У каждого своя этика
у каждого своя мораль
но в определенных ситуациях
человек плюет и на этику и на мораль
принимая то, единственно правильное решение
от которого зависит жизнь другого человека...
Двери с шипением закрылись и электричка, плавно дернувшись резко набирала ход. Отчетливо застучал компрессор, накачивая воздух в пневмосистему. Несмотря на теплый вечер весеннего месяца дул горячий воздух из-под деревянных сидений и жег ноги.
Желтые плафоны светили через один.
Редкие пассажиры сидели в основном ближе к центру. Разве что в дальнем краю на короткой лавке прямо под красным рубильником стоп-крана примостился сухонький дедок с зеленым, сильно выцветшим рюкзачком.
Он отгородился ото всех газетой, хотя порой смотрел поверх нее на проходящих мимо пассажиров.
Сидел он спиной к застекленным раздвижным дверям, обозревая почти пустой вагон.
На этой станции зашло совсем немного. Бабка с клетчатой сумкой-каталкой, да два молодых человека, явно под хмельком, одетые в черные кожанки, грязные джинсы и резиновые сапоги, неопределенного цвета из-за налипшей грязи.
Не деревенские, - решил дед, - деревенские то хоть всю жизнь в земле копаются, а все ж чище намного. Оне допреж как войти куда, вначале грязь с сапогов счистят, а уж потом заходят.
Электричка дернулась.
Бабка резво засеменила в центр вагона и уселась на скамейку отдуваясь и оглядываясь по сторонам. Сумку-тележку оставила в проходе.
Проходя мимо нее один из парней запнулся ногой за сумку и вполголоса ругнулся. Бабка в ответ тоже что то сказала. И еще.
Старик не прислушивался. Да и не услышать - компрессор под ногами стучит и перестук от колес в приоткрытое окно влетает.
Видимо, она сказала им что то обидное, раз парень замахнулся на бабку, но передумал и саданул ногой по сумке.
Ишь, чё творят, ироды, - гневно подумал старик, твердо намереваясь встать. Он даже покрепче сжал в руке палку трость.
Но не встал.
Второй парень что то сказал и указал рукой в конец вагона. Ухмыляляясь неспешно пошли чуть раскачиваясь, не глядя по сторонам.
Там они подсели к кому то. Старик не видел. Он опять спрятался за газетой. И даже слегка задремал, убаюканный перестуком колес.
Внезапно он проснулся. Что-то произошло.
Электричка замедляла ход. Зябко, - подумал дед и потянулся
в сторону окна.
Краем глаза опять увидел их.
Они тащили упирающуюся девчонку лет двадцати.
Пассажиры делали вид, что ничего не происходит и равнодушно отворачивали к окнам лица.
Ну и что тут такого? - Думал про себя сидящий неподалеку лысоватый гражданин с небольшим животиком, - подумаешь, девку ведут за собой, а она упирается. Может подруга ихняя... И одета вызывающе. - Он с удовольствием покосился на ее мини-юбку. Мысленно представляя то, от чего в низу живота просыпалось давно забытое чувство.
Что думали остальные пассажиры было неважно, главное, что ни одна живая душа им не помешала.
Кроме деда.
- Это что еще за хулиганство! - Дед встал, загораживая собой дорогу и подняв угрожающе палку трость.
Гнев закипал в нем и мешал дышать. Мешал выкрикнуть следующее слово.
- Да заткнись ты, дед, - почти ласково сказал ему парень, легко оттолкнув его с дороги. Дед упал на свой рюкзак. Палка брякнула о металлический пол и тут же исчезла под обогревателем сидения.
Электричка сбавила ход. Парни вышли в тамбур, таща за собой сопротивляющуюся девушку и прикрыли за собой двери.
- Вишь, что деется? - Сказала бабка соседке, - милицию нужно звать.
Впрочем с места так и не сдвинулась. Хотя коробка с кнопкой вызова висела рядом с рычагом стоп-крана.
Люди боялись.
Они были просто люди.
В тамбуре было заметно прохладнее.
Девчонка почти не вырывалась, видимо потеряв надежду на спасение.
Один из парней чуть повернувшись вправо сделал движение, чтобы застегнуть куртку и внезапно замер.
Прямо ему в лицо внимательно смотрели черные зрачки двустволки.
В углу рядом с темно зеленым объемистым рюкзаком и свернутой палаткой стоял, прислонившись спиной , бородатый еще нестарый человек.
Палец правой же готов был нажать на спуск. Рядом, замерев, лежала собака. Она казалась серой в свете желтого круглого фонаря-лампы.
Инстинктивно парни подняли руки.
- Отпустите ее! - слегка дернул стволом охотник, - а ты, дочка иди сюда.
Парни нехотя повиновались.
Электричка остановилась.
Один из них неуловимым движением сунул руку в карман.
Двери пошли в стороны.
Показались недалекие темные кусты леса и неширокая полоска серого песка вперемешку с гравием, залитая неестественным бело-голубым светом фонаря.
Хлопок выстрела из ружья прозвучал одновременно с шипением дверей. Через полсекунды второй.
Дробь, рассчитанная на среднего зверя вынесла вперед в темноту вначале одного, затем второго.
Легкий дымок чуть закурился из стволов, когда охотник разломил ружье пополам, выбрасывая на пол горячие красные гильзы из пластика.
Девушка сидела, прижавшись к стенке, обняв себя за коленки и спрятав лицо в ладони, почти беззвучно сотрясаясь от плача.
Двери закрылись, электричка дернулась.
Стеклянные двери чуть разошлись, и было видно, как дед почти нашарив свою палку, приложился лбом к своему рюкзаку лежащему на сидении напротив. Палка укатилась еще дальше и дед с проклятиями полез снова за ней.
- Ну-ну, - охотник успокаивающе гладил девушку по голове и спутанным волосам, - не бойся, дочка, они больше не придут.
На следующей остановке уже в городе они вышли вместе.
Охотник шел впереди нагруженный рюкзаком и палаткой, рядом шла девушка, перекинув через плечо сумку с битой птицей, а следом степенно вышагивал серый пес