоро, то ли назад, в Питер. Тоже всё непросто. Всё, - он протянул всем по очереди руку, - аудиенция закончена. Работайте то, что можно сделать здесь.
В этот момент зазвонил «серьёзный», белый с орлом, телефон. Генерал снял трубку и замахал рукой на посетителей, мол, «идите».
* * *
Прошло ровно двое суток. Увлеченные расследованием, парни собрали максимум информации. Саныч, как живая губка-катализатор, впитывал. Анализировал и синтезировал. Работал мозгами так, как давно уже этого не делал. Из своей спальни он устроил настоящую штаб-квартиру. Удалось заполучить ксерокопии заключений судебно-медицинской и микробиологической экспертиз. Ответ на главный вопрос, о происхождении отверстий на лице Воропаева, впечатлял. «Два идентичных проникающих ранения в нижней части обеих глазниц. С проникновением в мозговое вещество до трёх сантиметров. С разрывом нервных окончаний глаз. Возникли в результате нанесения сильного удара твёрдыми предметами удлиненной, округлой в срезе, формы. Возможно пальцами человека». Биологи нашли микрочастицы потожировых выделений человека, а главное – соскоб лака для ногтей на сколе сломанной черепной кости. Во как!
Саныч «удивил» всех могучим умозаключением:
- Это баба. Ушуистка. Стиль «богомол», я читал в детстве. В самиздатовской книжке о восточных единоборствах.
- Думаешь, это Снежана? – подвёл вывод ещё ближе Тимур.
- А ты как думаешь? – вставил вопрос Шурик, которому нравилось проверять хвалёную интуицию Тимура.
- Чую задницей, она.
- Пусть теперь она, скотина, задницу готовит, - сказал Вадим, не отрываясь от «ползания» во всемирной сети, - ты думаешь вообще вставать, Толстый? – обратился он к Санычу.
- А я что? Я встану! – Саныч излишне бодро подскочил с кровати, и вполне сносно продефилировал в трусах по комнате.
- Доктор Миша был бы доволен, - сказал Тимур, откупоривая пиво, - хромоты почти не видно. Ещё бы кривился поменьше… На, герой! – он протянул другу откупоренную бутылку.
- А давайте ему купим длинное пальто и трость. В Парижевск ехать, - предложил Шурик, и вдруг поднял в потолок указательный палец, - о! Я у старика Оганесяна* видел в «оружейке» трости с секретами, с тайниками, финками, там, со стволами и другими наворотами. Давайте возьмём для Саныча…
* Е.Бард. «Экскурсия»
- Ага, - сказал Вадим, - давайте. И на спецконтроле в аэропорту оставим. Глупости всё это. Хотя… Давайте возьмём пустотелую и я, уже там, сделаю из неё электрошокер.
- Кончайте страдать ерундой, не нужна мне никакая трость! – возмутился Саныч.
- Нужна! – негромко, но безапелляционно заявил Тимур, вызвав лёгкое замешательство.
- Зачем? – всё же решил спросить Саныч.
- Не знаю. Но нужна. Точно.
- Ты уже маньячишь. Скоро с внутренним голосом станешь общаться.
- Тебе трудно, что ли… - протянул Тимур, - сумку твою я попру.
- Да нет, не трудно, - ответил Саныч и вдруг резко обернулся. В дверях стояла, неслышно подкравшись, его жена, сложив руки на груди. Блуждающая на губах улыбка ничего доброго не предвещала. Увидев, что обнаружена, Нелли шагнула в комнату:
- Ну, вот что, героические парни! Разведчики-шпионы. Агенты под известным номером. Дружно колемся, куда собрались на этот раз.
- Привет, Нель, - взялся отвечать Тимур, - это всё насчёт соседа нашего, доктора. Очень сильно подозреваемая в его убийстве тётенька смылась в Париж, и есть смутное сомнение, что с концами. Хотелось бы поймать.
- М-да… А если вернётся?
- Тогда она станет достоянием наших братьев меньших, - вставил Шурик, - милиционеров.
- А вас, конечно же, завидки берут.
- Не в этом дело, - вступил, наконец, в разговор Саныч, - ну, что я тут кисну? В работе быстрее восстановлюсь. Ну, и вообще…
- Вот именно. Насчёт «вообще», - продолжила атаку Нелли, - опять поскакать, пострелять. Париж солнечный, опять же. Братишки будут там, а ты дома. Такое не перенести, да?
- Ну… да! – аргументы кончились, и Саныч просто согласился.
Нелли стала собирать пустую посуду, а, выходя из комнаты, как-то очень просто сказала:
- Ну, «да», так «да». Когда собрались?
- Гхм, гхм, - откашлялся Тимур, - завтра. Может, послезавтра. Ещё с шефом вопрос не решён.
- Позвоню-ка я девчонкам. Поболтать надо, - с этими словами она вышла из комнаты.
- Чего это она затеяла? – насторожился Вадим, впервые отрываясь от монитора, - если у них будет заговор, обломаемся все.
- Не будет, - успокоил его Саныч.
- Я тоже чувствую, что всё будет в порядке, - добавил Тимур.
Глава 8.
Вылететь в Париж удалось только через три дня. Саныч купил себе светло-серый макинтош и фетровую шляпу, Шурик притащил обещанную трость. Лёгкая хромота оправдывала её наличие, но внешний вид всё равно был - иностранец в
сороковые годы прошлого столетия. Сам Шурик вырядился не менее импозантно. Тимур и Вадим в куртках выглядели, как их носильщики. Накануне посидели у
Саныча дома. Посидели неслабо, о чём красноречиво кричали мешки под глазами и замедленные движения. Кружилин и Морозова приехали провожать в аэропорт.
- Дашунь, а что не с нами? – спросил Вадим.
- Не рви девушке сердце, - ответил вместо неё Александр, - дело у неё неотложное, тут вкалывать будет.
Даша пожала плечами, едва заметно улыбнулась.
- Жутко секретное, небось, дело? – спросил Тимур.
- Жутко, - односложно ответил генерал.
До объявления регистрации потрещали на отвлечённые темы. Шурик был «на подъёме», впервые отправлялся за рубеж, и сразу – Париж.
- Значит так, - сказал на прощание Кружилин, - Яковлев – ответственный за связь со мной. Любые стоящие новости докладывать. Инструкции ты помнишь. «Везунки», как обычно. Только не вздумайте там наводить шорох. Европа, всё-таки. Вадим, зайдёшь по этому адресу, - он протянул Вадиму бумажку, - это центральный офис французского отделения Интерпола. О тебе будут знать. Получишь, в случае чего, что надо из техники. Заходить одному. Вообще, поменьше светитесь толпой. Удачи, парни, - он пожал всем руки, - Догоняй, Даш, - развернулся и пошёл на выход.
- Главное, толпами не ходить, - резюмировал наставление начальника Шурик.
- Всё верно, - сказала Дарья, - и вот ещё что – знаю я вас, всякое может случиться. Одна у меня просьба, - она помедлила, обведя всех взглядом, - не давайте Санычу садиться на шпагат!
Все засмеялись, по очереди обняли девушку, и отправились к стойке регистрации.
Багаж на четверых представлял собой две спортивные сумки у Тимура и Шурика, портфельчик с ноутбуком на плече у Вадима, да крохотная барсетка с документами у Саныча. Подойдя к стойке регистрации, Саныч, неловко справляясь с тростью, вывернул содержимое своей сумочки под ноги Тимуру. Причём, при попытках поймать вываливающиеся документы, сама по себе барсетка прыгала в его руках, как живая, а потом тоже звучно шлёпнулась на пол.
- Толстый в своём репертуаре, - не моргнув глазом, выдал Тимур.
Девушка за стойкой хмыкнула, пытаясь засмеяться, но, находясь при исполнении, взяла себя в руки, не в силах, впрочем, сдержать смеха в глазах.
- Грешно смеяться, мадемуазель, над больным человеком, - сделав горестное лицо, упрекнул её Саныч, - если бы не эта палка…
- Он на голову болен, мадемуазель, - пояснил стоящий следом, Вадим.
- Чего?! – обернулся Саныч.
- Нет, нет, девушка, - перебил его Тимур, - на самом деле всё не так. Я опытный проктолог, давно наблюдаю этого пациента, - он указал большим пальцем за себя, в сторону Саныча, - и совершенно точно знаю, откуда у него растут руки…
- Э, вы что? Нюх потеряли! – Саныч стал долбить Тимура палкой по спине, не причиняя, естественно, никакого вреда. Девушка уже заливалась вовсю, «облокотившись» на все приличия. За ними образовалась небольшая очередь, и строгая пожилая дама с причёской-луковицей, смахивающая на миссис Хадсон в исполнении Рины Зелёной, стала негромко роптать. Её поддержал мужчина, похожий на запорожского хохла (несёт же такого в Париж!) и парочка с ребёнком. Эти были похожи на скандинавов – все трое бледноредковолосые.
- Спокойно, господа! – взялся успокаивать их Вадим, - сейчас этот усатый толстяк соберёт свои потроха, и движение продолжится.
- Мог бы и помочь, - пробурчал Саныч, нагибаясь и кряхтя.
- Чого цэ вiн толстяк? – сказал «запорожец», трогая себя за торчащий глобусом живот, а потом поправляя усы, в два раза более мощные, чем у Саныча.
- Ось, дывыться, вуйку, - жалобно обратился Саныч к нему, - як мэнi достаеться вiд молодежi…
- Ой, а Вы звiдкiля? – растянулся в улыбке «хохол».
- Да местный он, - ответил вместо Саныча Тимур, - просто ударился очень больно, и с тех пор говорит на всех языках.
- Вот я тебя сейчас тоже всем языкам обучу, - замахнулся Саныч на Тимура тростью.
- Сдаюсь! – «испугался» Тимур, загородив лицо рукой.
Девушка в аэрофлотовской форме, наконец, перестала смеяться. Однако она продолжала широко улыбаться, демонстрируя два ряда великолепных зубов. К ней подошла другая девушка в такой же форме, первая что-то нашептала ей на ухо, та понятливо закивала.
Наконец, процедура была закончена, багаж сдан. Четвёрка балагуров проследовала в зону отчуждения, прямиком в «Дьюти фри». Здесь Шурик проявил ещё одну свою особенность. Он «заговорил по-французски». Это был бессвязный лепет, однако по звучанию, при полном отсутствии знания французского у слушателя, создавалось впечатление, что говорит француз. Усиливал впечатление внешний вид. Саныч, одетый не менее экстравагантно, стал изображать переводчика. Он говорил по-русски продавцу, и отвечал таким же дурацким лепетом Шурику. Тот кивал головой, не подавая виду, без тени улыбки. Он даже «съел» выражение Саныча: «Говорите, что угодно, этот болван ничего по-русски не понимает». В конце концов, были куплены две бутылки виски, бутылка коньяка, конфеты и шоколад. Наши герои двинулись на выход, и вдруг девушка-продавец громко сказала: «Молодые люди! Сдачу забыли». Вот тут то и случился прокол. «Ничего не понимающий» Шурик автоматически полуобернулся и сгрёб сдачу с пластикового лоточка на прилавке. У продавца округлились глаза, а Саныч, Вадим и Тимур взорвались смехом.
