Каждую весну по замечательной пионерской традиции было положено отмечать День птиц. Чтобы не опозориться перед прилетавшими из дальнего зарубежья пернатыми, их полагалось достойно встречать новыми скворечниками в подшефном школе приморском парке. За встречу птиц всегда несла ответственность учитель биологии Нина Ивановна - Швабра Ивановна, как мы её величали. Высокая сутулая дама в очках – бывшая баскетболистка, была пряма и бескомпромиссна в своих отношениях с учениками. Поэтому, без намеков, Нина Ивановна, сказала всем учащимся шестых классов, что если кто имеет желание поднять на балл четвертную отметку по зоологии, может смело приносить в школу скворечник. У меня это предложение не вызвало никакого интереса, а вот моя подружка, явно ослабив за самую длинную в году 3-ю четверть внимание, имела все шансы получить четверку. Таню такое положение дел не устраивало, поэтому она не на шутку призадумалась над выгодным предложением. Не к лицу было первой ученице класса иметь четверку по такому пустячному предмету! На изготовление скворечника была отпущена неделя, - и Таня всё это время терзала себя желанием обратиться за помощью к отцу. Но девочка предвидела, что вечно занятый папа откажет ей, а ещё, чего доброго, возмутится решением дочери достичь результата не собственным умом и усердием, а с помощью чужого труда. И в её толковой головке родилась мысль раздобыть готовый скворечник. Кто ж считал, сколько их понавешано за многие годы заботы о пернатых в том же парке! Делов-то: найти подходященький, снять, завернуть в газету и вручить Швабре! Таня поделилась со мной своим планом, и предложила вместе с ней отправиться на столь ответственное дело.
Побросав дома портфели, даже не задумываясь о необходимости переодеться, мы, весело болтая, подошли к месту событий. Стояла ранняя весна: деревья, лишенные зеленого убранства, не скрывали от наших глаз обильно развешенных птичьих домиков. Работники «Зелентреста» не баловали наш парк особым вниманием: раскинувшись на довольно большом пространстве вдали от центра, над морем, он не портил общего впечатления от города, поэтому убирать опавшие листья, подрезать и удалять погибшие деревья, здесь было не принято. Местами парк представлял собой пример девственного дремучего леса, где присутствие человека выдавалось лишь брошенными пакетами, бутылками, да бумажками у подножий деревьев… То-тут, то–там на стволах красовались, подмигивая отверстиями, скворечники. Ощущение выбора пьянило нас... Мы присматривали себе подходящий объект по степени его свежести – чем светлее доски - тем лучше. Но, увы, задача оказалась сложнее, чем казалась – то ли пионеры с комсомольцами работали на пожарных лестницах, то ли деревья чересчур быстро росли... Задирая вверх головы, мы безнадежно смотрели на вершины... Обходя дерево за деревом, мы поочерёдно обнимали стволы, обхватывая их то одной ногой, то обоими ногами и руками. Некоторые софоры имели раскоряченные ветви, по которым удавалось подняться вверх лишь на метр-другой. Акации тоже позволяли немного поползать по себе при условии, что или Танька или я подставляли друг другу спину. Заниматься такими процедурами в зимнем пальто было несколько неудобно, но отступать было некуда, и мы уже с признаками некоей тревоги продолжали ревизию зеленых насаждений парка.
К парку примыкала территория санатория, огороженная сеткой - рабицей. Пройдя по пустынным аллеям вдоль моря, мы вышли к краю парка. У забора санатория росло невысокое коренастое деревцо, уютно прислонившееся к забору. Симпатичный птичий домик просто приглашал подняться к нему повыше! В предвкушении легкой добычи мы бросились на штурм!
Может быть, для случайных прохожих две двенадцатилетние девочки в клетчатых пальтишках, с остервенением карабкающиеся по металлической сетке, выглядели несколько странновато, но чужой взгляд уже не останавливал – несделанные уроки торопили нас.
