Над Парижем, похоже, сегодня пролетит фанера с надписью «Артем». Не успокоюсь, пока не узнаю, что там с братом. В последний день перед отъездом вместо того, чтобы, как порядочная «русо туристо» осматривать Лувр, мотаюсь по кафешкам. Столько лет мечтала посидеть в кафе в этом городе, побыть островом среди проплывающих прохожих, ни о чем не думать. Сегодня я полдня провела в кафе, скоро голова треснет. Даже прохожих не вижу, идет дождь. Париж все-таки разрыдался. Я тоже разрыдаюсь, если выпью еще чашку кофе. Луи все-таки, жлоб. Не мог меня покормить. А я все время забываю, что «у них» каждый платит сам за себя. Из-за этого сижу голодная и злая в ожидании стейка, который наконец-то сообразила заказать. В этом кафе ничего более приличного не нашлось. Дичь полнейшая. «Что Вам понравилось в Париже? – «Английский стейк и вино «Шато Мутон-Ротшильд Премье Гран Крю Классе». Дорогое, зараза, но другого я не пробовала в Париже, меня развели только на это. Вернее, пробовала на лету, не успевая запомнить названия. Раша, знаете ли… Павел уже мчит. Странно, столько времени сохранял нейтралитет, а в эти дни скачет, забыв про свои политические Олимпы. Или не забыв? Параллельно? Он все так же хорош, так бы и плеснула на его белый джемпер! Нарочно одел, чтобы я помучилась.
-Еще бокал вина, пожалуйста!
Что же это он не меняется? Пришел бы, как в отель, при полном параде, все не так близко было бы… Нарочно делает. А фотографию твою, Павел, утки слопали. Так же, как я стейк. Кстати, стейк, совокупившись с «Ротшильдом», слегка прибавили мне настроения. Но Павел тут же свел его на «нет».
Оказывается, мой новый родственник Ричи - криминальная шишечка. Занимается всем, чем попало, не брезгует наркотой. Павел все это мне излагал, очевидно, пытаясь дать понять, куда я вляпалась. Мне по фигу, куда я вляпалась, главное, чтобы у брата не было неприятностей. Как выясняется, неприятности могут быть, прежде всего, у меня. Странно было бы, если бы они образовались в первую очередь у кого-то другого. Этот придурок может обрезать мне все контракты, по крайней мере, постарается это сделать. Зачем? Чтобы брат его бросил? Бредятина какая-то… Все, кроме стейка, бредятина. И вина, конечно.
-Павел, может, ты тоже есть хочешь? Я что-то не въехала, зачем ему заниматься моими контрактами? Если брат узнает… Ах, он не узнает… Я как-то не сообразила. Ты прав, как обычно. А кем ты хочешь быть, когда вырастешь, Павлик? Президентом? Серым КААААРдиналом? Будьте любезны еще бокал. Ты будешь?
- Буду. Это не от меня зависит. Все шутишь.
Какие шутки… Мне бы брата вернуть в лоно, так сказать. Какой в этом интерес у Павла?
-Павлик, а у тебя сейчас есть друг?
-Тебе очень хочется называть меня Павликом? В этом что-то есть, детка. Могу тебя обрадовать – у меня никого нет. Было всяко-разно, но ничего из этого не выросло. Я обрадую тебя еще больше – мне жаль, что я расстался с твоим братом. Тогда стоял вопрос выбора: карьера, или наши отношения. Вы ничего не знали. В общем, я проиграл.
-Не на ту фишку поставил?
Павел молчал и курил. Официант то и дело менял пепельницы. Одно из немногих кафе, где еще можно курить. Что с тобой? Я думала, что тебе лучше всех нас. Я никогда не скажу, как нам было без тебя. Не хочу больше быть третьей лишней. О! Павел рухнул из прошлого, или будущего и изрек сквозь дым:
-Ты стараешься не замечать очевидного: наш треугольник жив. И это надолго. Сначала мы боролись за тебя.
-Потом ты ушел. Молчу, молчу…
В такую погоду только пить вино, и никаких воспоминаний.
-Можешь говорить, стерплю. Оттуда, где я сейчас два выхода: наверх, с сознанием того, что ты пешка и в любой момент можешь загреметь, это в случае выигрыша. И второй: сразу вниз, и все, больше ты никому не нужен. Как ты думаешь, он любит Ричи?
-Запасной аэродром готовишь?
-Мы совсем перестали понимать друг друга.