Следующие тридцать минут были потрачены на подколки в адрес Шурика, самая щадящая из которых была: «Ну, ты настоящий разведчик». Потом был взлёт, и полёт, и посадка в аэропорту «Орли», где когда-то начались приключения троих из четверых прибывших.* На посадке – уже ставшие традиционными аплодисменты, короткий клип о Париже по телевизору, и «Наш самолёт совершил посадку…» на трёх языках.
При выходе на трап удивил тёплый воздух, несмотря на всего лишь конец марта, а также тот факт, что, по замечанию Шурика, несмотря на нахождение в аэропорту с большим количеством извергающей выхлопные газы техники, пах этот воздух приятно.
Теперь предстояло добраться до Парижа, поселиться в гостиницу самим, а также найти ту гостиницу, где живёт мадам Снежана. Если вообще она поселилась в гостинице. Все эти поиски предстояло проводить «на ровном месте», при полном отсутствии исходной информации. Большая надежда возлагалась на интуицию Тимура, хотя вслух этого никто и не произносил.
Первое удивление от относительно тёплой погоды сменилось вторым. Получив багаж и пройдя «зелёный» коридор, они нос к носу столкнулись с месье Морисом, Жанкиным отцом. Как выяснилось, не случайно. Он их встречал. Объясниться толком не удалось, но на площади перед аэропортом, в рядах других автомобилей, стоял темно-вишнёвый микроавтобус «Рено». В кабине сидела мадам
* Е.Бард. «Взлёт»
Жантэмер, Маргарита Николаевна, которая, едва они уселись в машину, «затарахтела» на испорченном русском, что «Жанночка позвонила, предупредила о прибытии, и строго-настрого велела встретить, накормить и помочь чем только можно».
Через сорок минут они уже были в пригороде Орли у дома, где выросла их боевая подруга. Это был большой двухэтажный дом из дикого камня, под красной
крышей из натуральной черепицы. Перед домом ярко-зелёная лужайка, фонтанчик,
скамеечки и туи вокруг. Всё очень ухожено, практически – «вылизано». На пороге
встретили самые настоящие слуги – мужчина и женщина. Причём, женщина – мулатка. Внутри дома в гостиной на большом кресле восседала маленькая старая женщина, которая приветствовала их суровым изучающим взглядом.
- Это такие теперь русские? – спросила она скрипучим голосом, протягивая костлявую руку для приветствия, - да уж, здоровы! – она оглядела всех по очереди, - правда не все, - бабка смерила Саныча презрительным взглядом, хотя и он был на две головы выше её.
- Это бабушка Жанны, Пелагея Васильевна, - тихо сказала мадам Марго, - а это те самые ребята, с которыми Жанна спаслась, помнишь? – совсем оробев, сказала она, обращаясь к своей матери.
- Полина Васильевна! И чего это мне не помнить! – строго поправила бабушка, - можете звать «баба Поля», как Жанетта. Да садитесь уже. Не стойте столбами. У-ух! До чего могучие соколы.
«Соколы» расселись по диванам, бросая друг на друга многозначительные взгляды. Им всем давно стало ясно, что информация бежит впереди них. Тем не менее, пока это было неплохо, по дороге выяснили, что у Мориса межполётные выходные, и он может свозить их в Париж, показать город. Марго вообще не работала, так что переводчица тоже была в наличии.
За полчаса, пока слуги готовили обед, баба Поля, учинив настоящий допрос, выудила у них массу информации. Половина вопросов касались жизни и работы её любимой внучки, половина – жизни в России вообще. Несмотря на годы, разговаривала бабушка чётко, демонстрируя эрудицию, память и не такую уж неосведомлённость по поводу того, о чём спрашивала. Развеселила она всех только раз, когда совершенно искренне удивилась, более того – возмутилась, почему это никто из них четверых ни разу в жизни не был в Брянске.
Большой стол под девственно белой скатертью был сервирован на ресторанно-европейский манер. Фарфор, столовое серебро, салфетки в колечках. Особенно привлекал внимание супник, украшавший центр стола. Перед началом обеда Морис сложил пальцы в замок, прикрыл глаза, и что-то беззвучно пробормотал. Это была молитва. Затем он взял в руки ложку. Как по команде взялись за ложки его жена и тёща. Подражая хозяевам, выдержали паузу приличия и гости. В супнике оказался самый настоящий украинский борщ, в соусниках каждому подали сметану. Были здесь и маринованные шампиньоны, и фаршированные баклажаны, и рулетики из ветчины. И водка аж в двух хрустальных графинах была, и бутылка «Божоле». И даже икра красная. Затем принесли отварной картофель с укропом и целую кучу румяных куриных окорочков.
Всё было красиво, аппетитно и вкусно. Первая робость прошла быстрее, чем принято, Шурик налегал на курицу, Вадим на водку. Саныч с Тимуром тоже не отставали. Баба Поля незаметно следила за гостями, и, наконец, спросила, глядя то ли строго, то ли хитро:
- Нравится стряпня?
- Гхм, - заговорил Саныч, - всё очень вкусно, честное слово… Только…
- Так, так. Что «только»? – мгновенно ухватилась за слово бабулька.
- Ну-у, всё здорово. И, даже вот, икра есть. Только это всё, что мы регулярно едим дома. А тут, ну… думали, Франция, французская кухня, то сё…
- Во-о-т! – старая женщина самодовольно усмехнулась, подняв указательный палец, - а я говорила. А Мориска говорит: «Я знаю, что эти ребята любят есть, я знаю как они пьют».
- Я что-то не понял, - вмешался Тимур, - нас тут, парни, похоже, алкоголиками представили, - при этом он опрокинул стопку водки. Саныч и Вадим одновременно прыснули в кулаки ввиду комичности ситуации. Марго перевела его слова Морису и тот, смутившись, стал лепетать что-то оправдательное. Баба Поля сказала несколько резких слов на французском, и все замолчали. Она явно была в непререкаемом авторитете, эта баба Поля.
Обед оказался поздним и очень сытным. Поэтому стал он и ужином тоже. Побродив по дому в сопровождении Жанкиных родителей, осмотрев её комнату и целых четыре фотоальбома, собрались спать. Приготовлено было две комнаты. То есть, по двое. Отпустив на эту тему пару солёных шуточек, наконец, разошлись. У входа в спальню Саныч вновь столкнулся с темнокожей служанкой, которая поправляла постели. Она пыталась выскользнуть из комнаты, но он бесцеремонно преградил ей дорогу, облокотившись о косяк двери.
- Парле ву франсе, мадемуазель? – спросил Саныч, сверкнув фиксами.
- Уи, месье, - едва слышно ответила девушка.
- Гхм, ду ю спик инглиш? – продолжил лингвистические изыскания усатый «полиглот».
- Йес, сэр, - также тихо, не поднимая глаз, отвечала смуглянка.
- Э-э-э, слушай, может, ты и по-русски умеешь говорить? – не выдержал соревнования Саныч.
- Да, господин, конечно, я умею говорить по-русски, - ответила девушка, жутко грассируя, и впервые улыбнувшись. Хотя, всё ещё глядя в пол.
- Ой! Только давай без господ! Как тебя зовут, красавица?
- Элен…
- Леночка! Прекрасно! А меня зовут…
- Толстый его зовут, - грубо прервал, возникшую было, идиллию, Тимур, протолкнув Саныча в комнату. До этого он терпеливо стоял у друга за спиной, изучая верхний срез дверного проёма, и встрял в самый неподходящий момент. Девушка протиснулась между ними, и застучала каблучками по лестнице.
- Гадё-ё-ёныш! – презрительно протянул Саныч, - всё испортил. Такая вкусная была шоколадка.
- Гы-ы, - самодовольно растянулся в ухмылке Тимур, - знаешь, братан, в зоопарке есть такая птичка, называется «Обломинго». Розовенькая…
- Этих «обломингов» там пасёт один здоровый гадёныш. Позавидовал, да?
- Чего-о? Ты что всерьёз решил закрутить в Жанкином доме роман со служанкой?!
- Нет, конечно, - Саныч почесал затылок, - но так, поприкалываться.
- Чеши в душ, приколист, - толкнул его в плечо Тимур, - впрочем, я первый! – он схватил полотенце со стула и в один прыжок оказался у дверей ванной комнаты.
Саныч едва дождался, пока Тимур выйдет, готов был уже уснуть.
- Чего так долго!? Не один же… - пробурчал он.
- Потому что я большой, много места мыть.
- Ага, большой и грязный. Мыть много и тщательно! – не удержался от подколки Саныч.
- Щас как дам по башке, мигом избавишься от перхоти! – замахнулся Тимур.
- Отдача не замучает? «Хэд энд шолдерс» нашёлся! – эти слова были сказаны уже из ванной. Тимур в этот момент рухнул на кровать, вызвав такой жуткий звук, что сам с перепугу подпрыгнул. Затем улёгся спокойно.
Глава 9.
Следующее утро наступило. А куда ему, утру, деваться. Сквозь незашторенные жалюзи яркое солнце разбудило всех почти одновременно. А ещё через несколько минут в каждую дверь раздался робкий стук и звонкий голос Элен: «Бонжур, месье! Пора подниматься». И ремикс вчерашнего стука каблучков. Совершив утренний туалет, четверо гостей чинно спустились в столовую, отчего-то чванливо поздоровавшись друг с другом. Обстановка располагала к высокому. На завтрак подали какую-то непонятность из морепродуктов, совершенно пресный суп-пюре, и нечто, обжаренное в кляре, напоминавшее по вкусу то ли курицу, то ли змею, которую съели на острове.* Были также творожный пудинг, поджаренный хлебушек и медузообразный молочный кисель.
Перекошенность лиц было скрыть тяжело, и где-то в середине завтрака баба Поля спросила:
- Ну, что ребятушки, как вам французская кухня?
- В принципе, съедобно! – ответил за всех Шурик, который один, пожалуй, наворачивал с удовольствием, - непривычно, правда. И не совсем понятно, что едим.
- Это вот улиточки, - взялась пояснять Марго, - супчик из шампиньонов и побегов одуванчиков, лягушачьи бёдрышки в льезоне…
На этом месте Шурик поперхнулся и перестал заталкивать в горло очередное бёдрышко.
- Хотя… - проговорил он, успокоившись, - эти вот лапки, пожалуй что, самые вкусные будут, - Шурик приблизил лягушечью запчасть к носу, якобы пытаясь разглядеть главное, смешно скосив при этом глаза к переносице. Затем поднял «взгляд» на присутствующих, оставив глаза «в куче», чем вызвал громкий смех. Ситуация была пройдена со счётом «0:0», в нашу пользу. Сговорились на том, что впредь будет готовиться что-нибудь менее изысканное. Кстати, когда Саныч, как знаток ресторанного дела, заговорил о блюдах «мясо по-французски» и «салат Оливье», выяснилось, что Мишель, слуга-мужчина, который был одновременно и поваром, ничего подобного не знает.
После завтрака приступили, наконец, к работе. В Париж засобирались все, кроме слуг и бабы Поли. Морис, мягко тронул машину с места, поехали!
- Ну, и чего? – задал Тимур свой коронный вопрос, - как будем искать тётю?
- Ты Счастливчик, тебе и сдавать, - ответил Саныч.
- Ага. Не нами придумано, что очень тяжело искать чёрную кошку в тёмной комнате. Особенно, если её там нет. Где уверенность, что она вообще в Париже? Кто сказал, что она остановилась именно в отеле? Да, и вообще, кто сказал, что она – тот, кто нас интересует?
