Всего пришло человек пятнадцать, остальные давно разъехались по разным странам. Один притащился с неправдоподобно молоденькой женой, которая изо всех сил старалась быть уместной и, по всей видимости, вызывала общее сочувствие. Никто не дрожал от нетерпения, не шалил в радостном возбуждении и не подпрыгивал от предвкушения дружеской встречи. Все мы походили на старых усталых псов, сил которых хватало только на преданное помахивание хвостом. Те немногие, кто решались на радушный оскал, демонстрировали сильно поредевшие зубы и в ответ получали вымученные, кроткие, тщательно поджатые улыбки. Видимо, все были удивлены тем, что за 25 лет можно так поизноситься. Бывшие мальчишки – в большинстве своем матерые, поседевшие мужики – нервно покуривали, с трудом стараясь припомнить что-нибудь занятное из далекой школьной жизни. Бывшие бойкие девчонки, превратившиеся в мелко суетящихся мамаш, занудно кокетничали своими детьми. Скоро необходимость выпивки стала настолько очевидной, что при первом же намеке на нее даже тетки с облегчением закопошились в своих ридикюлях, но воодушевившиеся мужики возмущенно пристыдили их и с помощью двух оставшихся неизвестными спонсоров быстро сгоношили нужную сумму. Все заметно повеселели и по знакомому маршруту заспешили в ближайший, на удивленье сохранившийся, ресторанчик…
Столик получился достойный. Первая бутылка была выпита быстро под незамысловатые, бесспорные тосты за дружбу и верность. Вторая сопровождалась нежными воспоминаниями. Третья – жалобами на жизнь. Четвертая – трепетными признаниями...
Наконец были скинуты пиджаки и кофты, образовались воркующие группки равно обделенных судьбой, и пьянка обрела трогательный ресторанно-квартирный стиль. Некоторые бодрячки, с трудом отобрав из имеющегося скудного арсенала четырех наименее удрученных партнерш, энергично пыхтели с ними, реанимируя древние танцы. Молодожена, не сговариваясь, быстро и надежно напоили и спрятали на стуле за занавеской. Вокруг его нимфетки мгновенно организовался кружок остряков-просветителей, которые активно убеждали ее в необходимости и пользе уединения…
Закрытие ресторана не стало поводом для прощания. Распихав по пакетам бутылки и закуски, решено было вернуться к школе и торжественно походить по ее интимно освещенному двору, выпивая за ее процветание…
Ликование закончилось к шести утра, когда обильно выпавшая роса разбудила слегка одетую нимфетку, изумленную обществом смутно знакомого алкоголика, который, с трудом очнувшись, подвел итог всему мероприятию:
“Вот наша школа дорогая– мы на ее холмах играем”.