ПРОПАЖА
У мадам Берсон пропал аппетит. Исчез сразу после обеда. Ну, как и не было! Искала, искала, звала, звала… Нигде нет!
Где только не смотрела: и на столе, и под столом, и в буфете, и в кладовке, и в холодильнике. Нигде не нашла. В отчаянии по соседям пошла. Но и там ни слуху, ни духу… Соседи уж на что сволочи, сперва смеялись, а потом и они сочувствовать стали. Разные вкусные вещи даже предлагали в утешение. Но где там?
Стала жить мадам Берсон без аппетита. Час живет, другой… Думает:
– Проголодается этот самый аппетит и сам прибежит!
Ничуть не бывало!
И что делать? Может в поликлинику? Но там ей обычно клизмы да касторку прописывают. Ничтожные люди! И специалисты плохие! И к ней, к мадам, плохо относятся. Нет, чтоб как тете Ане капельницу или, на худой конец, внутривенные уколы…
Еще час прошел… А аппетита нет и нет. И где он шляется?
Мадам попробовала воображением его приманить. Представила себе пирожки с капустой. Никакого эффекта!
Замахнулась на фаршированную шейку. С хреном!
Хрен тот аппетит отреагировал!
А время, между тем, к вечеру идет. Темнеть начинает. Тут мадам даже беспокоиться стала. А вдруг этот аппетит в темноте к кому другому забредет? Что тогда? К Марусе, например. И та, подлая, на ее, мадам Берсон, аппетите жировать станет! Масло на хлеб намазывать, яйца вкрутую по шесть штук зараз трескать… Мадам Берсон от возмущения аж икота прошибла.
– Ик, ишь эта, ик, Маруся… А так икскрене говорикла, что аппетикта не викдела… Хотя… Может, это не Маруся, а, наоборот, вовсе Межбижер! – Тут мадам вообще плохо стало. Даже икать позабыла. – Сидят они втроем сейчас – Межбижер, его кот бандитский плюс аппетит гулящий и втроем тюльку, например, трескают! С картошкой в мундирах! Даже кожуру не снимают! Сволочи! Хотя… С кожурой даже вкуснее, если ее помыть, как следует…
Тут мадам вспомнила, что аппетит от нее ушел и еще пуще расстроилась. Ни тебе икры из синеньких с хлебом и маслом, ни тебе даже яичницы с колбасой…
– Зачем жить? – тоскливо подумала.
– Риба! Риба! Свежопий риба! – послышалось со двора. Это рыбак и пьяница Фишманенко принес улов бычков на продажу.
Мадам высунулась из окна. Так, на всякий случай.
– Почем ви торгуете за бички? – сама того не желая, спросила она.
– По восемьдесять вонючих копеек за целый десяток!
Это было баснословно дешево!
– Беру! – возопила мадам. И… вспомнила, что аппетит-то тю-тю!
– Может, вернется… – сама в это не веря, понадеялась она и пошла за рыбой.
Принеся бычков домой, она, невзирая на уже позднее время, стала их чистить.
– И что с ними делать? – за работой думала она. – Пожарить? Сварить?
Решила пожарить. На часах уже было десять вечера, но она поставила сковородку на огонь и налила в нее масло. Масло тут же пригрелось и довольно заскворчало. Мадам вываляла бычка в муке и бережно положила на сковородку. Масло заскворчало еще пуще. За первым бычком последовал второй, потом третий. Больше за один раз и не поместилось. Через некоторое время, мадам бычков перевернула и убедилась, что корочка на них правильная, золотистая.
Через недолгое время все бычки были пожарены.
– Ну, и что, – тоскливо подумала мадам Берсон, – аппетита-то нет… А они самые вкусные, когда горячие. Когда остынут уже не то! Может, попробовать?
Да! Мадам решила, что попробовать надо! Вдруг по соли проблемы и вообще…
Первый бычок проскочил каким-то нераспробованным. Второго мадам отведала уже медленней, но окончательного мнения о блюде не составила. Пришлось ей бедной третьего и четвертого уговорить. Это дало некоторый результат. Но тоже не окончательный. Полностью в том, что жареные бычки удались, мадам убедилась аж после восьмого. Цель была достигнута, но на тарелке оставались еще две рыбки.
– Не пропадать же! – устало подумала мадам и съела их тоже.
После этого вполне можно было ложиться спать. Что она и сделала.
– Проживу и без этого проклятого аппетита! – подумала, уже засыпая.