- Да ты и сказал! – вмешался Вадим, - тебе поверили, чего теперь паникуешь?
- Ладно, Задумчивый, будем искать, как в Сидоне.** Наобум.
- Вот и всё! – запальчиво сказал Вадим.
- Вот и всё! – ещё более запальчиво ответил Тимур.
- А чего ты орёшь!? – привстал Вадим, причём закричал первый именно он, вот только сейчас.
* Е.Бард. «Взлёт»
** Е.Бард. «Приземление»
- Что-то вы не по делу распсиховались, пацаны, - вмешался Шурик, - это у вас обычно к чему?
- К дождю! – резко повернул голову Вадим. И, спустя пару секунд, - ё-моё, чего это я, действительно. Извини, Счастливчик, - он слегка треснул Тимура ладонью по плечу.
- Да и ты не серчай, братан, - Тимур тоже хлопнул друга. Но чуть сильнее.
- Блин! Больно же, - Вадим потёр плечо, - с ума сошёл!
- А ты меня погладил, да!
- Да хорош вам! – закричал Саныч, - а то сейчас град обрушится. Вместо дождя.
Только сейчас все обратили внимание на Маргариту Николаевну, которая, полуобернувшись, сильно округлёнными глазами взирала на них. Морис делал то же самое, только с помощью зеркала заднего вида.
Кто-то первый хмыкнул, потом другой, потом все вместе начали смеяться, и, в конце концов – ржать. Родители Жанны заговорили по-французски. Затем Марго спросила:
- Морис интересуется, куда всё-таки ехать?
- Для начала – в центр, - сказал Тимур, - сфотографироваться у Эйфелевой башни, а там – трава не расти.
- Ещё говорят «Увидеть Париж – и умереть», - проявил эрудицию Саныч.
- А вот этого нам сейчас делать не следует… - почти по слогам произнёс Вадим, нажимая какие-то кнопки на крошечной видеокамере.
В любом случае – поехали в центр города. Марго взялась изображать гида, поясняя «что есть что». Что характерно - наиболее подробно она описывала проезжаемые модные дома, бутики и салоны красоты. Звучали знакомые фамилии великих кутюрье, парни добросовестно вертели головами, впрочем, вряд ли в этих головах откладывалась хоть какая-нибудь доля из поступавшей информации. Они просто осматривали город, обращая особое внимание на отели. Пару раз выходили сфотографироваться. Вдруг Тимур немного изменился в лице. У него заблестели глаза и порозовели щёки. Но – самое странное, он стал просить Мориса повернуть то направо, то налево, а один раз и вообще – развернуться и поехать в обратную сторону.
- Толстый, - шепнул Вадим, - смотри, Счастливчик взял след. Сейчас стойку сделает.
- Успокойся, - также шёпотом ответил Саныч, - пускай рулит.
Тимур, который наверняка слышал и одного, и другого, в этот раз не отреагировал никак. Он действительно был взволнован, и даже ноздри у него слегка шевелились.
Через два часа такого катания Марго предложила остановиться и перекусить.
- Сейчас, - ответил Тимур, - нам нужно летнее кафе.
- Да тут на каждом шагу летнее кафе, - пожала плечами женщина.
- Нет, не здесь, дальше. Тут направо. И чуть-чуть быстрее, пожалуйста.
Марго перевела его просьбу, а затем перевела ответ:
- Тут нельзя быстрее. Ограничение скорости.
- Тогда хотя бы пусть не останавливается! – он совсем разнервничался, - вон туда, вон видите, бело-синие зонтики!
- Но ведь красный свет! – проявила собственные знания дорожного движения великосветская мадам.
Тимур замолчал, нахмурившись. Молчали и остальные. Морис пересёк, наконец, перекрёсток, и направил машину к нужным зонтикам, которые оказались на противоположной стороне улицы.
- А теперь потише. Не привлекая внимания, - негромко сказал Тимур, - хорошо, что у нас стёкла тонированные. Вот она.
Все резко бросились к окнам.
- Да не дёргайтесь вы! – зашипел Тимур, - вон, в платке, к нам спиной.
Шурик достал увеличенную цветную фотографию Снежаны Игоревны.
- Ну, и чего ты решил, что это она? – спросил он с каким-то слабым сомнением в голосе.
- Сейчас обернётся, увидишь, - ответил Тимур.
- А с чего ты решил, что она сейчас… - Шурик не успел сказать «обернётся», женщина за столиком неожиданно повернула голову в тёмных очках в их сторону, затем перевела взгляд куда-то наверх, потом взглянула на часы и вновь отвернулась.
- О-бал-деть! – произнёс Шурик, - точно. Она.
- Это невероятно! – воскликнула Марго, - нет мне, конечно, рассказывали, но чтобы вот так! Это нонсенс! Фантастика!
Между тем её восторженные причитания совсем невежливо не слушали. Меньше всех удивились Саныч и Вадим, так как видели такие фокусы уже не раз.
- Что дальше, Счастливчик? – спросил Вадим.
- А это пусть теперь Толстый решает. Мы не на войне. Я вам бабу нашёл? Нашёл. Рули, Саныч.
- Короче так, - Саныч вовсе не сопротивлялся полученным браздам правления, - Найти – это полдела. Теперь ты её должен закадрить. Шурик крутится около. Такой, знаешь, боковой контроль. Можно случайно познакомиться. Но потом. Я и Задумчивый – в машине. Такая толпа русских на шести сотках парижской улицы – это слишком. Помните заветы шефа, главное - толпами не ходить.
- А почему я её должен кадрить? Стремноватая тётенька-то…
- А кто обещал сплошняком фотомоделей? – ответил Саныч, - ну кому, как не тебе, братишка? Беспроигрышный вариант. И смотри, не запори. Старайся.
- Да, ладно… Инструктор, блин. Ладно, я пошёл.
- Не пуха! – хлопнул его по спине Вадим.
- К чёрту! – Тимур приложил пятерню к спине друга так крепко, что тот всосал воздух сквозь зубы.
- Пока! – Тимур отодвинул в сторону дверь и вышел.
- Вот гад! – Вадим потёр спину, неестественно вывернув руку.
- А мне что делать? – напомнил о себе Шурик.
- Ты что, всегда по инструкции работал? – спросил Саныч.
- Нет, конечно. И вообще, я всегда один работал. А вы тут, блин, понимаете друг друга с полуслова. Я так не привык. Пока что.
- Привыкай, Шурик! Иди, работай тётеньку. Всё!
- Ну, ладно, - он тоже покинул кабину, хлопнув по двум подставленным ладоням.
- Второй пошёл, - по слогам произнёс Вадим, - подвинься, Толстый, я попишу немного, - при этом он стал пристраивать к видеокамере небольшой микрофон с отражателем.
Саныч пересел, уступив Вадиму сиденье у окна с более удобным ракурсом. Тем временем, Тимур прошёл по этой стороне улицы аж до светофора, не спеша перешёл дорогу и прогулочным шагом направился в сторону одиноко сидящей за столиком Снежаны.
- Э-э, тэйбл фридом, мадам? – нарочито коверкая английские слова, спросил Тимур.
Женщина приспустила очки, обнаружив бледно-голубые, с крапинками, глаза. Затем вернула их на место.
- Здесь все столы свободны, - ответила она, даже не пытаясь скрыть догадку, что перед ней русский.
- О! Вы русская! Или так хорошо владеете? – состроил удивление Тимур, присаживаясь за стол.
- Я русская. И жду человека. Пересядьте, молодой человек.
- Я, на самом деле, только вчера прилетел. В командировку. Одну ночь переночевал у родственницы шефа. Однако, это неудобно. Вот, подыскиваю гостиницу.
- Отель прямо перед Вами. Я думаю, что ответила на все вопросы.
- Такой прекрасный день, а Вы не в духе. Я ведь ничего плохого не сделал. Сами Вы здесь живёте?
- В этой стране такие вопросы расцениваются как домогательство. Я не желаю общаться, неужели не ясно?
- А вот я обладаю жуткой интуицией, - продолжал Тимур, не обращая внимания на неприятие своей персоны, - уверен, что Вы никого не ждёте.
- Что Вам от меня надо? – спросила Снежана, подавшись вперёд, и вновь сняв очки, - скажите прямо, я не девочка, всё пойму.
- Вовсе не то, что Вы подумали. По крайней мере, пока, - нагло ответил Тимур, разглядывая лицо дьявола в женском обличии, - Вы соотечественница, просто захотелось пообщаться.
- Вы расстались с русскими только вчера, если не врёте. Соскучились?
- Это там, а это здесь.
- Ну, хорошо, - сдалась женщина, - я никого не жду. Но и долго здесь сидеть не намерена. У меня дела. Давайте общаться. Вам что нибудь заказать?
- Ну, что Вы! Я не альфонс, и сам готов Вас угостить. Что желаете?
- Мартини с апельсиновым соком и льдом.
- Бьянко, россо, драй…
- Бьянко, - перебила она его.
Оказалось, что официант уже минут пять стоит у Тимура за спиной. Он полуобернулся:
- Ван мартини, бьянко, энд орандж джюс, э-э-э энд айз. Э-э-э, май ту бир «Холстен». Плиз, - заказ Тимур сопровождал активной жестикуляцией.
- Ваш английский оставляет желать лучшего, - сделала замечание Снежана, - чувствуется египетско-турецкая закалка.
- Угадали. Однако он меня понял.
- Ну, и как Вас зовут, соотечественник? – в её глазах впервые промелькнула лёгкая заинтересованность.
- Тимур. А хотите, я угадаю Ваше имя?
- Затея довольно избитая, но попробуйте.
Тимур внимательно и нахально стал разглядывать её лицо, решая какое имя он подобрал бы ей, если бы не знал настоящего. Ничего, кроме «Снежаны» в голову не шло. Это была действительно «снежная» женщина. Ледяной взгляд бледно-голубых глаз. Пепельные волосы, подкрашенные под седину. Бледная тонкая кожа, едва заметные синие круги под глазами. Вдруг она улыбнулась, обнаружив красивые белые зубы. Только тут Тимур обратил внимание на её губы. Они были полными и не накрашенными. «Только рот украшает её», подумал он, и выпалил:
- Галина!
- Интуиция у Вас действительно завидная, молодой человек, - без тени сомнения соврала Снежана, - и как же Вы догадались? А может, мы уже знакомы?
- Теперь, конечно, знакомы! – Тимур состроил самодовольную физиономию. Врать он умел не хуже, - а догадался, как только Вы улыбнулись. Такая улыбка может быть только у Галины.
- Я полагаю, это комплимент?
- Нет, пока что только изложение хода мыслей. И констатация факта. Для комплиментов у Вас ещё много чего, - тут Тимур перевёл взгляд на грудь собеседницы и вновь поднял глаза, подумав: «Вроде не переборщил», - но об этом, если Вы не возражаете, после глотка пива.
- Вы удивитесь, Тимур, но я возражаю, - она налегла на стол и придвинула свои глаза к его лицу, пронзив ледяным взглядом, - скажите честно, что Вам от меня нужно?