Он прав. После явления с супругой я вообще перестала что-либо понимать. Холодно. Опять температура поднимается?
-Не думай, что я хочу его вернуть. Это невозможно. Даже, если мы с ним какое-то время пробудем вместе, все равно разбежимся. На этот раз навсегда. Ты не ответила.
-Я не знаю. Мне казалось, что все нормально только потому, что он не вернулся назад. Из-за меня он связался с этим проходимцем. Что ты предлагаешь? Я не могу привыкнуть к тому, что его нет рядом, что я не могу позвонить в любую минуту, как было раньше. Как будто ампутировали что-то…
-Потом будет хуже, начнутся фантомные боли. Послушай, я все приготовлю. Ты должна сделать его своим директором, импресарио, кем хочешь. Ричи я постараюсь нейтрализовать. После праздников тебе обязательно нужно вырваться в Европу.
Ну да, обычно после праздников я всегда в Европе…Неужели этот бюргер так силен?
-Ты вернешь его мне, Павел? Обещай, что сделаешь все.
Пытаюсь дотянуться губами через стол. Символически, только символически…
-Я целый день мотаюсь по городу, чтобы сказать тебе это. Тебе нельзя пить.
-Мне и есть нельзя, но сегодня очень хочется. Жалко, что я улетаю сегодня. Мы бы побыли вместе…
Что я несу? Какие «вместе»? Павел накрывает мою руку своей, как тогда, дома.
-Обязательно постарайся приехать. Я оплачу расходы, даже, если у меня что-то пойдет не так…
-У тебя все пойдет хорошо! Я все время хотела вырваться от вас… Между прочим, у меня есть друг! Почти любовник. Ну что ты ржешь, Павел? Если ты будешь смеяться, я больше ничего не расскажу!
-Ты совсем не изменилась – «почти любовник», умереть можно! Познакомишь?
-Фиг! Ты за ним следить будешь. Ты помиришь нас с братом? Хочешь, я подарю тебе Луи?
-Сейчас ты такая, какой я тебя знал. Что ты изображала все это время? Хотела побольнее сделать?
-А зачем ты приперся с женой за фотографиями? Подлец ты…
-Тебя больше скосило наличие жены, чем фотографии. Я обожаю тебя, я почти люблю тебя.
-«Почти» не бывает, Павел.
-Ты сама сказала, что она бывает разная.
Похоже, наш треугольник еще долго будет держаться. Пока кто-нибудь не наступит ногой на одну сторону и не сломает эту странную фигуру.
И этим кто-то буду я. Чем ближе расстояние, тем сильнее он действует на меня. «Почти люблю!», мы слишком долго были рядом, я не знала никого, кроме вас с братом. Павлик, ведь ты догадываешься, что я спала с твоей фотографией под подушкой. А ты? Ты наверняка дрочил на фотографию брата. И мы все трое понимали друг друга, даже любили, кое-кто «почти». Вот и весь треугольник. Если я выйду замуж и проживу с мужем лет десять, мы тоже будем понимать молчание друг друга. И у нас будут дети, а не геометрия. Может быть, я обречена на одиночество? Или мы все вместе спрограммировали его, потому, что одна я не имею права на нормальную любовь в этом дурацком треугольнике. Пусть я актриса, но я не хочу возвращаться вечером в пустой дом и ложиться в холодную постель. Верни мне брата, и я уйду так далеко, что ты не доберешься до меня. Отпусти меня, отпусти пожалуйста. Ты же все понимаешь, Я взорвусь, если мы опять окажемся рядом. Это будет пустой и очень смешной, никому не нужный взрыв. Зачем тебе это? Я терпела все, чтобы быть рядом, сейчас мне нужна моя жизнь. Пусть это будет Артур. Мы сможем, вернее я смогу, если Ты будешь далеко. Потом пройдет время, и возможно я стану спокойно встречаться с тобой, зная, что у меня своя жизнь.
Мастер спрашивает, почему я дергаюсь. Галя сказала мне, что боится лететь. Я держу Галину руку в своей и так сжимаю, что она тоже смотрит на меня. Ей страшно, а я дергаюсь. У нее все будет хорошо, я должна сидеть спокойно. Закрываю глаза и вижу Верку. Что же такое говорила мне Верка о смерти? Она говорила, что давно умерла, нет, она не так сказала. Мы сидели у меня, Верка уже давно ходила в белом, но ее еще воспринимали нормально. Все еще только начиналось, даже Павла по-моему еще не было в нашем доме. И она сказала, что с той минуты, как пожелаешь кому-нибудь смерти, умрешь сам. И добавила, что она уже мертва. Я совершенно забыла этот разговор, почему он выплыл сегодня? Я продолжаю сидеть спокойно и глажу Галину руку. Мастер закрыл глаза. Во мне рождается новая тема. Белоснежка и ее подруга.