Я была щуплее и шустрее Тани, поэтому еще в начале восхождения стало ясно, что выталкивать с сетки на дерево нужно меня. И, Танька, высунув от напряжения язык, одной рукой вцепившись в проволочные квадратики, другой, как могла, подпихивала меня. Кое-как я встала двумя ногами на пружинящийся и покачивающийся из сторону в сторону забор, и ухватилась двумя руками за дерево. Еще несколько неловких телодвижений – и я у вожделенного скворечника! Усевшись на толстом суку прямо перед ним, я начала детальный осмотр. Оказалось, что скворечник был примотан к стволу толстым железным прутом. Сдирая пальцы до крови, я с усилием Лакоона, принялась освобождать скворечник от металлических пут. Таня всё это время нервно топталась внизу и поминутно требовала отчета о ходе операции. Наконец арматура с лязгом упала к Танькиным ногам. Облегченно вздохнув, я немного отстранилась от скворечника, готовая в любой момент подхватить его руками и ногами. Но скворечник почему-то не падал, словно сросшись со стволом дерева… Не веря своим глазам, я потянула его на себя, даже потрясла, но эффект был тот же!
Старательные пионеры, для подстраховки, прибили скворечник гвоздями!
Растирая слезы грязными руками, мы мрачно шли над морскими склонами, а ветер выгибал ветки деревьев, которые махали нам вслед скворечниками...
Решив, что день сегодня был неудачным, мы пошли прочь из неприветливого парка. Путь пролегал мимо дачного кооператива «Морячок». Земельные участки в нем были розданы государством во временное пользование морякам, вечно пребывающим в дальних рейсах. Каждый участок представлял собой клочок земли с деревянной постройкой и палисадником. Уже не имея особой надежды, мы вошли через перекошенную калитку. С двух сторон от дорожки, убегающей вдаль, за деревянным забором находились пустующие дачи, за нашими спинами шумело море...
Не пройдя и десятка метров, мы обнаружили новенький аккуратненький скворечник, висевший на редкой в наших краях берёзке у самого забора! Досадным было то, что березка стояла не по ту сторону забора, что было нужно. Значит, скворечник был не пионерский, то есть наш, а чей-то! Грустно вздохнув, мы уныло побрели дальше, снова и снова оглядываясь на красавчика!
Соблазн и совесть соревновались в наших детских душах!
Надвигающаяся темнота заторопила нас домой, и мы, развернувшись, пошли к выходу с территории кооператива. Опять проходя мимо берёзы, мы вдруг отметили, что скворечник как бы нависает над забором в другую сторону от хозяйского участка, что, несомненно, говорило о том, что он, видимо, тоже общественный. Раздвигая руками колючие кусты шиповника, воришки приблизились к забору. Где-то слышались звуки, похожие на удар молотка... Несмело мы забрались на невысокий штакетник... Распрямившись, мы обнаружили, что на одном из квадратов участков пожилой мужчина ремонтирует автомобиль. Страх холодом обжег внутренности: а что если он нас увидит и поймает! Живо представился полный школьный актовый зал, в президиуме - директор, наша классная, милиционеры. Мы с Танькой - на сцене с низко опущенными головами, и уже без пионерских галстуков… Несколько раз мы то разгибались, протягивая руки к скворечнику, то приседали на заборе, перешептываясь.
Сердца наши трепетали! Вдруг чересчур сильный звук, который издал мужчина, колотя по своей колымаге, заставил меня с невиданной ловкостью спрыгнуть с забора прямо в кусты шиповника. Танька тоже спрыгнула, но её стопа, обутая в сапог с широким носком, застряла между досками забора! Стоя на одной ноге, Таня отчаянно выдёргивала вторую ногу, поднятую вверх, как при растяжке на шпагат, а я торопливо освобождала себя от веток цепкого куста. Кинувшись на помощь, я схватила Танькину ногу и тоже стала тянуть её на себя... С треском вывалившаяся целая секция старого забора, придавила нас обеих к холодной мартовской земле. На четвереньках выбравшись из-под разрушенного забора, мы бросились, что было духу, наутёк!
Танькин папа всё-таки соорудил ей скворечник из ящика для посылок, а об этой истории мы старались никогда не вспоминать...