Тимур вполне достойно выдержал взгляд, затем снова перевёл глаза на грудь, которой она налегла на стол. Эта часть тела тоже украшала женщину, по крайней мере, в одежде. Официант принёс заказ, он отпил пиво из трубочки, воткнутой прямо в горлышко бутылки через ломтик лимона. Пауза затягивалась, и он ответил:
- Вначале я просто хотел поболтать.
- А теперь?
- А теперь, если Вы не возражаете, выпьем за знакомство, я дойду до ресепшена, поселюсь, и… я весь день свободен. Приглашаю прогуляться и поужинать.
Она отхлебнула мартини, сказала, помешивая трубочкой лёд:
- Я Вам не верю. Приехать в Париж за тысячу вёрст, чтобы прогуливаться с дамой старше себя. Вид у Вас не такой.
- «Внешность обманчива, - сказал ёжик, слезая с сапожной щётки», - произнёс Тимур, улыбнувшись. Он понимал, что хамит всё больше и больше, но делал это умышленно, ускоряя преодоление натянутости. Кроме того, он был уже точно уверен, что понравился дамочке, - у Вас есть реальная возможность проверить. Отпускаете меня на пятнадцать минут?
- Отпускаю, - сказала Снежана, и улыбнулась.
Эта последняя улыбка полностью подтвердила догадку Тимура. Она дождётся его. Кроме того, краем глаза он увидел Шурика. Тот расположился в пятнадцати метрах от кафе между двух уличных художников. Шурик вновь перевоплотился, на нём была мягкая вельветовая куртка свободного покроя и берет с пимпочкой. Мало того, перед ним стоял складной мольберт, а в руке зажаты цветные карандаши. Где он всё это взял – одному богу известно. Ниспадающие длинные волосы дополняли образ, но как он собирался «косить» под художника – предстояло выяснить потом. Сейчас Тимур понял главное – объект не останется без присмотра.
Войдя в холл отеля, Тимур резко выхватил мобильник, нажал три кнопки:
- Толстый, срочно направь на ресепшен Маргариту. Всё.
Через три минуты Маргарита Николаевна подошла к нему в холле, с лицом, полным ужаса:
- Что случилось?
- Успокойтесь. На Вас лица нет. Ничего не случилось, меня нужно поселить. Мы с Вами встретились у ресепшена случайно. Ясно?
- Д-да, - ответила женщина. Успокоиться ей удавалось с большим трудом.
Ещё десять минут ушло на формальности. С учётом перевода. Марго ушла в машину, Тимур, вертя картой гостя, в которой была дырка как раз под палец, вышел в летнее кафе. Снежана отвернулась и вновь надела очки, но, судя по напряжённой спине, он понял, что она его ждёт, и что она чувствует, что он уже подходит. Сейчас Тимур рассмотрел её фигуру в боковом ракурсе. Женщина была очень подтянутой, и очень спортивной. Абсолютно плоский живот, небольшая круглая попка, которую теперь уже дама отставила назад. Только бюст был великоват для спортсменки, что впрочем, как женщине, абсолютно не мешало. «А что, если что, то я… это… ничего. Для дела же» - подумал он.
Они поболтали ещё около получаса. Говорили ни о чём, Тимур вовсю флиртовал, Снежана больше не возражала. Всю эту болтовню слушали в наушниках Вадим и Саныч, и уже утомились. Вдруг она сказала:
- Тимур, закажите для меня портрет.
- Не вопрос, - ответил он, помешкав всего секунду, - я сейчас.
Он почти бегом подошёл к трём художникам. Французов среди них не оказалось вовсе. Один оказался сербом, второй финном, а третий – Шуриком.
- Ты что, умеешь рисовать? – полушёпотом спросил Тимур.
- Семь лет учился, всю жизнь стенгазеты рисовал, а что – плохо придумал?
- Придумал отлично. Она просит портрет.
- Ща изладим. Только карандашами, ничего?
- Думаю, сойдёт. Уверен, что не проколешься?
- «Не ссы в трусы», как говорила моя воспитательница, Клавдия Павловна, - уверено ответил Шурик, - пошли.
Вернулись они вдвоём, Тимур улыбался, Шурик сделал «губки бантиком», готовясь к импровизации.
- Вот, Галочка, - Тимур сделал ударение на имени, для Шурика, - недаром говорят, Париж – город контрастов. Один живописец оказался из Югославии, второй из Финляндии, а этот вот – наш. Россия.
- Как Вас зовут? – спросила Снежана, протягивая руку для приветствия.
- Александр, - чопорно ответил Шурик, - предупреждаю – рисую в карандаше.
- И сколько же стоит?
- Плачу я, - вмешался Тимур, - сколько бы не стоило.
Минут сорок корпел главный редактор всех стенных газет. Узнать Снежану, конечно, можно было. Но, скорее портрет напоминал фоторобот, выполненный цветными карандашами. Для пущей убедительности, Шурик внизу красивыми буквами написал «Галина». Буквы ему очень удались.
Снежана не могла сдержать смеха. Тимур насупился:
- Ты что, парень?! За такую работу ты сам должен приплатить, чтобы мы забрали, - он совсем ненавязчиво сказал именно «мы», - Остап Бендер и то лучше нарисовал плакат. Халтурщик!
- Но… Вашей даме понравилось, - Шурик оправдывался очень театрально, - смотрите, она смеётся. Ну… как бы… настроение поднялось!
- Сейчас тресну по башке, тебя вообще больше никто не увидит грустным!
- Перестаньте, Тимур, - вмешалась Снежана, и объявила - мы забираем портрет. Вполне оригинальное видение. Пабло Пикассо тоже не сразу признали, - она снова принялась смеяться, глядя на бумагу.
- Вот. Художника каждый может обидеть, - пробурчал Шурик и гордо отвернулся.
Тут рассмеялся Тимур:
- Художника!? Ладно, парень. Художник ты мой обиженный. Рисунок мы забираем, - он сделал последний глоток пива из второй бутылки и повернулся к даме, - может нам пойти куда-нибудь прогуляться?
- Куда пойдём? – спросила женщина, всё ещё продолжая улыбаться, но, уже не обращая внимания на Шурика.
- Э-эй, - тихо, но настойчиво протянул непонятый последователь Пикассо, - а деньги?
Брови у Шурика поднялись домиком, глаза заблестели. Казалось, он сейчас заплачет. Всё его поведение как-то скрадывало тот факт, что эти глаза и брови принадлежали здоровенному детине, вполне способному противостоять наглецу Тимуру. «Почему он пошёл в разведку, а не в театральный?» - подумал Тимур, а вслух сказал:
- Деньги!!! Ты ещё денег просишь! Мальчик, ну-ка быстро сделай так, чтоб я тебя долго искал. И никак не мог найти! – он «заводился» и перешёл на крик, - три секунды на всё!
Шурик подпрыгнул «от испуга». Голос бывшего прапорщика соответствовал его бывшему званию. С жуткой пробуксовкой «художник» сорвался с места, отбежал на десять метров, остановился, и, не обнаружив погони, прокричал:
- Я тебя сам найду! В другой раз! – Тимур не реагировал, поэтому Шурик, «осмелев», добавил, слегка взвизгнув, - сволочь!
На это «страшное» оскорбление Тимур тоже не отреагировал, и тогда Шурик выдал кульминационную реплику этого мини-спектакля:
- Дайте хоть десять евро! Кушать хочется!
Тимур, «окончательно взбесившись», схватил пластиковый стул и замахнулся им в сторону попрошайки от искусства, тот снова буксанул, очень правдоподобно упал на одно колено, и вот так, с низкого старта, рванул, несмотря на габариты, с завидной скоростью. Снежана смеялась, схватившись за живот.
Саныч, наблюдавший всё из машины, и слышавший всё в наушнике, сказал Вадиму:
- Развеселились ребята. Как бы не заигрались.
- Нормалёк, Толстый, - ответил Вадим, - по любому, наш красавчик её подцепил.
- Теперь он должен быть всё время с ней. А я сменю Шурика. Художник, блин! – Саныч достал телефон, - Алё, Шурик! Возвращайся, прохиндей от живописи…
Он не успел договорить, как отъехала дверь их машины, и ввалился Шурик:
- Сам ты это слово, - сказал он в трубку, отключил её и добавил, - «Рондо» сближает. Классно, а, пацаны? Теперь она наша, согласны? – он самодовольно улыбался.
- Как тебе удаётся переодеваться? – спросил Вадим.
- Ловкость рук… - уклончиво ответил волосатый разведчик.
- Ладно, ловкач, отдыхай пока. Я пошёл. Пиши всё, Задумчивый, не жалей плёнки, - вновь хлопнула дверца, Саныч пошёл в правую сторону. Он не повторял образ праздношатающегося, сходу стал изображать деловитость и рассеянность.
- Плё-ё-ёнки?! - презрительно протянул Вадим, - у меня мультимедиа кард стоит на пятьсот мегабит, сутки писать могу.
Однако Саныч был уже далеко, и этих умных слов не услышал. Он купил газету «Юманите», крайне удивился, увидев на первой странице фотографию российского президента с пририсованным автоматом Калашникова. Вспомнил, что газета прокоммунистическая, напялил очки и побрёл, стараясь не стучать тростью, одним глазом следя за удаляющейся парочкой, а другим выискивая в газете знакомые слова.
Вадим попросил Мориса слегка двинуться вдоль улицы, Шурик набрал номер Кружилина в Москве:
- Здравия желаю, товарищ генерал, это Яковлев! Да. Всё хорошо. Мы нашли её, това… Тимур нашёл. Сто процентов. Её уже взяли в оборот, Тимур с ней, Саныч прикрывает. Есть!.. Да, понял… Маковеева переводили на обследование в больницу железнодорожников?!.. О многом говорит… Да… Я думаю, его убили… Обязательно проверим, только поймаем. Да, понял. Спасибо.
- Молодцы, говорит. Обещал позвонить жёнам, что у нас всё в норме. А нам звонить домой запретил, - сообщил он Вадиму.
- У нас так всегда, - ответил Вадим, вздохнув, - как же они утомили своей болтовнёй, - он вытащил из уха наушник и тут же вставил опять, - у Счастливчика язык без костей… А что с Маковеевым?.. Что он делает?!! – Вадим, не дождавшись ответа, вдруг закричал так громко, что оглушил сам себя через микрофон.
Саныч, переходя дорогу, совсем неширокую, неожиданно остановился и стал переворачивать огромную газетную страницу. При этом он зажал тросточку вначале под мышкой, а затем между ног. Барсетку он прижал подбородком к груди. Запястьем пытался поправить сползающие на нос очки. Всё его поведение было дурацким и несуразным. И недолгим. Из арки наискось выскочил бородатый байкер, и, хоть скорость была не очень большая, затормозить не успел. Мотоцикл пошёл юзом и задним колесом скосил Саныча, как гречишный колосок. Мадам Жантэмер, видевшая всё от начала до конца, заверещала фальцетом, вновь оглушив Вадима через чувствительный микрофон. Тот догадался выдернуть из уха наушник, крикнул Шурику: «Сиди!» и выскочил, хлопнув дверью. За ним побежал Морис.
Сбежались и другие люди, просто прохожие. Как из-под земли выросли два жандарма. Естественно, вернулись шедшие впереди шагов на пятнадцать Тимур со Снежаной. Она растолкала всех довольно бесцеремонно со словами: «Пропустите меня, я – врач… I am a doctor!». Её пропустили, она бухнулась на колени, пощупала пульс, затем вынула из сумочки стетоскоп и стала прослушивать грудную клетку, с лёгкостью оторвав половину пуговиц на сорочке.
