Прекрасная Дита

 
На пакгаузе, мимо которого я проезжал, возвращаясь домой, появилась очередная вывеска «Мебель.»

 Когда-то давно, когда сахар был слаще и вода вкуснее, здесь было овощехранилище. Построенный пленными немцами пакгауз представлял собой длинный сарай со стенами из каменной кладки и двускатной крышей, почти до земли.

- Заедем, посмотрим? - однажды предложил я жене.

- Ну, вот, буду я в таком сарае мебель покупать! – передёрнула она плечами,-  Да ещё польскую!

- Может быть у них скидки, смотри какое помещение огромное,- мебели много завозят. Надо бы сходить…

- Ну, вот и сходи. А я не пойду! Мы прихожую три месяца назад купили, а дверца уже отвалилась.
 Через два дня, проезжая мимо, я решительно свернул к складу.

Мебели действительно было много.  Вполне приличная. Новая.

По обеим сторонам угадывались деревянные отсеки для хранения картофеля,- бурты.

- Заходите, смотрите! Вам что-то показать, или по каталогу заказывать будете? – спросила девушка.

- Я посмотрю сначала,- ответил я, и прошёл внутрь.

От стены отделилась чья-то тень, и под тусклым светом, оставшимся от прежних времён жестяных конусных светильников направилась ко мне.  Это оказалась собака. Кавказская овчарка. Измождённое и сильно исхудавшее животное, бока и спина которого были покрыты слоем белой пыли.

- Не бойтесь,- успокоила меня девушка,- она смирная.

- Для охраны держите?

- Ну, да.

- А вы её кормите? Может она голодная? - меня шокировали её худые впалые бока. Я представлял себе, как она будет выглядеть если с неё снять длинную шерсть. Я уже не соблюдал каких-то приличий, и от удивления и испуга спросил так, напрямую.

Собака открыла пасть, высунула язык и в знак согласия покивала головой.

- Ну, что вы, - уверенно сказала девушка, - она каждый день два килограмма мяса съедает. Мы ей мослы из деревни привозим!  И не обращая на собаку внимания пошла к столику с каталогами.

- Как её зовут?

Девушка немного задумалась, и посмотрела на собаку:
- Дита!

Дита подошла ко мне и упёрлась головой мне в пах.  Как большой ребёнок, она просила ласки.  Тяжело дышала. Я стал гладить её,- сначала по голове, потом по спине и бокам, стряхивая белую пыль от извёстки.
 Дита отзывалась на ласки и не поднимая головы посмотрела на меня грустными глазами.

 - А вы правда её кормите? -  пытался надавить я, надеясь, что это как-то повлияет, и Дита сможет получить даже немного больше чем ей полагается.

- Конечно! – ответила она,- каждый день два килограмма мяса съедает!

 «Два килограмма» -  подумал я, прощупывая рёбра под свалявшейся шерстью.

- Мы ей с хутора мослы привозим. Что вас всё-таки интересует?

- Диван. У вас мебель польского производства?

- В основном. Но есть и итальянская, под заказ. А Вы что-то имеете против польской мебели?
- Нет-нет, против польской мебели я ничего против не имею, мебель хорошая,- объяснялся я,- но есть кое – какие нюансы… 

  Я прошёл в полутёмный склад и оглянулся,- Дита стояла на середине и укоризненно смотрела на меня печальными глазами.

- Иди на место! -  строго сказала девушка.

 Дита покорно и обречённо легла в тёмном углу, прислонилась боком к стене, положила голову на песок, вытянула переднюю лапу и упёрлась в перегородку.


- Ну, выбрали что-нибудь?
- Надо подумать пару дней.

- Ну, заходите, заходите! А я, Вам скидочку дам!

Я вышел из ворот и оглянулся,- Дита посмотрела на меня, и два раза кивнула мне на прощание.

Весь вечер я не находил себе места.  В глазах стояла Дита. Ночью я плохо спал и несколько раз курил на террасе.
«Как можно довести собаку до такого состояния? Два килограмма мяса! Обманывает же, наверняка обманывает! Интересно, а её выводят вообще, гулять?»