По дороге из аэропорта заехала за Гердой. Уже в лифте я слышала ее лай. Бедная Герда устала ждать, мы же никогда не расставались надолго. Улыбается, а по морде текут откровенные сучьи слезы. Больше не оставлю ее одну. Теперь я имею право включать в контракт все свои прихоти. У меня их не так уж много. Зал для репетиций и Герда.
Артем все еще за бортом, но отчаянно цепляется, напоминая о себе. Помню, помню, дурашка! Я же тебя выбрала в суженые. Полный улет – мы даже ни разу не целовались. Не случилось пока.
Новый год у Мастера прошел по-домашнему, то есть были все свои. Больше дурачились, чем пили, чуть не сломали старый рояль. Галя очень красива в своем положении. Будет ли у меня это счастье? Я только набираю обороты на сцене. Терпеть, работать, ждать.
Мастер, наконец, достал золотой ключик и дал мне сценарий будущего фильма. Мы заняты в нем вместе с Галей. Ей велено рожать, ни о чем не думать, потом возвращаться в форму и сниматься в главной роли. Только Галя, забыв про свои страхи и огромный живот, могла так спокойно выслушать бредовые указания мужа. А, может быть, такова и есть жизнь артиста?
Читала сценарий всю ночь, не отрываясь. Мне безумно нравилась моя будущая роль, бездушной актрисы времен войны, спокойно отправлявшей своих любовников в концлагерь. Полная противоположность Галиной героини. Весь сценарий нравился мне, я гладила пальцем фамилии актеров, с которыми мне предстояло сниматься. Против почти каждой роли было написано две-три фамилии, и только у нас с Галей не было конкурентов. Уже утром я уснула в обнимку с заветным сценарием.
Парижский экспромт вызвал в Москве почти скандал. Труппа окончательно ополчилась на меня, тем не менее, мои спектакли шли на «ура». У меня уже был свой зритель, и он дарил мне любовь и благодарность. Вопрос о партнере завис в воздухе. Без партнера я не могла работать свой любимый номер. Все, кого я пыталась задействовать в Москве, не тянули. Не хватало темперамента Луи. Для создания самой небольшой труппы нужны деньги. Из-за каникул или из-за козней Ричи переговоры о моих гастролях затягивались. Исполнив давнюю мечту брата, я «села за руль». Если бы было специальное радио, доступное всем, оно ежедневно предостерегало бы водителей воздержаться от поездок словами: «Она выехала! Внимание! Рекомендуем воздержаться от поездок.» Самой мне все очень даже нравилось, кроме дорожных знаков. Автомобиль возвращал меня в мою новую тему. Две подруги, безумные каждая по-своему. Одна погибает, другая выплывает на поверхность. Было ясно, что большую часть текста придется писать самой, но что-то не складывалось до конца. Я решила не спешить и двигаться мелкими шагами. Мне никак не удавалось попасть в психику Верки. Что-то все время ускользало от меня. Не хватало звеньев для ее портрета. Выходит, я совсем не знала Верку, свою почти-подругу? Почему она стремилась быть рядом? Кого-то любила, или спасалась от одиночества, пытаясь проникнуть в мое? Верка все время пыталась что-то доказать, что и кому? Скорее всего, свое превосходство надо мной. Тема, показавшаяся мне сначала простой, не давалась ни в какую.
У меня уже было столько «старых» работ, тасуя их, как колоду карт, я составляла спектакли.
Наконец, после короткого звонка Павла о том, что все улажено, контракты посыпались, как по волшебству. Это означало, что пора подключать брата. Я выкроила два дня и улетела в Европу, Павел встретил меня и пересадил на другой рейс. Он вел меня под руку и давал наставления, как в детективе. Единственное мое оружие – любовь. Я приближалась к брату. Павел уже все устроил, мы должны были встретиться в аэропорту.