Тимур присел с другой стороны пострадавшего, стараясь скрыть истинное волнение, спросил:
- Так Вы доктор, Галина? Ну, и как он?
- Сердцебиение не очень ритмичное… Поднимите аккуратно его голову.
Тимур выполнил указание, шляпа с Саныча упала, она вся была пропитана кровью.
- Ё-моё! – воскликнул Тимур, - как тут в «скорую» звонить, кто знает?! – он обвёл глазами столпившихся, увидел Вадима с Морисом, виду, что знает их, не подал, но закричал именно в их сторону, - hospital, едрёна мать, ambulance! Call, быстрее! Что за тупицы…
- Не волнуйтесь, Тимур, - спокойно сказала Снежана, - у меня есть знакомый врач, он будет быстрее «скорой».
Она достала мобильный телефон, набрала номер и отошла в сторону. У Тимура холодок пробежал по спине при словах «знакомый врач». Тем не менее, расшифровываться было рано, он взял себя в руки. Не прошло и двадцати минут, как появилась «скорая помощь», кто-то всё же позвонил. Саныча, который пришёл в себя и мычал, тупо поводя вокруг глазами, аккуратно загрузили на носилки с колёсиками и вкатили в машину с синими снежинками на дверцах. У Тимура отлегло от сердца. Он внимательно следил за Снежаной. Та это, кажется, заметила, но не могла скрыть разочарования, лицо её погрустнело. Она вновь стала жать кнопки на мобильном.
- Кому теперь звоним? – спросил Тимур, приободрившись.
- Своему знакомому. Даю отбой, - она даже вздохнула. Теперь она никуда не отходила, и сказала что-то по-французски в трубку в присутствии своего спутника. Из всех слов Тимур понял только «мсье Лоран».
- По-моему, всё хорошо, - улыбнулся Тимур, - мужик попадёт в квалифицированную больничку, нет?
- Всё хорошо, - она тоже улыбнулась, - так куда мы шли?
- Просто гуляли. Продолжим?
- Конечно! – женщина взяла его под руку.
Они двинулись дальше по тротуару, толпа стала рассасываться, Тимур с Вадимом незаметно переглянулись, и Вадим понял – надо срочно «сесть на хвост» машине, которая только что тронулась, увозя раненного Саныча.
Глава 10.
Кошки скребли тонкую душу здоровенного мужика. Однако Тимур заливался соловьём, как из рога изобилия сыпались шутки, двустишья, и, конечно же, комплименты. Снежану он уже держал за талию, подарил розу, сводил в ресторан, где потратил аж семьдесят евро. Сейчас они направлялись в кино, и со стороны вполне смотрелись, как влюблённая парочка бальзаковского возраста. Дама не выглядела старше, тем более, что разница и в самом деле была невелика.
Фильм оказался подходящим. Мягкая мелодрама с элементами скромной, но вполне возбуждающей эротики. Как ни странно, усиливалось возбуждение ещё и тем, что они почти ничего не понимали из реплик героев, субтитры на французском мало помогали. Видимо, причина была в том, что текст не отвлекал от зрелища. Снежана первая положила ему руку на внутреннюю сторону бедра, якобы так удобнее дотянуться до картонного стакана с попкорном. Тимур завёлся. Полностью владея эмоциями, совладать со всем своим организмом он не мог. И надо же, чтобы именно в эту штанину начался процесс роста. В очередной раз, потянувшись за воздушной кукурузой, она почувствовала это, едва прикоснувшись пальцами, и молча чмокнула его в щёку. Выглядело это, как благодарность за адекватную реакцию.
«Надо пододвинуть ей попкорн», - подумал Тимур, и … не стал этого делать – ему была приятна и интересна эта игра. Он полуобнял её за плечи, что в её понимании называлось «сгрёб в охапку», и она не противилась. Тогда он поцеловал её. Не в щёку.
* * *
Получив молчаливую команду, Вадим, подталкивая Мориса, побежал к «Рено»:
- За «скорой»! Быстро! И незаметно. Э-э-э… Ambulance! Э-э-э, чёрт! По-гонья!
Как ни странно, но, кажется, француз его понял. Он сказал на бегу «O’key» и молодцевато прыгнул за руль. Догнал «скорую помощь» довольно быстро, и нагло пристроился ей в зад. Здесь это не вызывало особых подозрений. Дело в том, что двигались тут все типично. Пристроившись «бампер в бампер», и никуда не спеша. Обгоны, подрезки, кулаки и «факи» в окно, сигналы, а уж тем более крякалки – отсутствовали как понятие. Все ехали пристёгнутыми, тихо и спокойно. Лишь изредка протискивались между машинами (обгоняя их!) мотороллеры и велосипеды. Мотоциклы здесь были сплошь крутыми, а стало быть, широкими. Ехали в потоке.
Вадим продолжал снимать, хотя на улице стало уже чуть-чуть смеркаться. И вдруг, через крошечный визир видеокамеры он увидел то, что до этого никто не увидел в упор.
- Смотри-ка, Шурик, - позвал он, - может быть такая машина без номера? – он указал пальцем на преследуемую «скорую помощь».
- Не-а, - ответил Шурик, подумав, - это какая-то подстава. Реально.
- Ну, и чего?
- В смысле?
- Чего делать-то?
- Не знаю. Один ваш командир тёлку окучивает. Другой валяется в тачке без номера. Думаю, надо продолжать следить. Когда-то же они приедут в больницу.
- Если так будут ехать, то потеряют его.
- А-а! То-то я думаю, почему они в этом сериале каждый раз, когда привозят больного, кричат «Мы теряем его!», - Шурик указал ладонью на лобовое стекло, - да просто они везут его по пробкам, и, соблюдая правила!
- Согласен, - вздохнул Вадим, - и всё-таки они тут уроды.
- Эт точно, - согласился Шурик.
* * *
Тимур перестал стесняться и форсировал события с завидной скоростью. Его огромная лапа уже побывала в лифчике Снежаны, обнаружив, что там всё естественно – ни силикона, ни подкладушек. Полновесно и, наощупь, молодо. Он уже предпринял попытку исследовать нижнюю часть объекта преследования, но был жёстко остановлен достаточно сильной рукой. Сама же эта рука, напротив, позволяла себе полноценную пальпацию, измерив уже и толщину, и длину. Так они двигались в известном направлении довольно споро, возбуждающее действие фильма давно не требовалось.
- Я лет десять так жарко не целовалась! – прошептала она ему на ухо.
- Я вообще такой страсти не испытывал никогда! – ответил он.
- Не ври, пожалуйста, - она вновь поцеловала его, - я вижу, что тебе хорошо, этого достаточно.
- Прости, Галчонок! – Тимур поцеловал её в шею, - может, и соврал чуток. Просто у меня голова кружится, - он совсем понизил голос, - я хочу тебя!
- Не спеши, мой хороший. Всё будет. Чуть позже.
* * *
Неожиданно «скорая помощь» резко вильнула влево, и ушла в проулок, где значительно увеличила скорость. Морис что-то проговорил, а Марго, выглядевшая совершенно разбитой, перевела:
- Они заметили преследование, пытаются уйти.
- Так что ж он не догоняет, едрёна корень?! – воскликнул Шурик.
Марго стала переводить, а потом замешкалась:
- Я не знаю, как перевести последние слова.
- Какие слова? – Вадим оторвался от камеры.
- «Едрёна корень». Это к чему относится?
- Ну, ё-моё! – Шурик хлопнул ладонью себе по колену, - не надо это переводить! Пусть догоняет.
Супруги Жантэмер пообщались на своём языке, и Марго вновь сказала:
- Морис говорит, что хорошо знает этот квартал, и сейчас мы их снова увидим.
Действительно, через два поворота Морис свернул влево, потом резко вправо, через арку в сквозной двор, и выехал на параллельную улицу, ювелирно пристроившись за медицинской машиной без номерного знака. Не успели парни вздохнуть облегчённо, как случилось непоправимое - «скорая» включила сирену и мигалку, для местных водителей это было однозначным сигналом к действию, они мгновенно принялись расступаться, уступая проезд первой машине, и вновь вставать на свои места перед носом второй. Не более пятидесяти метров удалось Морису держаться «на хвосте», в конце концов, его отсекли. «Скорая» удалялась с каждой минутой, затем свернула. Всё.
* * *
- Ну, позволь мне купить тебе пиво! – капризничала Снежана, - ты же понимаешь, дело не в деньгах, просто хочется сделать тебе приятно. Я же вижу, как ты его любишь.
- Я джентльмен, Галчонок, и не могу тебе этого позволить. Никак! – Тимур при этом широко улыбался, вспоминая на самом деле, о полутора тысячах казённых евро в заднем кармане, - может, хватит гулять на сегодня? Предлагаю взять бутылку мартини, упаковку «Холстена» и – ко мне в номер.
- Согласна. Наполовину.
- И в отношении чего ты против, - нахмурил брови Тимур.
- Пойдём ко мне в номер, - сказала она, выдержав лёгкую паузу.
- Согласен! – Тимур расплылся в улыбке и прижал женщину к себе так, что у неё слегка хрустнули кости.
- Осторожнее, медведь! – воскликнула Снежана. А когда объятия ослабли, сама прижалась к нему, - медвежонок мой.
- Точно, медвежонок, - Тимур закивал головой, а потом рассмеялся.
Они оба рассмеялись, а потом Снежана задала вопрос, который задают все женщины. Все и всегда.
- И много у тебя таких командировочных, да курортных романов было в жизни?
- Что такое «много», Галь? У каждого ведь на эту тему свои мерки.
- А ведь ты наглец, Тимур. Хотя, с другой стороны, если уж совсем честно, на меня давненько не клевали даже наглецы. Я ведь не красавица, верно?
- И на это у каждого своё мнение, - ушёл Тимур от прямого ответа, - ты симпатичная. И у тебя есть две вещи, к которым я питаю очевидную слабость.
- И мне не нужно обладать твоей интуицией, чтобы догадаться что это! – она прошла два шага вперёд и развернулась к нему в позе «руки в боки».
- И что же?
- Губы и грудь.
- Точно! Как догадалась?
- Несложно. Они у меня после кино, наверное, все синие, - женщина засмеялась и бросилась мужчине на шею. Он покружил её и поставил на мостовую:
- А ведь ты так и не сказала, в какой гостинице живёшь?
- В «Ривьере», там же где и ты.
- Отлично! Я останавливаю такси, - он развернулся и стал «голосовать».
- Какой нетерпеливый! – сказала Снежана скорее одобрительно, и обвила его левую руку, заглянув в глаза.
«Клюнула, рыбка!», - самодовольно решил Тимур, - «и не такая уж она и ледяная, вполне прикольная баба».
* * *
Вадим тщетно пытался дозвониться до Тимура. Тот как выключил телефон по просьбе Снежаны в кинотеатре, так и забыл его включить.
Они остановились посредине улицы Пегаль, расцвеченной неоном и моргающими огнями, вокруг стояли скучающие девушки недвусмысленной профессии, сновали темнокожие вертлявые юноши, с грохотом фланировали бородатые мотоциклисты в устрашающих кожаных одеждах.