- Ты, что не спишь? – спросила жена,- Как лунатик по дому ходишь!

- Лунатики ходят по крышам,- ответил я.

- Скоро будешь! - сказала жена,- успокойся и иди спать.

 Дня через три я возвращался с работы уже вечером.  Остановился у магазина, купил пакет сарделек и свернул к пакгаузу.

 Было сыро и холодно.  Склад был уже закрыт. Но я всё продумал: я набрал в карман камней, и по мокрому скользкому скату, поросшему мхом, с внутренней стороны двора, чтобы меня не увидели с дороги,- влез на самый верх и подполз к вентиляционной отдушине.

- Дита, Дита! - позвал я и прислушался. Внизу было тихо.  Я взял камень и бросил его вниз, в трубу.

Он провалился без всякого звука. «Значит выход вниз прямой,- без перегородки» -  сделал я вывод, и просунув руку под крышку уронил туда сардельки. Прислушался.

- Дита, Дита!

Было тихо.  «Ничего, - подумал я, - найдёт и съест. Хоть как-то подкормится. А завтра суп сварю и сам принесу».
Я помню, как нетерпеливо сидел на полу в кухне мой Джек, и ждал, перебирая лапами, иногда успевая подхватить на лету собственную слюну, капающую из розовой пасти:

- Подожди, подожди,- говорил я, опустив руки в кастрюлю с супом, и вылавливая маленькие, и острые косточки,- ещё не остыло. Скоро уже будешь кушать!
Джек вскидывал голову вверх и лязгал пастью, как будто ловил несуществующую муху.

  Ночью мне снилась Дита. Она подходила ко мне и лизала мою щёку. Я гладил её по спине.

 Она поворачивала голову и тыкалась в мою руку, потом отталкивалась передними лапами, слегка отпрыгивала в сторону и становилась ко мне боком, приглашая меня в какую-то игру, потом улыбалась и что-то мне рассказывала, покачивая головой. Я пытался встать во сне, чтобы дать ей воды, напоить её, но кто-то сильно удерживал меня и не давал мне пошевелиться. Я пытался кричать, но кто-то жестокий лишил меня голоса, и я открывал рот, но сил кричать не было.
 

Прошло две недели. Я вернулся из командировки.  Не заезжая домой, я поехал к пакгаузу.

Вывески не было. Внутри склада работали строители.

- А где прежние хозяева, – спросил я.

- Съехали! На прошлой неделе.

- А собаки с ними не было?

- Нет! Собаки не было. Это точно!  Мы на крыше работали, когда они грузились. Собаки не было.  Мебель грузили, мешки какие-то. Собаку не видели.

- А куда они съехали?

- А бог его знает куда! Может и в никуда. Обанкротились!

- А здесь что будет? – переваривая услышанное спросил я.

- Стройматериалы теперь будут.

Я зашёл внутрь.  Пакгауз был вычищен. На стенах больше не было старой побелки известью. Всё было отделано светлыми панелями. На месте бурта, где лежала Дита, - была ровная забетонированная площадка.

- Вообще- то, собака здесь, наверное, была! Шерсть на стенах висела, там, где ты показываешь. Но больше ничего!  Песок свежий был на том месте, где ты показываешь насыпан, и заграблен.

Песок и собака… Я и собака… Песок и я.

  Я ехал домой по мокрому и тёмному шоссе. Радио не включал.  Не хотелось даже протягивать руку.  В зеркале было видно, как удаляется светлая постройка под новой зелёной крышей.
«Где-то теперь, Дита живёт в тепле, и съедает на хуторе свои два килограмма мяса» - успокаивал я себя.

- Завтра поедем покупать мебель? –спросила жена.

- Поедем! - согласился я.

- Только не в твой противный пакгауз, хорошо?
- Её больше там нет! – сказал я, глядя на жену.

- Кого нет? - заволновалась она.

- Ни "Роксоланы" нет, ни "Сицилии" нет, и Диты… тоже нет.