Я входила в здание аэропорта на дрожащих ногах. Кого-то выдает голос, кого-то глаза, меня – походка. Если я волнуюсь, двигаюсь какой-то хулиганской неестественной походкой. Увидев цель - знакомую фигуру брата, сбила по дороге какую-то железяку. Услужливый молодой парень в форме водружает ее на место. Еще немного – и я взорвусь вместе к этим аэропортом…
Мы двигаемся навстречу друг другу все быстрее, и выпаливаем одну и ту же идиотскую фразу: «Как ты?» Я глажу его плечи, спину, руки вспоминают каждую косточку любимого тела. Я вдыхаю запах его волос. Брат целует меня куда попало – в голову, в лоб, даже в ухо. Как долго я была без тебя! Я слишком долго была без тебя, чтобы оторваться сейчас хоть на минуту.
-Не плачь!
Я не плачу, комок застрял, и я не дам ему вырваться. У нас мало времени, через два часа я должна вернуться. Я предлагаю ему уехать и работать со мной. Он больше не будет ни от кого зависеть, все мои дела будут у него в руках.
-Я действительно нужен тебе?
-Ты необходим мне. У тебя все пойдет хорошо, я стала популярна, много контрактов. Это твое, понимаешь? Если ты хочешь, конечно…
-Хочу. Мы опять будем рядом.
Наверное, со стороны мы напоминали не просто влюбленных, а пару, готовую предаться утехам прямо в здании аэропорта. Это был один из немногих случаев, когда я находилась в своей зоне счастья, и мне совсем не хотелось покидать ее.
До моего отлета мы успели все обсудить. Брат не упоминал Ричи, но мне было очень неспокойно.
-Ты уверен, что не будет проблем с отъездом?
-Все нормально. Я рад, что уезжаю из этого города одинаковых домов. Он давит на меня. Внешне одинаковые пристойные люди разучились любить. Они боятся любви, боятся ответственности друг за друга. Хорошо, что Павел нашел, чем придавить Ричи.
Они общаются с Павлом… Это и естественно и нет. Не буду лезть, хотя уже поздно. Стороны треугольника соединились.
-И что Ричи?
-Сказал, что я могу уехать, если мне не дороги наши отношения… Он сентиментален при всей своей подлости. Знаешь, я очень скучаю по нашей квартире, по привычным вещам, а главное – по тебе.
Опять аэропорт. Павел встречает меня с цветами. Он уже все знает, брат позвонил, пока я была в воздухе.
-Я все исправил. Теперь ты простила меня?
Не надо, пока не позно, остановись… Мои руки тянутся к куртке Павла, зачем я это делаю…
-Павел, мы помирились. Он скоро вернется.
Остановись. Ты должна остановиться а лучше всего убежать. Где моя уверенность? Где Актриса? Я уже ничего не могу остановить, моя рука проникает под мягкий свитер и, едва касаясь, пальцами, делает крест на его груди, натыкаясь на ремень в нижней точке. Его губы все ближе, и это вовсе не невинный поцелуй. Восхитительный язык разжимает мои губы и все остальное… Теперь я очень даже понимаю брата.
-Мы больше не должны этого делать.
-Этого больше не будет, детка. Даже если мы очень захотим. Не завидуй ей больше, у каждого из нас своя жизнь. Если бы встретились раньше, когда меня еще интересовали женщины… Нет, я не пожелаю тебе такой семейной жизни. Ты другая, ты все протаскиваешь через себя. Когда я увидел твой танец, твой экспромт… В общем, любовь бывает разная. Запомни это. Я всегда рядом. Пойдем, выпьем по бокалу шампанского, еще есть время.
И мы сидели возле стойки бара, пили шампанское и улыбались, сначала одними глазами, а поцелуй еще жил в каждом из нас. А потом бродили по городу, и я наконец, увидела Париж, самый безумный из всех городов, в каждом уголке которого живет любовь. Разная. Она ласково смотрит в глаза, сжимает сердце и не отпускает даже в самолете, несмотря на все сопротивления.
До встречи, Павел! До встречи, Париж, город, в котором можно умереть только от любви. Сегодня ты победил. Счет 1:1.
Долой Верку! Я хочу начать в самолете свой танец РАДОСТИ. Все пришло одновременно: и музыка, и стихи, и движения. Жалко, что нельзя танцевать в воздухе. Я тихо мурлычу новую мелодию, закрыв глаза и мотая головой от счастья. АААААААААААААААААААААААААААААААААА! Если я завизжу, меня все равно не высадят – некуда!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.