- А вот там, если проехать выше, наш знаменитый «Мулен Руж», - неожиданно решила продолжить экскурсию Марго.
- Сейчас не до того, Маргарита Николаевна! – воскликнул Вадим, - мы первый день работаем и потеряли половину команды, - он задумался, взявшись за голову, а потом растрепал свои кудри и с силой треснул кулаком по колену, - ну, почему я не воткнул им изотопы. Ведь взял же! Блин!
- Блин, - подтвердил Шурик, - ещё какой «блин». Вроде не первый, но таким безобразным комом, что даже стыдно.
- Короче, я не Счастливчик, поэтому будем действовать, исходя из железных законов логики, - решительно сказал Вадим, - поехали, Морис, туда, откуда всё началось.
Марго перевела мужу последнее указание, тот мастерски развернулся и через полквартала свернул налево, на улицу Виктор Массе. Всё оказалось рядом, и всё на месте. И гостиница, и летнее кафе. За столиками сидела разношёрстная публика. Всё дышало спокойствием.
И только внутри тёмно-вишнёвого «Рено» накалялись страсти. Вернее, накалялся Вадим:
- Ну, что за хрень, а! – он тряс кулаками в воздухе, - ведь я всегда был против этого дерьма! Сидел себе, перебирал часики. В Женеву мотался почти каждый год. Толстый в кабаке командовал, каждый вечер зависали. Счастливчик оградки лепил. Ну, чем не жизнь! Нет, блин, понесла нелёгкая, - он замолчал на две минуты, и завёлся снова, - а я всегда был против! Так они же не слушают ни хрена! То одно у них, то другое!
- Слушай, ты можешь не ныть? - не выдержал Шурик, - ещё «везунки», называется, легендарные. «Я против, я против». Думаешь, что они твои друзья, так я не переживаю?
- Друзья?! – Вадим поднял на него глаза с таким выражением, что Шурику стало нехорошо, - они братья мои, ясно! Братья!!!
- Тихо, тихо, - Шурик положил могучую ладонь Вадиму на плечо, - ясно. Братья. Найдутся твои братья. Я в этом, почему-то уверен.
- Я сам знаю, что найдутся, - огрызнулся Вадим, сбросив руку с плеча.
- Откуда знаешь?
- От туда. Потому что они всегда находятся. Только раньше я так почему-то не психовал. Не было дурных предчувствий. Особенно насчёт Саныча. Может, его уже режут на запчасти подручные этой Галины-Снежаны?
- М-да, - Шурик запустил пальцы в свою роскошную гриву, продирая волосы. Затем перевёл взгляд на лобовое стекло, - опаньки! Ну, вот. Один братец уже нарисовался!
Вадим подпрыгнул, как ужаленный. Через дорогу, в двадцати метрах от машины шествовала «сладкая парочка». В одной руке у Тимура болталась упаковка пива, в другой, которая висела на плече у Снежаны, бутылка мартини. Она щекотала ему нос бутоном розы, а он дёргал головой, как конь. Оба счастливо заливались смехом.
- Вот гад, а! – хлопнул себя по коленям Вадим, - «кобелино рогацци гулянто!»
- Ты говоришь по-итальянски?
- Ага. Как ты по-французски.
- Смотри, - перебил его Шурик, - он не притворяется, он действительно не видит машину!
Пока они мешкали, Тимур и Снежана прошли в холл отеля.
- Маргарита Николаевна! – засуетился Вадим, протягивая женщине дорогую на вид зажигалку, - она Вас видела, но вряд ли запомнила. Зайдите в гостиницу и отдайте это Тимуру. Будто он обронил. Быстро, только без суеты.
Марго покрутила зажигалку:
- Но ведь он не курит?
- Маргарита Николаевна, ё-моё! – взревел Вадим.
Женщина дёрнулась и побежала исполнять. В холле сбавила шаг.
- Monsieur! – догадалась она сказать по-французски, - vous avez laisse tomber.*
Тимур на самом деле не увидел машины. Увидев Марго, он внутренне удивился, но виду не подал, положил зажигалку в карман, буркнув «мерси». Затем они прямиком пошли к лифту.
* Месье! Вы обронили. (франц.)
- Разве ты куришь? – спросила Снежана.
- Не курю. Но прикурить могу дать всегда. А эта вещица мне ещё дорога, как память.
Карта гостя являлась одновременно пластиковой картой-ключом. В номере Снежаны, Тимур вновь сгрёб её в охапку, и поцеловал прямо у дверей. Она не противилась, но в конце поцелуя отстранила его и сказала:
- Послушай, счастье моё мимолётное! Порядок действий такой. Сначала выпьем, потом душ, потом всё остальное. И, непременно, в специальной оболочке. О’кей?
Тимур по-медвежьи зарычал, изображая нетерпение. На самом деле, его запал совершенно очевидно сник. Ему больше нетерпелось задать ей несколько вопросов. Но для этого, как не крути, необходимо было довести начатую игру до логического конца. Хотя, если быть точным, то скорее – до физиологического.
Глава 11.
Она сама сделала себе мартини со льдом, перелила ему пиво в высокий стакан. Поставив всё это на маленький стеклянный поднос, вошла в комнату, где Тимур, орудуя пультом, искал по телевизору музыкальный канал. Увидев её, он встал. Женщина подошла, держа в одной руке поднос, второй расстегнула три пуговицы на сорочке, провела ладонью по груди. Затем она сделала то, после чего крайне редко какой мужчина в силах думать ещё о чём-то. Через пять секунд произошла нужная реакция. Тимур поднял глаза к потолку, она вновь погладила его по груди:
- Пить то будем, Тимочка?
Так его называла только мама, поэтому он даже дёрнулся слегка. И только сейчас он заметил на большом пальце левой руки Снежаны массивный серебряный перстень с лунным камнем. Странное чувство возникло у него где-то в горле, но он отбросил его, взяв подвинутый прямо к лицу стакан.
- За наше случайное знакомство! – сказала Снежана голосом героини актрисы Светличной из фильма «Бриллиантовая рука», - и засмеялась.
Тимур тоже улыбнулся, выпил залпом пиво:
- Ещё! – продолжая улыбаться, сказал он. Жажда действительно присутствовала.
Она отхлебнула мартини, вернулась с закупоренной бутылкой. Он взял бутылку вместе с её рукой и свернул руками пробку. Она вновь налила в стакан. Тимур вновь выпил залпом.
- Ты всё делаешь также хорошо, как пьёшь пиво? – игриво спросила Снежана.
- Нет, не всё, - Тимур почувствовал лёгкое головокружение и сел на кровать.
- О! И что же ты делаешь плохо, мой милый?
Тимур увидел её расплывающееся лицо, потом искривившуюся люстру на потолке, и рухнул на подушку.
- У-у-у меня… плохой… почерк… - были последние его слова.
Снежана подошла и по очереди оттянула ему веки, заглянув в зрачки.
- Шутник! – язвительно сказала она, скривив губы. Её лицо утратило появившуюся было миловидность, как по мановению волшебной палочки, - подыхать будешь, и то своих шуточек не бросишь!
Она стала обыскивать одежду на могучем, но, увы, бесчувственном, Тимуре.
- Так, бабки, - приговаривала она, - пригодятся. Часы? Хорошие часы, давай сюда, «мой милый». Зажигалка… херня китайская, - она бросила зажигалку на кровать, - загранпаспорт. Так, действительно Тимур. Ладно, пусть будет при теле…
* * *
- Да она грабит его! – глаза Вадима округлились, - усыпила и грабит. Вот сука! Ой, извините. Что делать, Шурик?!
- Слушать, - лицо Яковлева стало совершенно серьёзным, - дай мне один наушник.
Вадим поделился. Стали слушать вдвоём. В наушниках стал слышен характерный звук. Набирали телефонный номер. «Алё, Жак!» - послышался голос Снежаны, - «он готов, присылай скорую помощь». Она засмеялась. Дальше шли её односторонние реплики: «Ты знаешь, у него из документов только паспорт. Подозрительно». «Ну, может и в номере». «Ну, очень здоров. Да! Ну, ты же видел». «Точно, для этого толстого немца в самый раз. А как тот, усатый ботаник?». «Конечно, я приеду на операцию. Прямо на твоей «скорой помощи». Удачный денёк, правда?».
- Правда, - ответил вместо невидимого Жака вполне определённый Вадим, - я её, тварь, когда уже можно станет, пополам разорву! Кстати, ты уловил, что мы нашли «ЖЛ»?
- Да, конечно. Слушай, надо тачку отогнать! Они же видели её, – Шурик хлопнул Вадима по колену, - я сейчас!
Он выбежал из машины и тут же скрылся. Вадим попросил Мориса отъехать за угол дома. Через двадцать минут томительного ожидания, откуда-то сзади к минивэну с рёвом подъехали два мотоциклиста – байкера, и Шурик с ними. Они все трое ввалились в салон машины Мориса.
- Переодеваемся! – Шурик первый начал скидывать с себя интеллигентские шмотки. Двое байкеров тоже принялись раздеваться, гогоча и обсуждая что-то на французском языке. Вадим последовал общему примеру, ничего не спрашивая. Мадам Жантэмер вначале округлила (в очередной раз за сегодняшний день) глаза, а затем и вовсе стыдливо отвернулась. Морис молчал.
Через три минуты произошло перевоплощение. Один из байкеров был толст и бородат, его одежда, хоть и с трудом, налезла на Шурика. Из кармана своего пальто Шурик извлёк накладную бороду, усы и очки. Это была не такая шикарная борода, как у мотоциклиста, но узнать его теперь было невозможно. Космы были свои. Вадим повязал голову чёрной банданой с изображением паука, тёмные очки, кожа и металл на ней – превратили его в какого-то киногероя. Очки у байкеров оказались очень хитрыми. Абсолютно чёрные снаружи, и практически полностью прозрачные изнутри.
- Как тебе удалось их уговорить? – всё же спросил он.
- Всё потом, - ответил «обородевший» Шурик, - поехали.
Парни, продолжая громко смеяться, вышли из машины. Один из них, толстый, сделал на руке дорожку из кокаина, вдохнул и, пожав Шурику руку, удалился, обняв напарника за плечи.
Всё было сделано очень вовремя. Через десять минут к отелю с мигалкой, но без сирены подъехала «скорая помощь», из неё вышли трое в зелёных куртках со снежинками на спине и носилками в руках. Прошли внутрь, а через десять минут вернулись, с заметным усилием неся могучее тело. Снежана семенила рядом. «Скорая помощь», та же, без номерного знака, тронулась вдоль улицы. Через несколько секунд за ней устремились две «Хонды» с кожаными парнями в сёдлах. Слежка шла «от противного», то есть Шурик с Вадимом не прятались, а наоборот – ревели моторами, проскакивая мимо «скорой», а потом возвращаясь назад. Один раз Шурик даже поставил мотоцикл на дыбы, чем окончательно убедил людей, увозивших Тимура, что это распоясавшиеся байкеры, у которых нет ничего святого, носятся вокруг, мешая «работать». Как будто по заказу их догнали около десяти таких же мотоциклистов, сзади которых сидели развесёлые девицы, а также те двое, в одежде Вадима и Шурика. Они прокричали какие-то слова, похожие на пионерские речёвки, и укатили. Получилось своеобразное прикрытие.
В конце концов, автомобиль со снежинками остановился у зарешеченных ворот, водитель моргнул дважды фарами, и две половинки разъехались в разные стороны. Перед воротами прохаживался престарелый жандарм, смахивающий на Луи де Фюнеса. Он проблем не создавал, но за воротами парни увидели двух неслабых секьюрити, у ног которых вертелся чёрно-палевый доберман. Это было уже серьёзнее. Они оставили байки во дворе дома напротив и приступили к «штурму». Двигались тихо, как только могли. Забор преодолели легко. Однако дальше, внутри по периметру, Вадим заметил детекторы движения.
- Подсади меня! – шепнул он Шурику и в очередной раз улыбнулся. Тот жутко нелепо смотрелся с приклеенной бородой.
Шурик справился с задачей легко, жилистый, но лёгкий Вадим птичкой вспорхнул на раскидистый каштан. Что он там наколдовал, было неясно, но, с его слов, дальше можно было двигаться смело. Детекторы продолжали работать, но стали слепыми. Он спрыгнул Шурику на руки совершенно бесшумно, лишь лёгкий скрип кожи выдавал их движения.
Неожиданно справа показалось три тени. Поджарые доберманы, утробно рыча, встали на пути. Шурик отстранил Вадима за себя и присел, вытянув руку вперёд. Собаки медленно подошли к нему, как заворожённые. Он поднял ладонь, и злобные псы уселись полукругом, как послушные щеночки. Опытный кинолог, Шурик выпрямился и подошёл к собаке, сидящей по центру, протянул руку к голове, пёс зарычал. Шурик зарычал в ответ, и доберман поджал уши, глядя исподлобья. Шурик прошёл мимо собак и махнул рукой Вадиму, мол, «пошли». Собаки попытались увязаться за ними, но Шурик резко повернулся и грозно прошипел: «Фу, сидеть!». Вряд ли они понимали по-русски, но команда была сопровождена соответствующим жестом, и собаки вновь уселись, как приклеились. Больше их не видели.
В два приёма перебежали к дому. Спрятались в рекреацию недалеко от парадного крыльца. Опять вовремя, два охранника с автоматами и фонарями величиной с милицейскую дубинку, прогуливаясь, вышли из-за угла. Вадим выдал красноречивый жест на захват, Шурик, соглашаясь, мотнул бородой.
Секьюрити поравнялись с ними, Шурик щёлкнул языком и обрушил кулак на голову первому. Второй попытался, было вскрикнуть, но успел лишь набрать в лёгкие воздух. Цепкие пальцы Вадима ухватили его за кадык, подавив крик на корню. Ещё через секунду и этот испытал полновесный удар молота, изобразив из своей головы наковальню. Несчастных аккуратно сложили в рекреации, забрав автоматы и фонари.
- Тут должен быть чёрный ход, - шепнул Вадим.
- Вероятно, сзади. Пошли.
Они бегом обогнули здание. Увидели целых две кареты «скорой помощи», которые стояли у небольшой эстакады, позволяющей заехать прямо в здание клиники. Ворота загораживали рольставни. Шурик ухватился за две рукоятки внизу и напрягся, что есть силы, чтобы поднять их.
- Тимур бы поднял, - сказал Вадим тихо.
- «Тимур, Тимур», - зло прошипел Шурик, - на каталке сейчас Тимур. Ждёт, пока что-нибудь вынут из него. Тоже мне, герой-любовник.
- Не злись, лучше подсади меня.
- Куда?
- Вон к тому блочку, - Вадим указал пальцами в правый верхний угол рольставней.
Шурик присел, и Вадим залез ему на плечи прямо ботинками.
- Курточку не порви, - прошипел Шурик.
- Постараюсь, - ответил Вадим и достал из-за пазухи какой-то набор инструментов в кожаном чехле.
Вынул серебристую штучку, размером с толстую авторучку, через пять секунд из приборчика показался огонёк, а потом тонкая короткая струя синего пламени. Миниатюрная газовая горелка. Он ощупал блок и стал прожигать корпус где-то сбоку. Длилось это не менее трёх минут, Шурик устал, но терпел молча. Вдруг раздался лёгкий щелчок. «Опускай!» - прошептал Вадим.
- Теперь будет легче, - он стряхнул грязь от ботинок с плеч товарища, - пробуй.
Шурик нагнулся, и что есть силы, дёрнул за ручки. Ставни поехали вверх с такой скоростью, что он едва удержал их, чтоб не грохнули о верхний ограничитель. Вадим прыснул в кулак, а Шурик продемонстрировал ему свой. Потом тоже хмыкнул и двинулся вперёд.
Дальше из бокса вела обычная дверь, которая оказалась запертой на замок, отпирающийся пластиковой карточкой. Вадим поколдовал с полминуты, вновь раздался щелчок. За дверью начинался больничный коридор. С виду обычная больница. За поворотом ещё коридор, в конце которого за столом медсестра и настольная лампа. Они в открытую двинулись по коридору, девушка подняла голову, приготовилась вскрикнуть, но, увидев два направленных на неё ствола, передумала, зачем-то подняла руки вверх. Боевиков насмотрелась. Шурик опустил ей руки. Вадим стал изъясняться:
- Май хэв… операционная, - он почесал затылок, - э-э-э… ю май шоу… операционная! Андэстэнд?
- Уи, мьсе, - охрипшим голосом произнесла она.
- Ну, так это… Гоу. Гоу!
Девушка пошла вперёд, поминутно оглядываясь. Она была очень высокой и стройной. Большие серые глаза содержали испуг, но не ужас. Казалось, она хочет что-то сказать, но не решается. Вдруг, за очередным поворотом, она резко остановилась и обернулась к ним, приложив палец к губам, а потом подняв руку, намекая на большого человека. В коридоре послышались тяжёлые шаги. Шурик вышел вперёд, отстранив за себя добросовестную пленную. Рассчитал точно, обрушив первый удар в солнечное сплетение, а второй по загривку согнувшегося человека. Вадим едва успел подхватить падающее тело, не допустив грохота. Девушка выступила вперёд и поманила их рукой. «Гоу, гоу» - сказала она, маня рукой за собой. Парни переглянулись в недоумении, она явно была с ними заодно. Девушка вела их коридорами, за дверями чувствовалось наличие жизни. Всё говорило о том, что это обычная больница. Наконец она остановилась перед лифтом, они поехали вниз. В подвал, так как до этого были на первом этаже. В коридоре подвала была не такая красивая отделка стен, но чисто и сухо. Медсестра остановилась перед двойной застеклённой матовым стеклом дверью, за которой горел свет. Она указала на дверь пальцем и отошла в сторону.
Шурик потянул дверь. Заперто. Тогда он рванул обе створки, они с треском открылись. Под ярким прожектором лежал Тимур, совершенно голый. В груди у него, около ключицы слева, торчал шприц. Мерзавцы даже не потрудились его вытащить. На животе были нарисованы маркером две перпендикулярные прямые. На руках и ногах их могучего друга были обрывки кожаных ремней, а также по две пары наручников на каждой конечности. Вадим стал возиться, открывая один за другим каждый «браслет» какой-то штуковиной из своих бесконечных запасов, его ноздри раздувались от злости. Шурик достал мобильный телефон:
- Алё, Александр Владимирович! Извините… Не поздно? Есть, докладываю. Мы нашли их гнездо. Они захватили Тимура и Саныча. Да… Да… Тимура нашли, остался Саныч. Найдём, он сто процентов тут. Да. Да, я как раз хотел просить. Мы не управимся без местных властей.
Тут Вадим выхватил у него телефон:
- Алё, шеф! Да, я. Мы управимся. Только разнесём этот клоповник к едрене матери! Они уже Счастливчику брюхо расчертили, мясники ублюдочные! Твари…
Шурик выхватил телефон назад:
- Извините, товарищ генерал! Да нет, всё нормально, просто нервы у него… А тут, между прочим, есть от чего взбеситься! Извините. Я – спокоен. Обязательно отзвонюсь. До связи, - он сложил трубку, - скоро здесь будут менты, а значит и большой кипиш. Ты закончил?
- Последний «браслет». Вот падлы! Сколько ж человек его ломали? Смотри, все руки в синяках.
Тут сбоку подошла медсестра, аккуратно вынула шприц из груди Тимура, и поднесла к носу тампон. Тимур скривился, зашевелил носом, пробормотал:
- Толстый, блин, что за дерьмо мы пили?
- Эй, проснись, братан! – Вадим стал нешуточно его трепать, - Толстого ещё выручить надо. Потом какого хочешь дерьма налью вам обоим.
Тимур сел на столе-каталке. Продрал глаза. Увидел, что голый. Потом увидел девушку, и прикрыл причинное место:
- Ты кто, киска? – выдал он заплетающимся языком, - и, вообще, где мы? А где эта, как её, Галя? – он помотал головой, как собака, отряхивающая воду, - ой, парни, а я тут, кажется, с кем то дрался…
- Потом восстановишь события, - вмешался Шурик, - там где-то Саныч, его выдернуть надо, срочно. Пошли!
- В таком виде, - развёл руками Тимур, - ой! – он снова прикрылся. Только теперь разглядел одежду на своих друзьях, - а вы в каком виде?!
Тут девушка зашла за ширму и принесла его одежду, свалив кучей рядом с ним. Сама вежливо отвернулась, хоть и видела до этого абсолютно всё. Тимур стал одеваться, движения были неверные, он будто бы был пьян или в нокауте.
- Счастливчик, ты можешь порезвее? – проявил нетерпение Вадим.
- Сейчас, Вадимчик, я уже. А ты знаешь, где Саныч?
Вадим сделал удивлённое лицо, а потом повернул к себе лицом медсестру:
- Мадам! – начал он.
- Мадемуазель, - перебила она его, и впервые слегка улыбнулась.
- О’кей, мадемуазель. Э-э-э… мэн, - он показал рукой рост чуть ниже себя, -блэк хаер. Э-э-э… хаер ин липс. Андэстэнд? Са-ныч. Ноу? Рашэн мэн…
Тут в лице девушки появилось понимание, она пошла на выход, вновь маня их за собой рукой, и повторяя «гоу, гоу». Все двинулись за ней, Тимур – застёгивая на ходу ремень и молнии на полусапожках.
- Ну, вы, блин, гуманоиды! – восторгался он, - где надыбали кожаный прикид? – ему никто не отвечал, - а в очках не темновато, нет? А как вы меня нашли? А где это мы?
Ему не отвечали и вопросы поступать перестали. Поступила просьба:
- Дайте пушку-то!
- Держи фонарь, - сказал Шурик, - хороший фонарь, прорезиненный, драться можно.
- На ещё, - поддержал идею Вадим, - будешь драться двумя фонарями.
Тимур фонари взял, хоть и с недовольным лицом. Потом выдал ими серию фортелей вокруг себя, на манер упражнения с нунчаками.
Идти пришлось недолго. Медсестра остановилась, указав на дверь в конце коридора. Потом она сделала руками крест, развернулась и ушла восвояси.
- Вот из ё нэйм?! – крикнул вдогонку Вадим.
Девушка, не останавливаясь, развернулась, опять показала крест, и скрылась за поворотом.
- Пошли! – Тимур окончательно пришёл в себя. Его лицо стало каменным, как бывало на всех войнах, где довелось побывать, и полувоенных событиях последних лет. Шурик и Вадим взяли автоматы на изготовку.
Сорок шестой размер работал чётко. Двустворчатая дверь с треском разверзлась. На петлях удержалась только одна половина, стёкол не осталось вовсе. Трое вокруг стола под лампами дёрнулись, но остались на месте.
- Стоять, суки! – заорал Тимур громовым голосом.
Никто и не собирался никуда. Немая сцена.
- Галчонок! – Тимур разглядел Снежану под марлевой повязкой, - куда ж ты от меня убежала? – он развёл руками, - а я тебя ищу везде.
Женщина выдала нечто между шипением и рыком, медленно присела, заняв позу богомола. Не ошибся в своё время Саныч. Правда, теперь он лежал без сознания, с забинтованной головой, с кислородной маской на лице и разрезом на брюхе.
- Это что-то новое! – воскликнул Тимур, - иди ко мне, любимая. Комон! Комон, падла вонючая! – он прикоснулся к плечам стоящих справа и слева друзей, - не стрелять, парни!
Наконец, он двинулся навстречу, приговаривая:
- Ну, что, Снежана Игоревна? Допрыгалась, сучонка шелудивая! Ложись мордой вниз, а не то порву тебя сейчас на части.
Снежана присаживалась всё ниже и ниже, и вдруг, как вылетевшая из часов пружина, бросилась на Тимура. Тот резко дёрнулся влево и боевая тётя пролетела мимо, тем не менее, зацепив пальцем-крючком правое плечо. Из плеча хлынула кровь. Рана была глубокой. Пролетев, она развернулась прямо на лету и вновь уже была в боевой позе.
- Ух ты! – удивился Тимур, - не стрелять! Я сам…
- Не глупи, Счастливчик, - проговорил Вадим, - ствол же есть.
- Не спе-ши, - медленно сказал Тимур, - и вновь стал двигаться в сторону противника. Вернее, противницы.
И вновь последовал бросок. Ещё более резкий, чем первый. Однако, Тимур теперь не уворачивался. Он в последнее мгновение развернул корпус правым плечом вперёд, и с силой выбросил навстречу летящей хищнице пудовый кулак. Смертоносные крючки её пальцев не достали до тела противника сантиметров тридцать! Потрясающая сила двух встречных векторов обрушилась кувалдой на лицо, прикрытое всего лишь кусочком марли. Звук от удара напомнил арбуз, упавший с пятого этажа. Выжить после такого было нереально. Это не кино. Ноги несчастной злодейки пролетели по инерции вперёд, и она рухнула на пол плашмя, как кусок бревна.
- Пульс щупать бессмысленно, - изрёк Вадим.
- Фуф! Всё, - Тимур только теперь опустил руку, которая, без преувеличения, в определённой ситуации становилась оружием.
- Остальным всё понятно? – пришёл в себя от увиденного Шурик, - кто из вас тут Жак Лоран?!
- Я… - робко ответил по-русски один из двоих оставшихся в живых, ухитрившийся даже одну букву произнести с акцентом.
- Быстро зашил ему живот, козёл нерусский! - продолжил Шурик, - иначе ты будешь следующий.
- У ньего ежчо ноги слёмани… - едва слышно произнёс Жак.
- Что?! – то ли действительно не понял, то ли не хотел верить Вадим.
- Ноги, - ещё тише сказал французский врач-изувер.
Вадим отбросил простынь, на голенях Саныча были два одинаковых синяка.
- Закрытый перелом, - поставил диагноз Шурик, - значит так. За один раз сделаете всё. Тебя как звать, мальчик?
Молчавший до этого времени молоденький голубоглазый медик потупил взор:
- Виктор… Виктор Кшесинский.
- Ну, мать вашу! Поляк?! – Шурик не дождался ответа, - международный синдикат козлов от медицины. Это наш «ВК», Вадим, - он сделал паузу, сделал глубокий вдох, - сейчас, ублюдки, быстро… И качественно. Слышали, ка-чес-твен-но! Делаете операцию на ноги. Зашиваете живот, - он грубо ткнул автоматом в лицо Жаку, - ничего ещё не вынули из него?!
Тот активно замотал головой, мол «нет».
- Я буду здесь всё время, - продолжил Шурик, - покраснев от злости, - одно неверное движение – и я вас убью. Ясно?!
Оба врача опять закивали. Только теперь уже «да».
- О’кей, Шурик, - сказал Тимур, до этого о чём-то шептавшийся с Вадимом, - а я и Задумчивый тем временем осмотримся. Тут и охрана могла остаться, и ещё хрен знает что… Отдай мне ствол.
- Держи. А мне фонаря хватит, - он протянул руку.
Тимур только сейчас заметил, что до сих пор сжимает в левой руке два фонаря-дубинки. Один передал Шурику.
Покинув операционную, они вернулись тем же путём в общий коридор. Нашли медсестру, которая так и не назвала себя. Она встала им навстречу и улыбнулась, сделавшись вмиг очаровательной. Игриво поправила короткие светло-русые завитушки на затылке, выбивающиеся из-под пилотки.
Тимур подошёл к ней, молча поцеловал руку. Не выпуская руки, спросил:
- Ну, и как тебя зовут, смелая девчонка? М-м-м… нэйм?
- Натали, - ответила девушка.
- Наташка, ты молодец, - Тимур отпустил руку девушки только сейчас, пожав, как парню, от чего брови у неё вылезли на середину лба, - а теперь покажи, где они хранят органы. Ну, холодильник. М-м-м, сейчас. Фрост машин. Вот, - для убедительности он нарисовал руками в воздухе большой прямоугольник.
Девушка кивнула. Достала из ящика стола большой ватно-марлевый тампон и приложила к плечу Тимура. Сказала в который раз «гоу, гоу» и пошла по коридору в другую сторону. Говорили они теперь громко, из палат стали выходить, выползать, выезжать на каталках, больные с любопытными взорами. Особенно странно они взирали на Вадима, который до сих пор был в бандане с пауком и тёмных очках. Он снял то и другое, но выглядеть, мягко говоря, необычно, не перестал. На втором этаже Натали показала им лабораторию, которая тоже была заперта. Медсестра пожала плечами. Тимур потянул дверь на себя, она довольно легко открылась. Только ригель согнулся. Внутри была ещё одна дверь, которую открыли таким же способом. Замки были условными, для честных людей. На полках и стеллажах этой комнаты стояли четыре стеклянные банки с какими-то кусками мяса внутри, и наклеенными на крышки записками. Тимур судорожно пробежался глазами по всем.
- Есть! Я не ошибся, смотри, - он толкнул Вадима в плечо.
- «Ма-ко-веев», - прочитал Вадим вслух латинские буквы, - суки… Получается, в больнице ФСБ есть сообщник? Слушай, сколько же козлов крутится вокруг наших бренных потрохов?!
Посреди комнаты стоял большой куб. То ли холодильник, то ли банковский сейф. Тимур потрогал его и даже не стал пытаться взломать. Это было бесполезно.
- Натали, - позвал он, - надо… того… Открыть. Оупэн.
- Э-э-э… ноу кей, - с натугой сказала она. Их английский был, похоже, на одном уровне.
В этот момент в комнату ворвались пятеро мужчин, двое из которых в форме жандармерии. У всех в руках пистолеты.
- Ne bougez pas! Haut les mains! A bas les armes!* – прокричал один из них, мужчина в шляпе с трёхдневной небритостью на лице. Увидев, что не понят, он тоже принялся искать у себя в памяти иностранные слова, - Ап! Ап! Хэндэ хох!
Последнюю фразу после войны середины прошлого века, вероятно, знают все. Тимур с Вадимом аккуратно положили автоматы на пол и подняли руки.
Тут вперёд выступила медсестра, что-то интенсивно забулькала по-французски. Соотечественники слушали её внимательно, небритый стал кивать головой. Затем отвечать. Закончив объясняться, он обратился к нашим:
- Дженераль Крюджилин?
- Да! – обрадовался Вадим, и пошёл сыпать, - йес, я-я, уи!
Полицейский обратился к Натали, дважды сопроводив вопрос демонстрацией двух пальцев. Тимур, поняв, что местным властям известно, что их должно быть четверо, попытался объяснить, что двое внизу, в секретной операционной, но, помахав руками и пощёлкав пальцами пару минут, бросил это занятие, так и не сказав ни слова. За него всё сказала Натали, с улыбкой взиравшая на его попытки.
Они направились на выход, пригласив наших героев с собой. «Гоу, гоу», - вновь повторила Натали, и повела процессию за собой, на ходу давая указания больным разойтись по палатам. Странно, но её слушались. Тимур с Вадимом переглянулись. Обращённые друг к другу гримасы означали: «У нас бы фиг кто ушёл, пока не удовлетворил бы любопытство».
Велико было удивление полицейских, увидевших вначале труп женщины в одежде хирурга, а потом Шурика – волосатого, в коже и заклёпках, в тёмных очках, с бородой и…
Тот самый небритый человек, которого коллеги называли «комиссар», ткнул пальцем себе в верхнюю губу, а потом в сторону усов Шурика. Шедший сзади Вадим, увидев то же самое, хмыкнул, несмотря на всю серьёзность, и даже драматизм, ситуации:
- У тебя ус отклеился, Шурик! – сказал он.
Следующим «хрюкнул» Тимур. Потом сам Шурик, который прилепил ус на место, сказав, пародируя Папанова: «Спасибо!». Мощное нервное напряжение последних часов спало. Все, кроме французов и Саныча, стали смеяться, держась за животы. Французы, не познавшие радости встречи с творчеством Гайдая, лишь улыбались, глядя на русских. Кроме врачей. Эти косились на непривычно большую толпу людей в своей тайной «препарационной», и продолжали делать своё дело. Причём, действительно хорошо. Шов на животе Саныча получился очень аккуратным. Теперь они возились с ногами.
Глава 12.
Шереметьево. 1 апреля 2006 года. Международный день Дурака. Солнце в зените.
Через зелёный коридор зоны таможенного контроля идут четверо мужчин и одна светловолосая девушка. Один из мужчин, в генеральской форме, лично катит
* Не двигаться! Руки вверх! Оружие на пол! (франц.)
кресло-каталку с пятым мужчиной. Этот усатый и весёлый, хоть и с перебинтованной головой. Впрочем, смеются они все.
- Говоришь «У Вас ус отклеился»?! – в очередной раз переспрашивает генерал, его мощный, торчащий из расстёгнутого кителя, живот, трясётся от смеха.
- Ага, - отвечает молодой парень с длинными волосами, - а я ему – «Спасибо!».
Они вновь все хохочут, выходя (а кое-кто - выезжая!) в холл зала прибытия. Тут их встречают четыре женщины. Все с цветами. Немая сцена.
Одна из женщин, самая старшая, деловая дама в буклированном костюме, медленно опускает руку с букетом вниз и подходит к прибывшим. Генерал тихо изрекает: «Ой-ёй…», оставляет кресло и медленно отходит в сторону. Из глаз женщины невольно выкатывается слеза:
- Всё, - тихо говорит она. И через несколько секунд, обращаясь к сидящему в каталке, - всё, ты понял? Понял?!!
Тут она поднимает глаза на остальных:
- Это всё, вы поняли?! – она не дожидается ответов, оборачивается к своим подругам, - все поняли? Это – всё!
И это действительно всё.
Или ещё нет?